45. Колдуны Подмётной эпохи. Белый голубь
в выпуске 2022/06/27
218...((141.а)) Реконструкция. Детство
У большого колдуна тоже случаются минуты ностальгии, уносящие туда, где всё равно: магическое и человеческое. А значит и ворожба свободна: разгорается пламенем, рассыпается льдинками, разливается паводком, разносится ароматами лета. Ни к чему не ведёт, ничего не достигает, вольная-вольная-вольная…
***
218...141.а Исходник
Колдун:
– Как жаль, что те немногие года,
когда мы безоружны и бессмертны,
едва мелькнув, и остаются там, где смерти нет.
Между корнями вербы,
в секретике под маленьким стеклом.
Налево от колодца, вверх по склону,
где на припёке земляника
скорее поспевает, чем в лесу,
а земляничный – это запах рая...
Так странно ли, что мы не умираем в раю?
Что мы всю жизнь играем
в секретики?
Мы ищем тот.
Но заросла репьём поляна
и полынью.
***
219…((128.а)) Реконструкция. Ребячество
Ученик лирическим состояниям чужд. У него случаются периоды чёрной тоски, внезапного беспричинного недоверия к выбранной стезе, это да. Но быстро сменяются восторгом от неё же и юношеским азартом. Рассуждения Колдуна о детстве его наводят на более осязаемые вопросы.
***
219…128.а Исходник
Колдун:
– Задумался?
Ученик:
– О том, что никогда
не ворожат и не гадают дети.
Колдун:
– Нет, ворожат и в день помногу раз.
Колдуют все из них,
и все – безрезультатно.
Они хрустальны.
Как проходит ветер
сквозь кружевную занавеску,
так сквозь детский рот –
дыхание магического слова.
Как свет ажурный позади неё ложится
узором зыбким,
так лучи магических рисунков
разбивает
хрусталь их существа –
ребячество.
Ученик:
– Но дети не ангелы.
Колдун:
– Они ещё не люди,
а в запечатанном сосуде
нектар не отличается от яда, не угадать.
Сердце ребёнка – ещё не голубь,
до срока – голубиное яйцо.
Ученик:
– Но принимают правила игры
колдунской в юности.
Колдун:
– Да, после первого «курлы» и до второго.
Сердца белый голубь
с тех пор у колдуна за костяной оградой
за рёбрами живёт.
Он голоса колдунского не знает,
и своего не подаёт.
Тьма не зовёт его и свет не манит.
За костяной оградой нет ни добра,
ни зла, ни убеждений, ни метаний,
ни зова перелётного «пора!»
ни заклинаний.
***
220…((25.а)) Реконструкция. Вещие сны
Мысли безысходно заняты магической девой.
– Почему мне никогда не снятся вещие сны?! – возмущается Ученик, ошалевший от попыток разработать тактику кражи.
Сама по себе прекрасная рабыня может оставаться в корнях у идола хоть до конца Подмётной эпохи. Ему не надоест игрушка, ей, магической деве и на ум не придёт обрести волю.
– Болотный Козодой являлся во сне ради Щегла! Почему бы разочек не присниться ради меня самого?
Получи. В ту же ночь пророческое видение. На совет не очень похоже. Ну, что есть, то есть.
Этот сон мало чем отличался от реальности. Только на месте учителя в его кресле перед камином сидел не он и не Болотный Козодой, а совсем другой колдун... Отяжелевший старый ящер с низким лбом и развитыми челюстями, неприметно и беспрерывно жующими пустоту. Трёхпалой рукой Ян протянул ему желаемый вещий сон: два ларца.
С утра Колдуну не был покоя! Как репей привязался, объясни, да объясни! Главное, сон-то прозрачный: ничего у тебя не выйдет, потому что с самого начала криво пошло! Ты исходно уже всё напутал. Отверг магическую деву, как живую. Затем на неё, рабыню, не как на рабыню, взглянул. Ошибка может произвести лишь следующую ошибку.
– Давай, – улыбается Колдун, – я тебе приснюсь в следующем пророческом сне и там разгадаю предыдущий? А то наяву он слишком сложен для меня.
И ведь приснился!
Будто ночью они вдвоём плывут в лодке. Ученик всё спрашивает-спрашивает, чем дальше, тем настойчивей. Колдун ему на это – ни жеста, ни звука. В один прекрасный момент Ученик подпрыгивает, горячась, и переворачивает лодку. Но ничего не меняется! Они продолжают плыть, как и плыли. Туман стал облаками, облака – туманом. Выше глубина, ниже глубина...
***
220…25.а Исходник
Первый сон Ученика.
Ян Трёхпалый:
– Загадки в этом простеньком ларце,
разгадки в этом,
с тёмно-изумрудной мозаикой,
а ключ у них один.
Скажи мне, юноша,
да разве это трудно,
как следует открыть:
вначале первый и затем второй?
Задача для аскета? Для героя?
Ответы не добыл никто поныне.
Причина?
Изумрудный ларь
ключ надвое ломает.
Ты понимаешь?
– Понимаю.
– Возьми тогда.
Сказал и протянул два ларчика в одной руке,
Открытые! Лежали в первом
два бронзовых обломка.
Во втором…
Сон кончился! Просыпался песком
Из трёх когтистых пальцев.
Ученик, закончив пересказ:
– Колдун, не знаешь ли случайно,
что я там ночью понимал?!
***
Колдун во втором сне Ученика:
– Я слов не избегаю,
их во мне, как в Песне Половодья
льдинок, нет.
Прислушайся… «дзинь!» тает, тает, тает…
Едва ты обратишь к нему вниманье.
Ученик?
– Кто это?
Колдун:
– Домовой поёт в тумане.
Он погулять выходит лишь в такой
кисельно-млечный час,
где за протянутой рукой
не видно луга.
Поёт для брата-лешего,
прислугой не захотевшего быть
у таких как я…
Когда-то после долгой, злой зимы
они надумали, что уживёмся мы,
что лучше жить с людьми домах,
служа, порой внушая страх…
Бурлило половодье.
Брат-домой ушёл вперёд,
принюхиваясь к ранним
дымам печей,
а леший заплутал в густом тумане.
Не чуя брода, потеряв следы,
ушёл обратно, предпочёл свободу
печи и венику, и молоку.
Стелился понизу, жилищем пахнул дым
по-разному для братьев.
Я разобрать лишь пару слов могу…
Брат-домовой кричал на все лады,
«я здесь… я здесь... ты где… ты где…»
Прислушайся, поёт:
«вот брод… вот брод…»
Давно ненужные подсказки.
***
221…((97.а)) Реконструкция. Печать опасности
Разбирая архив Болотного Козодоя, хранившийся отдельно как гримуары без объяснений мастера – скорей опасные, чем полезные, Ученик заметил такую печать с изображением голубя и удивился.
***
221…97.а Исходник
Ученик:
– Что там за странный знак на свитках?
Колдун:
– Обычный голубь. Не узнал?
Ученик:
– Как бы и да,
но не непривычно видеть
его на чём-то колдовском.
Что он значит он?
Колдун:
– Внимание, опасность.
Ученик:
– Но почему не зверь клыкастый,
не череп
здесь изображён?
И отчего вообще
столь тайное искусство, как колдовство,
от множества случайностей зависит
живёт в каких-то гримуарах, в списках?
Не в мыслях и рисунке облаков,
а на письме передаётся?
Как жалкие расписки долговые,
Как глупые стишки.
Колдун:
– Затем, что строй таков
у колдовского тела.
Затем, что белый одинокий голубь
обозначает сердце колдуна,
живущее внутри как бы отдельно –
безмолвно, в тишине.
Серьёзная причина
бессчётных манускриптов:
в мыслях нельзя и невозможно ворожить,
если ещё планируешь пожить.
Кто про себя читает заклинанье –
читает сердцем,
нарушает
за костяной оградой тишину.
Но голубь слов магических не знает,
он повторит на белоснежном языке
немой, с рожденья одинокой птицы:
«курлы-курлы…»
лишь к небу обращаясь.
«Курлы-курлы» в заклятьях повторяясь,
всегда сокрытие обозначает,
всегда опасность:
«круг – кров – покров – кругом».
Не зная ничего помимо снега,
глубинный голубь нежным горлом
иного не наворожит вовек.
Снег крупкой, что под лапками лежит,
взметнётся ветром,
и ответно
тысячекратно повалит, завьюжит.
Не отменить, заклятью нет пути назад
когда снега призывавший белый голубь,
взлетит под снегопад, навстречу снегопаду…
Летит и пропадает…
О, сколько колдунов нашли такую смерть!
По невниманию ли?
Это, как посмотреть…
И кто теперь узнает правду?
А кто обрадуется ей?
***
222…((86.а)) Реконструкция. Немножко тоска
Говорили не делать, а он делает. Предупреждали: наперекор идёшь. Ему всё равно.
Существу, обладающему магическим даром, не следует нарочно, долго, бесцельно смотреть вверх и на свет, особенно в начале зимы. Тёплым майским днём ладно, это самый колдунский месяц, но в принципе – не делай так. Если только ты собрался запомнить что-то важное, обдумать что-то сложное, и перед этим хочешь очистить, освежить ум, тогда смотри. Ложись в поле на спину, силой мысли поиграй с облаками, сгреби их в сияющий колпак, развей, распусти на рыхлую пряжу. Иначе не надо. Самое меньшее – ты потеряешь силы.
