Будни Хозяйки Часть 2

Пыльная буря

1

Я солдат. Я не спал пять лет у меня под глазами мешки.

Я сам не видел, но мне так сказали.

Я солдат. И у меня нет башки,
Мне отбили её сапогами.
(Группа "Пятница" Я Солдат)


Спал как всегда без сновидений. Только звуки. 
- Ш-ш-ш-ш… - Пыльная буря скребет песком по тенту…
- Та! Та-та-та-та… - сквозь подвывание ветра слышно, как где-то в туловище бури кашляет свинцом газават…
- Алла акба-а-а… Аузу билляхи мина-ш-шайтани-и-и… - призыв имама накладывается на выстрелы…
- ш-ш-ш-ш… - песок продолжает шлифовать брезент палатки, заглушая все прочие звуки…

- Рота, подъем! – Солдат растолкал спящего сталкера. – Давай, брат, просыпайся. Утро.
Ящер протер глаза, тряхнул головой, прогоняя шелест песка, посмотрел на костер. Тот совсем потух, только угли чуть краснели из последних сил.
- Солдат, что ж ты хвороста не подкинул, а? 
- Зачем? Мне костер не нужен.
- Ладно, черт с ним, с костром, - Ящер затоптал берцем остатки тепла. – Рота, стройсь! 
«Какая, к матери, рота? Нас же всего двое», - подумал про себя, а в слух сказал:
- Солдат, замыкающим идешь.
Одновременно надели рюкзаки, на автоматы пристегнули ремни и  накинули на шеи. Двинулись.
Не любил Ящер обратный путь. Вроде думать хочется о хорошем: сколько бабла ему в бункере за хабар отсчитают, как в деревне поест сядет спокойно, выспится опять же – но, нет. Нельзя расслабляться. Много сталкеров  на возврате с ходки так и пропадают, замечтавшись. Поэтому смотрел на датчик аномалий, прежде чем сделать очередной шаг, и гаечки временами вперед пробрасывал, и по сторонам глядеть не забывал…
- Товарищ командир! Неприятель по правому флангу! – вдруг подал голос Солдат.
Ящер посмотрел вправо - только сухостой качается на ветру. 
- Где? Кто?
- Душманы. Пятнадцать штук. Движутся параллельным курсом.
Расчехлил бинокль, всмотрелся. Да, там где лес трусливо выползает на поле…
- Какие, к чертям, душманы? Это псы слепые.
- Нельзя врага называть псом. – Солдат щелкнул предохранителем. – Врага уважать надо. У каждого свой джихад, - взял оружие на изготовку. – Разрешите открыть огонь?
- Рано. Поближе подпустим.
Так и встали. Ящер про себя понадеялся еще: «Авось не по наши души», - но свора вдруг повернула, с тявканьем и скулежом ринулась в атаку.
- Одиночными открыть огонь!
Солдат забормотал:
- У каждого свой джихад… - выстрел, тело собаки по инерции делает пару шагов. 
- Нафс джихад… - еще одна мохнатая холка оседает в траву.
- Джихад руки… - мимо, и сразу следующий выстрел.
- Джихад меча… 
- Алла…
Свора полегла, так и не успев напасть. У Ящера затряслись руки, как всегда, после стрельбы.
- Командир. Один ушел. Преследовать будем?
- Ну его. Уходим, Солдат. И так много шума наделали. За мной. 
Ему не было страшно, но хотелось сорваться на бег. Казалось, что кто-то сверлит взглядом затылок и только ждет удобного момента, чтобы напасть со спины. Уходить, уходить от поля как можно дальше и быстрей. А еще Солдат этот, форменный псих, мало ли что выкинет. Как вчера, когда брошенный поселок обходили. Там и мутов всяких, и мародеров. Короче, то еще местечко. А Солдат вдруг упал на колени и давай:
- Алла акба…
Он и раньше так делал, и Ящер терпел, стоял на стреме, пока тот совершал намаз, а вчера не выдержал:
- Хорош поклоны бить. Не время. И не мусульманин ты.
- Нельзя, командир. Хозяин иначе накажет. Вон, видишь, как смотрит пристально?
Ящер послушно посмотрел в указанную сторону и увидел кабанов, рысящих поперек тропы, которой следовали сталкеры. Если б Солдату молиться не приспичило, то все, растоптали бы их кабанчики. Потом, уже миновав поселок, остановились передохнуть, и Ящер понял, что смотреть в глаза Солдата ему почему-то стыдно.

