Хождения за свечными огарками у меня вошли в привычку. Живут они обособленно, своим кварталом. Молчуны, бездельники и тугодумы, каких свет не видывал. Свету они и не нужны, он ведь сам по себе. И тьме не нужны. Зачем тьме свет. Вот и живут они тут, на cедьмом небе. А где им ещё жить. К тому же, они могут рассказать много интересного. Поэтому я за ними и ходил...
Дома они строили без крыш. Вернее, крыши-то у них были. Ведь уважающий себя свечной огарок не мог позволить какому-то дождю испортить всю будущность и раньше времени превратить его в труп. Поэтому крыши строили отдельно. И ходили туда пересиживать напасти.
А если всё-таки случилась беда, то главное, чтобы был тот, кто поделится с тобой. Но нынче и на седьмом небе можно встретить много престранного. Здесь тоже могли тебе сказать нынче: "Э-э... самому мало!".
И становилось темнее ровно на одну свечу. Правда, могли и просто не успеть, но ты-то об этом уже никогда не узнаешь. Если кто-нибудь не решит вдруг поделиться теплом со старым свечным огарком или даже молодым и прекрасным мистером Свечой, или прелестной беленькой мисс Свечкой. Их тут было множество - погасших запросто так.
Целые унылые улицы потухших свечных огарков тянулись долго еще после смешной деревни без крыш. Там всегда было светло как днём. А здесь темно, холодно и уныло.
Я выбрал самый несчастный, покосившийся огарок и, прикрывая огонёк зажигалки рукой, поднёс к распушившемуся фитилю. Чертыхнулся, погасил огонь и принялся подкручивать фитиль. Потом опять попытался поджечь. Фитилёк едва шевелился, скручиваясь и оживая.
И вот маленький огонёк появился в тусклых глазах старика. Он рассыпался в благодарностях, согревая меня их суетливым ворохом. И я уже не сомневался, кого мне выбрать - ту маленькую и белую свечку с парой капель воска на хорошенькой шейке или эту старую закопчённую развалину. Но ведь сегодня я собирался отправиться в самое непонятное место на cедьмом небе, и этот молодой мистер или мисс могут не знать и даже не подозревать о нём.
Свечной огарок по имени Лю светил ещё ничего себе, но уже не очень. Он вздыхал, хлюпал носом и шёл впереди медленно, клонясь заметно на одну сторону. "Совсем никуда не годный свечной огарок, - ругал себя я, - придётся мне его взять на руки".
И я взял его на руки, огонёк опять суетливо затрепетал, ластясь будто сонный котёнок и совсем не обжигая. Потом выправился и стал указывать дорогу. Потом вспомнил, что ничего не знает о дороге и сказал:
- Одно из двух: или ты мне скажешь, странный добрый человек, куда мы идём, или я приведу тебя туда, куда хочу я.
Его глаза добрые и слезливые смотрели на меня. Я же понимал, почему он называет меня странным: я был одет как чучело - в доспехах, в любимом вязаном шарфе и со старым ржавым мечом наперевес.
- Месяц назад мне пришло письмо, - начал издалека я.
Меньше всего мне хотелось оказаться сейчас где-нибудь, куда хочет он. Где-нибудь в славной хижине с большим очагом, улыбающимися лицами, скрипящими кроватями, скребущимися мышами и тоже с улыбающимися лицами, и пирогами, и я торопливо продолжал:
- В письме говорилось, что таким, как я, не место на cедьмом небе и мне пора убираться отсюда...
Старик Свечной огарок сидел у меня на ладони и мягко покачивал головой. Хохолок огня светил ровно и тихо. Эта тишина каким-то образом передавалась и мне, и я начинал успокаиваться. Хоть и при упоминании злосчастного письма злые мысли принимались искать в чулане моё забрало, я так и не отыскал его.
- Но как же так, воскликнул тогда я, - продолжал я, - как же мой дом, через который проросла яблоня?! Вот и Нос привык ко мне, и Глаз заглядывает иногда! Я так и написал тогда в ответ и отправил, подписав - Тому, кто.
