А это рассказ (правда рассказ, а не обзор в классическом понимании) некоторых текстов 2-го конкурса постмодерна, неюмористического (тексты упомянуты не все). Ч. 1:

[b]"Дедуктивный обзор конкурса «Пневматика-2013», полученный от Ш. Холмса и Д. Ватсона благодаря внутривенно введённому постмодернизму"[/b] [cut=Читать далее...]Я в высочайшем удивлении уставился на монитор компьютера моего давнего друга и коллеги, знаменитого борца с преступностью Шерлока Холмса. - Холмс, а обзора-то и нет! - Ватсон, наконец-то вы правильно применили дедуктивный метод, - обрадовался, но, по привычке, весьма сдержанно великий сыщик. - Нет, только глаза. - Да? Обидно, обидно. Ну что ж, пока суд да дело, как любят говаривать в Скотланд-Ярде, включите-ка вот эти два музыкальных произведения: http://rghost.ru/private/48242589/b8ab5598650185bebd958c56f7cc214a и http://rghost.ru/private/48242632/978b42bad2cf7813c4abefd3c7f3b02c . - Треки, Холмс. Когда вы наконец запомните это простое, чисто английское название? - Почему-то это даётся мне сложнее, чем партии Вивальди. Щёлкнув по ссылкам, я запустил музыку в Winamp’е. - И сделайте погромче, дорогой Ватсон. Я увеличил громкость до двух третей от максимума. - Нравится? – немедленно поинтересовался Холмс. - Мой друг, что это? - Классика и модерн. Классика модерна и модерн современности. - Косящий под классику? То есть классику модерна. - Вы радуете меня всё больше и больше, Ватсон. Верно. А в целом – постмодерн. Слушайте и наслаждайтесь, доктор, или раздражайтесь, но не задавайте впредь того вопроса. Того самого, которым вы мучаете меня с самого начала «Пневматики – 2013». - Почему «Имя для Люси»? - Вот именно! - Хорошо-хорошо. Кажется, я вкурил, что называется. Кстати, разрешите позаимствовать у вас трубочку, любезнейший. М-да. Но когда в этом моём новом произведении появятся сами отзывы? - Не отзывы, а отклики. И для критика вы слишком нетерпеливы, Ватсон. Впрочем, это ваш первый обзор, так что простительно. С другой стороны, я мало помню спокойных критиков… - Короче, великобританский! - Сегодня-завтра. - Угу… Но, правда, мне до сих неясно: почему же «Имя для Люси»? - Блин, Джон! Из названия трека номер 1 возьми заглавные литеры первого, четвёртого и шестого слова - именно они в оригинале пишутся с большой буквы - и сложи их. А потом перечитай титул трека номер 2!.. Дело было вечером, делать было нечего. Преступники, как назло, никого не убивали, не насиловали и даже не грабили, поэтому мы с Холмсом развлекались как могли. - … - … - . - ? - ! - ??? - Кристмастри-палки, Холмс! Я есть хочу. У меня 10 часов овсяного хлопышка во рту не было! - Вот вы и проиграли, Ватсон. - Да к чёрту, мой друг! Давайте жрать! - Молчанка определённо не ваша игра, да ещё и в богатом доме. Кстати, заметили семантическую прелесть? - Какую-какую прелес-с-сть? – трогая языком дырку в зубе, переспросил я. - Ну же, Джонатан, проявите свои ясновидческие способности. - Да? Ну ладно. М-м, м-м… Я вижу… вижу мужика с мечом, похожего на Мэла Гибсона, только лицо почему-то испачкано в краске… - Художественно испачкано? - Высоко. Высокохудожественно. - Не то, идите дальше. - М-м, м-м… Я вижу… Королеву, вот кого я вижу. Она снимает чулки. - Неужто? А Елизавета разве носит не гольфы? - На кровати лежит голый Тарзан… - Э-э? - Королева, тоже абсолютно нагая, ложится на… - Стоп! Так вы о Наташке? Ё! - Что ё? - Буква такая: полезная и мощная. Ё – КоролЁва. Раз уж русифицировались, будьте добры, это, употреблять. Напоминаю график приёма буквы: каждый раз после усаживания за компьютер. - А. O’K, мистер Буквоед. - Идём дальше. - Итак, м-м… м-м… Я вижу… боже ты мой, какую прелесть! - Это она! Теперь вы меня понимаете, Ватсон? - О да, да, да! Она в жуткой степени… семантическая!.. Да, детка, ты самая прелестная, а какая у тебя сема-антика-а… - Ни черта вы не понимаете, добрый доктор. Очнитесь. - Откорректируй меня! Отредактируй меня! Да! ЁЁЁЁЁЁЁЁЁЁЁЁЁЁЁ! Тут раздался очень громкий диссонирующий аккорд, который сыграл на скрипке безжалостный Холмс, и я вынырнул из сладкого омута грёз. - Для вашего возраста орфографические фантазии крайне опасны, - злобно отругал меня создатель дедуктивного метода, впрочем, нежно и любя. – Займёмся-ка лучше делом. - Приятным? – счёл нужным уточнить я. - По крайней мере, интересным. Мориарти, сегодня от него пришло письмо. - И что хотел этот горбун из Маасдама? - Из Амстердама, Ватсон. Как не стыдно! Жюрите «Пневматику», а