Наконец опасная часть пути осталась позади. Скоро бункер.
- Привал.
- Устал, командир?
- Нет. Инвентаризацию надо провести, чтоб в бункере не возиться.
Ящер отстегнул от пояса контейнеры, сел, скинул рюкзак. Из него вынул еще несколько. Начал прикидывать, что к чему. Пару штук сразу отодвинул в сторону – это на снарягу и пайки. А эти продать. Так, а с этим что? Он приоткрыл контейнер:
- Солдат, гляди-ка. Как ты думаешь, продать или себе оставить?
Солдат посмотрел на артефакты, равнодушно пожал плечами:
- Я же их не различаю, командир. Одинаковые они все для меня. Вот дозиметр различает, видишь? – он поднес аппарат к одному, потом к другому, - Циферки разные.
- Циферки. Это, брат, не просто циферки, - закрыл контейнеры, убрал обратно в рюкзак, - Ладно, на месте разберусь. Рота, подъем.

На подходе к бункеру Солдат начал отставать, схватился руками за голову.
- Пыльная буря идет с востока…
Ящер не удивился. Всегда напарника у бункера накрывает, а в деревне ему совсем худо. Редко поэтому он там появляется. Сейчас про укрытие скажет.
- Всем в укрытие! – ну, точно.
- Вольно, Солдат. Иди, укрытие себе ищи. А я – к барыге.
Но Солдат его уже не слышал, зажал руками уши и побрел в лес…

2

- Говорю тебе, не простая это псина. И раньше не замечал я такого, - Крот помешивал хворостиной макароны в котелке. - Чудом живым вернулся. Чудом!
- Эт точно. Каждый знает, что опоры ЛЭП – стопудово аномальная западня. Повезло тебе, что та обычной оказалась. А собаки – они такие, какие всегда были. Струхнул ты, вот и померещилось.
- А как не струхнуть? Как? Их больше десятка, а я один. Магазин пустой, только нож и был, – Крот выудил одну макаронину, поробовал. - Еще с пару минуток и пообедаем.
- Тогда папироску может? – Гуня вытряхнул из пачки «Примы» пару, одну передал Кроту. Потянулся к костру, за прутиком, прикурить.
- О, какие люди! Ящер, давай к нам! – Крот махнул сталкеру, проходящему мимо.
- Макарошки? Это ха-ра-шо! Здравы будьте, бродяги, - Ящер подошел, сразу сдвинул на одну лямку рюкзак, выудил банку тушенки. – Для навара в самый раз.
- Дело! – Гуня быстро вскрыл банку, выпотрошил в котелок. - А у нас тут Крот опять сказки всякие рассказывает…
- Не сказки. Вот скажи, Ящер. Собак слепых не встречал во время ходки?
- Было. Свора, близко к бункеру.
- Ага. – Крот многозначительно глянул на Гуню. – Та самая свора и есть. 
- Да с чего та самая? Их, знаешь, сколько по Зоне рыщет? Мильон! Давай обедать уже, надоел со своими собаками.
Раскидали обед по мискам. Ели медленно, вкушали с удовольствием, поэтому молчали. Первым Крот управился со своей порцией, отложил миску.
- Ящер, а свора большая?
- Нет, ну ты посмотри на него! – дожевывая макароны, возмутился Гуня. – Все не угомонится никак, епическая сила.
- Да ладно. Ну наболело у человека, бывает. – Ящер вынул из кармана пачку сигарет, угостил по одной сталкеров. – Пятнадцать их было. Один ушел.
- Вожак. Жаль, что ушел. Значит, вскоре новую свору соберет…
- Крот, так я начала истории не слышал. В двух словах поясни.
- Да нарвался на свору, забрался на опору ЛЭПовскую.
- Это ты рискнул, конечно…
- Да, знаю. Сейчас о другом. Сверху-то мне собак хорошо видать было, пока они круги вокруг нарезали. Так один пес поодаль держался. Все смотрел на меня…
- Так слепой он. Как смотреть может?
- В том и дело, что не слепой. Смекнул он, видать, что сам я к пастям собачим не слезу, а им не достать. Поводил так носом и как завоет. Собаки тут же на вой этот повернули. А вожак этот тявкнул еще разок и потрусил к лесу. Свора за ним, строем.
- Ну, уж про строй ты точно загибаешь, Крот. Мы, чай, не в цирке, чтоб собаки строем ходили. А вожак – да. Есть. 
«Это он мне в спину зырил, больще некому. Надо будет у Солдата спросить, может приметил что», - подумал Ящер. О Солдате вспомнил, совестно стало, что сидит у костра, макароны хавает, а напарник черти где от бури песчаной прячется. Сразу расхотелось дальше штаны просиживать, разговоры вести. Встал.
- Благодарю, братцы, за угощение. Пойду спать. После сытного обеда так и клонит в сон.
- Бывай, Ящер. Не пропадай.

