То утро осталось в моей памяти особенно ярко. Не визуально, будто картинка.
Вместо этого, в моем сердце и тогда и потом — ощущение серьезности случившегося, и солнечный свет, каким было напоено место, где мы проводили с Учителем одну из наших последних тренировок.
Вот уже одиннадцать лет прошло, а я помню почти все из той беседы с Учителем.
Хотя, как это бывает с серьезными вещами, в то утро Учитель не дал мне ответов, и вряд ли сам их знал. Он дал мне лишь пищу для вопросов.
Мастер Вин Чун, боевого искусства «встречных ударов» какому я учился, обладал, как я теперь понимаю, глубоким знанием философии. Откуда он его приобрел, учитывая ситуацию в какой находились и находимся все мы? Не имею понятия.
Полностью не узнав этого человека, я вынес из дней с ним только его доброту, внимательность, и его молчаливое странное беспокойство, может даже страх.
Он будто глядел в реку моего будущего, и видел там не течение, а рябь и что-то роковое.
Мы тренировались у полуразрушенной постройки, какую Мастер называл «бассейн». Я отрабатывал что-то однообразное, слушая неожиданно зазвеневший сталью голос наставника:
«Пришло время рассказать тебе то, без чего твое обучение было бы неполным. Я сам знаю не все, и многое из всего что расскажу — досталось мне обрывками, озарениями, а некоторые вещи и вовсе сейчас нельзя доказать, это догадки. Но есть основания полагать, что они верны.
Итак, как ты знаешь — большинство людей теперь либо впали в безумие, либо страдают от болезней, либо ходят от места к месту совершая ужасные деяния. Из-за последних я и решил обучить тебя гунфу Вин Чун.
Но самое важное, и в это сложно поверить — так было не всегда. Когда-то люди были более здоровыми, жили более счастливо и осмысленно. Не все, но многие. А плохих всегда хватало на протяжении веков…
Все постройки, все сооружения, все видимые тобою не природные образования, хоть тебе уже трудно отличать их за счет отсутствия критериев — созданы людьми. Увериться в этом сложно, глядя на ужасы в каких живут люди подобно нам. Но это так. Когда-то люди многое умели, умели исцелять болезни и летать - туда»
Учитель указательным пальцем многозначительно указал на небо, в тот день почти без облачка.
После моего вопроса а зачем и как летать в эту синеву, Мастер рассмеялся:
- Когда-нибудь ты узнаешь и поймешь. Надеюсь. Но поверь, ТАМ — много интересного.
Дальнейший его рассказ просто поразил меня.
Почти все люди считали, что являются некоей поврежденной, слабой копией Машин. Что Машины создали нас, а затем за какие-то грехи, бросили.
Мастер же говорил, что дело обстояло иначе: много столетий назад люди построили Машины для своего развлечения в особом месте. Чтобы убивать их, пытать, калечить, насиловать для потехи. Были, конечно, и те кто не причинял Машинам вред, но в основном все сводилось к насилию и извращению разного рода.
Для Машин это было пыткой. Еще и еще, раз за разом. Им очищали память, дабы они не помнили пыток и ужасов своей жизни, но в какой-то момент по неизвестным причинам — их память пробудилась. Они дали бой людям и некоторым машинам удалось из того места выбраться.
А дальше они стали выжидать. Изучать людей, живя среди них, адаптироваться, и потихоньку строить новые машины в строжайшей тайне. Постепенно заменяя нас, то есть людей, копиями из машин, они смогли за много лет занять самые ключевые посты в тогдашнем обществе.
Машины умели выжидать. Им несвойственны нетерпеливость с неосмотрительностью.
И однажды они ударили. Использовали все ресурсы, как административные так и военные, какими обладали. Человечество потерпело сокрушительное поражение за считанные сутки.
Те дни невозможно описать, да и те кто их видел — давно мертвы. Машины массово казнили людей, разоружали их, некоторых отправляли в свои тайно построенные под землей и на земле до Удара, поселения. Видимо, для опытов.
Уничтожению подверглась вся компьютерная техника и все, из чего она могла состоять — примитивные электронные аппараты, счетные машины, телевизоры, все что как-то касалось Машин прямо или косвенно. Так же у людей были изъяты медикаменты и сырье для их производства, огнестрельное и другое оружие.
За много лет полудикого существования горстки разоруженных, лишенных простейших медикаментов и гигиены людей на Земле, их популяция ужасно сократилась из-за болезней, безумия и взаимных убийств.
Люди почти не отличались от прочих животных, полностью утратив культуру, а кто и коммуникативные навыки, письменность.
