«Горе нам, горе нам… Что теперь? Зачем мы теперь, когда Его больше нет? Кому ещё мы нужны теперь, когда Его больше нет? Горе нам, Горе нам…»
Стивен Кинг «Бесплодные земли»
Хорошая погода в последние дни выдавалась нечасто, но таких туч ещё никто никогда не видел. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – это знамение, предвещающее начало конца. Казалось, они впитали в себя всю скверну этого мира, весь ужас и ненависть, на которые он был способен. Тучи простирали свои чудовищные крылья всё дальше, исполинским тёмным покрывалом отрезая обречённую землю от бескрайнего голубого неба. За считанные часы весь небосвод скрылся под тяжёлым гнетущим занавесом.
Задрав голову, Гарсоннуэль наблюдал за этим фантасмагорическим зрелищем, не в силах оторвать глаз: тучи пугали и притягивали одновременно. Он потрогал щёку, и с удивлением обнаружил, что она влажная… Слезы сами текли из глаз. Раньше такого никогда не было. Значит, действительно конец. Конец им всем. Мысль о невозможности происходящего трепыхалась в сознании Гарсоннуэля, как крылья мотылька, уже пронзённого булавкой, но ещё не расставшегося с жизнью. Осознать безысходность всегда легче, чем смириться с ней.
Ещё никогда Гарсоннуэлю так сильно не хотелось убежать. Да что уж говорить, ему вообще никогда не хотелось убегать отсюда. Здесь он прожил слишком долго, знал всё вокруг как свои пять пальцев, тут был его дом. Раньше воспоминания вызывали только радость, а теперь лишь невыносимую щемящую тоску и скорбь. Казалось, что каждая частичка души Гарсоннуэля кричит: бежать, бежать подальше, не оглядываясь, ни о чём не думая, убегать от этого места… навсегда! Словно грозный колокольный набат, эта мысль звучала в голове, заглушая все остальные.
Бежать! Бежать!! БЕЖАТЬ!!!
Но Гарсоннуэль не мог. Не только потому, что ноги его не слушались, и не потому, что это его не спасло бы. Он просто чувствовал, что не должен поддаваться панической мысли, завладевающей его сознанием. Гарсоннуэль сам не знал, зачем он должен оставаться тут. Пока не знал. Но чувствовал, что должен.
Все остальные давно поддались горю и, не стыдясь, рыдали, оплакивая Его и себя. Он – хозяин Гарсоннуэля и остальных – ушёл неделю назад. Он всегда знал, когда пора уходить и всегда возвращался.
Теперь же всё было иначе. Оставленная свита поняла, что их господин не вернётся. Тучи принесли весть, что Он повержен. Событие, которое никак не могло произойти, всё же свершилось. До сих пор, все до единого верили и, самое главное, знали, что этого не случится никогда. Кто же тогда будет охранять Врата?.. Господин брал свой исполинский меч и уходил исполнять предназначение. Как страж, он был должен встречать каждого, кто шёл к Вратам. Встречать, чтобы остановить. Он чувствовал приближение чужаков, их намерения, их настрой, их силу и слабость… и выходил им навстречу. Выходил, когда наступал момент подвергнуть пришедшего последнему испытанию. Испытанию, которое нельзя пройти. Он всегда выходил победителем, ибо никому и никогда не дано одолеть стража Великих Врат.
И всё это время свита верно служила Ему, так как в этом было их предназначение. Они ждали своего хозяина, и Он возвращался с триумфом. Его чтили и восхваляли, каждый раз приветствуя с искренним ликованием. Возвращение господина было праздником, все тут же принимались хлопотать. Белгродмир чистил и точил меч, чинил доспехи, Гравдруддир готовил пышную трапезу для хозяина, а Гарсоннуэль до блеска начищал Его сапоги. Свита была большой и все с радостью выполняли свои обязанности, они любили это занятие, любили свою судьбу и господина, а Он любил их – своих верных и преданных слуг. Но теперь дни шли, а хозяин не возвращался.
Первой всё поняла белокурая Гвелиама, которая раньше каждый день расчёсывала пышные кудри хозяина. Она воздела руки к беспощадным тучам и, упав на колени, сквозь рвущиеся из груди рыдания, сообщила всей свите, что Он повержен. Сперва, ей не поверили. Не могли поверить, ибо не могло такого произойти. Но потом жестокая правда проникла в сознание каждого, и самое ужасное было то, что это была именно правда. Она в один миг сломала их жизнь и сделала бессмысленным дальнейшее существование. А что может быть хуже для существа, созданного самой Судьбой? Даже смерть не могла сравниться с такой ужасной участью.