банальных вещей не знаете. Так, где же письмецо?.. А, вот. Четыре перекрещенные шпаги, литера «М». Всё правильно, послание от него. Значится, разворачиваем, вглядываемся … ни-че-го прочесть не мо… ага-а! Он говорит, что ждёт нас в гости. Я скис хуже просроченного молока. - Опять? Мы же позавчера ходили в этот рассадник преступности. Ску-ука. Да и не протрезвел я до конца. - Аналогично. Но Мориарти… как его зовут, кстати? Да ладно, потом у самого профа узнаю. Так вот, профессор обещает нам, среди прочего, незабываемую постмодернистскую экскурсию. - С орфографическим уклоном? - Заодно и выясним. Затем возбуждённый предстоящей адвенчурой Холмс всё сделал правильно: убрал полено в футляр, бросил скрипку в камин и, вскочив с кресла, протаранил головой люстру. - Нас ждут великие дела, дружище! – известил легендарный сыщик, попутно стряхивая с плеч осколки стеклянных плафонов. - Как скажете, Холмс, только не волнуйтесь: после Мориарти вы очень возбудимы. Даже больше, чем после героина. - Предпочитаю ЛСД, - поправил Шерлок и отхлебнул что-то из пластиковой бутыли, с которой никогда не расставался. Вот тут наше «путешествие» и началось. Я почувствовал, что скукоживаюсь, и ощущение мне не понравилось: ноги стеснены, руки стеснены, голова не двигается. Простукивание неизвестно как образовавшейся вокруг меня тугой плёнки ничего не дало. Но стоило ударить посильнее, и я пробил её. - Метабола! – крикнул освобождающийся по соседству Холмс. Потом опомнился и прокричал: - Эврика! - Чувствую себя, словно Амад в Рйаксих Ущках, - поделился я с собратом по несчастью, по профессии и по любви к супам миссис Хадсон. - Отставить! – в ответ по-военному приказали мне. – Не хочу быть, точно Еав! Полетели! Холмс взмахнул крыльями: у него были огромные, красивые, отливающие тёмно-синим крылья с витой каёмкой; мои оказались чуть меньше, зато ярче, а ещё их украшали белые звёздочки. - Мы незаметными проникнем на чёрное празднество Мориарти, на егойный Black Celebration, и там… будем действовать по обстоятельствам, - озвучил свой, как всегда гениальный, план Шерлок. - А разве нас не должно быть трое? - Не порите чушь, Ватсон, вы не в анекдоте. Анонимность лишь сохранять не забывайте. Ну что, понеслись, мой штурбанфюрер! - Есть, мой простофюрер! Мы, кружась, взлетали в небо, а когда поднялись чуть ли не к кучевым облакам, попорхали к обители порока и разврата, то есть, ням-ням, прямиком к «малиннику» Мориарти. Громадными шестидюймовыми бабочками. Махали крыльями мы упорно и долго, но редкая бабочка долетит до середины Темзы, а уж тем более пересечёт её, чтобы впорхнуть в окно штаба Мориарти. Если, конечно, окошко опять не закроют. Потому мы и сели передохнуть. - Вижу, вы проголодались, Холмс. Хотите апельсин? - Окститесь, Ватсон, он ненатуральный. - Вы это определили по его кожуре или форме? – Я усмехнулся: вот прекрасная возможность подвергнуть сомнению всезнание моего друга. - И по ним тоже, - отвратительно бесстрастно ответствовал Холмс, - но в основном по ключику, торчащему из апельсина. - Чёрт возьми, Шерлок! – вскричал я на бабочковом языке. – Вы не перестаёте меня поражать! Тогда уж объясните, что ключ означает?! - Что он ненастоящий. Подобие апельсина. Заводной, короче, а не натуральный. - А-а… понятно: ГМО и т. д. - Откуда эта грубая, никому не интересная сниженная лексика, драгоценнейший? - Вы про ГМО? Два слова: «Акуна Матата». - Да, - мечтательно протянул мирно сложивший крылышки Холмс, - я тоже часто её вспоминаю. Четвёртая, если не ошибаюсь? - Где-то так, третья-четвёртая. Может, заведём по апельсинчику? - Не человек заводит девушку… то есть апельсин… то есть бабочка… Короче говоря, вы меня поняли, эфенди. - Бесспорно! - Ну что ж, раз мы отдохнули, полетим дальше. Покинув неуютную лавочку неприветливой продавщицы, похожей на убаж, мы сразу же, стремительно, обязательно и очень болезненно впечатались в зеркало, что проносили мимо два вездесущих грузчика. - Добро пожаловать в Зазеркалье, дорогой Ватсон. - В какое нахрен… извините: о каком, боже мой, Зазеркалье вы толкуете, любезный?! - Да разуйте же глаза, Джон Батькович! Разобравшись со шнурками, я наконец увидел его. Королевство. Правда, состояло оно лишь из трёх районов – столь некрупным оказалось. Зато каждый из районов был толст и розов. - Лесбос, - резюмировал я. - Гетеросексуалос, - тут же поправил Холмс. – А вообще-то Олешас. Я с любопытством огляделся: от земли будто бы поднимались невидимые воздушные