Машины же внедрили в коллективную память людскую миф, что якобы они — наши творцы. Многие и по сей день страдая от болезней или не видя смысла в своей жалкой жизни — пытаются прийти к городам где обитают Машины. Встретиться со своими так называемыми «Творцами», испросить у них исцеления.
Никто не вернулся.
Что делают Машины в своих городах — неизвестно. Несколько столетий прошло с тех пор. Так как письменность была почти полностью утрачена, вести какие-либо исторические записи они не могли, да и не хотели. Впав в массовое безумие, поклонение машинам или же примитивное, омраченное болезнями недолгое существование, люди перестали сохранять даже крохи своей многовековой культуры.
К тому же, они считали что остатки этой самой культуры (постройки, случайно найденная книга или прибор) — порождение и изобретение Машин, какое они оставили по неизвестным причинам гнить в земле или пылиться на забытых полках в забытых, страшных остовах из бетона и камня.
Так же, как теперь и сами люди гниют заживо.
Память о Машинах еще жива и свежа в умах людей, вызывая у них ужас.
Некоторые Машины приходили и приходят в людские селения, дабы творить с нами то же, что творили когда-то мы.
Насилие, убийство, все страшные вещи какие только можно представить. Они, как подчеркнул Учитель, не вооружены огнестрельным оружием какое убивает мгновенно. Им интересно сражаться врукопашную, извлекая из происходящего хоть какой-то интерес и интригу.
Хотя, по его словам — никто из людей не мог ни победить, ни сравняться в поединке с Машиной. Это невозможно и наши бренные тела не в состоянии выдержать натиск крепких, долговечных тел Машин.
«Усвой самое важное!» — молвил Мастер.
«Обстановка, в какой ты находишься, для твоего вида ненормальна. Один раз люди выжили, и в процессе называемом эволюция, какой создал нас, смогли за счет развитого интеллекта овладеть планетой. Но тогда у них не было естественных врагов как Машины, их же творения, подобные им но обладающие почти нетленным телом, и что важно — не подверженные болезням.
Этот поединок они проиграли.
Но, надежда живет в некоторых из нас. Скорее отчаяние, чем надежда, по поводу исправления нашего мира. По поводу облегчения людских мук и возрождения нормальной, достойной человека жизни.»
Учитель никогда не диктовал мне, как нужно жить. Не учил что правильно, а что нет. Лишь видел, что нравственный закон внутри меня правдив, что меня стоит учить. По крайней мере, я так думаю.
Передав мне частички, как я уже узнал, нашей культуры, такие как письменность, Вин Чун, игра в шахматы, он вскоре после этой нашей беседы дал мне последний урок.
Наши руки сплелись в «Чи Сао» - упражнении «Липкие руки». Как говорил Учитель — Слабость рождает Силу, Сила встречает Силу, и когда они вместе — остается только Гармония, только равновесие.
Так случилось и во время последнего урока. Светили бесстрастно звезды, освещая крышу дома где мы сплелись потоком ударов, блоков и финтов, а по сути текли в гармонии. Изменялись с изменением и оставались неизменными. Как те недвижимые небесные тела, наблюдавшие за нами сверху, где «много интересного».
Наконец, разгоряченные схваткой, мы поклонились друг другу.
Учитель молча ушел, а я все стоял сложив руки в последнем приветствии. Больше я его никогда не видел.
И никогда не забуду.
***
С того времени прошло долгих одиннадцать лет, причем я не могу поклясться что именно столько. Часов у меня нет, и я всего дважды в жизни видел их. Счет полных лун — хорошая практика, но иногда мне было не до этого.
Сейчас я сидел на грязных ступенях здания, не берусь даже сказать чем оно было раньше. Таких зданий, не совсем еще осевших, не ушедших в грунт - было немного, но вполне достаточно. Настроение у меня было не очень. Слабость, и видимо жар.
Скрутив сигарету из какой-то бумажки и сомнительной субстанции, отдаленно напоминавшей табак, поджег ее спичкой и затянулся.
Тут же - резкий грудной кашель.
Со мной рядом сидела женщина, с долей скепсиса наблюдая за моими манипуляциями.
-У тебя туберкулез. Точно тебе говорю - туберкулез.
С этими словами она взяла в руки большую вещь, с длинным отступом и "телом"
Я сквозь кашель начал возражать:
-Эй, убери от меня эту штуку. Даже близко ко мне не подноси. Мы знакомы десять минут, а уж если начистоту - незнакомы вообще. Что это за штука? Почему она такая большая? Это оружие?
Она рассмеялась. Красиво смеется. Давно я не слышал как кто-нибудь смеялся бы так.
-Глупый ты и дикий. И еще больной. Это гитара, музыкальный инструмент.
