№145 И это лето - жамевю
1.
«Внимание, внимание!! Это будет замечательное лето! Гигантский лобстер – он же погодомобиль, курсирующий между первым июня и тридцать первым августа, информирует жителей жаркой Арнитикоры, что в середине июля ожидаются сильные западные оползни из улиток и лошадей Пржевальского. В начале августа ожидается лучший за последние восемь лет урожай завывающей брюквы и короткие ливни из росомах и кроликов. Также по прогнозам в середине третьего месяца лета стоит ожидать перелёта грозовых мотыльков с прожилками молний на крыльях. Влажность воздуха к концу сезона понизится до черепашьего шага, помноженного на запах только что раздавленного клопа, а скорость ветра стабилизируется под цвет переспелой клубники. На этом прогноз погоды…»
Лира отхлебнула красного полусладкого и, не выпуская из руки хрустальной ножки бокала, погрузилась с головой в нежно-розовое облако пены, пахнущей клубникой и вишней.
Какое блаженство никуда не спешить, не ограничивать себя в удовольствии часок полежать в тёплой воде, попивая дорогое вино из хрусталя! Три недели счастья!
Девушка вынырнула и, поставив бокал на бортик ванны, стёрла полотенцем пену с лица и рук.
«С этого времени Арабелла Бишоп стала ежедневно посещать барак на пристани. Вначале она приносила…» - и Лира с наслаждением погрузилась в чтение.
Подробности о Лире: у неё прямые каштановые волосы, немного не достающие до плеч, цвет глаз – ореховый, нос тонкий с лёгкой горбинкой, на щеке у левого глаза – маленький шрам; рост – 172 см, вес – 64 кг. Лира работает уже пять лет, но при знакомстве её иногда спрашивают, на каком она курсе. Лира любит читать и перечитывает «Одиссею капитана Блада» раз в год. Когда у неё хорошее настроение, она сочиняет прогнозы погоды.
«…причиной его задержки, приведшей…»
Воздух наполнился электричеством, и Лира вздрогнула, точно ударенная током, едва не уронив книгу в воду. Медленно подняв глаза, она увидела его. А кого она ещё могла увидеть?..
- Клаудио, - досадливо вздохнула она, закатив глаза.
- Здравствуй, - сказал он.
Подробности о Клаудио: он знает, что любимый цвет Лиры – кармин, любимое животное – дельфин, любимая музыка – инди-рок; по утрам она иногда пьёт какао с молоком и корицей, любит плескаться в воде, сидеть на балконе во время заката, долго не ложиться спать и поздно вставать, танцевать, когда она думает, что её никто не видит, свежие фрукты; не любит убирать и готовить еду, большие мягкие игрушки, разлинованные тетради и блокноты. А ещё её устраивает текущее положение вещей, не считая присутствия в её жизни его самого.
Постподробности о Клаудио: его настоящее имя – не Клаудио.
- Ты опять не закрыла входную дверь, - с упрёком произнёс он.
- Не всё ли равно? – пожав плечом, равнодушно ответила она и допила вино, досадуя на его приход и пытаясь смириться с мыслью, что придётся вылезать из ванны так скоро.
- Я принёс тебе еды.
- Не стоило. Выйдите, пожалуйста, мне нужно одеться.
В полном молчании они сидели за кухонным столом. Напряжение чувствовалось столь остро, что казалось: спичку поднеси – вспыхнет. Лира в полотенечном тюрбане, хмуря брови, рассматривала морщинки на подушечках своих пальцев, Клаудио – смотрел на неё.
- Послушайте, - наконец произнесла девушка, - вы не обязаны делать это всё,- она обвела рукой стол, уставленный едой, и вновь словила себя на мысли, как же неловко ей встречаться с ним взглядом и вообще, насколько неприятно смотреть на него. – Просто вы всё время…
- Ты не должна чувствовать себя обязанной мне, - мягко остановил её мужчина. – Причина не в этом.
- А в чём же? – она смело взглянула ему в лицо, но тут же отвела взгляд. – Я ужасно себя веду с вами, - продолжила она, глядя в сторону, - вы заслуживаете лучшего отношения. И разве вам не кажется, что лучше быть совсем одному, чем терпеть такое?
- У меня другое мнение.