потоки… которые премерзко воняли! Простите: сильно пахли. - Вот никогда бы не подумал, что Королевство Трёх Толстяков находится непосредственно на трёх толстяках, - задумчиво проговорил я. – С другой точки зрения, вполне разумный план. - Ну, хватит о треклятой дедукции, и так из-за неё потеряли прилично времени. Нас ждёт не дождётся проф, а мы с вами отдыхаем на потустороннем курорте. Осторожнее! Благодаря оклику Холмса я еле-еле успел увернуться от очередной волны запаха пота, что источали Толстяки. - Надеюсь, они хоть одеты, - проворчал доктор. - Под землёй не разберёшь, - мудро заметил сыщик. - Надеюсь, они хоть живы, - опять проворчал (во мне) доктор. Стараясь не встречаться с потными испарениями и зажимая нос усиками, мы погнали… да что ж такое! молниеносно двинулись, хотел я сказать, по направлению к выходу. Знать бы ещё, где он… - Вы не видите выхода, Холмс? - Нет, но летите на шум. - О каком, боже мой, шуме вы толкуете, любезный?! - О розовом, разумеется, подобно лицам Толстяков. - Значит, они всё-таки живы… благодарение зазеркальной королеве! - Королеве? Ох, опять вы про карты, Ватсон. Нездоровое увлечение – лучше бы брали пример с меня и кололись. - Я о Доджсоне. - Он дружил с девочками-подростками и писал странные сказки под псевдонимом. - Ладно-ладно, - почёл я за лучшее проявить солидарность. – Но почему мы должны направляться именно на шум? - Если желаете, направляйтесь на свет. - Нет, мне пока рано! Я ещё молод, я ещё жить хочу! - Тогда не задавайте глупых вопросов. По дороге мы встретили люк в стене, однако сразу поняли, что это галлюцинация, а потому не залетели туда. Г-люк остался позади, да и невелика беда: в нём же темно, как днём! Помимо прочего, он – не выход. Выхода, может статься, нет вообще. В любом случае, нам вперёд и только вперёд! Мы поняли, что достигли цели, когда стало светло, как ночью, и в этом бархатном свечении засверкали то ли алмазы, то ли бубны. Послышался заводной, будто апельсин, ритм песни “White Day” группы под названием «Тёмно-зелёные», после чего – а может, в результате? – мы вернулись в иной мир. Привычный, без Толстяков, хоть и мерещился назойливый инфразвуковой храп, доносящийся из недр подземных. Я помотал головой и вдруг понял, что у меня снова голова, настоящая, большая, человеческая – отнюдь не бабочкина пародия на неё. - Поздравляю, док, мы перемахнули Темзу, - огорошил Холмс. - Как это?! – не вштырил я. - Ну, примените дедуктивный метод! Это ведь примитивная ситуация!.. - Ах да. Конечно! Ещё же Пелевин писал: «Если два грузчика несут на одном берегу Темзы точно такое же зеркало, как на другом, то существует вероятность, при которой грузчики совпадут, став единым объектом в пространственно-временной системе координат». - И с зеркалом идентичное случится, - не удержавшись, вставил Холмс. - Верно-верно. «И Темза сольётся сама с собой, и исчезнет, и мы перемахнём через неё, и окажемся на другом берегу. А потом вещи станут прежними». - О последнем Витя не писал. - Каюсь, - безропотно покаялся я, - заключительное предложение от себя добавил. - А в целом правильно. «Затворник и шестипалый». Классика. - Классика? - Ну, классика постмодернизма. - Да? - По-постмодернистским меркам. - Аллюзорно вас воспринимаю, Холмс. - Смотрю, вы отдышались, Ватсон. Тогда – к Мориарти! И мы решительно зашагали к старинному, десятиэтажному, построенному в готическом стиле замку-особняку профессора, сбрасывая на ходу остатки крыльев – мрачные, яркие и словно убитые любовью. Или же, что для нашей реальности не часть «новостей мира», разрушенные крылья как раз и представляли собой ту самую романтическую killed love. По дороге нам встретилась собака Баскервилей, но проблем не возникло, поскольку она была из другого произведения, да и после миниконовской миниатюры одного из организаторов конкурса собачку положили в трюм и утащили куда-то инопланетяне (Конан не в кугсе, если что). Разобравшись по пути с нашей недолгой жизнью насекомых, пересчитав носом о мраморный пол все подножки незнания фактического материала, в том числе литературного, а заодно извинившись перед читателями за задержку, мы с Холмсом прошли в просторный каминный зал. Для этого чья-то чужая, непонятная воля вынудила нас одолеть холл, длинный, как язык английского специалиста по болтологии. Малосведущие в аллегорических мучениях люди присоединили бы к глаголу «одолеть» приставку «пре», получив совершенно иное слово, но я и мой старый молодой