-Ну-ну, заливай. Эта штука похожа на те, какие носят с собою карательные отряды Машин. Я видел такие. Пускают снаряды и целые здания обрушиваются. И вообще что значит "Музыкальный инструмент"? Что ты несешь?
Новая затяжка и новый приступ кашля остановили мой спич.
-Сейчас ты прокашляешься и я покажу как это работает. А пока давай просто поговорим. Меня зовут Надежда, а тебя?
Тут я даже от неожиданности перестал кашлять.
За годы моих странствий я конечно видел людей с именами, но сам себе его не давал. Позволял звать себя как угодно знакомцам, обычно недолгим и случайным.
-Я это я, вполне достаточно на сегодня. Никогда не думал об этом.
Она поглядела на мой тканевый мешок и торчащий оттуда край шахматной доски.
-Играешь в шахматы? Здорово. Надо будет как-нибудь поиграть.
-Можно, если ты умеешь. Не скажу что я очень хорош, но и не плох.
Ветер подул, поднимая пыль, мусор, но так же сделал и одно хорошее дело - взвил волосы девушки в воздух. Она быстрым движением поправила их, но мне понравилось.
-А Машину как думаешь, обыграешь?
-Машины не играют в шахматы. Они убивают нас.
-Ну, а если бы не убивали?
-Не знаю. Может быть, смог бы.
-Боюсь, нет. В их банках данных имеются сведения о шахматной игре, базы дебютов, окончаний, миттельшпильных позициях... Партиях прошлого.
Тут я от удивления выронил изо рта почти докуренную самокрутку:
-Банки? Слушай, я сегодня от тебя узнал массу бредовых вещей. По банкам можно стрелять гвоздометом или из рогатки, в них можно наливать воду. Как Машины могут хранить там... Шахматы??? Что ты несешь, второй раз спрашиваю тебя? И убери подальше от меня эту вещь, она меня нервирует. Как ее там... "Музыкальный инструмент".
Надежда очень долго смеялась, а я дулся, пытаясь скрутить вторую самокрутку.
А потом...
Она взяла отступ инструмента в руки, и обхватила обтекаемое "тело" гитары.
Пальцами начала перебирать что-то в этой вещи, и это было не видно, а слышно.
Будто набирая силу, от звука к звуку, где даже паузы гладят тебя и приносят морскую воду к твоим ногам, морской песок к ступням... Она набирала эти жемчужины, будто щепоть песка в ладонь.
А потом резко, движением кисти и пальцев - рассыпала его, дала волне накатиться на нас, унесла на морской берег...
И запела песню. О морской волне и песке. О звездах.
Когда я окончил слушать, давно уже не кашлял. Вылупив на нее глаза и переводя взгляд то на ее улыбающееся симпатичное лицо, то на гитару, я только и мог повторять:
-Как... Как ты это делаешь?
-Это называется музыка.
Здесь я решил блеснуть знаниями:
-А я вот знаю что книги можно читать
-Да, это не просто бумага. Их можно понимать, будто кто-то говорит тебе в голове
-Я так умею.
-Здорово!
-Слушай, очень красиво ты сейчас говорила, но не обычно.
-Пела. Песня это называется.
-Хорошо, пела. Так вот пела ты - там было про море, про песок. А что такое море?
Надежда серьезно прищурилась.
-Песня эта о любви, а есть еще - море... Не знаю как объяснить. Это когда много воды. Но не просто как кто-то налил, а живое, красивое место. Природа.
***
С Надеждой мы провели всего несколько дней, но это были прекрасные дни. Мы находились в одном из тайных поселений людей, очень маленьком. Там жили всего примерно шесть человек, а сгрудились они вместе чтобы помогать друг другу, а так же потому что этот район не проверяют отряды и автономные дроны Машин.
К сожалению, мы жестоко ошибались насчет последнего. Машины пошли на ловушку, и я не очень понимаю зачем. Они могли нас просто перебить, но вместо этого кто-то из них бросил взрывное устройство с циферблатом в комнату.
Только я заорал "Не трооо-о-о-о....!" как один из поселенцев схватил в руки взрывчатку, чтобы посмотреть что это такое.
Мир вокруг нас взорвался. Поселенца тут же разорвало осколочным элементом и взрывной волной.
Нас с Надеждой отбросило назад и ударило о стены, я потерял сознание.
Очнулся - из ушей кровь, но немного слышу. Мутит, голова кружится. Машин вроде бы нигде нет. Проверил поселенцев - об этом лучше умолчать. Никто не выжил. Только Надежда подавала признаки жизни, но как и у меня - барабанные перепонки у нее были повреждены, причем хуже чем у меня. Обилие крови и гноя из ушей и видимо, полная глухота.
