Профессор Майнберг посмотрел на студента Шторма, внимавшего каждому слову наставника, и грустно улыбнулся.
— Мой дорогой друг, молодости свойственны заблуждения и необдуманные порывы. Теперь, когда жизнь моя близится к закату, я вспоминаю историю, произошедшую со мной в незабвенные юные годы.
И, время от времени поглядывая на весёлые язычки пламени в камине, учёный муж начал рассказывать о событиях далёкого прошлого.
— В те годы я был молод и горяч, но все движения души, вся юная страсть были направлены на служение науке, этой величественнейшей из сфер человеческой деятельности. Я окончил университет и пустился в странствия, на практике познавая и изучая законы бытия. Мои знатные и состоятельные родители противились на их взгляд бесполезному увлечению. Они положили мне скудное денежное содержание, но я не отступился.
Я наблюдал разные народы, нравы, изучал религии и государственное устройство чужих стран. Так пролетело более года. Я путешествовал верхом, мой конь Буцефал верно служил мне и ветром уносил от погонь и прочих неприятностей, подстерегающих одинокого путника. Иногда я получал весточки от любезной сестрицы Элизабет: она никогда не забывала оказывать мне духовную и материальную поддержку. Её просвещённый супруг благоволил мне и никогда не забывал приписывать в письмах супруги пару тёплых строк.
В один прекрасный день я заехал в город Т. и зашёл к банкиру обналичить вексель, посланный мне щедрой и любящей родственницей. Получив увесистый мешочек золотых, довольный и успокоенный, я вышел из лавки и решил, не останавливаясь в городе, продолжить путь. Я надеялся успеть до темноты в часто посещаемое паломниками аббатство Сен Беренгар, славившееся богатой библиотекой. Дорога моя лежала через знаменитый Т-ский лес. Выехав в ясный солнечный день, я спустя несколько часов был застигнут непогодой и заблудился. Вскоре стало смеркаться, пошёл холодный дождь, многочисленные тропинки разбегались в разные стороны, и нельзя было понять, какая из них выведет меня на дорогу к аббатству. Внезапно за моей спиной послышался приглушённый стук копыт. Я испугался, поскольку подумал, что кто-то мог проследить, как я выходил из лавки банкира. Обернувшись со смятением в душе, я увидел всадника на красивом вороном коне. Бросив взгляд на богатую одежду незнакомца, дорогую сбрую лошади, и не заметив у него оружия, я понял, что опасаться нечего. Мужчина подъехал ближе. На вид ему было далеко за пятьдесят. Смуглое худое лицо, испещрённое морщинами и шрамами, излучало сдержанную доброжелательность, хотя нос с заметной горбинкой придавал ему немного хищное выражение. Из-под широкополой шляпы незнакомца выбивались чёрные с проседью волосы.
— Сударь, я вижу, вы заблудились, — заметил всадник, вежливо кивая мне, — эта дорога ведёт к моему замку, а я редко принимаю гостей.
— Вы правы, — сказал я, — дождь застал меня на пути в аббатство Сен Беренгар, и вот уже долгое время я кружу по лесу.
— До аббатства вам теперь порядочно ехать, - произнёс незнакомец сочувственно.
Струйка воды стекла с полей шляпы на его плечо, и он поморщился.
— А с какой целью вы направляетесь в аббатство? – спросил мужчина.
Я понимал, что в моём старом дорожном плаще выгляжу непрезентабельно, да и седельные сумки во избежание соблазна для грабителей были потёрты и залатаны, поэтому со всей возможной учтивостью я представился и рассказал вкратце о своих странствиях.
— Да, в молодости я много занимался науками, — улыбнулся мой собеседник, — я – граф фон Грюнвальд, мой замок находится поблизости. Хотя я уже говорил, что не люблю принимать гостей, но для книголюба и учёного сделаю исключение. Переночуете у меня, а завтра мой слуга проводит вас в аббатство.
Я с радостью принял любезное приглашение графа, и через некоторое время мы приехали в замок. У ворот нас встретили слуги и, отдав Буцефала на попечение смышлёного паренька с улыбчивым лицом, я последовал за хозяином.
В уютной комнате я нашёл всё необходимое для путешественника, а граф был так добр, что распорядился дать мне сухую одежду. После сытного ужина, во время которого я с удовольствием обнаружил схожесть наших взглядов на многие научные проблемы, граф предложил посетить его лабораторию. В сопровождении домоправителя, несшего большой фонарь, мы прошли по тёмному замку. В лаборатории нас поджидал горбатый слуга с лицом, изуродованным жутким шрамом, – граф представил его как своего молочного брата Лимонио. Реторты, колбы, тигли, жаровня содержались им в идеальном состоянии, хотя сам Лимонио носил порядком потрёпанную одежду, а кожаный его фартук был покрыт пятнами и кое-где проеден до дыр. Такую прекрасную лабораторию я не видел даже в университете моего родного города А.
Я с восхищением слушал рассказ графа, дополняемый по ходу дельными замечаниями Лимонио. Они продемонстрировали мне несколько интересных опытов, и я, преисполненный благоговения перед людьми, осмеливающимися дерзко проникать в тайны матери-природы, не поскупился на похвалу.