Предназначение. В этом слове заключалось всё самое важное и жизненно-необходимое для Гарсоннуэля и его друзей. Ни у него, ни у кого из свиты не было детства, родителей, детей. Они все были созданы Судьбой–Двигающей–Миры, такими, какими они были сейчас, с одной лишь целью – исполнять своё предназначение. Гарсоннуэль подозревал, что и страж тоже был сотворен так же: без прошлого, без будущего, только для настоящего. Для вечного настоящего. Время не имело для них никакого значения, бесконечность не тяготила. Годы проносились как минуты, века как дни, эпохи как недели. Всё изменилось лишь недавно, когда несколько дней отсутствия хозяина показались им бесконечно долгими по сравнению со всем временем их жизни. Счастливой жизни с Ним и со своим предназначением. Никто из свиты не старился, но сейчас Гарсоннуэль ощущал тяжесть каждого прожитого им года. Сейчас как никогда он чувствовал себя старым…
старым и уставшим.
С падением Стража обрушилось и Его предназначение и предназначение Его свиты. Их существование стало бесцельным, бесполезным, а для существа, созданного Судьбой–Двигающей–Миры, созданного для Цели, ничего страшнее и мучительнее нельзя было придумать. Свита билась в рыданиях и тщетных мольбах, обращённых к своему господину, к Судьбе, даже к грозным тучам, но всё было бесполезно. Со временем умерла даже надежда. На смену ей пришли только невыносимые мучения существ, потерявших единственную радость в жизни. Потерявших даже саму жизнь.
Гарсоннуэль стоял рядом со своим домом – маленькой, но вполне уютной хижиной, также не подверженной влиянию времени, как и он сам – поглощённый горем, в котором тонули размышления о том, что же будет теперь, когда Его больше нет. Слуга переводил взгляд с туч на бескрайний Лес, окружавший со всех сторон Великие Врата, а также поселение Стража и Его свиты. Где-то за своей спиной Гарсоннуэль слышал рыдания и причитания остальных, и не мог заставить себя пошевелиться.
Не мог, пока не увидел воина.
Воин вышел из Леса с той стороны, куда ушёл Хозяин Гарсоннуэля. Сквозь свежие прорехи видавшего виды походного одеяния проглядывала потемневшая от времени и побитая в сражениях кольчуга. На ногах были тяжёлые сапоги, явно отмерившие не одну сотню миль. Стальные наплечники покрывали глубокие царапины и вмятины, полученные в боях. Ростом воин был раза в три меньше Стража Великих Врат, но на голову выше любого из свиты. Гарсоннуэль знал почему – странник принадлежал к существам, называвших себя «люди». Он прихрамывал на левую ногу, перемотанную лоскутом, который оторвал от своего плаща. Этот походный плащ когда–то был синим, а теперь, из-за долгих странствий, почернел, как ночь. Голову воина венчал шлем – не менее побитый, чем наплечники и кольчуга, – забрало которого скрывало верхнюю часть лица. Выйдя из Леса, человек некоторое время осматривал дома свиты и гигантские роскошные хоромы Стража. Гарсоннуэль заметил, что рыдания за спиной утихли. Все заметили воина, они понимали, кто он и зачем пришёл, и смотрели на чужака, ожидая, что же тот предпримет. Хотя, на самом деле, любой из свиты прекрасно представлял себе, что следует ожидать от странника, убившего Стража. Но они ещё никогда за всю свою вечную жизнь не видели того, кто смог бы это сделать.
Воин вынул из ножен длинный и острый меч. Хотя этот клинок и был во много раз меньше меча Стража Великих Врат, но, тем не менее, смотрелся столь же грозно.
«Вот он – убийца нашего хозяина… и нашей Цели» – подумал Гарсоннуэль.
– Убийца пришёл. Пришёл за нами! – в ужасе прошептала за его спиной Гриттизира, в былые времена стиравшая одежду хозяина.
Воин двинулся к домам. Медленно. Неспешно, оглядывая всё, что было у него на пути, высматривая угрозу. Торопиться ему было некуда.
Гарсоннуэль не знал, что делать. Сегодня, когда он вышел из дома без всякого на то желания, на улице никого не было. Теперь же наоборот. За то время, что он стоял под застланным тучами небом, погружённый в свои размышления и чувства, из домов вышли все убитые горем слуги Стража.