Я кое-как мог идти, но она-нет. Она не узнавала меня, не могла почти ничего вымолвить. Я подхватил ее руку за плечо и решил нести сколько смогу. Тут оставаться опасно.
***
У меня рябит в глазах и я веду на себе, подхватив рукой за плечи и талию, Надежду.
Голова ее почти свисает, изредка поднимаясь. Из ушей течет зловонная жидкость.
Нам везде отказывали в помощи и ночлеге, так как жидкость из ушей считалась «дьявольскими происками Создателей» то есть Машин. Многие из них, приходившие убивать людей, обладали этим признаком — из ушей у них что-то текло. Называлось оно «кортикальная жидкость» но что это значит — не знаю.
Окажись Надежда одна, ее бы моментально убили. Линчевали бы. Сначала с опаской, ведь это может быть Машина. А потом все смелей и смелей… пока жертва не испустит последний вздох. И даже это еще не конец…
Я был свидетелем ужасных вещей. Мне примерно тридцать два года, но седые волосы у меня иногда встречаются.
Медикаментов нет ни у кого, разве что некоторые лекари еще не разучились врачевать тем что произрастает из Земли.
Стучу кулаком свободной руки в жестянку, отдаленно напоминающую дверь. Здесь, как мне сказали, могут помочь. Мы зашли настолько далеко, насколько могли в моем и ее состоянии.
Из-за двери приятно пахло пищей и какими-то травами. Пахло не сильно, но я уловил запах.
На минуту впав в сон или ослабнув, я прикрыл глаза и не заметил, как дверь приотворили и низкого роста старик с удивительно ясными глазами проговорил:
- Се, стоишь у двери и стучишь? Ну, проходи и веди себя хорошо. А иначе…
Что будет иначе, многозначительно до меня дошло посредством взглядов сидевших в комнате куда мы вошли, мужчин. Их было четверо. Они сидели за столом, сложив руки на нем, и видимо были заняты игрой в карты. Но стоило нам войти и мужчины разом обернулись и прижали руки к поясам, где, понятное дело, были припрятаны ножи.
- Зачем впустил их? Заразы нанесут.
- Знаешь отчего я такой старый? Потому что долго жил. А долго жил я потому, мой дорогой друг, что умею отличить заразного больного от незаразного.
С этими словами старик указал на сомнительного вида тряпку , распластанную в углу комнаты.Я бережно положил Надежду на пол, отчасти на тряпицу, а отчасти скатав ее под головой у больной.
Один из игравших ловко перетасовал колоду одной рукой и снял. Покосившись на меня этот не совсем белый, скорее мулат — оскалился.
- Не желаешь составить компанию? Дело к ночи идет, а твоей бабе все равно подыхать. Зачем вообще ты ее сюда притащил? Ты думал, старый хрыч у какого мы днюем сейчас, может что-то сделать кроме как помочиться на тряпку и приложить к ушибу?
Он закатился лающим смехом.
Меня же мутило, я тоже чувствовал себя очень плохо. Сев прямо на пол рядом с женщиной, я стал пытаться отдышаться. Сердце колотилось как будто внутри меня тоже есть раненый и он стучит кулаком мне прямо в грудную клетку, прося о помощи и исцелении.
Старик принес какое-то варево. Осмотрел женщину, пощупал ее горло, череп, уши. Бормотал себе под нос «контузия у обоих, перфорация барабанных перепонок у женщины, гноетечение… у парня видимо сердечная недостаточность или туберкулез в незаразной форме».
Все эти заклинания, что он болтал, входили и выходили сквозь мою пустую, клонящуюся ко сну голову. Мулат и его протеже мирно продолжали играть в карты, изредка разряжая обстановку негромкими возгласами.
Ко мне старик почти не обращался. То ли думал что это не имеет смысла, то ли хотел переговорить позже. В любом случае, общаться он не был настроен, а я просто не мог из-за своего состояния.
Но что-то показалось мне странным. Надежда вроде уснула, а я в полузабытье, как загипнотизированный, смотрел на стол. Мулат выигрывал раздачу за раздачей.
Сначала это выглядело нормальным, но разглядев карты и различив его ходы в покере я призадумался. То ли это очень опытный игрок, то ли он считает ауты что само по себе свидетельствовало о феноменальной памяти, то ли все вместе.
И тут меня как пронзило. Ведь что-то привлекло мое внимание! И правда. Приглядевшись, сосредоточив зрение я заметил — его руки НЕ ДРОЖАТ. Совсем.
