Талант

В мире не существует справедливости и равенства – это К знала всегда. Обладатели прямых волос мечтают о кудрявой шевелюре, толстяки – о миниатюрности, худощавые – об округлостях, [cut=Читать далее...] бедные – о деньгах, добрые и уступчивые – о капельке зла и жесткости, безрукие – о крепких, сильных руках, нищие духом – о духовном богатстве, умные и образованные – о еще большем уме и образованности. И только глупые ни о чем не мечтают, но их К не принимала в расчет.

Зато о себе она знала всё: К с рождения была обделена собственными мыслями, фантазиями и словами, делала и думала то, что подсказывали взрослые – родители, учителя, старшие коллеги, муж и подросший сын. Жизнь ее текла удобно и спокойно, но лишь до той поры, пока в жизни К не появился талант. Она открыла его нечаянно, словно нашла в старой шкатулке на заброшенной даче колечко с бриллиантом.

Талантом К было создание нарративов - рассказов, повестей, романов, постов в сети, разговоров. И она знала себе цену, не разменивалась на мелочи вроде ниочемной болтовни в комментариях или в магазине с соседкой: бросала сверкающую талантом фразу и уходила, не расслышав ответа, однако благородно давая время собеседнику оценить по достоинству сказанное. Умные оценивали, принимали во внимание, покорно склоняли голову перед открывшейся их взору истиной. Глупые смеялись, спорили, пожимали плечами. Впрочем, их К не принимала в расчет.

К была готова вечно идти по такому настоящему виртуалу и замедленной жизни в сопровождении таланта, но быстро поняла, что он нуждается в постоянной подпитке вымечтанными, присненными и придуманными мыслями и словами. Да не абы какими, а настоящими, пугающими до дрожи в коленках, овевающими весенним ветром, наполненными любовью и болью, рассыпающимися искорками смеха, собирающими пески забвения со дна морского, покоряющими бесконечный космос и людские сердца.

Самые лучшие заклинания по обращению со словами не могли ей помочь. Обессмысливание, уничтожение, искажение, превращение рассказывания в нарратив и обратное бесполезное умение, уменьшение и снижение, возвышение и превознесение, сплетение венков и создание архитектурных сооружений требовали своих, личных слов. А их у К не было.

Талант голодал, съеживался, терялся среди отсутствующих снов и мыслей. К не могла допустить, чтобы он умер. Ему нужна была еда. И вокруг К – в настоящем виртуале и замедленной жизни – ее было много.

Люди так небрежны и расточительны: они делятся своими снами и мыслями с окружающими, описывают всё, что их занимает, раздражает, радует, придумывают мемы и афоризмы, творят стихи и прозу.

Тот выбросил изящное сравнение, Эта выплеснула свое отчаяние, Он опубликовал многозначное хокку, Она рассказала о прочитанной книге. К ходила следом: неслышно подкрадывалась к снам, яви, мыслям и фактам, словам и фразам, собирала их, пропускала через самые лучшие заклинания и кормила свой талант. Это была трудная, неблагодарная, тяжелая работа: так нелегко найти подходящее слово, то, которое поддастся чарам К, не разрушится от искажения и унижения, не умрет, лишившись смысла и чистоты помыслов, не улетит вольной птицей в небо или обратно к хозяину, в последний момент спохватившемуся.

Талант голодал и чах, как смоковница, неосторожно выросшая вдали от оазиса.

К, чьи возможности были почти исчерпаны, была близка к отчаянию, но тут в ее жизнь вошла Другая.

Она была очень странной, на взгляд К, совершенно безумной, и потому бесконечно полезной. Другая хранила в душе множество слов и мыслей, чья оригинальность превосходила разумение К; владела тайными знаниями, почерпнутыми из учебников, никогда не встречавшихся на пути К (потому что ее путь был иным); сплетала фантастическую паутину снов, которую можно переложить с подушки на лист бумаги или экран, не исправив ни единой мечты; шутила, была серьезна, умела думать свои мысли и воплощать их в постах, не прибегая к заклинаниям, уменьшающим смыслы, и все равно они все – до каждый раз предпоследнего (ибо последний всегда ускользал) – были видны и прозрачны, как струи горного ручья. Другая была напрочь лишена таланта, но взамен него одарена безумием (а два этих качества не способны сосуществовать в душе и на письме): все свои богатства она разбрасывала по замедленной жизни, но еще больше – в реальном виртуале, делились с незнакомыми людьми, одаривала, укрывала, спасала, сорадовалась и сострадала, не требуя ничего взамен.

Талант К, вскормленный мыслями, словами и снами Другой, наконец расцвел в полную силу и осчастливил хозяйку чудесными нарративами – великолепными дворцами, построенными на фундаменте из кирпичиков, небрежно раскиданных Другой. Крошечной каплей дегтя в море-океане меда с кисельными берегами стало упрямство старательно собранных слов и фраз: их невозможно было изменить с помощью самых лучших, самых надежных заклинаний. К утешалась тем, что прятала их в темные сундуки, закопанные под землей, сверху же, в парадных комнатах замков и дворцов расставляла униженные, обессмысленные, разукрашенные фразы, подобранные у Тех и Этих, благо сумела скопить кое-что на черный день, который теперь – побежденный – отступил в вечное никогда.

Бесценную Другую К таила и от родных, и от тех, кто восхищался ее талантом. Он же, расцветая и полнея с каждым новым нарративом, иногда одарял Другую значимой фразой или мыслью. Не с тем, чтобы пробудить в ней талант, о нет! - но в знак благодарности.

Другая пожимала плечами и смеялась, подтверждая свое безумие.

Глядясь по утрам в зеркало, К все четче видела раздобревший талант, и все слабее – свое, такое привычное, за многие годы надоевшее лицо. И однажды случилось то, что и должно было случиться: К исчезла, растворилась в нигде. Остался лишь тонкий, полупрозрачный контур левой ноги и блестящая лакированная туфелька цвета позабытых глаз К.

Туфелька смущенно стояла перед глубокой лужей растекшегося таланта, не решаясь пересечь бурлящую поверхность заимствованных и искореженных чужих букв, слов, фраз, мыслей и снов.

И тогда нечто, бывшее раньше К, впервые услышала голос Другой.

- Вам нужна помощь?

К хотела было ответить, согласиться – она готова была умолять и обещать что угодно, лишь бы вернуть себе себя, но бурное море таланта взметнуло девятый вал оскверненных заклинаниями нарративов, и погребло и туфельку, и слабый контур левой ноги.