37. Колдуны Подмётной эпохи. Государев шут

172…((24.а)) Реконструкция. Спектакль
Косматая свита Чомги-государя ещё не сожрала всех людских обычаев, но воздух уже отравлен дымом от их палёных шкур.
Дворцовый театр даёт грандиозный спектакль «Базилевс» в честь годовщины Волчьего воцарения.
***
172…24.а Исходник
Улица текла, играя чешуёй
брусчатки чёрной,
старого мощенья полукругами,
вливаясь в королевский парк.
Огнями золотыми вдоль дорожек
парк направлял гостей в театр,
блиставший струями фонтанов.
Лестниц мрамор.
Оркестр на северной террасе.
Два скрипача на двух балконах дальних
то спорили, как будто, то рыдали
над безнадёжной тайной,
известной только им.
Паркет блестел как водоём
под многочисленными белыми свечами
витыми, как горящие рога.
Гостей всё прибывало,
но никого – вдвоём.     
Ни юной парочки,
ни в окруженье слуг
почтенных пожилых супругов.
Загадочная странность эта
потребовала бы ответа,
но неизбежность чувствовалось в ней.
Актёры все играли в масках,
и хор стоял спиной.
***
173…((204.а)) Реконструкция. Кочерга
Старуха Гарь живёт на болотах не потому, что ей так нравится, а потому что её поступь нечеловечески тяжела: где поселилась там и образуются болота. Подслеповатая старуха мостит дорожки утрамбованной падалью, чтобы, принюхиваясь, ходить лишь по ним.
Гарь одевается в чёрное, издалека она похожа на сгоревшую спичку. Она ходит по дорогам быстрым ковыляющим шагом, и всё равно земля под её тяжеленными копытами дымиться. В жаркий летний день этот шлейф можно принять за пыль, но с подветренной стороны не ошибёшься – выдаст запах палёной кости.
Ради глубокой ямы-ловушки, пышущей жаром, старуха Гарь выбрала этот лес. Демонице, способной воскресить сгоревшую вещь из угля и пепла, не дано поджигать. Гарь не может развести костёр без чьей-либо помощи. В пылающей яме она себе готовит мясо, длинной кочергой ворочает останки заблудившегося человека, оборотня, колдуна или природной нечисти. Даже призрак упавший сгодиться, сто лет как бестелесный.
Почему такое возможно?
Говорят, что жар исходит прямо из ада, что земляная печь старухи Гарь расположена ровно над сковородкой, где корчатся предатели, не находя спасения ни в надежде, ни в полном беспамятстве. Сковорода закрыта чугунной крышкой, тяжёлой как их деяние, как ноги старухи Гарь.
***
173…204.а Исходник
Не помогал запрет строжайший,
они стремительно бежали,
на крыльях ужаса летели из дворца.
Хотя за жизнь нижайшего из слуг
для нечисти назначен урок такой,
одно из двух:
упасть под раскалённой кочергой старухи Гарь
и в яме быть зажаренным.
Не лучше – быть на её дороге брошенным,
чтоб трамбовали ноги пудовые ослушника.
Будь он хоть кто,
а станет ковриком, дорожной плиткой,
и это лишь начало пытки,
ведь призрак не умрёт.
Обходит Гарь всякий день свои владенья,
и ноги легче не становятся её.
Угроза впечатлила свиту,
дворец живёт на цыпочках.
***
174…((205.а)) Реконструкция. На ложе
Подлокотники трона никогда не нагревались под рукой, холодные, как молчание. Ладонь инфанты будто спрашивала золочёную резьбу трона: «Что я натворила ради тебя? Что теперь делать?» Безответно.
Дитя королевской крови, благодаря её голубому цвету Майя в относительной безопасности. Брак не был освящён согласием отца государя, но напротив – проклят его гибелью, и рука, совершившая это, теперь держит власть. Чомга, по сути, кто? Супруг наследницы или узурпатор, реальное право на трон принадлежит её отсутствующему брату.
Для Майи трон подобен скалистому островку среди штормящего моря, под небом темней ночного. Сколько можно так можно продержаться?
***
174…205.а Исходник
При волчьей власти поискать того,
кто жил бы стоя, шлялся, где хотел,
брехал, рычал и безмятежно дрых,
не падал брюхом кверху, лап не подгибал
при каждом шорохе за дверью.
А волк, сам новый государь?
Обычно Чомга ночи проводил на ложе,
но не похоже, чтобы спал.
Он слово данное сдержал
и Майи больше не коснулся,
но всякий раз,
когда входила в спальню
так поздно, как могла,
он на спине лежал с открытыми глазами.
И что-то в ней ломалось под этим взглядом.
Майя опускалась на ложе рядом и ждала.
– Где ты была? – он спрашивал всегда.
Инфанта Майя отвечала:
– Гуляла при луне в саду.
А в новолунье Чомга рассмеялся.
Она заплакала и прошептала:
– Нет…
– Чего, луны? Я знаю.
***
175…(((73.а)) Реконструкция. На помосте
Колдун отправлял Ученика в столицу, письма знакомым отвезти, сплетни послушать. По возвращении обсуждают Чомгу – волка на троне, настроения и обстановку, надежды горожан. Как лоск привычной жизни, не потускнел? Из-за шкуры на плечах его иначе не называют, кроме как волком.