— Лимонио, зажги канделябр, – приказал граф, обратив внимание на недостаточную освещённость помещения.
Слуга завозился у жаровни, а я увидел на полке перед собой медный подсвечник и услужливо подал его хозяину замка. К моему удивлению, граф быстро выхватил его из моих рук и опустил в карман сюртука.
— Не трогайте этот подсвечник! – раздражённо сказал фон Грюнвальд. – Напольный канделябр даст больше света!
Такая неожиданная перемена настроения меня обескуражила. Граф заметил это и криво улыбнулся.
— Не обращайте внимания, — пробормотал он, — этот подсвечник мне очень дорог!
Я кивнул и отвёл взгляд, но успел заметить, что его рука, погруженная в карман, поглаживает подсвечник ласково, как комнатную собачонку.
Почему-то мне не стали больше ничего показывать, Лимонио так и не зажёг канделябр, и конец вечера был скомкан. Мы покинули лабораторию и дошли до холла, где распрощались. Домоправитель проводил меня в спальню, поскольку я ещё плохо знал дорогу, а граф с Лимонио отправились по своим делам.
На следующий день я не смог двинуться в путь, так как с утра снова зарядил дождь, и к тому же я немного прихворнул. Граф предложил мне быть гостем замка до тех пор, пока я не выздоровею. Я был не прочь остаться, тем более что здешняя библиотека приготовила мне несколько приятных сюрпризов. Я провёл почти весь день за увлекательным чтением трудов великих алхимиков прошлого, которые, несмотря на заблуждения и ошибки, много сделали для настоящей науки, проводя воистину смелые эксперименты. В немом восторге я пролистал несколько уникальных фолиантов, оказавшихся переводами с персидского и арабского языков! С графом я встретился лишь за обедом. Он был вежлив, выслушивая мои горячие похвалы его книжным редкостям, но я заметил, что мысли хозяина замка витали где-то далеко. Время от времени рука фон Грюнвальда ныряла в карман, и я предположил, что там находится тот самый подсвечник из лаборатории. Вероятно, подумал я, граф использует его для успокоения души и молитвы, как делает это верующий, перебирая чётки.
Вторая ночь в замке прошла спокойно, хотя мне слышались иногда чьи-то лёгкие шаги, как будто по комнате ходит какой-то маленький зверёк. Я даже зажигал свечу, но никого не увидел. В этих старых замках звуки распространяются очень странным образом.
Утром я спустился к завтраку отдохнувший и свежий. Граф уже поел и, по словам домоправителя, уехал в город Т. на деловую встречу. Я отправился в библиотеку, твёрдо решив после обеда покинуть замок. Дождь кончился, ярко светило солнце, и моё состояние значительно улучшилось. Паренёк по имени Томас, ухаживающий за Буцефалом, рассказал, что утром проехался на нём. Я поблагодарил его и дал пару монет – Буцефал терпеть не мог долго находиться без движения. Я велел мальчику оседлать коня к назначенному времени и в хорошем настроении пошёл в последний раз поработать в библиотеке. По разбросанным там и сям книгам я догадался, что граф был здесь прошлым вечером. Я сел в кресло и тут послышался стук. Это упал на пол небрежно брошенный на подлокотник сюртук графа. Подняв его, я увидел на ковре вывалившийся из кармана подсвечник. Я взглянул на него, недоумевая, как можно привязаться к столь дурно исполненному изделию. Подсвечник был самый простой, какой можно найти в любом бедном доме. Я аккуратно повесил сюртук на кресло и, поставив на стол подсвечник, погрузился в чтение.
Незаметно я задремал, убаюканный тишиной, и проснулся оттого, что чьи-то нежнее руки обнимали мою шею. Я открыл глаза и онемел. Прекрасная девушка лет двадцати, склонившаяся надо мной, тут же присела ко мне на колени и, глядя в самое сердце ласковым взглядом серых глаз, спросила:
— Ты меня любишь, милый юноша?
Длинные светло-русые волосы незнакомки рассыпались по моей груди. Я деликатно умолкаю о том, что далее произошло в библиотеке. В объятиях чудесной гостьи я забыл о времени. Она сама вернула меня к действительности, вставая и поправляя на себе шёлковую сорочку.
— Вы так и пришли в рубашке и босиком? – спросил я, пытаясь удержать её за руку. — Вы здесь живёте?
Я ни на минуту не усомнился, что передо мной благородная дама. Я подумал, что это какая-то родственница графа, заглянувшая в библиотеку прямо из спальни.
— Да, я здесь живу, только никому не говори! – улыбнулась она, лукаво грозя мне тонким пальчиком, который я тут же поймал и покрыл поцелуями.
— Мне пора. Иди первым, я выйду потом! – сказала красавица и нежно обняла меня. Её глаза погрустнели.
С сожалением я покинул библиотеку и на лестнице столкнулся с графом. Вид он имел обеспокоенный. Вероятно, граф о чём-то догадался по моему взволнованному лицу, но не сказал ни слова, только кивнул и быстрым шагом проследовал в библиотеку.