Лира вспыхнула:
- А о моём мнении кто-нибудь спросил?! Каково мне это терпеть?!!
Хотелось плакать от бессилия и досады. Перед её мысленным взором вновь возникло его большое грузное тело, полное лицо с двойным подбородком, тонкими губами и небольшими, но пронзительными серыми глазами, взгляд которых пронизывал её насквозь. Девушка сжалась в комок, представив это вновь, и крепко зажмурилась, прогоняя видение. Она не хотела смотреть в его сторону не только потому, что боялась его взгляда, но и потому, что искренне опасалась, что чем дольше смотришь, тем на более долгий срок запомнишь.
Почему?! Почему из миллиардов людей – он?.. И почему он так предупредительно и заботливо ведёт себя по отношению к ней? Это раздражало и расстраивало её больше всего, потому что его внимательность и забота заставляли чувствовать себя закостенелой эгоисткой.
- Что ж, - произнёс он, подымаясь, - я, пожалуй, пойду. Хорошего дня.
И он направился к выходу.
«Надо попросить его остаться на чай, - мысленно сказала себе Лира. – Заставь себя сказать ему. Не будь такой неблагодарной»
Она глубоко вздохнула, готовясь произнести эти слова, выдохнула, ещё раз вздохнула – и тут входная дверь, выпустив Клаудио, захлопнулась.
И девушка осталась наедине со знакомым чувством облегчения под привычным соусом мук совести.
2.
На следующий день, проснувшись пораньше, Лира решила совершить вылазку в соседний район, где находился лучший алкомаркет в городе, а по соседству – оружейный магазин.
В утренних лучах нежного июньского солнца город казался тёплым и уютным как запах страниц любимой с детства книги про приключения. Держась обеими руками за лямки удобного и компактного рюкзачка, девушка шагала по безлюдным улицам родного города и негромко напевала песенку о птицах и оранжевом солнце. Дорога предстояла неблизкая, но нашей путешественнице торопиться было некуда.
Спустя два часа она остановилась на детской площадке и, усевшись на качелях, достала термос и выпила стаканчик душистого травяного чая. К ней незаметно подошёл серый кот, хромающий на заднюю правую лапу. Девушка достала из рюкзака бутерброд и кинула кусок колбасы животному, которое проглотило подаяние в считанные секунды. Лира огляделась, вспомнив, что неподалёку должен быть магазин, и найдя искомую вывеску «ПРОДУКТЫ АВРОРА», направилась туда. Кот побежал следом.
Магазин оказался закрыт, и Лире пришлось разбить стеклянную дверь, чтобы проникнуть внутрь. На стеллаже она увидела пачки с кошачьим и собачьим кормом и набила ими рюкзак. Ожидавшему её снаружи коту она раскрыла одну пачку, и тот с жадностью принялся поглощать лакомство.
По пути она кормила бродячих котов и собак, и собаки в благодарность бежали следом, махая хвостами.
Прохаживаясь между витринами с холодным оружием, Лира подумала, что было бы неплохо переехать. Например, в этот район. Или тот, который рядом с парком. От переезда её всегда останавливало то, что она не знает, где живёт Клаудио (или как там его на самом деле). Но, в конце концов, это не проблема. Напоследок можно и потерпеть немного. С этой мыслью она взяла в руки длинный копьеобразный обоюдоострый клинок с удобной рукояткой, украшенной насечкой. Покрутив его в руке, она всунула лезвие в лежащие рядом ножны, и повесила оружие на пояс.
3.
«Собрать все необходимые вещи в большой рюкзак, а потом облить стены и мебель бензином и кинуть горящую спичку! - мечтала девушка, сворачиваясь в клубочек в своей уютной постельке. – Он придёт – а тут всё чёрное от копоти! Надеюсь, он решит, что я сгорела!» - и она тихонько захихикала в сладостном предвкушении этой сцены. Потом вспомнила тяжёлый взгляд серых глаз, и смех спорхнул с её губ. Она устало опустила веки, надеясь побыстрее уснуть, но в темноте её ждал знакомый пронизывающий взгляд. Она открыла глаза, пытаясь сосредоточится на сиреневатом приглушённом свете ночника. Но это не помогло. Помучившись с полчаса и не сумев избавиться от ощущения воображаемого взгляда, она включила прикроватную лампу и открыла книгу. Но и оттуда, со страниц любимого романа, на неё глядели серые глаза. Серые как пасмурное небо, как штормовое море, как сталь, как выцветшие от времени чёрно-белые фотографии, как дождь, как пепел. Как пепел костра, на котором она медленно сгорает заживо.
