Самолёт доставил груз моего бренного тела в Москву, где меня встретил шеф нашего российского представительства. На его машине меня перевезли из одного аэропорта с непроизносимым русским названием в другой, ещё менее произносимый аэропорт. Там усадили в доисторический двухмоторный винтовой самолёт и в компании каких-то странно одетых и тяжело нагруженных огромными сумками людей отправили в Воркуту, где меня встретили на авто уже представители нашего российского партнёра. Жуткий аэропорт, жуткое авто и жуткий язык переводчицы. Позже выяснилось, что это была учительница английского языка в местном университете. Но самое жуткое ждало меня впереди: после жестокой пьянки и отдыха с ночёвкой в гостинице «Воркута» меня усадили в трёхосный армейский вездеход, оборудованный для перевозки людей и почти триста километров везли в сторону Карского моря. Шесть часов с одной остановкой на перекур и... туалет, так сказать.
По тундре.
В бурю.
Без переводчицы. Попробуйте представить себя на моём месте: без знания языка, без ясной цели (и как выяснилось чуть позже, без надлежащей экипировки), попасть на край земли (где мне не только не рады, но и представления не имеют, что со мной делать вообще) на срок в один месяц.
В месте назначения я чуть не упал с высоты пяти футов* — лестница крутая, а открытую мной дверь так рвануло ветром, что я счёл за благо отпустить её и просто удержаться на ногах. Получив толчок в спину немаленьким сумарём, я кубарем слетел с лесенки, поскользнулся и едва не упал на очень твёрдый и почему-то скользкий снег. Странно одетые люди как-то неуловимо рассосались вместе со своими неимоверными сумками и я остался на морозе и ветру один. Из-за метели я никак не мог понять — то ли меня действительно никто не встречает, то ли я не вижу встречающего. Я очень быстро и очень сильно замёрз, глаза и уши просто забило снегом и, совсем отчаявшись, я спрятался от ветра за привезший меня автомобиль. Руки мои нещадно застыли и я спрятал их в карманы, поставив кейс между ног. Лезть внутрь машины я просто побоялся — не заметят моего присутствия и увезут куда-нибудь ещё... У меня просто в голове не укладывалось — как так может быть? Почему меня просто бросили здесь и никому нет никакого дела до этого? На моё счастье я стоял с той стороны, где дверь водителя. Он и спас меня — подошёл, залез за чем-то в кабину, вылез и посмотрел в мою сторону. Подошёл и о чём-то спросил: «Huli vstal, durak?» Я ответил в том смысле, что я представитель Caterpillar Incorporated и прибыл для связей с общественностью. Тот, поняв слово «гусеница»** что-то воскликнул, всплеснул руками и, схватив одной рукой меня, а второй — мой кейс, поволок в сторону огромного мачтового светильника, под которым в рядок располагались какие-то собачьи конуры. (Позже выяснилось, что водитель просто забыл о присутствии иностранца в будке его вахтовки — дорога сложная, темно и метель... Какой тут, к чёрту, американец?). По забитой снегом лестничке в четыре или пять ступеней мы поднялись и вошли в торец одной из будок, что вблизи оказались довольно-таки большими - примерно десять на тридцать футов*** - вагончиками на колёсах. Внутри было людно, тесно и жарко — один из калориферов висел прямо над входной дверью и дул горяченным воздухом мне на голову. Моргая и пытаясь хоть что-то понять в этом хаосе, я отчаянно боялся потерять свой кейс, унесённый водителем вездехода, потому что узнать его я не смог бы при всём своём желании: отличить одного человека, одетого в синюю с голубыми вставками и светоотражающими полосками спецодежду от другого, одетого точно так же — невозможно!
Сквозь толпу ко мне подошёл мужчина лет пятидесяти, небритый и дурно остриженный. Однако в лице его угадывалась некая доля интеллигентности и он с жутким акцентом и используя слова в произвольной форме, поздоровался и спросил меня, кто я такой. Я представился. Мужчина попросил повторить и повернул ко мне голову правой стороной. Я вновь назвал имя и должность. Мой собеседник кивнул, назвался Александером, зачем-то упомянул механику, снова кивнул и поволок меня за рукав прямо сквозь толпу, расталкивая людей и крича на них. Те же нисколько не обижались, кричали на него в ответ и некоторые даже слегка били его. Мне тоже выдали несколько колотушек по рёбрам, но не сильно. Мой провожатый завёл меня за ряд столов, разделявших помещение по вдоль, усадил на грубую деревянную скамью, сунул мне мой кейс и сказал сидеть и ждать. Я расслабился и принялся осматриваться отогревшимися, но побаливающими, словно после купания без очков, глазами.
________________________________________________________________________________________
* Около 1,5 м.