Нашел в хибарах свободный угол. Подложив под голову рюкзак лег и уснул.
Спал как всегда без сновидений. Только звуки. 
- Ш-ш-ш-ш… - Пыльная буря скребет песком по тенту…

3

Ё-ё-ё комбат орёт. Разорванный рот у комбата,

Потому что граната.
Белая вата, красная вата
Hе лечит солдата.
(Группа "Пятница" Я Солдат)

Проснулся только к середине дня. «Поесть, и снова в ходку», - потому что нечего в деревне делать, да и Солдат…  Как он один? Ждет уже наверное. Вот чего не мог понять Ящер: как тот его находит? С какой бы стороны из деревни не выходил, какой бы маршрут ни планировал – всегда Солдат вдруг появлялся рядом, словно шел в ногу со сталкером с самого начала пути. И каждый раз Ящер хотел спросить, и каждый раз забывал.

Сегодня сталкеры сидели у костров хмурые, не слышно было бренчанья гитары или смеха. «Случилось что-то, беда», - думал Ящер, высматривая к какому бы костру подсесть, кипятком разжиться и вызнать что к чему. Крота с Гуней не углядел, просто пошел через деревню к окраине – ближе оттуда двигать на маршрут.
- Здорово, бойцы. Что хмурые?
- А, Ящер. Доброго дня. Помянешь? – сталкер протянул подошедшему кружку. На дне – глоток. Не больше. Только помянуть.
- А что стряслось-то?
- Не знаешь? Отряд вчера к научникам ушел. Шесть человек.  Из молодняка трое,  Лаэрт…
- Свист и Гарпун, - дополнил другой сталкер, Жора.
- Этих не знаю.
- В общем, свора на них напала собак. Гарпун только уцелел и молодой один. Он Гарпуна на себе притащил. Говорит: «Думали, и нам кирдык, только вдруг ушли собаки, будто их кто-то позвал. Вот поэтому и уцелели». Такие дела, Ящер.
- Душманы всегда так делают. Оставляют одного-двух в живых, чтобы те все рассказали потом своим, посеяли страх. А врага, который боится, победить легко, - вдруг заговорил Солдат, незаметно подошедший к костру.
Ящер в который раз заметил – стоит Солдату заговорить, как смолкают прочие разговоры, если шутили до этого, то смех сам собой словно застревает у всех в горле, и все глаза отводить начинают. Вот и сейчас повисла тишина. За Солдата стало вдруг Ящеру и обидно и вроде стыдно, поэтому как всегда за него извинился:
- Простите Солдата. 
- Ящер, а в этом ведь есть смысл. С чего бы псам добычу вдруг бросать? – ответил Жора. – Только как теперь в ходку идти, если шестерых вооруженных твари положили? Стремаюсь я. А хотел завтра на маршрут выйти.
- Не ты один, – поддержал напарник. – А ты, солдат? Пойдешь?
- Я не Солдат. Я сталкер Ящер. А Солдат, он… - Ящер хотел спросить Солдата про ходку, повернулся. Но тот, опять зажав ладонями уши, уходил от костра в сторону леса. – Короче, пойду. Как говорится: «Боишься – не делай, но если делаешь –  то не бойся!» 
- Верно сказано, - улыбнулся Жора. – Но я пока за первую часть фразы. 
- А я – за вторую. Кипятка только в термос залью – и в путь.
- На ночь глядя?
- В бункер еще, за снарягой. Там переночую.