Они все обречены.
Они оказались обречены на ужасную участь, когда этот воин убил их Хозяина. Скорее всего, смерть будет для них желаннее, чем существование без предназначения.
«Нет, – промелькнула в голове Гарсоннуэля мысль. – Я должен идти к Вратам. Сейчас!». Ускоряя шаг, он направился к хоромам поверженного Хозяина, за которыми величественно возвышались Великие Врата Судьбы. Подойдя к ним, слуга опустился на колени. Перед этим воистину гигантским сооружением даже Страж казался карликом, а он был тем, кого многие народы во многих мирах зовут великанами. Великие Врата не шли ни в какое сравнение со всем, что было построено когда-либо смертными существами. Сложенные из огромных блоков серого камня – не встречающегося ни в одном из миров – покрытые резьбой такого качества, что даже самый великий мастер почувствовал бы себя неумелым ничтожеством, Врата излучали силу, дарованную Судьбой. Эта сила почти физически ощущалась живыми существами, приближавшимися к Ним. При взгляде на Врата не оставалось ни малейших сомнений кем (или даже лучше сказать Чем) Они были воздвигнуты, и какую безграничную власть мог получить тот, кто пройдёт через Них.
– Я здесь, мой Хозяин. Здесь во имя Судьбы–Двигающей–Миры, – прошептал Гарсоннуэль.
Из глаз опять потекли слёзы. Он вытер щёки рукавом, уселся спиной к Вратам (с помощью неимоверных усилий ему удалось оторвать взгляд от манящей красоты величественного сооружения) и стал ждать.
Время тянулось мучительно медленно. Казалось, что прошла целая вечность, когда из-за дома Стража вышел воин. В левой руке он нёс шлем, в правой – меч, обнажённый клинок которого был покрыт свежей кровью, с каждым шагом с лезвия срывались алые капли и орошали землю. За время своего ожидания Гарсоннуэль не слышал ни криков, ни мольбы о пощаде – свита умирала молча. Немощный ветерок обдувал лицо воина, изрезанное морщинами и шрамами, оставленными долгими годами дальнего странствия, полными трудностей и лишений. Увидев Врата вблизи, воин просиял. Рот его скривился в некоем подобии улыбки, пальцы судорожно сжали рукоять меча. Подойдя поближе к Вратам, воин с благоговейным трепетом оглядел искусно выполненный узор, покрывавший серый камень. «Пришёл!» – беззвучно шевельнулись его губы.
Тут он заметил Гарсоннуэля, спокойно сидящего на его пути:
– Уйди с дороги, старик, и я пощажу тебя. Во имя Врат! – властно сказал воин, почти не глядя на слугу.
Сердце Гарсоннуэля безумно колотилось, ещё никогда смерть не подходила к слуге так близко и, не смотря ни на что, он инстинктивно её боялся. Но сейчас главным было – не показать этого воину. Поэтому слуга старался не смотреть ему глаза, дабы тот не прочёл всё по взгляду, а пальцы крепко сцепил между собой, чтобы те не сильно дрожали. «Старик?.. Неужели он видит мой настоящий возраст?.. Значит точно – конец» – промелькнула в голове мысль.
– Нет, воин. Я не могу этого сделать, – последовал ответ.
Лицо воина исказилось от гнева:
– Не зли меня, старик, больше я повторять не стану, – сквозь зубы процедил он, – уйди с моей дороги, или я убью тебя…
– Как убил моих друзей, – перебил его Гарсоннуэль, – ты можешь это сделать, ведь тебе не в новинку убивать беззащитных.
– Как ты смеешь так говорить со мной, старый?! – гневно зашипел воин, его оскаленные зубы напоминали клыки древних чудовищ, а в глазах сверкал огонь еле сдерживаемой ярости. Его рука стала медленно подниматься, занося меч над головой очередной жертвы. – Я следую своей цели и вершу то, что мне предназначено судьбой. Никто и ничто не вправе судить меня за это!
Внутренне Гарсоннуэль приготовился умереть, страх стал отступать. Занесённый над головой меч уже не казался таким грозным, а в голосе прибавилось уверенности:
– Нет, – спокойно возразил он, стараясь не обращать внимания на готовый обрушиться на голову клинок, – Ты – человек. Ваш народ не создавала Судьба, люди – не для Цели. Они лишь служат собственным желаниям. Не говори про Судьбу, если ничего о ней не знаешь, ибо Она двигает Миры. Посмотри на свой меч – он в крови. В крови невинных. Ты убил их – жалких, беззащитных, отчаявшихся. Ты лишил их Цели, а теперь и жизни. Убил – потому, что посчитал, будто, добравшись до Врат, ты вправе делать всё, что захочешь, убил – потому, что они просто оказались рядом в этот момент, убил – потому, что решил отыграться на них за перенесённые тобой трудности. Ты не понимаешь, воин, – убийца не пройдёт через Врата.