— Неловко получилось, — подумал я, — надеюсь, она успеет уйти через другую дверь. А я даже имени её не спросил!
Я постоял на лестнице, прислушиваясь, но всё было тихо. Решив повременить с отъездом из-за очаровательной девушки, я отправился искать Томаса. Мальчика не было ни во дворе, ни на конюшне. Осёдланный Буцефал приветствовал меня негодующим фырканьем. Ему не терпелось на вольный воздух.
Я заглянул к себе, спустился в библиотеку, походил по залам, но никого не обнаружил. Ноги сами понесли меня в лабораторию. Дверь была слегка приоткрыта, и я тихо заглянул в комнату. У жаровни стоял граф фон Грюнвальд. Языки пламени бросали на его лицо пугающие отсветы. Граф только что опустошил над тиглем колбу. Я видел, как пузырилась жидкость, вылитая на какой-то предмет, лежащий внутри металлической чаши. Граф взял щипцы и слегка приподнял объект своего эксперимента: я узнал его любимый подсвечник. Граф достал ещё одну колбу и осторожно полил из неё подсвечник, форма которого начала меняться на глазах. Кто-то схватил меня за плечо. Я обернулся и увидел Лимонио. Возмущённый подобной фамильярностью, я было хотел сделать слуге замечание, но осёкся, увидев его залитое слезами лицо. Он предостерегающе поднёс руку к губам. Я ещё раз взглянул на зловещую фигуру графа: тот тоже плакал. Слёзы проложили две узкие дорожки по запачканному копотью лицу.
— Уезжайте, уезжайте, — тихо сказал Лимонио, почти силой оттаскивая меня от двери, — не надо было вам поддаваться чарам графини. Граф всегда был ревнив.
Увлекаемый судорожно вздыхающим Лимонио, я оказался на конюшне. Томас уже выводил Буцефала.
— Бегите, господин, — сказал добрый парень, — не надо вам ехать в аббатство!
Слуги быстро объяснили мне, как добраться до города Л., я пришпорил Буцефала, и вскоре замок графа остался далеко позади.
Профессор Майнберг замолчал и уставился на огонь.
— А вы туда больше не ездили? – спросил ученик.
— На обратном пути, спустя четыре месяца, я завернул во владения графа, — произнес профессор медленно, — граф к тому времени скончался, и ввиду отсутствия родственников всё имущество перешло короне. Лимонио провёл меня по замку. Я заглянул в лабораторию и библиотеку. Кое-какие рукописи из научного наследия графа фон Грюнвальда я прихватил с собой. Всё равно они уже никого не интересовали, кроме верного Лимонио.
— Так я не понял, дорогой учитель, а куда делась графиня? – подал голос студент. – Вы с ней больше не виделись?
— Графиня пропала без вести за несколько месяцев до моего первого приезда туда, - произнёс профессор многозначительно. — Говорили, она была молода, весела и кокетлива. Слишком кокетлива для такого человека, как её муж.
— Тогда что за дама вас посетила? – вновь спросил студент. – Вы о ней спрашивали?
Профессор Майнберг поднял голову и впервые внимательно посмотрел на ученика. Да, обычный, приземлённый, немного туповатый. Такому спокойно можно рассказать о самом сокровенном.
— Вы ещё молоды, мой друг, — печально вздохнул он, — дамы интересуют вас больше, чем загадочные и непостижимые явления жизни.
— А могу ли я узнать, где госпожа профессорша? – задал вопрос студент Шторм, прихлёбывая из стоящего перед ним бокала. – Надеюсь, она спустится к нам?
— Госпожа Майнберг уехала на воды, — ответил профессор сухо и кинул на ученика проницательный взгляд.
Лицо юноши озарял яркий румянец, он отвёл глаза и неестественно улыбнулся.
— Госпожа профессорша казалась такой здоровой… — начал он.
— И молодой! – докончил профессор Майнберг.
Внезапно бокал выпал из рук студента, его глаза закатились, и молодой человек судорожно вытянулся в кресле. Мягко ступая, в комнату вошёл горбатый худой слуга с изуродованным шрамом лицом. По сравнению со своим пожилым хозяином он выглядел совсем древним старцем, но движения его были легки и свободны, как у юноши.
— Надо избавиться от тела, дорогой Лимонио! – устало произнёс учёный. – Его долго не хватятся. Очень удачно, что я встретил юного Шторма на пути в университет. Нас никто не видел вместе.
Старик кивнул и, с трудом подхватив юношу под мышки, потащил его прочь.
В гостиной воцарилась тишина. Профессор Майнберг наклонился и щипцами поворошил угли в камине. Задумавшись, он вынул из кармана атласного халата небольшую серебряную чернильницу и ласково, как комнатную собачонку, погладил её морщинистой рукой.
Похожие статьи:
Рассказы → По ту сторону двери
Рассказы → Властитель Ночи [18+]
Рассказы → Желание
Рассказы → Доктор Пауз
Рассказы → Песочный человек