Отходил от деревни и все озирался: где же Солдат? – и как ни всматривался, все же не заметил, откуда напарник вынырнул.
- Буря ушла. Только песком глаза сильно посекло, - он тер глаза костяшками кулака, то один, то другой. От этого спотыкался.
- На, промой, - Ящер отцепил от пояса флягу, и пока Солдат промывал глаза, спросил:
- Скажи, а зачем ты со мной по Зоне ходишь? Артефакты тебе не интересны, навар тоже.
- Место ищу, командир, где буря меня не находит. И тихо. Песок по брезенту не чиркает.
- Что, есть разве такие места?
- Есть. Только они перемещаются все время. Остановятся, когда я джихад свой завершу, –вернул флягу. – Спасибо, командир. Так лучше.
Ящер вдруг понял, как устал от блатного «благодарю», да и просто устал. К бункеру идти расхотелось, в деревню возвращаться - тоже.
- А чтобы джихад завершить, мне, командир, снайперка нужна. 
- Да что ты заладил «джихад, джихад»! – сорвался Ящер. – Ты же русский! Да, заставляли нас в плену Аллаху кланяться, так что с того?
- Нас не заставляли. Мы сами…
«Сами. Сказал тоже», - возмутился про себя Ящер. Вспоминать об этом совсем не хотелось, но прошлое вдруг навалилось, прижало к земле, и он сам не заметил как…
- Алла акба… - сапог Хозяина наступает на затылок, вдавливая голову раба в каменистую почву, - Алла…
И они послушно повторяли за Хозяином слова молитвы, усердно. Иначе оставит без вмазки и выкинет на площадь, чтоб все смотрели и смеялись, как корчится в ломке раб, как послушно жрет бараний навоз, лишь бы вмазали, лишь бы… Ящер почувствовал, как зазудели на сгибах руки. Там, где до вен легко добраться игле.
Пленных угнали в долину, и кололи, кололи…  Дозы были небольшие, ровно столько, чтобы  появилась привычка, чтобы не хотелось есть, не было сил сбежать, поднять бунт. Утренний намаз, вмазка – и мотыга в руках - дзон-дзон – разбивает землю для красных маков… Дневной намаз, укол, мотыга…
Ящер наконец пересилил себя, встал на ноги, но они подогнулись, и сталкер осел на землю. Посмотрел на Солдата. Тот все еще молился. Нет, не молился:
- газават… газават… - шептал опавшим листьям.
- Отставить! – и Солдат замолк, сел, вытер лицо.
- Достань мне снайперку, командир. Убить Хозяина, сволочь эту…
- Достану, - Ящер подумал о двух артефактах, которые не продал. Можно их на винтовку обменять. – Но сегодня в бункер не пойду. Сил нет.
Встал, кое-как наскреб хвороста на маленький костерок. Не для тепла, а так, просто, чтоб был.
- Отбой, Солдат. Я на посту.
- Солдат спит – служба идет, - лег, подоткнул под голову рюкзак, закрыл глаза.
Только звуки. Где-то пыльная буря полирует песком брезент полевого госпиталя. Там Ящер познакомился с Солдатом. Или раньше?
- Та-та-та… та-та… - кипит бой. Душманы, как горные шакалы, любят устраивать засады. Это же их земля. Каждый камень – единоверец, прикрывает своих, предает чужаков. 
- Та-та-та… - надрывается АК в руках Ящера. Бойцу кажется, что враг – всего один, падает с простреленной башкой и оживает снова за другим камнем, умирает и появляется опять в другом месте с гранатой в руке…
- В голове шумит? – спрашивает врач, приподнимая раненому веки и подсвечивая зрачки.
- Так точно.
- Контузия…
На соседней койке – Солдат. Его лица не видно, только глаза не закрыты повязкой. Молчит.
- ш-ш-ш… - по нарастающей ветер тащит из пустыни пыльную бурю. В её теле – свора шакалов:
- Алла… акба…
Где-то воют слепые псы.
Ящер подбросил в костер веток. 
- Иди в укрытие, командир. Здесь опасно, - Солдат сел, расправил после сна плечи.
- А ты?
- Пыльная буря… пыльная буря… Субхана раббияль-а`ля... - обхватил голову руками и побрел в лес.
Ящер вздохнул, затоптал костер и понял, что уже сумерки. До темноты нужно добраться к бункеру. Надел рюкзак и привычной тропой...

4

Я солдат. 