друг именно что одолевали шахматно-мраморное пространство. Протискивались сквозь доброту, разлившуюся тут и там, загустевшую, концентрированную, а потому источающую смрад разложения – вечный спутник прожорливых трупных червей. Парочка умерла от переедания, перепутав себя с ежами; кое-какие скончались вследствие разрыва сердца; за оставшихся не волнуйтесь – worms in brains are just all right. Мы не сдавались и пронзили доброту, однако нас ждало новое испытание – любовь. Кто-то маленький (впрочем, не слишком), похожий на принца Чарльза, Принца-певца и человека с фамилией Принц вместе взятых, ковырял хитрым лисом в Йелло-Блу-Биллабонге. Крик биллабонга шелестел на ветру то девочкой, то мальчиком; они-то и рождали любовь – к Триединому Принцу, к нам, к Мориарти, друг к другу и ко всем-всем-всем, за исключением, возможно, Винни-Пуха. Шелест мы заглушили, сделав телевизор в холле потише, а после заткнув уши пальцами рук. Разгоняя ногами любовь, которую хлебом не корми – дай слиться в страстном порыве с добротой, мы двигались к цели, практически и теоретически вслепую. Ветер пел песню, что мало помогало, так как с заткнутыми ушами её не услышать. Стоило нам переступить порог каминного зала, освободив слух из плена беззвучия, как что-то громко хлопнуло: окно с остервенением закрыли, то есть их обоих. Едва начавшаяся для нас песня ветра прекратилась. Мы огорчились, но мо(ну)ментально воспряли духом, ведь номинанты на Нобелевскую премию обязательно напишут продолжение. Вариант один: Надежда умирает последней или с последним, вне зависимости от пословицы либо же рассказа. - Хватит размышлять о всякой чухне, - поздоровался Мориарти и подбросил бумаги в огонь. Рукописи тут же загорелись. - Жарко, - сказал я. - Талантливые писатели жгут, - сказал Холмс. - Гоголь, - сказал Мориарти. - Моголь, - без особого желания сказал мимо крокодящий Шалтай-Болтай и, закрывшись наглухо, ушёл во Внутреннюю Стену, наверное, на границе Монголии. С зэ волла яйцеголовый и свалился – от удивления, не иначе, - когда этот скряга профессор предложил нам выпить. Обойдя останки Шалтая, напевая подходящую случаю песенку из Доджсона, которого отчего-то постоянно путают с Кэрроллом, мы глушанули по паре рюмок водки. Мориарти принял нас за своих… ну, по крайней мере, на грудь он точно принял! - Рад встрече, - поделился он. - Не врёте? – минуснул я. - Как можно! – размножился гений-злодей. - Плюс адын, - плюсанул Холмс. Мы выпили ещё. Перед глазами поплыло. Никогда не мешайте внутривенный постмодернизм с оральным алкоголизмом, хотя мне нравится. Пару рассказов я так и написал. Показать? Нет-нет, и не просите! Ни – за – что! А, партбилет показать… Это пожалуйста. Как-нибудь потом. Мориарти, видите ли, снова захотелось поболтать… - Ну-с, зачем пожаловали? – поинтересовался он, смешивая кусочки и начинку Шалтая, но не взбалтывая. - Ты сам нас пригласил, - хором, очень напоминающим дуэт, ответили мы. В зал заглянул лис, вдобавок побитый молью. - Сэр, вас там просят. - Во-первых, я не сэр, - отрезал Мориарти. – А во-вторых, - произнёс он, откладывая катану, - кому я понадобился? - Да я тоже удивился, - признался лис. – Трём самураям, как выяснилось. Вы спёрли у них вот эту катану. - Кто старое помянет… - Так я им и ответил – зацените результат. Лис вынул вставной глаз. - 9/10, - заценил я. - O’K, - с американским апломбом процедил Мориарти. – Ещё претензии? - Вы отжали у самураев мобильники. - Ещё чего. - Ещё – у них же аванс за харакири. - Ещё? - Всё. - То есть ничего? - Так точно. - Тогда свободен. Лис удалился. - Ну, - оборачиваясь к нам, соизволил Мориарти. Просто – соизволил. - Чем займёмся? – поймав его мысль, а это несложно, если обладать IQ Холмса и быть осведомлённым о размере головы преступного мира. Простите, о коэффициенте головы, конечно же. - Давайте поиграем в города, - выступил с предложением я. Вероятно, это-то Мориарти и не понравилось: он не любил, когда кто-нибудь выступает, тем более без антракта. - Атлантида! – выкрикнул он. Несмотря на то, что это не город, вдруг откуда ни возьмись появились и увезли нас на «стрелку» Воланд со свитой. Позже, правда. А перед этим мы увидели атлантов, Ктулху, кетцалькоатлей и прочие мифы. Совсем же в начале было Слово («бутерброд», если верить некоему вАлшебнику). Ну а между третьим и вторым – то самое, что должно нас интересовать: подскочили охранники Мориарти, три богатыря в самурайских одеждах, чтобы оглоушить нас