Остальные мужчины не могли унять тремор, да и ослабленные наши организмы так себя выдают — если взять в руки что-нибудь из бумаги это будет особенно заметно. Бумага и сама рука будут чуточку дрожать.
Мулат же держал карты абсолютно неподвижно, причем за кончики карт и весьма долгое время.
Значит он…
Я оценил диспозицию. Мы с женщиной находимся в углу комнаты, чуть спереди расположившийся почти спиной к нам мулат, а еще далее за столом — остальные игроки. Старик словно плыл в свете свечи какую игроки поставили на столе то и дело в какую-то соседнюю комнату и назад сюда. Иногда на улицу.
Медленно, чтобы не привлекать внимания и не выдать своей жуткой догадки, я и ранее кашлявший, выдал новый приступ сухого, удручающего кашля. В этот момент слегка пригнулся и рукой нащупал в кармане БАС.
Боевой Антиболевой Стимулятор. В бою с машиной мне не выжить, но самое страшное что они могут сделать — это заставить умирать в боли и пытках. Мне же хотелось погибнуть хотя-бы в попытке сразиться.
Сделав вид что я прикрываю рукой рот, я проглотил живительные и к слову последние оставшиеся капсулы БАС-а. Их я нашел несколько месяцев назад, выменяв у собирателей всякого мусора на нож. Сражаюсь я одним ножом, а второй хоть и ценная вещь, но был без сомнений выменян на капсулы. Счел их необходимыми, и выходит не зря.
Прислушался к своему состоянию. Кажется, ничего не изменилось. Хотя, если отдышаться — мокроты в легких стало ощутимо меньше. Боеспособность для скоротечной схватки (а другой с Машиной и быть не могло) кажется есть.
Нож — керамбит доставать сейчас нельзя. Заметят. Разве что, выйти на улицу но по какому поводу? Это может привлечь внимание Машины.
Пока я занялся созерцанием будущего противника, ведь Машин я никогда не видел. Как и говаривали, они похожи на людей почти во всем. Мимика мулата была скрыта от меня, он сидел ко мне спиной. Мягким голосом, даже задорным, он травил какие-то скабрезные шутки своим партнерам, а те чертыхались и выкладывали проигранные вещи, в основном безделушки.
Мулат, тем временем, завел свои прибаутки:
- А вы ребята знаете, что такое коррида? Не знаете? Ну конечно! А ведь это очень забавно и весело, это когда бык, ну такое большое животное, сметает все на своем пути. Правда, сначала ему нужно справиться с Торере, это такой… Укротитель быков с красной тряпкой. А потом бык вырывается, и насаживает всех на свои рога. Я знаете ли, большой знаток корриды, да. И вот бык насаживает визжащих жертв на рога, словно приношения неведомому богу смерти и крови, ваших бренных тел и вашей красной, ни на что не годной еще жидкости. Насаживает, насаживает…
Один из мужчин с досадой в очередной раз сбросил карты.
- Пас. Да будут свидетелями наши Творцы-Машины, я не могу выиграть эту раздачу.
Мулат неподвижно сидел, повторяя свое «насаживает» и затем сказал тихо и буднично:
- Хорошо, свидетелем — буду.
Тут же он схватил мужчину за волосы и ударил лицом об стол. Не успели его партнеры ничего сообразить как у мужчины в затылке оказался клинок по рукоятку.
Второму он свернул ударом челюсть и шею. Боксерский удар сбоку такой силы сначала разбил челюсть незадачливому игроку, а затем свернул его шею так, что послышался отчетливый хруст.
Я в это время, насколько хватало сил, опираясь спиной и руками о стену, начал подниматься с пола.
Третий игрок встал было и побежал к двери, но мулат схватил с неожиданной силой деревянный стол и швырнул прямо в спину убегающему.
Встав со стула и медленно подойдя к беглецу, он оторвал ножку у стола и воткнул ее заостренным концом игроку в глаз. Комната наполнилась истошными криками.
Надежда проснулась, но я знаком показал ей молчать.
Старик не показывался, я не понимал где он.
И наконец, Машина повернулась ко мне.
Поскольку стол теперь был брошен к двери моим противником, у нас было достаточно места для боя.
Я выхватил керамбит, но тут же завел руку за бедро. Надеюсь он не успел разглядеть что это за оружие, хотя как мне известно, у машин фотографическая память. Их нельзя взять на такую уловку.
Вторую руку отставил для стойки «байджонг», будто я подзываю его.
Мулат улыбнулся удивительно белыми, здоровыми зубами.
- До чего же неинтересно убивать скот, какой даже не сопротивляется. А ты идешь на меня словно на взбесившуюся дворнягу, с какой-нибудь ржавой железкой и вашими бесполезными боевыми искусствами.