Мне обидно, когда остаётся один патрон,
Только я или он. 
Последний вагон
Самогона, нас таких миллион...
Я солдат. 
И я знаю своё дело, моё дело -
Стрелять, чтобы пуля попала в тело врага. 
Это радость для тебя,
Мама-Война, теперь ты довольна?
(Группа "Пятница" Я Солдат)

- А глушитель возьмешь?
- Нет, - сказал, как отрезал, Ящер. Не по нраву ему был глушитель, подло это – стрелять исподтишка, втихую. - Отсыпь патронами. И к «калашу» магазинов пару. А еще - гранат.
- Ты на войну что ли собрался, сталкер? 
«Солдат ответил бы просто: джихад, - и все. Никаких вопросов». Но Солдат остался наверху.
- Просто зверья развелось…
- Тоже своры боишься? Так положили свору. Один только пес слинял, так подохнет рано или поздно.
Ящер не ответил. Закинул снайперку на плечо, рассовал боезапас по карманам. Можно и больше с торгаша получить, во как у него глаза заблестели, когда артефакты увидел. Но торговаться сталкер не любил, и барыгу терпеть не мог. Повернулся, поспешил наверх, скорее избавиться от тяжести потолка, давящей на голову.

Возле бункера частенько устраивали ночевку проходящие сталкеры. Вот и сейчас дымил неподалеку отсыревший костер. Ящер притулился к дереву, так, чтобы и на виду, и вроде сам по себе. Вокруг глянул, высматривая Солдата. Не увидел. Закрыл глаза, но спать не хотелось – отоспался накануне в деревне. Только мысли всякие лезли в голову, как накопит, наконец, нужную сумму денег, чтобы сделать себе документы, и вернется на Большую Землю. Дом купит в деревне, на рыбалку ходить будет и за грибами, а еще собаку заведет или кошку… Если бы не Солдат, то и покупать ничего бы не пришлось… И документы, и дом – все бы и так было.
Как их из рабства вытащили – не помнил, видно, на приходе был или совсем беспамятным стал к тому времени. Больницу тоже кое-как припоминал: писк приборов; кап-кап капельницы; Солдат кричит на соседней койке «Зачем это все? Верните меня назад! Я должен убить! Убить Хозяина! Суки-и-и»… После выписки он увязался за Ящером. 
А на «гражданке» все чужие, всех и всё Ящер забыл, словно только война и была в жизни, а до нее – выжжено солнцем пустыни, засыпано песком. Календарь на стене в магазине увидел и вздрогнул. Десять лет на войне. Лежал дома на диване и все спал, спал. Проснувшись, не мог встать и засыпал снова. Солдата не видел, просто знал, что тот рядом. Пропадает в притонах, бухает или сидит на игле. Ворует и продает из квартиры вещи, водит сюда шмар и друзей-нариков, а Ящер просто не может встать с дивана и остановить это безумие, только в одном находя утешение. Что матушка и отец не дожили, не видят и не знают. И сам хотел умереть. Но Солдат уже все продал. Даже никудышного ножика не было в доме, чтобы вскрыть вечно зудящие вены… 
Старшина вытащил Ящера из этого дерьма. Старшина, как отец родной. Вошел в дом, растолкал:
- Рота, подъем!
И Ящер подскочил по привычке, вытянулся по струнке и обратно рухнул – не держали ноги. А Старшина прошелся по пустой комнате, где только диван и стол старый, заваленный ерундой.
- Так. Это что тут у нас? – начал инспектировать поверхность стола, скидывая все на пол.
Звонко упала на цемент закопченная ложка, следом шприцы, блистеры таблеток, упаковки ампул.
- «Трамал», - прочитал и бросил следом. Наступил сапогом. – Что ж ты, Павел, в наркоманы записался? Не стыдно? Ты же советский воин. Герой.
- Это не моё. Это Солдата.
- И это? – Старшина держал в руке пакетик с чем-то белым, а Ящер как загипнотизированный смотрел на этот пакет и не мог отвести глаз. – В унитаз, пожалуй, спущу. Унитаз-то хоть остался у тебя в доме?
И Ящер полз за Старшиной по коридору, хватал за ноги, кажется, плакал, повторяя:
- Нет! Нет! Не надо! Это Солдата! Он не может без этого! Нет!
А потом больница опять. Кап-кап-капельницы. Протертые тапки. На соседней койке корежит ломкой Солдата… 
Снова Старшина явился:
- Собирайся, Павел. Мы тут тебе контракт состряпали. Служба и не таким, как ты, помогает.
Кордон. Казармы. Режим. Все знакомо. Все понятно. Только во время отбоя скулит пыльная буря:
- Алла-а- а…
Не заметил, как уснул под шепот песка. Дождь проливной разбудил, мокрыми пальцами залез за шкирку, поставил на ноги. Рассвело. Костер потух давно. Сталкеры разошлись кто куда. Ящер хлебнул из термоса все еще горячей воды. Натянул по самый нос капюшон, чехол водоотталкивающий на рюкзак, «калаш» поправил. Пошел. «Вот обрадуется Солдат снайперке. Скорей бы уж нагнал. Одному стрёмно». Датчик аномалий начал подавать голос, и Ящер сосредоточился на маршруте. Смотрел под ноги. Слушал лес. Ни о чем не думал.
- Товарищ командир. Разрешите встать в строй?
Ящер вздрогнул. Опять Солдат незаметно нагнал.
- Разрешаю. Вот. Тебе, – снял с плеча снайперку, передал Солдату.
- Значит, уже скоро.
- Что «скоро»?
- Джихад завершу.
- А, опять ты об этом. Разговорчики. Тыл прикрой.
- Есть.