канделябрами. Следующий эпизод расследования двух сыскарей-энтузиастов разделяла пустота аж в два интервала шрифта Таймс Нью Роумен 12 кегля. Давайте, что ли, отыщем ответвление фабулы. Можно с помощью считалочки: «Раз, два, / Фредди…» Нет, как же там было… А: «Раз, два, три, четыре, пять! / Где тебя искать?» Хм, странно, но помогло-таки! Сбежали мы просто, но случайно. Или наоборот – какая разница? Богатыри-самураи, превращающиеся временами то в Коровьева, то в Геллу, то в Бегемота, допёрли… ой, извините, принесли нас к бурлящей нечистотами реке, чтобы, судя по всему, надеть на ноги двум детективам бетонные сапоги асталавистабейби. По пути охранник, который тащил меня, низкорослый бодибилдер, получившийся в результате смеси российского с японским, споткнулся о гуголку. В обнимку с подвисшим – надо полагать, системный баг – яндекском гуголка пришибленно ползла домой. А самураец взял и споткнулся. Я вылетел из его крепких рук; второй «коничуа-узкоглазый», свободный от груза, заорал; третий крепко держал Холмса. Гуголка оставила после себя очень большую паутину, чуть ли не мирового масштаба, и я угодил в сеть. Сотни яндексок-рамблерок-яхуек-и-гуголок замаячили на рабочем лице. Выбрав кого-то, наугад, опять без разницы, я довольно быстро нашёл, что искал. Вот она, верная, надёжная, презамечательнейшая бензопила. «Дружба», как известно, крепкая! Не расклеится уж точно! Вместе с пилочкой навязчиво, по-спамовому предлагали интим, даже фото наличествовало и контактный телефон, но я вежливо, по-английски дал баннеру от дворцовых ворот поворот. ВЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖ!.. - ААААААААААААААА!.. …ЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖж. Затем, стараясь не смотреть, обошёл получившееся, поднял Холмса. Привёл в чувство, рассказав новое об участковом Тяпушкине – так мы между собой называли Лестрейда. Анекдот другу понравился. - Смешно, док. Только, прошу вас, заканчивайте с сальностями, пока мы не поскользнулись и не угодили в рукав Нечистот. - Чёрт возьми, Холмс! Как вы узнали его название?! - Элементарно, Ватсон: не ленитесь читать надписи на указателях. Зажмурившись, мы побросали всё… вернее, всех… очень уж сложно подобрать правильное слово в данном случае… эх, жаль, что я не профессиональный писатель!.. в общем, в ту самую реку. Выплыл кто-то большой, похватал, уплыл. Темза – Москва. - Видели, Холмс? Челюсти какие! - Пираньи круче! - Челюсти! - Пираньи! Мы побрели назад к замку Мориарти. - Ага-а-а, - завидев нас из комнаты, протянул профессор, а потом – руку с пистолетом в нашу сторону. Я упал на пол, и пуля просвистела в дюймах, однако для вас сантиметрах над моей головой. У Холмса в кармане всегда сидел монстр: привычка, выработанная годами (игр в приставку). Великий сыщик бессовестно надул монстра через вставленную в определённое место трубочку – карманник оказался мутантом, притом Васей, причём зелёным, и я почувствовал, что тут пахнет плагиатом, к тому же из «Шрека». Или Шандыбина? Вечно их путаю, слава интернетику! Но, слава королеве, воняли лишь мои носки. А потом Шерлок выдернул трубочку, и монстр понёсся на Мориарти. Вася выделывал фигуры высшего пилотажа, вопил до мурашек у нас на коже и вздыбленных волос у тех же. Я прятался за креслом, Холмс – за мной. - Не волнуйтесь, Ватсон, своих он не трогает. - А зачем же мы прячемся? - На всякий пожарный. - Шерлок Батькович!.. Впрочем, правильно. Но с профом-то Васька разделается? - Как пить дать. - Спасибо. Вы тоже глотните. - Благодарствуйте. - А нас почему не тронет? - Вася добрый. - Я, когда увидел его, сразу так и понял. На пол!!! Вася, почти сдувшийся, просвистел совсем рядом, всколыхнув наши одежды не хуже, чем у Мерлин, ей-ей! И вылетел в окно, предварительно запутав в своих трахбанцеподобных складках Мориарти. Повторилось: - ААААААААААААААА!.. , но без полужирного выделения. - Ну вот и всё. – Я отряхнул руки. - Боюсь, что нет, Ватсон. – Холмс грустно покачал головой. - Стойте. А здесь в чём элементарность? В том, что до конца обзора куча рассказов? - Вы опять обули глаза, Джон? Да в нём же! И Холмс ткнул пальцем в нос Лестрейду, что наставил на меня револьвер. Лестрейд, в смысле. Хотя Шноббс у него был тот ещё! - Вы арестованы, - сказал инспектор-участковый. – Вы имеете ля-ля-ля. Всё, что вы скажете, может ля-ля-ля. Но вы имеете ля-ля-ля. - Понятно, чего ж тут непонятного, - дружно отозвались мы. – А в чём нас обвиняют? - В пособничестве