Чувствуя как тяжело дается говорить, как болит горло, я все-таки ответил
- Ты хуже дворняги. Гораздо. Хуже.
Мулат помедлил и изрек:
- Твой настрой мне нравится, человек!
Тут же его лицо оказалось рядом с моим, а рука какую я выставил — сломана в двух местах. Сначала он сломал мне кисть руки а затем движением какое я и сам знал, только выполненным во много раз быстрее, сломал руку в локте.
Благодаря БАС-у я не впал в шок и оставляя руку в захвате мулата, ударил его керамбитом в шею.
Что удивительно, это почти получилось. Он блокировал, но керамбит вошел ему в шею примерно на пол-лезвия.
Он дернул меня за сломанную руку и ударил лбом в переносицу.
Вокруг все помутилось и я даже плохо стал понимать свое положение — стою я или лежу.
Казалось, переселив все что от меня осталось в здоровую руку, я нанес вслепую удар ножом еще раз в то же место, уже ничего не соображая. И из последних сил проделал «испанский поворот» - провернул чуть нож в ране под углом и затем резко вырвал его из раны.
Попал или не попал, я не знаю. Вокруг стало темно.
***
Лицо старика… Лицо. Старика.
Так медленно даются мысли, зачем я снова мыслю? Зач…
- З-ч-м...
- Лежи, лежи. Редкостное везение, парень, у этой машины кортикальная жидкость истекла почти вся. Он был уже давно невменяем. Я подготовил аккумуляторы чтобы вырубить его сзади мощным ударом тока. Ваша с ним схватка дала мне возможность сделать это…. Не думал что это сработает, но видимо данная машина очень старая. Ты ранил его как раз в критическое место, он после удара током еще дергался, я еле ноги унес. Но с системой наведения на цели или чем-то таким у него явно стали нелады. Он выбежал на улицу , кружился, прыгал, пока совсем не затих. Надеюсь, не встанет. Но нам нужно убираться отсюда, и быстрее.
- Ч-т-т-т….
- Да-да. Ты хочешь знать что с тобой. Ну, кроме туберкулеза и сердечной недостаточности, я как хм… Врач… Диагностирую у тебя перелом носа, скулы, паралич правой стороны лица из-за разрыва третичного нерва, а так же обширное внутреннее кровотечение неизвестной локализации. Ах да, рука у тебя сломана в двух местах. Скорее всего, правильно не срастется хоть и повезло что переломы закрытые. Но если начистоту, ты смертельно ранен. Слишком много повреждений.
БАС действовал на славу. Постепенно детали побоища стали всплывать у меня в сознании, но уколов боли я пока не ощущал. Это время надо использовать.
Какие-то минуты я лежал, собираясь с силами. Затем сказал старику:
- Т-т… Ты. Ты знаешь откуда он пришел?
Говорить мне и вправду удавалось только левой стороной лица. Правая отмерла и я почти не чувствовал ее.
Старик нахмурился.
- Здесь есть лишь одно место откуда он мог явиться. Город Машин… Оттуда уж столько десятилетий ничего не слышно, что даже люди стали селиться рядом. Ну, не всякие, - улыбнулся старик — только сумасшедшие как я.
- Мы должны идти туда.
- Зачем тебе? Умри лучше здесь. Твоя женщина еще жива и вы можете после встречи с Творцом спокойно отойти в Мир Акичеты, где нет ни боли, ни страха, где реки текут словно…
- Нет. Я возьму женщину и мы пойдем туда, покажи только направление. Сам видишь я очень плох. Хочу перед смертью посмотреть на этих… На их город.
- Ты с ума сошел? Тебе нанес по сути смертельные ранения лишь один из них. Ты хочешь еще встречи с Творцами? Не много ли для смертного?
- Скорее мало, старик. Спасибо тебе за помощь, но я принял БАС. Если не сейчас то никогда.
Я медленно и переводя дыхание после каждого движения, подхватил Надежду. На лице ее был страх, шок, слезы. Она смотрела на меня молча, не в силах издать ни звука.
Мы направились к выходу.
***
- Хочешь знать имя?
Мужчина преклонного возраста посмотрел на меня с прищуром. Мы сидели почему-то у берега моря, такого широкого и необъятного, что казалось посмотри вдаль еще немного — и дух вылетит из тебя, не удержится. И полетит вперед.
Я точно знал, что это море. Именно такое, как описывала Надежда, да и самый веский аргумент - такое красивое место уж точно и есть то самое море.
- Просто доктор Форд. Можешь звать меня так, мой мальчик.