Яростный оскал воина сменился ухмылкой, в которой сквозили понимание и азарт. Старик, сидевший перед ним, хотел спорить. Конечно, его можно просто зарубить, или перешагнуть через него, как через незначительное препятствие. Да что тут говорить, этот жалкий старец (а именно таким видел Гарсоннуэля воин) и есть незначительное препятствие по сравнению с тем, что перенёс человек на пути к Вратам. Но убивать его пока не хотелось: опасности старый слуга не представляет, а поспорить с ним ради развлечения воин не против. Тем более, что Врата – буквально в двух шагах. Рука с мечом медленно опустилась.
– Что может понимать в судьбе жалкий слуга поверженного стража?! Как ты смеешь называть меня недостойным, когда я доказал обратное, пройдя весь путь до самых Врат? Ты ошибаешься, старик, я не убивал твоих друзей, я освободил их. Им теперь не придётся мучиться от бесцельного существования. Я должен пройти через Врата! Я слишком долго к ним шёл, чтобы ты смог меня остановить!
Гарсоннуэль, в любую секунду ожидавший смертельного удара, заметил, что воин не собирается его убивать, и хотя он уже почти смирился с неизбежной гибелью, это принесло облегчение. Слуга не знал, что затеял воин, и ни на что не надеялся. По-прежнему ожидая всего чего угодно, он продолжил:
– Это ты ошибаешься, воин. Я понимаю о Судьбе многое, ибо создан Ею. Создан для Цели, как и мои друзья. Ты говоришь, что освободил их. А они просили тебя об этом освобождении? Не тебе решать за них и не тебе обрывать жизнь существ, созданных Судьбой. Ты, прикрываясь лучшими – на твой взгляд – побуждениями, совершил страшное деяние и наслаждался им. Ведь тебе понравилось их убивать?
Воин молчал. Гарсоннуэль, осмелившись взглянуть в его глаза, ничего не смог в них прочесть.
– И мои друзья были не единственные, – продолжал слуга, – ты уже убивал беззащитных раньше, я вижу это по твоим глазам. Всякий раз ты прикрывался добрыми намерениями, и даже верил, что поступаешь правильно, но это был лишь предлог, чтобы ещё раз насладиться убийством. А мой хозяин? Ведь, он просил о пощаде? Я прав?
Гарсоннуэль не знал, почему он так думает, но был твердо уверен, что именно так всё и было. Воин стоял перед ним высокий и грозный, как тучи над головой. Его лицо ничего не выражало, было словно высечено из камня. Казалось, что он вспоминает правду недавних событий. Именно её, а не то, в чём он сумел себя убедить.
– Я не мог оставить твоего хозяина в живых, – изрёк, наконец, воин, лицо которого оставалось каменным, – Он – страж, он должен был быть повержен.
– Значит, я прав. – Гарсоннуэль грустно улыбнулся, он действительно знал, что был прав. – Повержен – не значит убит. Ты даже в этом ничего не понимаешь. Ты не достоин Врат. Они созданы не для людей. Страж был приставлен к ним не для того, чтобы любой, вроде тебя, мог через них пройти. Судьба есть вечность, ибо Она двигает Миры, а существа, созданные вечностью для Цели, должны служить этой Цели вечно…
Воину спор перестал нравиться. Этот старик говорил о том, о чём он – воин – старался не думать. И в последнее время это неплохо получалось. А старик всё говорил, порождая противоречия, пробуждая сомнения. Воин видел, как поначалу он трусливо отводил глаза в сторону, как предательски дрожали его руки. Казалось, старый слуга до смерти напуган и не представляет угрозы. Так оно и было. Но теперь всё изменилось: старик говорил, глядя в лицо воину, говорил уверенно, прямо. И самое страшное было то, что он говорил правду, от которой воин отворачивался всё время своего путешествия. Воин был одержим Вратами. А теперь, когда все опасности пройдены, а препятствия преодолены, оказалось, что самая большая угроза – ещё впереди. Только воин и сейчас не хотел в это верить, он продолжал спор:
– Твой хозяин не мог сторожить эти Врата вечно! – яростно перебил странник, – Если есть врата, значит, через них кто-то должен пройти, а страж лишь для того, чтобы отделить достойного от множества прочих. И я тот самый, кто должен пройти через Них, ибо я сумел победить стража! И не твоё дело, как я шёл к Вратам!