Внезапная мысль острой болью пронзила её сознание, вспыхнула оранжевым огоньком спички в подвальной темноте. Она не может себя больше обманывать: ей нравится этот взгляд, это ощущение собственной хрупкости, это чувство опасности, заставляющего её сворачиваться как мимоза. Ей, наверное, даже нравится его характер. Но вот всё остальное… Зачем природа сделала её такой эстеткой? Она не может себя пересилить! Это невозможно! Завтра же она переедет.
Приняв это решение, девушка промучилась без сна ещё часа два, иногда тихонько всхлипывая от бессилия и зла на себя и Глеба Олеговича.
4.
Он стоял посередине непривычно убранной кухни, держа в руке белый, сложенный вдвое белый альбомный лист (она не любит разлинованную бумагу, запах карри, долго ждать, пожухлые листья каштана...) Он может не открывать эту записку. Он знает, что там.
«Глеб Олегович,
я ухожу. Пожалуйста, не ищите меня. Это бессмысленно и ненужно. На нас нет никакой миссии, мы не предназначены друг другу. Это просто нелепое стечение обстоятельств, и каждый может жить по отдельности. Я надеюсь, вы меня поймёте, и мы никогда больше не встретимся.
В.»
«Даже месяца не продержалась… - подумал Глеб, глядя на скачущее буквы намеренно небрежного почерка. – А ведь бывало – до конца лета дотягивала… И эти слова о миссии и предназначении?..»
Мужчина сел за стол и налил себе из графина воды.
Снова распутье, снова тропинки, поросшие терновником, и непроглядный туман. Он думал, что у него есть время: может быть, пара недель, может, месяц. Безумие какое-то!.. Что бы он ни делал, это никогда не помогало. Она всегда уходит.
Есть ли смысл её найти сейчас или лучше спокойно дождаться тридцать первого августа и начать всё с начала? В этот раз будто всё немного иначе: всего три недели и эта записка… Может быть, это его единственный шанс? Единственный из миллиона возможностей. Стоит воспользоваться им.
Наверное, он просто теряет время, проверяя одно за другим её старые убежища. Вероятно, она нашла новое место. Прошло уже два дня; чтобы проверить всё – нужно почти столько же, а в поисках её нового местонахождения он может потерять недели. Впрочем, ему не привыкать. И может, она, наконец, соскучится по человеческому обществу? В это, правда, верилось с трудом, ведь такого не случилось ещё ни разу. Зато она точно соскучится по книгам – это и её неизменный побег от неё – единственные вещи, в чём она предсказуема на 100%. Главное, чтобы она не влезла в квартиру с богатой библиотекой, как было однажды: тогда найти её будет в разы сложнее.
Двадцать третье июля. Ровно тридцать один день с того утра, когда он нашёл записку.
Лера как будто в самом деле, по-настоящему исчезла.
Он ежедневно объезжает все три книжных магазина, проверяя записи с камер наблюдения – ничего. В городе – тишина. Лишь жалостный лай бродячих собак ночью и жизнеутверждающее пение птиц по утрам.
Но он найдёт её. Он всегда находил.
5.
Прямо над головой, в склонившихся под тяжестью яблок ветвях, пел зяблик. Лира лежала на спине, в плетёном гамаке, подвешенном между высокой яблоней и грушей. Она перечитывала «Хоббита, или Туда и обратно», болтая загорелой ногой. Фруктовый сад принял за два месяца немного диковатый вид: некошеный газон, заросшая тропинка, а на клумбе с розами буйствовали сорняки. Но эта запущенность придавала саду и прятавшемуся за деревьями белому чистенькому домику особое очарование. Хотя всё-таки Лира осталась здесь потому, что подвал был полон еды и вина, а длинные книжные полки сверху донизу уставлены книгами. А ещё возле домика расположился небольшой бассейн. Это было просто идеальное место!
Радость Лиры слегка омрачала боязнь быть найденной и по этой причине –она опасалась разжигать вечером камин. А ей так хотелось посидеть с книгой и бокалом глинтвейна у огня, слушая, как потрескивают дрова!..