- Это напоминает мне историю о войне серых и белых крыс, бывшей когда-то, - грустно ответил Лю, - они долго били друг друга по голове своей правдой, пока никого не осталось в живых. Их правды были в латах и с палицами. С тех пор на cедьмом небе не водится крыс. Но нет худа без добра. Крысы всегда охотились на нас, свечных огарков.
- Нет худа без добра... - повторил я, что-то мне не нравилось в этих словах, - нет худа без добра?! Ты ещё скажи, старик, что нет худа без добра и в том, что мне придётся убраться отсюда! Тогда... Тогда... Тогда я срублю яблоню, что проросла сквозь мой дом и цветёт вот уже десятое лето подряд!
- Что ты, что ты, - испуганно зашелестел старик, - зачем же рубить яблоню? Ею кормятся пчёлы и творят потом воск, из которого лепит нас, свечных огарков, наш свечной бог. Нет, не надо рубить яблоню.
- Воск! Пчёлы... свечные огарки... А я?! Как же я? Тебе совсем не жаль меня?
- Что толку сопротивляться судьбе, странный добрый человек, который дал мне вторую жизнь? - удивлённо покачнулся Свечной огарок. - Судьба как дождь, который всё равно настигнет тебя.
Я оглянулся. Отсюда, с Ходячего холма, ещё виднелся вдалеке мой дом. Глаз по-прежнему заглядывал в окно и Нос наверное бродит по его коридорам, отыскивая меня. Яблоня в это лето доросла до конька, и теперь её цветущие побеги казались белой шляпой на голове старого скрипящего ворчливо дома.
- Но с другой стороны, - говорил тем временем Свечной огарок, - у каждой реки есть своё начало. Опять же если вода пришла в твой дом, тебе будет всё равно, где у неё начало. Нет, как ни крути, странный добрый человек, а тебе незачем искать того, кто пишет тебе письма. Но ты мне так и не сказал, ответил ли тебе Тот, кто.
- Второе письмо пришло не мне. Оно пришло к моему соседу, Старому роялю. Ему сказали, что я называл его старым дураком и обещал сложить из него большой костёр на Рождество.
Свечной огарок молчал.
- Потом пришло третье письмо. Оно оказалось в пустой хижине, в которой живёт ветер. И оно разлетелось со сквозняком по всему cедьмому небу. Там говорилось, что я известный злодей, прячусь на Седьмом небе от правосудия и мне следует убираться. Это последнее послание мне привёз рассвет, поднимающийся каждое утро на лифте. Он сухо поздоровался со мной и не сказал больше ни слова.
- А... может быть, Тот, кто - это Бумажный король? - вдруг тихо сказал Свечной огарок и пугливо оглянулся.
- Бумажный король? - с удивлением протянул я.
И опять подумал, что можно жить на cедьмом небе, как угодно долго, и не знать ничего о нём.
- Он любит разводить костры и греется потом возле них. Вряд ли тебе нужно к нему идти, - уклончиво ответил старик, - ведь если он тебе написал, значит, это он пришёл к тебе. Если он хотел выгнать тебя из дома, то он добился своего - и ты вдали от своего дома.
Тут меня прошиб пот. Бумажный король сидит у камина там, в моём доме, пьёт глинтвейн, или что он там пьёт, чёрт возьми! И празднует победу!
Свечной огарок затрепетал в моей руке и чуть не умер от страха, когда я понёсся во всю прыть обратно.
- Ты дурак, - шипел старик Лю, - надень ходули, вон стоят в углу, так будет быстрее. Рраз - и ты дома!
Угол виднелся справа, под холмом. Облачная дорога шла поверху, а внизу, на уступе стояли ходули. Старые и порядком изношенные.
Ходули обросли звёздами, как днище старого корабля ракушками. Россыпь вечерних перелётных метеоров роем слетела с подножек, когда я потянулся к ходулям со своего холма. И, взгромоздившись, зажмурился. С детства боюсь высоты.
- Если ты желаешь быстрее добраться домой, - нудно тянул старик, подозрительно пришлёпывая губой, как если бы огарок готовился вскоре стать застывшей восковой лепёшкой, - то тебе непременно нужно открыть глаза и сделать шаг.
Я открыл глаза. Руки судорожно искали опоры, а голова, ехидно посмеиваясь, напоминала, что это не костыли. Но я вспомнил, что до дома один шаг и ухватился за тёплые и шершавые шесты. "Руки будут в занозах, как морские ежи", - подумал я.