5

Я солдат.
Недоношенный ребенок войны.
Я солдат.
Мама, залечи мои раны.
Я солдат,
Солдат забытой Богом страны.
Я герой.
Скажите мне, какого романа?
(Группа «Пятница» Я солдат)

Ближе к сумеркам начал высматривать место для ночевки. Так, чтобы и лесок, и схорониться где, и опасность возможную издаля заметить. Только все балки кругом или лысины полей. 
- Солдат, где привал устроим?
- Не здесь, командир. Гибло тут. Дальше.
Ящер в этом вопросе Солдату доверял как себе. На местах, которые напарник указывал, всегда ночь проходила спокойно, насколько спокойствие вообще возможно в Зоне. Поэтому шли дальше, отклоняясь то вправо, то влево, в обход «комариных плешей», которых здесь в изобилии, больших и маленьких. Наверное, по этой причине совсем не было зверья, но Ящер временами чувствовал, словно кто-то издалека внимательно следит за каждым их шагом.
- Здесь, командир. 
Сталкер оглянулся. Солдат указал рукой на тщедушный осинник, выползающий из овражка на взгорок и убегающий в поле. Деревца дрожали желтоватой листвой, все ровные, обычные. Чисто? Ящер повернул в сторону леска, прокладывая маршрут. Блеснуло. Остановился. Из промоины, что змеилась в сторону балки, постреливала молниями «тесла». Сталкер вынул из кармана гайку, облепил комом грязи для объема и веса.
- Ложись! – кинул и тут же залег.
Шваркнуло сухо и стихло. 
- Прикрой, - шепнул Ящер Солдату, а сам осторожно двинул в сторону аномалии.
«Тесла» оказалась маленькой, слабенькой. Сожрав гайку, успокоилась. Вокруг валялись обугленные кости какого-то мелкого зверька и все. Пусто. Если и был здесь артефакт, то кто-то уже нашел, подобрал. Чертыхнувшись, Ящер вернулся к Солдату, дал отмашку. 
До осинника добрались без осложнений, сели, переводя дух. Сталкер еще раз внимательно изучил показания датчика. Выходило, что метрах в двадцати «карусель», а в целом – чисто. Значит, тыл аномалия прикроет. По правому флангу – поле, хорошо просматривается. Слева – овраг, вот за ним глаз да глаз. Хотя, ночью и в трех шагах ни черта не видно бывает.
- Здесь бури нет. Хорошо, когда тихо.
- Может быть, - ответил машинально Ящер. Он думал, разводить костер или нет. Но в молоденьком осиннике хвороста совсем не было, и вопрос решился как бы сам собой.
- О, гляди-ка, - Солдат привстал, потянулся рукой куда-то в сухостой, сел обратно, держа в руке скрутившийся кусок бересты. Осторожно расправил и уставился на кусок березовой кожи.
- Что, берестяную грамоту из Древней Руси получил? – улыбнулся Ящер.
- Нет, невеста фотокарточку прислала, - на полном серьезе ответил Солдат. – Она часто мне фотки свои шлет, оставляет там, где бури не слышно.
- Какая, к чертям невеста? Тебе лет-то уже к полтиннику. И баб здесь нет.
- Есть одна, - улыбнулся Солдат, влюбленными глазами уставившись на бересту. – Гляди, какая красотка.
Яшер взял из рук Солдата кусок коры и увидел только несколько полосок, словно кто-то углем из костра чиркнул.
- Совсем ты на голову больной.
- Да как же? Смотри, во глазищи какие красивые и улыбка добрая! – Солдат пальцами провел по угольным штрихам.
Но Ящер в упор не видел даже намека хоть на детскую каракулю, не то, чтобы на женское лицо. Пожал плечами. Чтоб напарника не обидеть все же сказал:
- Не в моем вкусе, - и вернул бересту.
Солдат аккуратно заправил «фотку» под куртку, так чтобы она легла возле сердца. Помолчали. Ящер вытащил из рюкзака пачку галет, пожевать, но кусок не полез в горло. Снова холодом по затылку скользнул чужой взгляд. Отбросил галеты, перехватил поудобней автомат. Одновременно и Солдат вдруг распластался по земле, в оптику снайперки начал просматривать округу.
- Товарищ командир. Неприятель.
- Кто?
- Душманы…
- Отставить, Солдат. Яснее выражайся. У тебя все неприятели – душманы.
Но Солдат вдруг завалился набок, хватая ртом воздух:
- Х… хо…  зя… ин… С… с-су – ка…
Ящер приподнялся и посмотрел в сторону только что пройденного поля. Там, обходя аномалии, по следу двигалась свора. Большая. «Не отбиться», - с тоской понял сталкер, - «и схорониться негде…»   Подумал про отход оврагом  и сразу отбросил эту мысль. Там сто процентов аномалии. Будешь от одной напасти драпать, так в другую угодишь.
- Солдат! Приготовиться к бою! - потянулся к рюкзаку, выкладывая магазины от «Калаша», гранаты…
- Есть, командир! – Солдат уже взял себя в руки, приник к оптике, забормотал: - газават… Алла… Хозяин, сволочь трусливая. За спины детей прячется…
Но Ящер научился не слышать бормотания напарника. Понял только, что тот стрелять пока не торопится. Выдернул чеку. Швырнул гранату, так чтоб взрывом покалечить тех псин, что шли впереди. Но граната не долетела. Или бросил слабо, или прицелился плохо – не поймешь. Вторая пошла лучше, но псин меньше не стало. Свора разделилась на три, намереваясь ударить с флангов и в лоб одновременно.
- Солдат, левый фланг!
Но Солдат будто не слышал приказа, упорно выцеливал кого-то по прямой, шептал:
- Альхамду лил-ляяхи раббиль аалямиин…
Ящер понял, что от Солдата помощи ждать бессмысленно, заработал очередями. Правый фланг…
- …Ас алюкля мууджибаати рахматик…
Левый фланг…
- …Ваазааима магфиратикь…
Несколько тварей обошли с тыла. Обернулся.
- …Валь исмата мин кулли занб…
Солдат продолжал выцеливать, не обращая внимания на свору, сжимающую кольцо. Ящер быстро сменил магазин, встал во весь рост и начал поливать свинцовыми слезами смерти по кругу. Одна псина прыгнула, сбила с ног. Другая вцепилась в плечо, но сталкер все жал на спуск, уже не понимая куда и в кого стреляет. Магазин опустел. Только сухие щелчки, как икота…
- Валь гуниимата мин кулли бир… 
…Ир… Ир… Ир… - эхом подхватила винтовка.
- Сдохни, Сука! Сдохни! – закричал Солдат. - Яа архамар раахимиин…
Он вскочил, рванул вперед и высадил остатки боезапаса в крупную бурую псину, упавшую в траву еще с первого выстрела.
Оставшиеся собаки вдруг остановились, слепо затыкали носами в землю, закружили на месте. Натыкаясь на собратьев начали рвать друг другу глотки. Ящер кое-как перекатился на бок. Дотянулся до запасного магазина, сменил, морщась от боли в порванном предплечье и в ноге. Хотел  отстреливать оставшихся тварей, но отдача так саданула, что потерял сознание…

