Старенькая печка нещадно чадила, но если бы не она, я бы не выжила. Подумать только – ещё несколько дней назад я хотела умереть, а сейчас даже думать боюсь о смерти. Раньше я желала только одного: чтобы все оставили меня в покое. Мне надоели сочувственные взгляды подруг и насмешливые однокурсниц. Я страстно мечтала оказаться с Виком в бунгало на необитаемом острове. Чтобы мы вдвоём и никого вокруг на тысячи миль. Ну что же, моё желание в какой-то степени сбылось. Неточности только в мелочах – я в разваливающейся избёнке, вокруг действительно ни души, а вместо любимого под окнами слоняется знакомый парень из универа. Я даже не помню его имени. Интересно, как он здесь оказался?
Но это точно был он – высокий, худой, я узнала его по очкам: одна из дужек была сломана, и он прикрепил её лейкопластырем. Парня плохо помню, а вот очки врезались в память.
Он бродил поблизости от дома по тропинке, иногда останавливался и подолгу смотрел на мои окна. Я задувала свечу, пряталась за штору и наблюдала за ним, думая о том, как мне жить дальше.
Положение моё выглядело отчаянным. Я исследовала село и поняла, что все зомби куда-то исчезли. Осталась только я. Интернет, телефон не работали. Не было газа, света и воды. Пока я держалась, но насколько меня хватит, не знала. Не слышно лая, мычания коров, мимо не проезжали машины. Меня окружала тишина, нарушаемая только тиканьем часов. Если бы не они, я бы точно свихнулась от этой тишины. Она пугала меня до дрожи.
Я сделала несколько рейдов с санками в ближайшие магазины и запаслась едой, теперь её хватит надолго – было много круп, лапши, консервов и соков. На соседней улице был колодец с хорошей водой, я наполнила несколько фляг.
Оставался неясным вопрос, почему я не заразилась. Но я уже не думала об этом. Я привыкла к одиночеству. С утра топила печку и шла за дровами. