W-11

Больше всего может

дать тот, кто

всё потерял.

(Станислав Лем)

 

...У каждого мира есть своя логика; сообразно ей он придуман, построен и функционирует. Однако этот мир - или планета? или измерение? реальность? - словно бы отрицал все писаные и неписаные законы, а главное, не подчинялся, на первый взгляд, никакой логике.

Но думать так - значит, ошибаться; что-то внутри человека, попавшего сюда неизвестным образом с непонятной целью, повторяло и повторяло без конца: логика есть - надо лишь её увидеть. Или сперва обнаружить.

Его звали Тим, и он не помнил о себе ничего. Как он очутился здесь? С чьей помощью? Или без неё?

И зачем он внутри вселенной, не отвечающей на логические запросы, не реагирующей на них ни малейшим образом? Кто-то его направил? Наказал? Проклял?..

Тиму не удавалось вспомнить и этой простой вещи, информации, что доступна - если говорить в целом - любой, даже самой незначительной личности, будь ты бедняк или бомж, президент или полководец.

В голове Тима остались понятия вроде "правитель", "страна", "дом", "семья", "муж"... Они да имя - вот и всё, что сохранилось у личности, заброшенной неведомо куда, лишённой ориентиров, лишённой и понимания, где он провинился... а может, совсем наоборот, чем заслужил такое.

В настоящий момент Тим стоял на краю обрывающейся вниз, в черноту и бесконечность, пропасти. И вот он: рост чуть меньше 190 см, волосы чёрные, короткие и прямые, черты лица волевые, сложения крепкого, из одежды: прочный костюм на основе синтетических материалов, включающий комбинезон неприметной раскраски (верхняя + нижняя одежда), удобные ботинки того же цвета и облегающую шапку этого же оттенка, а также мастерски сшитые с комбинезоном перчатки и носки; на носу – тёмные очки защитных цвета и материала. Исходя из имеющихся сведений, следует предположить, что он выполняет некое задание, точнее, проводит операцию, однако что представляет собой операция, куда завела его и где ей предназначен конец, он не знал, не догадываясь вовсе.

- Хорошо хоть имя помню, - невесело буркнув себе под нос, он отошёл от пугающе-манящей пропасти.

Прыгать вниз? Ну нет! Лишь со спецоборудованием, а вот имеется ли оно? Как проверить? И активировать?

Искать другой путь? Похоже, что да...

Он ещё раз огляделся - его обступили джунгли невероятных расцветок: пёстрых - от ярко-зелёного до ядовито-розового; глубоких - от густо-фиолетового до по-ночному чёрного; режущих глаз - от одиночных оттенков и любой их смеси, начиная с оранжевых и жёлтых и заканчивая ультрамариновымыми и багровыми. Формы не уступали цветам: амёбоподобные деревья, деревья-башни, стволы-толстяки и то ли высокие пни, то ли худосочные кусты из единственной палки, и всё без листвы и с листвой. Да и сама листва - то разлапистая, характерная для жаркого климата, то округлая, встречающаяся в более "спокойных" местах, то игольчатая, что «зимой и летом одним цветом», то вся какая-то рваная и несимметричная, то будто сошедшая с картины абстракциониста-импрессиониста. Невидимое солнце играло красками, бликами и отражениями природы, заставляя нескончаемое разнообразие цветов переливаться, изменяться, перетекать, блёкнуть, исчезать и появляться вновь. Правда, светила на небе не видать, хотя наверху - ни облачка; но нет уверенности, что облака или нечто столь же хорошо, ностальгически знакомое характерно для неисчислимо-незнакомого мира, встречавшего Тима. Новый дом и одновременно темница, красивая картина и сумасшедшая логика - как часто не стыкующиеся, невозможные союзы встречаются в жизни. Это он тоже помнил, и сразу, лишь только мысль касалась несовместимого, первыми вспоминались женщины - его удавшиеся и не удавшиеся спутницы, смурные и весёлые, умные и глупые, симпатичные и не очень. И совершенно не похожие на него, мужчину. Вторыми вспоминались дети - есть ли у него ребёнок? Потом животные. Потом почему-то механизмы и ванильное мороженое.

Зря оглядывался: рядом - ни намёка на то, что делать дальше, в каком направлении идти, что предпринимать...

- Ладно, - сказал он в очередной раз сам себе и углубился в джунгли.

Извиваясь, переплетаясь, стоя отдельно, парами, тройками и множеством, претерпевая множественные метаморфозы, лес встречал его - встречал недобро, настороженно, загадочно. Тим гасил в себе всплески волнения, ненужные догадки, чрезмерную, самоубийственную смелость и чрезвычайную, мешающую осторожность. Пока мир не проявил ни норова, ни агрессии, ни обманчивости, но - пока.

Дороги не было; он петлял между деревьями невообразимых, несомненно, чуждых формаций, отдувался и отмахивался от пищащих и жужжащих насекомых, круглых и продолговатых, полосатых и крапчатых, бесцветных и невидимых. Лопухи и косые стебли травы, её ниточки и тростинки поднимались от земли, мешая идти, путая ноги, заплетая шаг. Некоторые растения - что за чёрт?! - висели прямо над то рыхлой, то твёрдой и то светлой, то тёмной почвой; они не касались земляного лона, не уходили вниз, чтобы прикрепиться, напитаться, выжить. Получается, они жили иначе? Нашли-таки способ?

"А впрочем, что я удивляюсь? - одёрнул себя Тим, обходя угольно-чёрную паутину, которую соткал куда-то подевавшийся безумец-паук: тонкие линии пересекались исключительно под прямыми углами и, что бы Тим ни предпринимал, не желали ни гнуться, ни рваться. Паук, наверное, до смерти испугался содеянного и сбежал в страхе от собственного творчества. - И растения, и деревья, и насекомые тут явно мне непривычные, - думал Тим, - следовательно, и живут они по абсурдным, парадоксальным для моего восприятия законам".

Рассуждения немного успокоили его: действительно, когда непонятно кто и что живёт по неясным законам, это, так сказать, стыкуется, то есть звучит и не сумбурно, и логично. Может, шагая по миру-незнакомцу в спецобуви и вместе с тем анализируя его неширокими ментальными шажками, Тиму удастся отыскать ключ к происходящему?..

Мысль, увы, осталась незавершённой: с громким треском ломая чащу джунглей - не-джунглей, на него неслось... что именно? Тим обратился не только к логике, но и к предчувствию, и оба оказались категоричны и единодушны в решении: узнавать ответ - слишком рискованно!

В нескольких шагах стояло ветвистое дерево с синими цветами, которым точно бы забыли нарисовать рельеф, с песочно-жёлтым, дырявым, словно маасдам, стволом и кроваво-красной, но и зелёно-болотистой землёй вокруг без каких-либо признаков травы – просто со внушительной проплешиной, обходящей кругом ствол, радиусом метра полтора-два. Тим, опережая шумного и наверняка опасного гостя, рванулся к жёлтому стволу; едва рука в перчатке - неразрывная часть спецкостюма, коснулась ствола, послышалось шипение. Он отдёрнул руку: перчатка плавилась! Шипение раздавалось и снизу; он опустил взгляд и, выматерившись, повинуясь импульсу уверенности, отскочил со странной проплешины. Ботинки тоже начинали раскисать и дымиться. Вот же чёрт! Тут ещё хуже, чем он предполагал!

Стволы, ветки и кусты трещали теперь гораздо ближе. Он отступал назад, водя взглядом по рябящей в глазах, слепящей природе. Ему почудилось, что между змееобразными лианами (или ветвями? или животными?..) он увидел вход в пещеру. Времени сомневаться не было, бояться, что "лианы" нападут, - тоже. Он рванулся туда, чётко, и умом, и памятью, сознавая, что громкий рёв и рык издают смертельно опасные звери, когда, по той или иной причине, ввязываются в драку. Конечно, была противоположная вероятность, угадывавшаяся по аналогии со "жгучим деревом": рёв мог оказаться обманкой. Проверять и в пустую рисковать жизнью, однако, не хотелось. Крепко сжав губы, он откинул рукой в перчатке мясистые, напоминающие змей "лианы"; пришлось постараться, поскольку лианы весили много больше, чем ему думалось, и внутри них совершенно отчётливо что-то стучало и двигалось. Живые?! Желания выяснять подробнее опять же возникло.

Он очутился перед разверстой пастью пещеры за два-три мига до того, как разноцветная стена живых, не-живых и существующих на грани межу этими понятиями деревьев рухнула, - вверх взметнулась пыль, взлетели жужжащие, громыхающие и чирикающие насекомые. Пыль собралась в облако, по плотности и цвету сходное с густым туманом у реки. Разодрав пелену в клочья и раскинув их в стороны, вперёд прыгнуло нечто. Кто знает, плотоядное ли, но, определённо, огромное, свирепое и в состоянии, которое в переводе на язык Тимовой памяти называлось "яростью". Трёхметровая грязно-синяя туша, с четырьмя ногами-кореньями (передние больше задних, по одному "корню" на ногу, без пальцев и когтей). Оно щеголяло ровным где-то до середины телом, после переходившим в гипертрофированную грудь-голову лишь с двумя мутными, мечущими ненависть глазками да губошлёпым ртом, скрывающим ослепительно-белые клыки сабли в несколько рядов. Две гнущиеся, будто бескостные (или в самом деле без костей) руки вырастали из несуществующей шеи, прямо под головой-грудиной, и в полтора раза превышали рост чудовища.

Что и говорить, Тим был впечатлён.

Оступаясь, он отходил спиной назад; затем опомнился, повернулся и побежал что есть сил. Грозный рёв, распугавший вокруг птиц, а может быть, летающих животных, окунул в себя с головой. Тим не останавливался, мало того - не оглядывался. Он знал, что массивный проход пропустит чудовище и что оно, двигаясь столь же быстро, как раньше, неизбежно нагонит его. И всё-таки Тим бежал без оглядки: потеря секунды означала верную смерть, ну а в недружелюбных намерениях урода-гиганта случайный искатель приключений успел убедиться.

Оно нагоняло; вначале был сотрясающийся, отдающийся громогласным эхом твёрдый (и знакомый!) пол пещеры, далее к нему добавилось утробное сопение, а следом подоспело вонючее обжигающее дыхание. Впереди показалась стена. Тим не растерялся: попросту не хватило времени. После чего он мысленно попрощался с жизнью... и закрыл глаза.

Замерев - у самой стены, сомнений нет! - он обернулся и размежил веки. Прежде чем взгляд охватил открывшуюся картину, Тим с удивлением понял, что не слышит ничего: ни рёва синего чудовища, ни его сопения, ни дрожащего под корнями-ногами бочки-великана пещерного пола. Сыграв в свою игру, логика одержала малую по счёту, но великую по значению победу: угроза в виде насколько курьёзного, настолько и жуткого монстра исчезла, сменившись... чем?

Переводя дух, Тим осмотрелся заново: он (не пропадало ощущение) будто заново родился.

И появился на свет в другом мире.

Вместе с чудовищным преследователем пропала и пещера; теперь Тим не стоял, а висел. Он колыхался в чём-то сродни невесомости, только, в отличие от её воздействия, новый мир не скрадывал движений, не заставлял парить и вертеться, не лишал воздуха. Тим попробовал переместиться вперёд, и у него получилось; он с нарастающим изумлением отметил, что передвигается в разы быстрее, проворнее и ловчее, чем в предыдущем мире (измерении? реальности?..). Вокруг сверкало драгоценными камнями: Тим висел и не висел посреди серо-белого пространства, постоянно плавно меняющего цвет: от тёмного к светлому, затем от светлого к тёмному, и обратно... до бесконечности... Материю - а окружающее виделось не воздухом, а материей, вернее, материалом, невероятно тонким и прозрачным процентов на 99, - и вот эту материю, этот материал прорезали помигивающие и подмигивающие глаза: бриллианты, сапфиры, изумруды, опалы... Нет, отнюдь не драгоценности, однако того же цвета. Вспышки разноцветья поразительно гармонировали с яркостью и насыщенностью оттенка "материи-вокруг": когда с ней лучше сочетались верхние цвета спектра радуги, загорались они, когда требовались различные виды зелёного - вспыхивал он. Блеск спускался и поднимался по цветовым изгибам гипотетической радуги - чтобы вдруг нарушить ход и построить следующую систему взамен старой или, пуще того, вырваться за пределы порядка в не обнимаемый умом хаос... и вернуться к прежней последовательности, и изменить её чуть-чуть, а потом сильнее, однако вновь в пределах спектра... и опять выйти за него!..

Гипнотизируемый и вдохновлённый неописуемым хаотическим многоцветьем, Тим летел-бежал сквозь мир, только что (или час назад? или год?) открывший ему свои сбивчивые тайны. Неужели это правда? Неужто существует где-то на свете вероятность, по-иному смотрящая на беспричинность и тем самым нивелирующая её, превращающая в логическую зависимость ранее не познанного значения?.. Но вот же она!

Проникая глубже и глубже в великолепие, дальше и дальше в нескончаемые вариации не имеющего начала и конца мира, Тим летел... перемещался... Вперёд. И, сменив направление, вверх. И уже под углом. И падал вниз... и взлетал вверх! И возвращал движению горизонтальность! Немыслимо; но не там, где мировая материя - это, по сути, её отрицание, почти целиком, на 99, а то и больше процентов.

Его взгляд коснулся направления, которое разум решил для удобства называть верхом; там, в вышине, тоже что-то светилось, мерцало и мигало, только в разы сильнее и быстрее. Легко, мгновенно поменяв вектор, Тим устремился туда.

Мигающая неизвестность приблизилась неожиданно стремительно, окончательно руша физические законы в порядком опустевшей памяти Тима. Мерцание разом прекратилось, яркость света мгновенно уменьшилась - теперь он находился внутри белого цвета без конца и края, сразу в центре либо, во всяком случае, далеко от границы, где белое сменялось иным, если, конечно, такая граница есть не в одном только смущённом и перевёрнутом сознании человека, немыслимым, необъяснимым способом бороздящего новые и новые оттенки нескончаемости.

Тим завис посреди белого молока, молочной реки, Млечного пути; он понял, что следует искать выход, ведь, в противном случае, он навсегда останется в снежной безбрежности. Долго ли он протянет тут? Очень скоро умрёт от голода? Не умрёт? Поменяет состояние собственных тела и души, приноравливаясь к зовущему, притягивающему миру без звуков, но с цветами, без предметов, но со скоростью?.. Гадать можно вечно.

Едва эта мысль проникла в охладившийся от первых, самых сильных впечатлений мозг, как пришла убеждённость: надо искать выход. Он не Одиссей, пытающийся вырваться из пут судьбы в объятия родной Итаки, но, в любом случае, ответ на вопрос, почему он здесь, не найден. Следует продолжить поиски; нужно добраться до верного места, которое всё разложит по полочкам, - нельзя позволить иномирному обману сбить себя с правильного курса, опутать таинственными посылами и пленить. Как бы то ни было, у него есть задание - это он помнил! И он выполнит свою миссию; где бы ни крылся украденный - да, украденный! смысл, он найдёт его и завершит то, что не даёт потеряться в хитросплетениях чужих миров. Специально не дает, не зря - сомнения рушились интуитивным посылом, мощными толчками наития!

...И тогда свет пропал.

И наступила тьма.

Но ненадолго, насколько он мог судить; вот глубочайший мрак откинуло, и Тим вынырнул в страннейшей комнате. Однако сил удивляться не было - кроме того, Тим берёг их для будущих, более важных ситуаций с неизменными (тут уж яснее ясного!) проблемами.

Комната насчитывала двенадцать углов. На подвижных стульях без ножек вокруг подвижного стола без ножки сидели угловатые, слепленные из кубов, параллелепипедов и конусов существа. Существа ли? Возможно, роботы?

Тим с облегчением понял, что, когда небывалое изумление негаданного первооткрывателя сменилось в нём холодным трезвым рассудком, волнение отступило; откатил и страх. Он не боясь приблизился к ближайшему существу-роботу. Ребёнок? Мальчик?

Комнату наполняли перемещающиеся, дрожащие и дёргающиеся предметы непонятного назначения и чудной, будто бы желеобразной конструкции. Потолок "дышал", то вгибаясь, то выгибаясь. Существа-роботы без лиц обладали парой ложноножек, похожих на металлические; они вытягивали и втягивали их, двигали ими по "столу", что-то доставая из него, сжимая в конечностях и заставляя это пропадать; процесс повторялся снова и снова.

"Едят", - догадался Тим.

Он чуть-чуть нагнулся над "мальчиком", но не слишком, чтобы не выглядело угрожающим, - хотя что Тим мог знать о местных законах, правилах, традициях и привычках?

Путешественник по мирам уже открыл было рот, задавая рвущийся с языка вопрос, когда мир рухнул. «Живые» стены разметало, колышущиеся пол и потолок срослись воедино! Тим упал... пропал... переместился в абсолютное ничто...

Слабая, тусклая догадка, с каждой секундой разгораясь, била в стенки черепа.

"Миры меняются... но не просто так. Стоит мне нащупать... найти выход и устремиться к нему, как меня закидывает в очередную реальность. Если я прав, то пустота сейчас..."

Он не успел додумать - либо, по иной версии, ему просто-напросто не дали.

Мир, куда он угодил, куда его наверняка ("Чёрт возьми, я прав!") закинул некто враждебный, предстал сущим адом. И на сей раз название соответствовало ожиданиям. В аду, в раскалённо-красном течении лавы, в пламенеюще-жёлтых языках огня, в исходящих паром бассейнах бурлящей жидкости варилось...

"Нет! О господи, что за мерзость!"

Он отшатнулся и отошёл, но недалеко, поскольку упёрся в преграду. Обернувшись, Тим выявил ещё одну ошибку в длиннейшем ряде промахов: его остановила не преграда, а живое существо, и даже не одно, а целая армия. Окровавленные трезубцы, вилы и багры поднялись, уставились на него. Загорелись ало-красным голодные глаза, не менее голодные рты раззявили вонючие пасти с жёлтыми кривыми клыками. Волосатые конечности напряглись; хвосты принялись отбивать чёткий, повторяющийся ритм по осыпающимся крошкой грязновато-оранжевым камням.

"Мир из моего мира, - вспомнил Тим. - Ад! - И немедля: - О нет! Извините, друзья, и тут я не задержусь!"

Тим на всякий случай отступил, прислушиваясь и к орде чертей, и к собственным ощущениям. Волосатые отродья приближались. Но вот он уловил знак, то мимолётное чувство, что далеко не сразу распознал и запомнил, - оно сопровождало каждый переход из мира в мир. Чувство возникло, картинка дёрнулась...

И он мысленно вырвался из неё!

...Результат, с одной стороны, впечатлял, а с другой, заставлял задуматься. Тим попал туда, где пока не был, - хорошо; а побьётся ли он об заклад, что это не продолжение вечной и бесконечной игры того, кто вознамерился помешать ему, не дать добраться до цели, не позволить завершить начатое, да что там, и узкую, еле видную тропинку, ведущую к самой сути его задания, всячески преграждавший?

Тим подождал, осмотрелся: не взирая на найденный "ключ", ноль изменений. Мир понимал его, и он понимал мир, однако никто не сбивал с пути; никаких входов и выходов, никаких вызывающих вопросы и бередящих сознания образов, существ, растений... ни чудовищ, ни красавиц...

О нет, этот мир выглядел совсем по-иному - вот как. Накрытый и укрытый сумеречным туманом, что с той же вероятностью мог быть причудливо преломлённой светотенью, мир покоился на гладкой ровной чёрной земле. В отдалении Тим заметил контуры строений, но крайне размытые, и мужчина догадывался, в чём дело: не в его личном восприятии, а в материале «домов» и задумке их строителей.

Строители, они же, надо думать, и владельцы, отыскались споро – безгласые, бесполые, безличные, они стояли в ряд и взирали через Тима немигающими глазами машин. Да то и на деле были машины, невысокие, в человеческий рост или немногим выше, колонны, похожие на примитивных роботов, или механические люди, так напоминающие стелы. Идолы-изваяния.

Тим запрокинул голову и посмотрел вверх; небо в вышине ответило ему теми же гладкостью, ровностью и чернотой, что и земля под ногами. Высота небосклона, однако же, не создавала впечатления недосягаемости; совсем наоборот, небо-земля будто довлело над миром, прижимало его вниз, к земле-небу, постоянно напоминая если не о своей реальности и действительности мира, содержавшего его, то, вне всякого сомнения, о сердцевине этой вновь обретённой вероятности (планеты? измерения?). Мир, поджидавший Тима в конце пути, знаменовал завершение дороги прямо и косвенно: мрачным, нерушимым, непобедимым величием с тяжестью по всему периметру и во всём объёме, холодно-безликими фигурами колонн-механизмов, пеплом-землёй... и космическим кораблём, сверкающим в лучах прожекторов, мигающим крупными лампочками, приглашающим в себя автотрапом и однозначно утверждающим чистыми покатыми боками и внушительной, но такой лёгкой массой, что он не отсюда, не из этой неподвижной вселенной!

«Вот, значит, как... – Тим покивал мыслям, крутившимся и крутившимся без устали в голове. – Эти ребята, - он глянул на механические колонны, словно лишь модели роботов, - они, выходит, настолько тихие, неподвижные и в целом бездейственные, что живут в мире фантазий. В прямейшем смысле. Не способные построить домов – только вообразить их. Не обладающие дорогами, транспортом, школами, заводами и фабриками, лесами и озёрами, детьми и взрослыми, животными и птицами, они просто стоят и покрываются пылью... в то время как их функционал облагораживает всё вокруг, накладывая на матрицу родного мира запрограмированную реальность, одну за другой, одну за другой. И я, конечно, попался в непривычную, хотя, что там, вполне человеческую ловушку».

Он прошёл мимо колонны-робота и на миг замер, потянулся к ней, хотел коснуться пальцами, самыми кончиками... В последний момент передумав – а если именно из-за контакта он нырнул в круговерть миров? Если его не пригласили, а поймали? – Тим всё же прошёл мимо.

Спецботинки коснулись платформы, и она автоматически заработала, понесла его к уж открывающемуся люку. Тим нырнул в нутро корабля.

Зажёгся свет, его приветствовал компьютерный голос, не отличимый от настоящего, разве что принадлежностью непонятно к какому полу. Тим вспомнил, что мебель реагирует на его движения, и смело плюхнулся на пол... угодив при этом на мягкое сидение с мягкой же, гибкой спинкой. Руководя автокреслом с помощью тела, Тим подкатил к панели управления. Эта панель, вторичная, предназначалась для пилота; вторая, хотя, скорее, первая, основная, располагалась двумя уровнями ниже и десятью отсеками дальше. Первой оперировал он, второй – корабельный компьютер.

Поколдовав пальцами над сенсорным экраном, Тим вывел на экран инфофайл, обозначенный как «Задание: W-11».

Содержание было лаконичное до предела: «Установить контакт с миром».

«Угу... – подумал Тим, пошевеливая мозги и застоявшуюся в недоступности память. – Если “W” означает “world” [«мир»], а 11 – порядковый номер, то это одиннадцатый открываемый мной мир. Минимум».

Незаметным движением мизинца включив микрофон, он надиктовал:

«Мир проверён и признан частично пригодным. Требуется дополнительное исследование. Предлагаю выслать отряд постконтактёров».

Подумав недолго, он добавил краткое описание своих злоключений и версий относительно альма-мира, того, с чёрными небом и землёй и неподвижными бесшумными колоннороботами. Затем вновь незаметное касание мизинцем сенсора, и микрофон перестал работать; пара пассов, и запись отправилась на базу.

Ответ пришёл вскорости.

«Я что, не так уж далеко от главной планеты? – родилась нежданная, однако радостная мысль. – Земля», - вспомнил он название.

- ПреК Бёрнс, база на связи.

«“ПреК”, - новая вспышка в сознании, - “первичный контактёр”. Бёрнс, - тоже вспышкой, - моя фамилия. Меня зовут Тимоти Бёрнс!»

- ПреК Бёрнс слушает!

- Отчёт получен. Возвращайтесь на базу для отдыха и последующих инструкций.

- Есть.

Связь прервалась.

Сколько же открытий его ждёт на родной планете! Но где она вертится? Возле Альтаира? Одного из Гончих Псов? Где-нибудь в созвездии Персея? Или аж в самой великой Солнечной системе?..

Но миссия закончена, и мир W-11, пока безымянный, отпускает его на законный отдых... перед заданием под номером 12. Так стоит ли забивать голову лишними вопросами?

Припомнив о телеуправлении, он откинулся на спинку автокресла, дал ему ментальную команду откатиться на полметра от пульта и принять положение для позы полулёжа. Потом кинул мысль в центральное управление космолёта, и загудели-зашипели снаружи двигатели. Чистая яркая громада, невероятно поворотливая и маневренная, в противовес видимости, поднялась ближе к чёрнеющему тьмой небу и, не достигая его, открыла скоростной портал, в который тут же влетела. Дыра в пространстве-времени срослась и сошла на нет, удаляя созданную пустоту.

Скоро он вернётся домой. Он знал. Так что не стоит забивать голову ненужными вопросами; порасспросить о том, что было, есть и будет, вдоволь хватит времени на родной планете: в конце концов, не он первый и не он последний попадает в неприятности при ПКонтакте.

А пока – то, что могут позволить себе лишь два типа людей: или бесконечно счастливые, или безгранично несчастные. Ничегонеделание...

К слову, ко вторым сейчас он себя ну никак не относил.

 

(Январь 2016 года)

Похожие статьи:

Рассказы → Золотой диссонанс (Часть 1/2) [18+]

Рассказы → Властитель Ночи [18+]

Рассказы → Внутри Симулякры

Рассказы → По ту сторону двери

Рассказы → Золотой диссонанс (Часть 2/2) [18+]