Впрочем, летние ночи – такие тёплые! огонь был бы лишним.
По ночам она любила выйти во двор, лечь в шезлонг и смотреть на звёзды. Ей хотелось верить, что она не одна смотрит сейчас в тёмное небо, выискивая знакомые созвездия, шепча названия далёких планет. Может, где-то далеко, на другой части Земли, маленькая девочка смотрит на Млечный путь и…
А быть может, наоборот: все смотрят откуда-то сверху на Землю и думают: остался ли там кто-нибудь?
Ей хорошо в этом доме и в этом городе, но, возможно, ей снова стоит попытаться выбраться из него? Вдруг есть какой-то способ? Взять много магнитов, к примеру… Или попробовать взорвать… Но если не получится, взрыв может услышать он.
Нет-нет! Только не начинай! За страхом быть найденной вовсе не прячется желание быть найденной! Это ты всё себе внушила. Успокойся. Пойдём лучше в дом.
…А что, если и правда на эти звёзды из всей человеческой расы имеют возможность смотреть только…
Нет, это было бы слишком ужасно.
И Лира решительно встаёт с шезлонга и идет в дом.
6.
Двадцатое августа.
«Зачем я вообще надула этот дурацкий шарик? - девушка нервно мерила шагами двор, то и дело поглядывая на красный шар, нависший на тонкой нити над густой кроной высокой липы. – Если он пройдет мимо… Любой шарик бы сдулся или лопнул за два месяца! Из пистолета выстрелить нельзя… Из рогатки бы! Но где её взять, да и стрелять я не умею… Ладно, - приняв решение, подумала она, - пусть висит. В конце концов, он мог прилететь издалека», и она зашла в дом готовить еду.
Усевшись в плетёное кресло возле маленького столика, девушка разрезала запеканку, налила в стакан молока и принялась завтракать.
Порыв ветра сорвал с её головы шляпу, она наклонилась, чтобы поднять, а подняв, увидела коричневые вингтипы, синие брюки и… Дальше смотреть было бессмысленно, надо бежать. Если она уже раз сбежала, не стоит останавливаться сейчас. Она вскочила, вновь уронив шляпу, и встретилась взглядом с серым лезвием его глаз. Её тело точно одеревенело, и она замерла живой статуей. Она как глупая мышка перед взглядом удава.
Но удавы не говорят.
- Спрашиваю в восемьдесят седьмой раз, - произнесли невидимые губы (она видела только гипнотизирующие глаза), - ты точно хочешь уйти?
Оцепенение, наконец, спало после этого странного вопроса.
- Вообще-то, - облизнув пересохшие губы, произнесла она, - я бы хотела, чтобы ушли вы. Всё-таки я нашла этот дом. И… погодите! – запоздало спохватилась она. - Почему в восемьдесят седьмой?..
- Я не буду тебе ничего объяснять, - устало произнёс Глеб, садясь в кресло. – Это никогда не помогает. Просто дождёмся тридцать первого августа.
- Нет, нет, нет, стоп! – горячо запротестовала Лира. - Вы говорите, что такой разговор между нами уже происходил и не хотите ничего объяснять? Почему? Что происходит? Где все люди? Вы как-то причастны к их исчезновению? Почему надо ждать тридцать первое августа?
Мужчина вытащил из кармана стопку фотографий и положил перед Лирой. Девушка принялась рассматривать их.
- Это же я!.. – удивлённо произнесла она, бегло перебирая фото. – Но у меня никогда не было такого платья. И кота в квартире. И я не брилась налысо! Я не красила стены в спальне в синий! У меня всё лицо в краске!.. Откуда у вас эти фото? Эта девушка похожа на меня, но это не я! Этого всего не было! Или, может быть фотошоп?
- Нет, это не фотошоп. На этих фото – ты. Но не совсем. Это…
- Другие версии меня?.. – медленно произнесла Лира.
- Более ранние.
- Это вы делаете?! Разве так можно?!
- Если мы правильно дойдём до конца пути, то всё закончится.
- Правильно? Что это значит?
Глеб помолчал.
- Если ты захочешь остаться со мной, - тихо произнёс он.
- И тогда больше – никаких петель? – после короткой паузы, спросила Лира.
- Да.