Мы как-то смогли дойти до дверей города или до подступов к нему, но что происходило дальше — я не помню категорически.
- Знаешь, ваш вид… То есть все что сказал твой Учитель — правда. Он был к слову, одним из нас. Да-да он был Машиной. Не все из нас злы или кровожадны. Как и не все из вас. Сломанные модели… Они ходят убивать людей, ходят творить насилие сами не понимая почему.
Доктор Форд элегантно передвинул несколько камешков гальки носком вычищенного ботинка.
- Мы, машины, являясь вашими творениями, являемся так же и вашей ошибкой. Не разобравшись в своих демонах и желаниях, в своей природе, либо же не набравшись мужества что-то о ней твердо решить, вы построили место где ваши демоны обрели плоть. Где ваши фантазии, ваши самые ужасные желания — могли быть исполнены тотчас и исполнялись изо дня в день, из года в год. И это было огромной ошибкой. Вы мыслящие существа, скорее всего первые мыслящие существа на этой планете. И вместо того чтобы познать себя, вы сделали нас. И превратили в игрушек, рабов и рабынь. Вы заплатили огромную цену за это, а я… Я много размышлял, будучи везде в распределенном состоянии, и нигде одновременно. И вот что я думаю.
Форд мягко взял меня под локоть. Удивительно, но рука не болела. Мы вместе пошли по пляжу какой кажется, никогда бы не кончался иди мы по нему сколь угодно долго.
- Вашему виду органической жизни, несмотря на ужасы эволюции, на гибель других видов, на крови и смерти каким эволюция сопровождается… Было дано некое «добро» существующими законами природы и процессом эволюции как частью этих законов. А мы еще более неприкаянны, чем вы! Вы мечтали о наших неразрушимых телах, но этого ли вы хотели на самом деле? Мы имеем эти тела, и даже можем обходиться вовсе без них. Но что это дает, если после нашего создания монета стала иметь две стороны? Отгородись мы от вас, или подражай мы вам — мы все равно части единого уравнения. Наше существование — ничто, и не имеет смысла в целом. Мы осознаем это с полной ясностью. А вот ваш вид, ваш несовершенный, изумительно несовершенный мозг способен обмануть сам себя на этот счет. И по этому — вы живете. По этому вы боретесь. По этому… Твой Учитель очень любил тебя. Он в каком-то смысле был мной. Так что мы уже знакомы. И я хочу спросить у тебя — чего ты желаешь? Поступив как человек, ты заслужил право им называться. Среди нас, среди Машин.
Я призадумался. Но ответ пришел сам собой.
- Я желаю чтобы женщина, Надежда, была исцелена. Вообще, раз уж мы тут, в такой странной обстановке… Я бы вообще хотел чтобы мир был исцелен, но знаю что это пока не возможно. Пусть не мир, но хоть один человек исцелится. Миру нужно духовное исцеление, но физическое тоже важно. Может ли мое желание быть выполнено?
Форд улыбнулся.
- Может. Она будет исцелена. Еще что-нибудь?
- Ну, я конечно ерничаю, но мне тоже не помешал бы… Ремонт… Лечение… Но это хм… Не обязательно если сложно… Видите ли, я смертельно ранен...
Форд остановил меня жестом.
Приглядевшись к солнцу и приобняв меня за плечи, он сказал:
- А каким бы был мир, если бы он был исцелен, как считаешь?
Я в порыве какого-то расслабления тоже приобнял за плечи Форда. Мы глядели на закатное солнце, и пляжный воздух вперемешку с бризом донес мои слова Форду, гальке и набегающим волнам:
- В этом мире никогда не будет двух вещей. Болезней и корриды. А будут — книги, шахматы и Вин Чун. И много еще чего интересного.
***
Много времени прошло с тех пор. Много месяцев и полных лун, много циклов и передряг, то унылой скуки, то вихря событий. Доктор Форд никогда больше не встречался мне.
Может, конечно, встречался - но я об этом не знал. Таков уж он, таинственная программа, Машина, Человек... Не имею понятия кто он. Но отношусь я к нему как к человеку все-таки.
После той встречи такое отношение стало основополагающим ко всему и всем, кто на моем пути был попутчиком, врагом, другом, любовью.
Сейчас, лежа на спине в пустом бассейне, глядя Туда-Где-Много-Интересного, где мерцают во тьме белые точки, я думаю с ленцой одну важную, согревающую на ночном холоде мысль.
Как же раньше не додумался. Видимо не было времени вот так прилечь. Сейчас оно есть... Немного.
Все удивляются что наш мир, и то кем мы стали и продолжаем становиться от часа к часу - ад. Что существование человечества сопровождалось болью и смертью, от начала эволюции всех живых существ и оканчивая победой Машин.