Решив, что слуга не сможет ничего ему противопоставить, воин двинулся вперед. Но, не успел сделать и шага, как столкнулся взглядом с Гарсоннуэлем. Взгляд старика был слишком сильным и уверенным для жалкого слуги из свиты поверженного стража.
Человек остановился.
– Ты мнителен, воин. Твоя слепая уверенность в правоте ещё не означает, что ты прав. Врата могут существовать не только для того, чтобы через них ходить. Истинное их предназначение дано знать только Судьбе, Их создавшей. Ты не можешь пройти.
Слова слуги звучали, как колокольный звон в ледяной пустыне. В его голосе было столько власти, силы и уверенности, что воин невольно подумал: а кто же был тут настоящим хозяином до его пришествия? И если бы он в этот момент вспомнил про своё оружие, на котором уже начала подсыхать кровь, то вряд ли смог бы поднять его снова.
– Ты хочешь сказать, старик, что я зря прошёл такой долгий путь?! Многие годы я отдал цели добраться до Врат. Я перенёс слишком много страданий, чтобы сейчас отступить! Я потерял в пути всех своих друзей! Я должен пройти через Врата во имя их памяти!
– Они сами сделали свой выбор, решив идти с тобой. Они знали, на что идут, и имели право отказаться. Не прикрывайся ими теперь для удовлетворения своих желаний. Ты хоть представляешь, какой силой обладают эти Врата? И какие могут быть последствия, если ты пройдешь через Них?
Никакие доводы не могли поколебать слугу. Продолжая спор, воин думал, что приводит новые факты своей правоты. Но на каждый такой факт старик находил опровержение. А сам воин и не замечал, что в его голосе, пока еле различимо, но уже начала слышаться мольба:
– Мой мир гибнет! – почти кричал воин, – Я пошёл к Вратам, чтобы спасти его! Я знаю, какой силой они обладают. Пройдя через них, я спасу свой мир! Ты говоришь, что люди эгоистичны, но ты не прав. Я пришёл сюда не для себя, а для спасения мира – это первое, почему я должен пройти через них. Я не отступился от цели и прошёл долгий и трудный путь – вот второе, почему я достоин пройти через них. Я победил стража – вот третье, почему я пройду через них. Чего ты ещё хочешь, старик?! Уйди с моей дороги!
Гарсоннуэль выслушал эту последнюю попытку воина переубедить его. Больше чужак ничего не мог ему сказать. Гарсоннуэль знал, что сказанное воином – правда.
За исключением одного: это всё равно не давало человеку права воспользоваться Вратами Судьбы. Слуга только покачал головой:
– Именно об эгоизме и идёт речь. Ты хочешь спасти свой мир. Но ты не подумал, что при этом все остальные миры провалятся в небытие. Я искренне сочувствую тебе и судьбе твоего мира, но подумай, что, пройдя через Врата, ты обречёшь на вечные муки несчётное количество живых существ.
– Почему ты так думаешь?! Сам же сказал, что только судьбе известна сила Врат. Почему ты уверен, что если я пройду через них, случится что-то страшное?!
– А иначе, зачем Судьба–Двигающая–Миры приставила к Вратам стража?
– Затем, чтобы отделить единственного достойного! – не в силах сдержать крик, завопил воин. Он уже много раз говорил это, и ему надоело повторять то же самое упрямому старику: ну почему тот до сих пор его не понимает?
Но Гарсоннуэль понимал. Он понимал, что воин по-своему прав. Но также он знал, что прав и сам. И он не мог поступиться своей правдой ради правды другого. Ради правды того, кто уничтожил его жизнь. Также Гарсоннуэль знал, что его собственная правда никогда не станет правдой для воина. Поэтому их спор был никчёмным, его исход был известен слуге почти с самого начала. Теперь терять было нечего.
Он нёс воину свою правду:
– Нет, ты противоречишь сам себе. Тот достойный, убив Стража, прошёл бы Врата, оставив их без охраны, и после него любой недостойный смог бы пройти через них. Нет, воин, Стаж охранял Врата не от недостойных, а ото всех, чтобы уберечь миры от катастрофы.