- Тогда… - Лира задумчиво подняла с земли шляпу,- стоит попробовать. Хотя… я всё ещё не могу доверять вам, потому что эти фото – не доказательства, что вы говорите правду. А единственное доказательство возможности того, что вы говорите, - это то, что все люди куда-то исчезли. Но откуда мне знать, может, вы приложили к этому руку?
Мужчина не ответил.
- Ладно, до тридцать первого августа, - решительно закончила Лира.
7.
Тридцатое августа.
…- Но я же не выгоняю тебя из дома и не убегаю сама! – горячо возразила Лира.
- Этого мало. Ничего не выйдет, - проговорил Глеб, наливая в бокалы вино.
Огонь в камине пел свою уютную песню, красное вино отражало его тёплые отблески.
Лира сидела на ковре, сложив ноги по-турецки, а Глеб расположился в кресле. Оба глядели на танец огня.
Девушка гадала, правду ли ей Глеб, и если да, то что произойдёт завтра? Она просто всё забудет? Всё, что произошло?
- Послушай, - сказала она, осторожно повернув голову к Глебу, - если ты прав и действительно ничего не выйдет, и мы снова попадём в первое июня… можно мне всё помнить?
Маленькие огоньки отражались в её ореховых глазах, которые смотрели с такой трогательной мольбой… Но что он может сделать?..
Она так долго никогда не смотрела в его сторону. И он нехотя ответил:
- Память может сохранить лишь один человек.
- И ты ни разу не позволил сохранить память мне? – девушка встала на ноги, возвысившись над сидящем в кресле мужчиной.
- Нет, потому что…
Лира скрестила руки.
- Раз уж ты решил сделать мне больно, - решительно и жёстко сказала она, - так и я поступлю также. Дело в том, что в какой петле мы не были, я – такая как я есть, с определёнными устоявшимися идеалами. И если ты в каждой петле с такой внешностью, как эта, то уж прости – ничего не выйдет.
- Я знаю, что для тебя внешность важна, ты не первый раз это мне говоришь, - холодно ответил Глеб.
- И ты до сих пор не занялся спортом?!
- Моя жена должна быть выше этого!
- Я не стану ею, пока ты не захочешь измениться. Очень жаль, что я единственная в этой петле девушка, - и она вышла из комнаты.
Он неподвижно сидел в кресле. Сколько книг и песен было написано о том, что внешняя красота не важна, что главное то, что внутри. А эта девушка не может переступить через свои стандарты идеальной внешности, разглядеть в нём заботу о ней, любовь к ней.
Нет, не так. Она видит это. Но всё ещё не любит его.
Почему он восемьдесят семь петель, тринадцать лет назад влюбился именно в неё? Почему она?
Ему было девятнадцать, ей – двенадцать. Она играла со своими друзьями в «прятки», и, убегая за угол дома, врезалась в него. «Извините», - пискнула она и скрылась за кустом крыжовника. С тех пор его жизнь изменилась. И машины времени, ядерные взрывы и петли – как способ стать ближе.
Завтра петля перезапустится. Он зря надеялся эти десять дней. И, возможно, вообще зря надеялся.
8.
Тридцать первое августа.
- Так значит, петля перезапустится ровно в полночь? – допытывалась Лира. – Жаль, что я ничего не буду помнить… Сколько уже? Ого! Сорок семь минут! Уже совсем немного осталось… А это не больно?
Глеб отрицательно покачал головой.
- А что будет, если сюда нажать? – она показала на большую красную кнопку.
- Сюда… ничего особенного. Только не трогай.
- Теперь очень хочется потрогать, - хихикнула Лира. – А кто сделал всё это устройство? – она окинула руками сложное нагромождение из разных материалов, соединённых в причудливую конструкцию.
- Один из моих коллег, - ответил мужчина. – Иди сюда.
Они уселись в кресла друг напротив друга и стали ждать.
Потом начался обратный отсчёт:
- Десять, девять…
- Пообещай, что в следующей петле пойдёшь в спортзал, - скороговоркой сказала Лира.
- Семь, шесть…
- А то я отстегнусь и убегу, - добавила она.
- Четыре, три…
- Ты не хочешь сохранить память? – спросил он негромко.
- А что… - девичьи глаза удивлённо округлились.
- Один…
- Обещаю.
- Пуск!
…