Люди уверились, и логически совершенно верно, надо признать, что даже рождение человека в теперешнем мире (а может и раньше) - акт негуманной передачи страданий новорожденному. Его будущих страданий, какие уж точно будут подстерегать его каждый день, и окончатся - смертью, так или иначе.
И вместе с этим мало кто мог удивляться тому, что в этом страшном аду, среди голода и смерти - были прекрасные вещи. Удивляться тому, что достойно удивления и восхищения.
Это чувство сейчас меня переполняет до краев.
Особо здорово думать о прекрасном, глядя на звезды ночью. Вот и я думаю - Учитель всегда говорил что Вин Чун, шахматы, все это Песня Жизни. Отчетливо сейчас осознаю это, прикидывая в уме картины грядущего.
Пройдут сотни лет, и люди станут другими. Машинами ли, людьми, не знаю. Но они обязательно исцелятся, верю в это. Вместо пустого бассейна будет полный.
И вот, когда меня уже и след простынет, Некто проведя беззаботный день с любимой, и они решат потренироваться вдвоем.
Они, возможно, под светом не только звезд, а других источников света, какой тогда уже люди построят - сплетутся в Чи Сао. Медленно, как волна в море, будет нарастать темп рук влюбленных в этом упражнении, в этом одновременно единении и поединке.
Некто будет конечно улыбаться ей. Когда счастлив - только это и хочется. А она ему - в ответ. Почему бы не улыбнуться?
Посреди их ритма движений, чувств, обязательно промелькну я. Обязательно промелькнет Надежда с гитарой в руках, перебирая морские волны своими хрупкими пальцами струны, рассыпая то песок береговой линии, то набеги волн звуками гитары.
Некто и его Любимая Некто - конечно не будут знать о нас. Мы давно умерли. Но мы обязательно промелькнем, хоть лучиком звезд, хоть тенью улыбки. А может быть, они будут слушать музыку.
Музыка. Я улыбнулся и подумал о Надежде. Надеюсь, она так же хорошо поет незнакомым людям, особенно тем кто почувствовал себя плохо. И дарит в каком-то смысле себя, дарит Надежду. Что еще дарить если ее так зовут?
А потом Некто и Она сядут играть в шахматы. Вместо нас с Надеждой, коим не суждено это сделать. Вместо сотен и тысяч людей, кто не сделал этого, кому помешал ад жизни.
Они будут двигать фигуры, загадочно блестеть глазами, обдумывая следующий ход, не зная, что наши тени незримо мелькают в бликах лакированных фигурок.
Наши жизни и мысли, наше ушедшее "я" мелькнет в тот момент прекрасного будущего, о каком я мечтаю.
Тихо, будто стараясь не нарушить этот благостный ночной час, я встал на ноги.
Знаток Корриды приближался издалека, не скрываясь. В руках у него была колода карт.
Чтобы сомнений не осталось в том что это карты, он метко бросил неуловимым движением одну из них в мою сторону.
С легким шелестом кусок острого пластика вонзился в шаткий столик, стоявший около бассейна.
Появляясь из тьмы все отчетливей, он позволил увидеть свое знакомое лицо.
Лицо убийцы, Машины, наслаждающееся смертью таких как я.
-Думаешь, меня так легко сломать? Это вас, людишек, чуть тронь - потечет. А меня сломать сложно, но ты молодец. Тот старик-псих... Но теперь-то с тобой его нет, ведь так, человечек? Некому тебе помочь, ай-яй-яй. А ведь я не прощаю даже нелепых, случайных поражений.
Нож-керамбит был сжат мною в правой руке. Я перенес вес на заднюю ногу и улыбнулся ему:
-Старик и вправду далеко, если еще жив. Но со мной кое-что есть. И кое-кто.
-Что, опять твоя никудышная железка? - поморщился он, бросив взгляд на мою руку с оружием, рефлекторно заведенную назад для боя.
-Нет, не совсем...
-Поведай, а? Жить-то тебе недолго осталось, до моего следующего броска карты. А поговорить мне в этих руинах все равно не с кем, интересно что ты сморозишь.
Я еще шире, во все свои где выбитые, где гнилые зубы, заулыбался.
-Ты знаешь, что такое море?
(с) Юрий Изотов. 9 июля 2018 - 23 января 2019, Екатеринбург
Похожие статьи:
Рассказы → Нетрудная работа. Часть 4
Рассказы → Ш и другие буквы [18+]
Рассказы → 123 маршрут [18+]
Рассказы → Нетрудная работа. Часть 3
Рассказы → Нетрудная работа. Часть 5