И шагнул...
Облачные Ходячие холмы - они такие ходячие холмы, что стоит их спугнуть, как они могут припустить. Но совсем в другую сторону. Так и случилось. Но в этот раз Ходячий холм двинулся вслед за мной. И когда я на ходулях заглянул в окно своей мансарды и крикнул:
- Кто спал в моём кресле?!
Ходячий холм за спиной эхом повторил эти слова. А эхо на Ходячих холмах гулкое, бродячее. Оно ещё долго перекатывается-бродит по овражкам и перелескам. И будто крикнул я в сто глоток.
- Хорошо сказал, - с удовлетворением кивнул головой Свечной огарок.
Но головы у него уже не было, он истаял почти весь и лишь шлёпнул губой.
А Бумажный король ужинал. Стол стоял под большим зелёным абажуром в мансарде. Блюда с моими письмами, с газетами, книгами застыли в реверансе перед Его Бумажным величеством. Он отрезал ножичком кусочек моего письма и клал в рот, огромный, в бороде и над жабо. Челюсти его двигались на раз-два, а на три он становился больше. Опять кусочек. Ещё выше! Ещё кусочек! Ещё шире!
- Плохо дело, - шипел Лю, - ещё немного, и нам ничего с ним не сделать. Но пассаран, камрад!
И Свечной огарок Лю ринулся в бой.
Тут я скажу, что меч храбреца засверкал в отсветах пламени, он бесстрашно сёк визжащего от страха Бумажного короля...
Но это просто старый свечной огарок упал на стол, плюхнулся в лужу вина и погас.
Я заплакал. Ходули давили подмышками, и я чувствовал себя куском сала, зажатым китайскими палочками.
Но старый свечной огарок Лю упал в лужу старого доброго виски. И стол подмигнул мне радостным захмелевшим голубоватым глазом. Пламя затрещало, подбираясь к бороде Бумажного короля. А тот возмущённо вскричал:
- Гарсон, я не заказывал горячее!
Стол трещал, превращаясь в огромное пламя. Бумажный король, огромный и толстый, бросал в него книжки и письма. Огонь занимался всё сильнее и добрался до стен. А король хохотал и грел огромные ладони. Тут я подумал, что ошибся.
- Старый Лю! - вскричал я, перекрикивая рёв пламени. - Отведи меня туда, куда хочешь ты!
И всё стихло. В моей руке вместо меча оказалась вилка. Накрахмаленная салфетка колола подбородок своей непомерной свежестью. Молодой мужчина сидел напротив и резал отвратительно сочное мясо. Я сейчас сдохну, если не попробую его. Молодая женщина принесла пирог. Кажется, курник. Нет, определённо курник. Мужчина откинулся на стуле и потянулся. Глаза его встретились с глазами женщины. Она улыбнулась, как если бы он ей сейчас сказал пошли, а она сказала глупый, видишь, гости, а он проворчал бы эти гости...
- Пробуйте, пробуйте свинку, хорошая свинка, румяная, муж на охоту ходил, в здешних местах кабанчиков много, - угощала, улыбаясь, женщина.
Кабанчик улыбался.
В норе напротив улыбался мышь. "Ещё бы, - проворчал я про себя, - крыса на тебя нет".
Свечной огарок Лю здесь был ещё совсем молод.
Домой я вернулся за полночь. Бумажный король заскучал без меня и свернулся серым вздорным пинчером на диване. Я почесал бумажного пинчера за ухом. И пошёл спать. Уже засыпая, наказывал себе: "Завтра первым делом выбросить стол и покрасить стены. Нет. Сходить к Старому Роялю. Нет! Старый Лю! Поскрести по столу. Скатать колобок. Дать колобку опохмелиться... тьфу ты... старому Лю! опохмелиться... и..."
На этом месте я, кажется, уснул.
Похожие статьи:
Рассказы → Счастья, здоровья
Рассказы → Оркаизация
Рассказы → Характерные симптомы
Рассказы → Мокрый пепел, серый прах [18+]
Рассказы → Богатырь
Как я могла пропустить ваш комментарий, Dara?! 