королю преступного мира. - И всё?! - Маловато, согласен. Однако по вашей вине я просидел в засаде восемь дней, семнадцать часов, сорок три минуты и тридцатьшестьсекунд, - быстро проговорил, чтобы успеть ко времени, Лестрейд. – Я отсидел задницу, я восемь дней, семнадцать часов, сорок три минуты и сорокдевятьсекунд не имел во рту куска хлеба… Да если б это было худшим из того, что я не имел! В конце концов, секс – такое же естественное отправление организма, как, м-м… - У вас ус отклеился, - подметил Холмс. - Ах ты сволочь! – то ли к волосам на лице, то ли к легендарному сыщику гневно обратился Лестрейд. Сорвал лишнюю половину. Поморщился, вытер платком кровь. – В кои-то веки сменю имидж. Но за ус вы ответите. - Ус замус невтерпёс, - вспомнил я школу. - Это всё из-за вашего мутанта! Он меня задел и обезчест… усил! Холмс (в сторону): А вот это уже серьёзно. - А с Васей что? – Он направился к окну. - К чёрту Васю! – Лестрейд выстрелил в потолок, но промахнулся. – В участок! Живо! И чем скорей, тем быстрей! Что делать: пошли. Мориарти-то выжил, конечно, выжил, ничуть в этом не сомневаюсь Однако то не самое страшное. Английское правосудие – вот это песец. Ну, если не считать давно выпившую йаду общеевропейскую беспощадную толерантность. Разум убивается апстену, плюс стопицот, не? Эх!.. А следующий эпизод – когда придём на место. …Минуло время – мы приiли. Место располагалось, видимо, там, где положено… или построено – в офисе. (Я редко бывал в Скотланд-ярде, потому за информацию не ручаюсь.) По офису шустро, маневренно бегали «белые воротнички» – вместе с синими, красными и остальными; сновали смурные, во всём лучше любого уверенные директора; стояли компьютеры, старые (за исключением директорских), плохо работающие (за исключением тех же), с издевательской “Windows 2000” (то же). И неведомым симбиозом уживались с царящим беспорядком, а может, просто безобидной альтернативной упорядоченностью люди в форме: начальники, подчинённые и Лестрейд. - Ну! – в привычной категорическо-императивной манере начал допрос инспектор. - Мы невиновны. – Холмс развёл руками. – Так что извините, Лестрейд. - Сегодня хороший коп в отпуске, в связи с чем сразу перехожу к финалу: вы мне заплатите за усы и прочее! Ух, если б у меня не было накладных, ух!.. Кто вас нанял? В смысле, сколько вам заплатили? Вернее, где Мориарти? - Об этом и нам очень хотелось бы узнать, - сказал я, - ведь профессор и есть виновник ваших бед. - У меня пока нет бед, - ответил Лестрейд, - но по вашей вине скоро будут. Если не выполнить норму по преступникам. Я вспомнил похожий скетч про больницу и маски, но отбросил мысль точным ударом. Однако следом появился Джим Кэрри, а его шутки больно уж въедливые. Тогда я, не спросив разрешения, достал из шкафа «Дэниэлса», хлебнул из горла, и ужасная кэрривость, достойная самого короля, сошла на нет. Остался только лёгкий привкус, тупой или, может статься, ещё тупее. Грубо отобрав у меня бутылку, Лестрейд спрятал её обратно, даже закрыть не потрудился. - Лучше бы не людей ловили, а человечков, - заметил я, излишне икая. - Каких ещё человечков, Ватсон? – спросил Холмс. - Каких ещё человечков, Ватсон? – спросил Лестрейд, который на всё имел собственное мнение. - Маленьких. - Маленьких? - Маленьких? - Зелёных. - Ах, вы об этом. – Лестрейд покивал и, как настоящий курильщик, задымил дымоиспускающей табакосодержащей продукцией, а после таинственным голосом произнёс: – Ваши инопланетяне, доктор Ватсон, ваши маленькие зелёные человечки высадились на Земле миллионы лет назад. - Вообще-то он о дипси. Лестрейд с ужасом выдохнул, чтобы затем с радостью вдохнуть и высказаться: - Мало нам этих в «гринписе». Один из них даже в «ящик» пробрался. Да что там: сам «ящик» пробрался в него! Когда он уже был в «ящике». - Вещь-в-себе, - проявил эрудицию Холмс. - Не волнуйтесь, Лестрейд, - похлопывая инспектора по плечу, успокоил я, - создания «гринписа», согласно дате написания оригинальных произведений, десятки лет ждать. Детектив, немного похожий на человека с именем Борислав, присел на стул. Подскочил, согнал затюканного офисного работника и присел снова. - Олл райт, успокоили, - уведомил он. – Но что же делать дальше? - Давайте применим дедуктивный метод, - внёс рационализаторское предложение великий сыщик. Идея оказалась ретро, точнее – устаревшей. - Холмс, - укоризненно проговорил я, - вы ведь уже использовали его, причём не раз и на самых первых страницах