Пришел в себя от того, что кто-то разжимает ему зубы, тычет горлышком фляги…
- Командир… командир!
Ящер открыл глаза. Это Солдат пытался влить ему в рот глоток воды. Уворачиваясь от назойливой фляги, сказал:
- Отставить! – с трудом сел, - Неужели отбились?
- Так точно.
- Хорошая работа, Солдат. Правда, напугал ты меня. Что тянул? Не стрелял?
- Если б сразу в Хозяина попал, то разбежались бы душманы. А он, тварь, за спины детей прятался. Своих детей… Сука.
Солдат встал, поднял с земли отрезанную собачью голову, показал командиру.
- На забор повешу…
- Какой забор?
Солдат улыбнулся, снова сел рядом.
- Товарищ командир. Примите мой рапорт об отставке. Меня невеста дома ждет.
- Какой рапорт? О чем ты вообще?
«Наверное от боли соображаю туго», -  подумал Ящер, глядя на Солдата.
- Как о чем? Всё, командир. Джихад мой завершен. А вон место, где бурю пыльную лучше не схоронишь, – напарник махнул рукой в сторону «карусели». – Пора мне. Раз рапорт не принимаешь – значит дезертирую.
- Нельзя дезертировать дважды. Мы с Кордона уже свалили, забыл?
- Я не свалил. Я на боевое задание ушел. Задание выполнено, теперь примите рапорт об отставке.
Ящер понял – бесполезный разговор. Не умел он с Солдатом спорить. Солдат всегда прав.
- Рапорт принят.
- Бывай, командир. Пришлю весточку с «гражданки», как только доберусь. А винтовка, - он положил снайперку рядом с Ящером, - мне больше не нужна. Спасибо, командир.
Эти слова говорил, уже отходя, медленно, словно гипнотизируя сталкера, чтобы тот не бросился следом, не попытался остановить. Подошел к «карусели», швырнул собачью башку, следом шагнул сам.
- Отставить! Солда-а-ат!
Но Солдата уже подхватило, сжало, растянуло…  Туча песчаной пыли взмыла вверх и закрутилась смерчем внутри аномалии…
- ш-ш-ш-ш…

6

- Его Утес с Трехпалым нашли. А так – не увидели мы больше Ящера. От потери крови стопудово бы помер.
- Трехпалый никого просто так не спасает. Ящер теперь у него пожизненно в обязанных будет ходить, - качнул головой Гуня.
- Возможно да, а, может, и сговорятся как-то. Или Утес вопрос разрулит, - Крот все не мог раскурить отсыревшую папиросу, в конце концов кинул в костер, так и не затянувшись. – Задолбала сырость.
- Не скажи, Крот. Во время дождя пыльных бурь не бывает.
- О, Ящер! Легок на помине! Садись, рассказывай. У нас макарошки как раз на подходе.
- Ма-ка-рош-ки – это хорошо. Вот, добавь для навара.
Гуня принял банку тушенки, привычно вскрыл, выгрузил в котелок.
- О, глядите-ка! С письмом, - прутиком указал на всплывший лист лаврушки. – Ух, как отобедаем сейчас! Давай, Ящер миску.
- Не, я так, проститься подошел. Портрет только в крайней лачуге приткну и в путь.
- Как проститься? Ты ж только-только вернулся!
- Какой портрет? – одновременно спросили сталкеры.
Ящер улыбнулся.
- Ухожу, братцы. На Большую Землю. Хватит с меня приключений, а заработать – уже заработал, сколько хотел.
- Вот те на…
- А портрет – вот, - Ящер вынул из-под куртки кусок бересты, передал сталкерам. 
- Похож! Как сфоткали тебя прям!
- Не. Это не мой портрет. Это Солдат весточку прислал. Бывайте.
Убрал бересту обратно под куртку и захромал, не оборачиваясь, в сторону лачуг.
А сталкеры, как обычно услышав о Солдате, надолго примолкли, пока Крот вдруг не очнулся:
- Ну сымай уже с огня-то! Есть охота.

Похожие статьи:

Рассказы → Стрелок. Часть 3. Плесень

Рассказы → Стрелок. Часть 1. Страйкер

Рассказы → Радиомаяк

Рассказы → Сталкеры времени. Часть 4. Сталкеры дальнего космоса

Рассказы → Стрелок. Часть 2. Западня для Призрака