Столица полнится словами шута, только ими говорит, и Ученик повторяет их. Конечно, стало не в пример хуже. Естественно, волчья лапа отпечатывается на всём.
***
175…73.а Исходник
Ученик:
– На троне волк – под троном клочья шерсти.
Колдун:
– Логично, а надеется столица на что?
Ученик:
– Когда супруга ощенится,
то сразу станет во дворце
порядком тесновато.
Когда щенята оглодают,
зубки примутся чесать о ножки трона,
папе стоит хвост поджать.
С ног на голову жизнь перевернулась
едва не за день.
Так не сложно ли ей повторить кульбит
и счёт сравнять?
Простые люди говорят:
в небо карабкаться – в земле закончить.
Колдун:
– Шут жив ещё?
Ученик:
– …и награждён! Из лапы волчьей,
ему пожалована хвороста охапка
и воз отличных дров.
Как раз на именины.
На площади Глашатаев
они так сложены красиво.
Гостей немало ждут.
– Покаялся ли шут?
– О, да, прилюдно!
Сказал: я государев шут!
Я верен государю до самой смерти!
Язык мой – преданный его слуга!
И сплюнул шерстью.
Колдун:
– Хорош. Скрадём его?
***
176…((208.а)) Реконструкция. Мне весело
Колдун размышляет вслух:
– У всякой медали – две стороны, а у нас тут, похоже, пирамида: три стороны не считая основания, того факта, что гаера так или иначе мы скрадём… Одна грань прямо светится очевидным: что может быть приятней ожидания казни на костре?.. Медлить с похищением до последнего, конечно, не слишком любезно. С другой стороны, не так уж велика цена за сведённые к нулю риски. После алчности у Чомги главное свойство – чуткость. Феноменальная. Сказать, что он ежесекундно настороже, ничего не сказать. Проникнуть в тюрьму сложно, а на площади иметь дело с огнём…
Ученик с горящими глазами изо всех сил кивает:
– Проще некуда! Хоть так зайди, хоть этак!
– Да, мой вдохновенный пироман, ты справишься. Ага-ага, ты вор – тебе и карты в руки, я даже подсказывать не буду. Но есть и третья сторона. Шут он до кончиков ногтей, и наверняка придумал финальную хохму своей жизни, предназначенную для целой площади народа. Было бы несправедливо лишать его звёздного часа. И того: один против двух. Решено. Иди, готовься. Большой гримуар огня в сундуке с травами и семенами по теме. Там «жжёнка пятнистая» разных лет сбора, «настойка отсроченного пламени» разной крепости. Да не увлекайся фейерверками, речь о жизни и смерти как-то!
Ученик быстро смывается, потирая руки. Он действительно влюблён в огненную магию и давно облизывался на этот сундук.
…
Лавируя в толпе, Ученик пробирается ближе к месту казни. Вскарабкавшись на будку городового, обнимая шпиль с новым волчьим гербом, он ждёт начала.
Шут в кандалах идёт впереди палача с факелом.
***
176…208.а Исходник
Ученик бормочет себе под нос:
– Как хорошо, что ждать не стал я до утра
и основание костра заранее облил
подменным отсроченным огнём.
Нетопырём три круга облетая,
не думал я тогда,
как будет выглядеть всё днём.
Теперь бы не успел
или другое зелье использовал:
горящий оборот.
Он в десять раз усиливает жар,
выплёскивая пламя из костра
и оставляя целыми дрова.
Так им и надо было б, гадам, так и надо!
Полна зеваками большая площадь,
нет в них брода.
Пустует на возвышенье ложа волчья.
Он приготовил зрелище народу,
сам явится попозже, удостовериться,
что праздник удался.
Откуда гаер взял рванину эту?
…
Покрывшись грязной белой занавеской вместо фаты,
он плыл к костру, словно невеста к алтарю среди гостей.
«Благодарю, что вы пришли, благодарю!»
Так счастливо, смущённо улыбаясь
потрескавшимися губами, он повторял:
«Какой прекрасный, день! Спасибо что пришли!»
…
Ученик:
– Невыносимо хочется спалить весь город.
...
Из соломы колечко обручальное.
Любуется им шут и хвастается.
В спину жадно смотрят люди ему,
в глаза не могут.
Прихрамывает, плетью вторая рука висит.
Извёстка – белилами на шутовском лице,
румянец из кирпича толчёного.
...
Ученик:
– Напудрился, бесстрашный чёрт!
…
Палач поджёг костёр,
но зелье не дало заняться
реальному огню,
подменный вспыхнул ярко.
Взбежать и развязать шута – дело минутное.
Но прежде, чем с клубами дыма
взлететь к свободе и умчаться,
они вдруг замерли,
остановились оба,
чтобы окинуть взглядом площадь
через немые языки огня.
– Шут, тебе грустно?
– Мне весело.

Похожие статьи:

Рассказы → Лестница в небо из лепестков сакуры

Рассказы → Танатос 78

Рассказы → Новогодняя история в черно-белых тонах

Рассказы → Пустота

Рассказы → Брокер жизни