обзора. Шерлок согласно качнул трубкой и убрал её назад в карман, за ненадобностью. - Но что же делать? – Теперь собственное мнение имел он. Не будем концентрироваться на судьбе мнения, дабы не отвлекаться и не повышать возрастной рейтинг текста, а сразу расскажем вот о чём: - Сыграем-ка мы в «Города», - довольный этой придумкой, разрулил ситуацию я. Лестрейд, до того напевавший какую-то мелодию – может, подслушанную у везде сующего абстрактный нос ветра, - подскочил до потолка. Сотворив внушительную трещину, убив муху хехе, к тому же последнюю, и таким образом вычеркнув из «Красной книги» очередного персонажа, он, точно циничнейшее существо на Земле – писатель, не почувствовал укора совести, не захотел завести на себя уголовное дело, а лишь вернулся в сидячее положение. Очутившийся под весомым, тяжеленным впечатлением, инспектор молвил с запрещённой громкостью, на пару районов Лондона, где-то так: - А давайте! Пока мы называли города, я между делом поинтересовался, как в участке оказался офис, а в офисе – воротнички. - Крыжополь, - сделал ход Лестрейд и объяснил: - Эх, Ватсон, Ватсон… Элементарно же! Офисы – кругом, поэтому и тут – тоже офис, а в офисе – именно офисные работники, не какие-нибудь иные, ну а детективам проще работать, когда за аренду помещения платят две организации и одна из них (не наша, разумеется) делает за другую (нашу, естественно) бесплатно бумажную работу. - Бесплатно? – возмутился-изумился-восхитился я. - А то. – Лестрейд усмехнулся. – В шантаже борцам с шантажом нет равных. - А ещё у них чертовски красивые и прелесть какие глупенькие секретарши, - внёс свою лепту Шерлок, подразумевая разноцветных воротничков. Лестрейд был поражён. - Теперь и я вынужден признать, Холмс: вы – поистине гениальный сыщик! Скрипач заиграл известную мелодию, игра продолжилась. Она по-прежнему продолжалась. А завершилась на «Атлантиде». - Мориарти на Атлантиде, - понял даже Лестрейд, спокойнее, чем можно было ожидать. - Но это же мифы! – воскликнул я. - Неважно, - отверг мои возражения друг-легенда. – Главное, что он – там. - А разве это не остров? - А разве он не утонул? - А при чём тут Будда? - раздалось отовсюду. - Больно говорливы, - проворчал Лестрейд. - Коли преступник обнаружен, - по выпученным от напряжения глазам Холмса я, применив дедукцию, догадался, что человек и по-следам-бандитов-ход вознамерился произнести громкую, но короткую, однако вместе с тем звучащую речь; ему это удалось – он продекламировал: - нам предстоит лечь на дно в Атлантис-Сити! – И быстро добавил: - Скорее всего, это крупный город: со школами, «Макдональдсами», притонами… Ну, взрослые люди, не мне вам объяснять. [Please, wait. New episode is being created…] [Нау ит’с файналли криэйтед. Соу хир, Ай’м сори, ит ыз!] Вы любите приключения? Вы точно любите приключения? Тогда… Нет, вы точно-точно любите приключения??? Потому что я тоже раньше думал, что жить без них не могу, - или они не могут жить без того, чтобы не усложнять моё размеренное английское существование. Второе оказалось ближе к истине. H2О – всего лишь вода, но на глубине пары десятков тысяч лье она превращается в АшшшшшшшшшшшДВАДВАДВАДВАООООООООООоооооооооооо… и мучений полные шта… душу. Да, душу. Сплавайте на очень загадочный, окружённый аш-два-оем кусок суши, спросите кэпа – он знает толк. Причём поистине грегорианское (другой вариант – кафкианское) превращение случается внезапно, примерно как наступает для людей зима в одной стране, которую называют северной, хотя занимает она большую часть самого крупного на Земле материка. Подскажите название, а? Весь спуск мучаюсь. Please… И пока вода привычно давит на мозг посредством нехилого воздействия на черепную коробку, обусловленного проклятущими законами физики, а мы с вами заняты важнейшим делом – вспоминаем некое затерянное где-то на территории материка Евразия государство, - воспользуемся же удачным моментом и переключим внимание на что-нибудь менее существенное, менее интересное и менее для нас с Холмсом злободневное. Например, на затерянную где-то в водах Атлантиду. Там, в низинке… Рыба всегда ищет, где глубже, - может, она просто слишком тяжёлая и под собственным весом опускается на дно?.. - Ватсон, - словно прочтя мои мысли, телепатически откликнулся Шерлок, - в вас опять проснулся доктор? Уложите-ка лучше его спать – сейчас вам скорее пригодится военный. - Чёрт возьми, Холмс! Но как вы… - Элементарно: прочёл ваши мысли. Нам ведь перед