Воин уже хотел возразить: «Тогда почему бы судьбе не поставить потом нового стража до пришествия другого достойного?», но воздержался от этого порыва. Он тоже не был глуп. Опьянён идеей? Да. Но не глуп. Воин тоже понимал тщетность спора, в котором терпел поражение. Это всё равно ни на что не повлияет, ведь от своей цели отступаться он не собирался. Устав от пререканий, воин опустил взгляд, и нашёл единственный способ прекратить спор. Помолчав некоторое время, он опять посмотрел на старого слугу:
– Значит, терять всё равно нечего, – сказал воин, и глаза его сверкнули прежним жестоким огоньком. – Если не пройду я, то это сделает другой, ведь его уже никто не остановит. Так или иначе, я пришёл сюда с благой целью – спасения, хоть и своего, но мира. Даже если я и убийца, как ты говоришь, я верю в благо своих действий. Я пройду через Врата. Я это заслужил, и назад не поверну. Ты уйдёшь с моей дороги?..
Гарсоннуэль знал, какой вопрос хотел задать воин. Даже мысленно приготовил ответ. Но воин вместо этого подвёл черту всего спора, тем самым, вернувшись к его началу. Гарсоннуэль знал, что это означает. Сейчас он понимал, почему давеча, глядя на тучи, он не мог повиноваться желанию убежать. Теперь это желание усилилось, но слуга опять ему не подчинился. И Гарсоннуэль поступил так, как считал нужным, как он поступал всю свою жизнь и всё это время – он сказал правду:
– Нет, воин. Я не страж, а всего лишь его слуга, но я не могу позволить тебе пройти. Подумай, воин, действительно ли ты достоин этого? Готов ли ты ради своего блага рискнуть существованием всего мироздания. Сегодня ты оборвал историю Стража Врат Судьбы и его свиты, историю существ, верно служивших Судьбе–Двигающей–Миры, а через мгновение оборвёшь историю всех живых существ, в этих мирах обитающих. Готов ли ты на это? Достоин ли ты…
С приглушённым свистом покрытый подсыхающей кровью меч рассёк воздух и впился в тело Гарсоннуэля. Старый слуга тут же повалился на бок. Он так и не успел договорить, хотя смысл и так был понятен. Багряные брызги окропили Врата. Последний из свиты пал, вечное существование Стража и его слуг завершилось.
– Назад я не поверну, – прошептал воин, глядя на недвижимое тело, – я предупреждал тебя, старик.
Воин сделал шаг к Вратам и остановился. Его путь сюда был долог и труден, но гораздо труднее оказалось сейчас, когда до цели его странствий можно было дотянуться рукой. Старый слуга был мёртв, но перед смертью он сумел сделать то, чего не смог его господин. Он вселил в очерствевшее сердце воина сомнение. В глубине души воин не хотел смерти этого «старика», но, в то же время, он отчётливо понимал, что ещё пара мгновений – и мысль свернуть со своего пути уже не будет такой абсурдной, какой казалась ещё полчаса назад. Тогда всё было бы напрасно: годы страданий, лишений, гибель друзей… всё впустую. Этого воин не смог бы вынести. Пришлось убить последнего слугу поверженного Стража.
Да, на своём пути воин убил многих. Но только теперь он смотрел на всё трезвым, не одурманенным идеей Врат взглядом. Сомнения грызли его сознание: воин знал, что последний из свиты Стража не соврал ему. А Врата – вот они, в шаге от него, покрытые каплями крови ни в чём не повинного существа…
Один шаг и…
Остриём меча воин поддел кошель на поясе Гарсоннуэля. Оттуда вывалилась щётка с почерневшей от ваксы щетиной.
– Значит, сапоги хозяину чистил, слуга, – пробормотал человек, – значит в этом была твоя Цель… А в этом ли? Какое же твоё истинное предназначение, старик?..
Не получив от безмолвного трупа ответа, воин опустился перед Вратами на колени. Прямо на багряную от свежей крови землю.
– Столько лет… – промолвил он Вратам, в голосе слышались мольба и боль, – столько страданий… неужели зря?.. Недостоин?..
Странник протянул к Вратам руку. А над его головой всё сгущались тяжелые безмолвные тучи.
Похожие статьи:
Рассказы → Беглец
Рассказы → Брокер жизни
Рассказы → Елки-палки
Рассказы → Рок
Рассказы → Бродяги космодрома
+!
многих блох и ляпов удалось изловить и ликвидировать благодаря их содействию 
