Рассказы |
|
Дедушка Камажу! Дедушка Камажу!!! – маленькая чернушка легко прыгала по высоким ступеням, ведущим на чердак, смешно суча в воздухе ножками-ниточками. – Дедушкааа!!! – наконец-то странное существо добралось до двери и, с легкостью взбежав по вертикальной поверхности, проскользнуло в замочную скважину, оставив после себя легкое облачко пыли…
Валерия Гуляева
27 февраля 2014
+5
Символов - 57812
19 комментариев
сказка, для детей
|
Ветер – символ свободы и непостоянства, отрешенности от обязанностей. Он появляется внезапно и так же неожиданно стихает. И многие завидуют его полету, не подозревая, что это не свобода, а ветреность. Сколькие мечтают стать ветром, чтоб вырваться из паутины нескончаемых дел и хлопот! А между тем, быть ветром – значит лишиться покоя. Грозные тайфуны, неумолимые смерчи, упорные ураганы неустанно работают на земле и воде... |
Девочка Яна живет в волшебном мире, где всё-всё-всё – шоколадное. И люди, и улицы, и снег… Другой погоды в зачарованном царстве сладости и не может быть – шоколад не любит жару. И каждый день точь-в-точь как предыдущие – необязательные, неторопливые, наполненные праздностью. |
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был Змей Горыныч. И было у него три головы. Правая – самая умная и разумная, средняя – так и сяк, а «так и сяк» — потому что слева была третья голова, которой всегда «левые» мысли шли на ум. И этими мыслями она все тело и остальные головы заразить умела…
|
Догоняет меня, цокает копытцами. Вижу в темноте проулка рогатый силуэт… Бегу. Легко сказать, бегу, сам себя загоняю в тупик, понастроили лабиринт вместо района, заезжай, блин, и живи… Он останавливается подле меня, мохнатый, рогатый, сверкают кошачьи зрачки. Хватает меня за горло… нет, не за горло, за цепочку на шее…
|
Индипка. Вообще ситуация с этой планетой была неоднозначной. Для начала никто не знал, откуда взялось столь странное для человеческого уха название – Индипка, да и такое количество мелких, в космическом масштабе просто микроскопических, гладких каменных спутников, больше не встречалось ни у одной из планет. Потом с самим заселением людьми этой планеты все тоже было покрыто мраком...
|
Все-таки что произошло? Я, самодостаточный, десятиядерный штурмовик-деструктор, воюющий…, а кто противник? За кого? Панцирь к панцирю, кокон к кокону…, с кем? Кристаллы памяти. Срочно восстанавливаться! Как враг вспомнились Охри. Белковые. Кислорододышащие. Вот оно! И на борту были, хоть и не охрийцы, но такие же. Значит все-таки плен...
|
Если сверху на общество посмотреть через призму цветовой гаммы, то основной цвет палитры будет естественно серый, и только тонкие края будут полыхать всеми цветами радуги и не только ее. Цвет будет от иссиня-черного, до нежно розового с голубыми переливами. Белого цвета будет так мало, что его смело можно игнорировать и не брать в расчет…
|
Понимаете, ничто нельзя усложнять до бесконечности, рано или поздно либо наступит предел усложнениям, либо то, что усложняется, обретет разум. Я сам еще недавно посмеялся бы над этой теорией, но сейчас вижу, что был не прав. И мы, здесь и сейчас, стали свидетелями пусть и странного с нашей точки зрения, но нового разума. Осознающего самого себя и к чему-то стремящегося. И нам надо очень-очень хотеть, что бы он был к нам, по крайней мере, безразличным…
|
Потомку древней расы, существовавшей задолго до появления людей, простому с виду мальчишке Арману, с детства приходится бороться со своей скрытой сущностью – зверем, который обладает высоким интеллектом и поразительной способностью к регенерации. Арман хочет простой человеческой жизни, где у него будут друзья, увлечения и, наконец, любимая девушка, – но ему мешает банальное людское неприятие всего, что не схоже с человеком, а также алчность и жестокость окружающих. |
Он зажёг свечу и нащупал на столе свои карманные часы на цепочке. Было 4:45 утра. Но Артур всё равно встал. Он оделся и вышел из комнаты. Спустившись по лестнице, он попал в просторный холл гостиной. Там за столом сидел Константин — мужчина средних лет с бакенбардами и в длинном сюртуке поверх клетчатой жилетки — и что-то ел, впрочем, без особого аппетита…
|
Пляски. Стук каблуков на помосте. Танцовщица! Беги из дома, из этой тьмы в светлый мир. Беги и не возвращайся. Даже не оглядывайся. Потому что тьма не забыла. Она ждёт тебя, твоего возвращения. Ждёт, чтобы проглотить. И прошлое смеётся, грохочет костями мертвецов. И нет родных, которые спасут. Мир детства утонул, танцовщица! Ты изменилась. Мир изменился. Остались только тени, да завыванья ветра, рыщущего по пустынным улицам… |
Я смотрю на фонарь и на черное небо, на звездопад колючего снега, на стену белых пылинок вокруг. Снег то идет вниз, то вздымается вверх, а фонарь все твердит и твердит свое: «квирк-квирк». Чувствую на лице пляску снежинок. Не могу пошевелиться, чтобы их сдуть и смахнуть. Это счастье…
|
Протагор наслаждался сновидением. Ему снилась юная красавица гетера. Она сидела в похожем на трон кресле. Он – подле трона на подушке для ног. Протагор целовал ее идеальную обутую в бежевую сандалию ножку, и каждое прикосновение губами к ее ухоженным пальчикам, подъему стопы или ремню сандалия приносило то сладостное юношеское любовное томление, которое наяву он в последний раз испытывал много веков назад…
|
Журналистов было человек 20. Они ждали в зале для пресс-конференций. Зал был декорирован в любимом Наместником и столь раздражающим традиционалистов европейском деловом стиле начала 21 века. Протагор не любил идеализирующих примитивный образ жизни предков традиционалистов…
|