погружением знакомые Лестрейда из сверхсекретной службы Её Величества вшили в подкорку менточипы. - А есть такие чипы? И служба?? И королева?! - Вот поэтому вам и стёрли память. - Что? – не понял я. Вспыхнуло красным. Когда свет погас, Холмс убрал похожий на металлическую палочку стиратель в карман скафандра, снял со шлема солнечные очки, которые положил туда же, и разговор опять потёк размеренно, потому что мой внутренний жёсткий диск выборочно очистили. - Холмс, а где мы будем искать Атлан… - …тида! – не совсем грамматически правильно закончил Лестрейд. Он орал прямо мне в мысли. - Потише, уважаемый, - по привычке… а может, по воспитанию… то ли, глядишь, по прихоти автора подумал я и увидел их. Их было пять. - А на часах шесть, - сообщил Холмс, глядя на опоясывающие рукав скафандра громоздкие подводные часы с суперкрепким ремешком. - Плохо, - проворчал Лестрейд. – Очень-очень плохо. Знаменитый сыщик (тот, что с трубкой) пожал плечами. - Но можно перевести. И перевёл. На часах было пять, а их шесть. - А что? – Холмс повернулся ко мне, хоть я молчал, ментально, по крайней мере. – Сейчас многие так делают. Вот в России, например… - Точно, Россия! – воскликнул ваш покорный слуга. - Что Россия? - Файф о’клок, - не к месту, а на самом деле очень даже к месту подметил Лестрейд. Мы спустились ещё ниже, встали на сушу. На воду… Ну, на землю, в общем. Огляделись: колоссальные строения, необычность прям до дрожи, размах, живописность, техногенность… Так знакомо, избито и скучно, что даже описывать не хочется. И не стану. Атланты встретили нас с огнемётами и с Лестрейдом. - Да-да, вы не осмотрелись. - Ватсон, к кому вы обращаетесь? - Да неважно, Холмс. Считайте, что в пустоту. - Это к Лестрейду, что ли? - А? - подал голос инспектор. - Нет… - ответил я. Вздохнул, предвидя дальнейшее, но пояснил-таки, чтобы избежать эксцессов размером покрупнее: - К читателям. Холмс осмотрелся. Кроме озверевших, вооружённых огнемётами атлантов, оравших на непонятном языке слова явно ругательного характера, вокруг никого не было. Лестрейд не в счёт. Да после того как он, чтобы сэкономить деньги для бюджета Скотланд-Ярда, предложил не отправлять вместе с нами отряд быстрого реагирования, пусть скажет спасибо, что его вообще в текст… кхм… вставили. Итак, никого вокруг – только десяток-другой ярящихся огнемётчиков. Поэтому Холмс спокойно продолжил мысль: - Здесь безлюдно, дражайший Ватсон. Вероятно, у вас закончился запас тех забавных синих таблеток, что вы сами себе прописали? Или, напротив, вы ими злоупотребляете? - Уроды! – быстро выучил английский язык* (*Именно английский, не верьте глазам своим. Реальность – штука капризная, неоднозначная и нереальная: почитайте про Рика Декарда, про Децербера…) - Ну что! – одновременно обернувшись к наглому жителю сверхдержавы (какие Штаны? Я вас умоляю!.. Что? Ах, Штаты… Нет, всё равно недотягивают), хором выкрикнули мы. Атланта мысленно оглушило и ментально отбросило метра на два – на три назад. Его место занял другой. - Здравствуйте, господа, - сказал другой, весьма неожиданно так, потому что то была другая, прехорошенькая, к слову. - Восемь, - уверенно произнёс Холмс. - Семь, - сделал свой ход решивший не менее уверенно произнести Лестрейд. - Шесть, - не уступил им в уверенном произнесении я, имея в виду, как и прочие, размер груди барышни. Да… имея… Кхм, так о чём, бишь, мы? Ах да, литературка. Ну-с, продолжим… - Пять, - быстро сориентировался Холмс. – Иже файф. Файф о’клок. Время Питчай. - Как это? – не впендюрила деваха. Я поделился с ней косячком, к случаю рассказав бородатый анекдот про крокодила и ушастое недоразумение. После косячка она впендюрила, да так, что у нас глаза на лоб полезли. Когда всё закончилось, атланты убрали огнёметы, лишь особливо недовольный подводник, тот, что называл нас уродами двадцатью одной вордовской строчкой назад, не последовал общему позитивному, с нашей точки зрения, примеру. - Сейчас шесть, - мрачно бросил он. И добавил, на всякий случай повысив градус мрачности: - Мало того, ещё и ноль девять. Холмс показал ему часы. Вопрос тут же был решён. Красотка 876, как мы её мысленно прозвали – но не слишком громко, чтоб не услышала, - выпустила из огнемёта струю пламени. Глип в зрелости позавидовал бы. Вода, благо святейшим законам физики, испарилась, и мы смогли снять скафандры. Только Лестрейд остался облачённым – а надо на спецоперации нижнее бельё надевать... (Продолжение в следующем посте.)