** По-английски «гусеница» - caterpillar (катерпиллер в русской транскрипции), таково название техники компании Cat inc.
*** Примерно 3Х9 м.
***
Мы подлетели к естественному спутнику обитаемой планеты и опустились на его дальнюю, неосвещённую сторону, почти сразу за терминатором. По какой-то странной прихоти природы спутник всё время находится по отношению к планете одной и той же стороной и его тёмная сторона не видна аборигенам. Мы воспользовались этим чудным обстоятельством и установили наблюдение за планетой, сами оставаясь невидимыми. Наши автоматические зонды зависли на орбите планеты и принялись передавать нам сигналы, перехваченные от передатчиков, расположенных на поверхности планеты — оказалось, что там висит масса искусственных спутников, принимающих, посылающих и передающих радиосигналы на самых разнообразных частотах. И вот тут нас ждало неожиданное затруднение: оказалось, что в этом мире живёт несколько разных рас и у них масса различных способов кодирования и множество наречий. Лишь спустя продолжительное время наши машины выделили два основных языка и принялись составлять программы-переводчики. Некоторые радиосигналы несли не только кодированный звук, но и изображение, что позволило нам выяснить, как же выглядят наши братья по разуму. Оказались братцы мелковатыми, в две трети нашего роста, что и не удивительно при таком размере их планеты — их гравитация на треть больше нашей... Что же касается их внешности — многие из увиденных нами особей весьма и весьма миловидны, у них пропорциональное телосложение и правильные черты лица. Как мы и предполагали, на планете живёт несколько рас: больше всего темнокожих и смуглых, примерно столько же бурокожих с чёрным волосом и немного иным разрезом глаз и светлокожие, как мы. Также выяснилось, что на планете холодно, и относительно тепло у них только на экваторе в сухой период (а есть и период осадков); полюса же покрыты нетающими массами кристаллической воды, а не океанами, как у нас. В атмосфере относительно спокойно — аборигены активно используют летательные аппараты (что в нашей атмосфере крайне затруднительно), также используются надводный и подводный транспорт, множество разнообразнейших сухопутных транспортных средств... Подвижные такие братцы по разуму оказались, надо сказать. Даже на орбите обнаружились обитаемые искусственные спутники...
С каждым днём, по мере накопления информации, становилось всё интереснее и интереснее, капитан всё никак не мог определиться — вступать ли нам в контакт с этой цивилизацией или поостеречься (народец оказался изрядно агрессивным и периодически одни группы аборигенов убивали другие группы — какие-то у них там разногласия). Я же от безделья прослушивала звуковые сигналы, перехватываемые с одного из спутников. Программа-переводчик выдавала мне диалоги людей, находящихся в разных местах планеты. Голоса самок аборигенов мелодичны, у самцов голоса погрубее; некоторые их передачи содержали изображения самок и самцов, растянуто и плавно произносящих рифмованные слова под звуки специальных приспособлений. Это у них называется «песни». Но я в тот момент слушала не «песни», а диалог самца и самки, находящихся на разных материках и в разных широтах — самец почти у верхнего полюса, самка — повыше экватора... На треть примерно. Их беседа - а переводчик со временем научился и эмоции передавать - невольно привлекла моё внимание, хоть я и не могла понять всех обстоятельств.
***
- Здравствуй, милая!
- Привет. Кто это?
- Иисусе. Это я, Роберт!
- Роберт? Какое одолжение!.. Я уж и не ждала звонков от тебя.
- Джуди, ну зачем ты так? У нас тут нет сотовой связи, нет интернета...
- Ну да, ну да. А телефон с проводами — есть. Интересно рассказываешь.
- Джу, ну перестань уже. Это спутниковый телефон, другой связи тут нет! Я здесь без переводчика, мне не сразу удалось узнать, что можно позвонить...
- И что? Ты хочешь сказать, что в Москве нет ни одного человека, говорящего по-человечески? Варварская страна.
- Джуди, я не в Москве. Я на побережье Северного океана, за Полярным кругом. Тут нет вообще ничего, кроме нашего посёлка и строящегося газопровода. Милая, тут лютый холод, горы снега и нет Солнца! Это же заполярье, как на Аляске, милая, вспомни — мы же в школе учили...
- Ты что, позвонил мне, чтобы снова сказать, что я в школе плохо училась? Да на Аляске полно телефонов! Чтобы это знать, не надо даже в школу ходить.
- Джу. Милая, но я же не на Аляске. Я в России.
- Мне некогда. Что ты хотел сказать? Говори скорее.
- О боже. Я просто скучаю и позвонил, чтобы услышать родной голос.
- Только для этого? Ах ты скотина! В другой раз мамочке своей звони...