В какой-то мере Колдун сам виноват: юношей необходимо загружать работой, интриговать тайнами и поощрениями.
Лето перевалило за середину.,
Белая сирень во внутреннем дворике колдунского дома цветёт до заморозков, нарочно такой сделал. Моментально раскаялся, уничтожить рука не поднимается. Хоть и не снег, но и Колдуна как-то расхолаживает белопенная роскошь вечно свежих кистей, от них прямо веет прохладой.
Ученик валяется на старом вытертом ковре под сиренью. Он щурится сквозь белые купы в голубые проталины неба и чувствует предел, прекращение желаний. Почему? Потому что дурак. Потому что это – «взгляд белого голубя». Задремал…
«Спадёт жара, – думает Колдун, – тогда жизнь закрутится побыстрей, а пока… Леший с ним, пусть тоскует».
***
222…86.а Исходник
Колдун:
– Барин какой, скажи на милость!
Вино стащил и развалился.
Чего снилось?
Ученик:
– Голубь млечно-белый на снегу,
на центральной парковой аллее
чище света, забытья белее
оставляет стёжку отпечатков.
Летят снежинки
редкие вначале
хлопьями густыми.
Парк совсем пустынен.
Колдун:
– Скажи, где любознательность твоя?
Когда снежинки заметало в яд,
варимый на костре,
я не имел покоя
от просьб о новых заклинаниях.
Другое откуда настроение пришло?
Что говорит сирень?
Вверх нам не следует смотреть.
Магическая дева на уме?
Земная наконец приворожила?
Венчанья ждёт?
Так опои её вдвойне!
Забудет, лёжа на спине, себя от счастья.
Ученик:
– Учитель, нет.
Я чувствую предел,
не видя, где он.
Всё, чего хотел, по-прежнему во мне,
но я не помню: зачем хотеть?
Я сам себе, как лишний
слог в заклинании, творимом наспех,
бессмысленный,
способный наделать бед.
А выкини его – теряешь ритм.
Сирень бела и воздух неподвижен.
Покой нисходит на меня от них.
***
223…((143.а)) Реконструкция. Окончательное наследование
В колдунских разговорах иногда мелькают слова «окончательное наследование». Мелькают там, где речь не заходила ни об имуществе, ни о семье. Это словосочетание – эвфемизм. «Окончательным наследованием» называют смерть по причине естественной утраты колдовского дара. Конец жизни, наступивший не от старости, не от руки врага, а по иным – редким, но фатальным причинам. Таким, например, как безмолвное прочтение заклинания.
Сомкнув губы, в уме повторяя магические слова, колдун над собой улавливает звук… Вроде голубиного «курлы», негромкий, мягкий, с призывной нотой. Она звучит и в минуты первого снега, и на последних секундах жизни, когда белый голубь сердца взлетает под снегопад.
Чем старше колдун становиться, тем явственней видит: чтобы погибнуть, ворожить ошибочным способом не обязательно. Что ждёт – зовёт. Зовёт перелётная тоска. Неизбежно наступит белый декабрь, когда потребность откликнуться на зов окажется сильней притяжения земли. Возможно, будет звенеть летний зной, но скорей – листва в осенних заморозках… Наступит время едва ли не полного всемогущества и беспричинного затворничества, когда кроны в саду поют «День прощальный», а колдун обретает сверх мастерства – мудрость своего первого учителя. По мере приближения к заиндевевшей двери расцветает магический дар, увядают страсти. Даже старый леший светлеет мохнатым лицом и тинистые глаза проясняются, как блюдечки с золотистым некрепким чаем…
Болотный Козодой не раз говорил об окончательном наследовании, смеясь над торопливостью Колдуна, его злостью на медленные трансмутации, частичные преображения. Не любая магия свершается по мановению руки, не каждый наглец от щелчка пальцев падает замертво, не всякая дева соблазняется магическим зеркальцем…
– Куда торопимся?! – хохотал болотный оборотень. – Лбом в лоб, рогами в рога?! Белый-то, ледяной лоб покрепче твоего будет! Не спеши, сынка. Ровненько иди, по ниточке…»
Не слышал Колдун его слов, не понимал. О смерти он и близко не задумывался, о наследовании – того меньше.
***
223…143.а Исходник
Болотный Козодой:
– Наследуешь ты мне, поверь, сполна.
В таком году, когда твоя весна
об осени ни разу не вспомянет,
а осень о весне не загрустит.
Ты выйдешь в сад,
на первом снеге встанешь,
и завещание моё к тебе слетит.
Ты обнаружишь, как ничтожны тайны,
так быстро тают,
что не успеваешь их выдать…
Похожие статьи:
Рассказы → Лестница в небо из лепестков сакуры
Нет комментариев. Ваш будет первым!
 |
Добавить комментарий |