- Джу! Джуди?.. Я тоже тебя люблю... Вот сука.
***
Первую неделю я провёл просто в шоке от всего: от спартанского быта, от бесчеловечного климата, от отсутствия Солнца, от отсутствия собеседников, от сознания собственной бесполезности и беспомощности. Однако Александер вскоре принёс мне ношеный сине-голубой костюм и дал свою вязаную шапочку, кто-то из других наших соседей по вагон-дому одолжил мне зимние сапоги на меху (сам он одел сапоги из белого войлока с прозрачными пластиковыми калошами), другой сосед дал мне две пары китайских нитяных перчаток с полимерными полосками на ладонях, показал, что надо их одеть по две на каждую руку. Но самое главное — мне дали горнолыжные очки и в таком виде однажды вывезли на строительный участок. Там я впервые - с помощью Александера - провёл опрос машинистов и операторов нашей техники. Во время опроса к нам порой подключался фельдшер — он переводил с русского на башкирский и обратно. Как оказалось, собственно русских тут не так уж и много... Позже я заметил, что башкиры в большинстве своём владеют двумя, а то и тремя языками: родным, русским, а иногда ещё и татарским. Они, в большинстве своём, вполне нормально разговаривают, читают и пишут на двух языках. Как наши индейцы. Или мексиканцы, что говорят и читают по-испански и по-английски. Но встречаются некоторые башкиры, которые и говорят, и понимают по-русски плохо. Что, однако, нисколько не мешает им работать на нашей технике! Записав ответы на свои вопросы на диктофон в сотовом, я вечером принялся за оформление отчёта на ноутбуке. Александер - он попросил звать его Саша - помогал мне в меру своих знаний английского, надо сказать, что читает он лучше, чем разговаривает. Порой подключался сосед-башкир, он тоже механик, но другого подразделения (именно в тот вечер я и выяснил, что механика, собственно, ни при чём: «механик» - это менеджер среднего звена, типа распределителя работ).
Оказалось, что привыкнуть можно к чему угодно: к житью в вагон-доме (где кроме тебя живёт ещё пять человек), к столовской кормёжке (еда очень странная на вкус, но обильная и съедается вся подчистую), к раскачиванию вагон-дома по ночам от ветра (и перестаёшь бояться упасть с верхней кровати), к отсутствию алкоголя (лавка в посёлке есть, но алкоголя нет — запрещено, а на выезде из Воркуты стоит блокпост и весь транспорт в нашу сторону обыскивается на предмет провоза спиртного). Труднее всего было привыкнуть к чужой речи и кириллице, но тут неожиданно пришёл на помощь Саша — он принялся активно обучать меня русскому. Кроме плотной занятости утром и вечером он практически свободен в течение всего дня — эти часы мы и посвящали взаимному обучению. Саша же придумал, как мне заниматься самостоятельно: он давал мне жёсткий диск с нашими кинофильмами, имеющими закадровый перевод на русский. Так я совмещал приятное с полезным — смотрел кино (даже совсем недавние фильмы, на которые в кинотеатр я не сходил) и внимательно слушал перевод, порой возвращаясь и прослушивая фразы по несколько раз. Время шло небыстро и я, мучимый бездельем, приспособился ездить на стройку с ремонтниками и «маслёнками» (машины с командами по проведению планового технического обслуживания техники — замены жидкостей и фильтров) — там я снимал на камеру в сотовом работу нашей техники, делал фото, выяснял у машинистов на ломаном русском и жестами, на что у них имеются нарекания... Из всего этого материала я составил очередной отчёт и принялся допытываться у Саши — кто мог бы отправить его с моего телефона на e mail моей конторы (первый отчёт на флэш-карте увезли в Воркуту и отослали, флэшку не вернули). Тот, уточнив некоторые вопросы, вывел меня на улицу и показал стоящих на вершине снежной кучи (они опоясывали наш посёлок по периметру — результат уборки снега с территории) людей. Я видел их там неоднократно, но никак не мог понять — что же заставило их карабкаться наверх и торчать там на ветру и холоде. Только теперь выяснилось, что с вершины кучи можно иной раз поймать сеть какого-то оператора. Не без труда я взобрался на сугроб, постоял минутку с телефоном в руке и на экране появилось имя оператора: «25017», вместо ставшей привычной надписи «нет сети». Стынущими пальцами я произвёл выход в интернет и отослал отчёт в головной офис, затем, посчитав разницу во времени, позвонил жене...
Продолжение следует.
Похожие статьи:
Рассказы → Элэй /ещё кусочек/
Рассказы → Элэй /финал/
Рассказы → Элэй /написано в 2013 году/
Рассказы → Элэй /ещё фрагмент/
Рассказы → Пограничник
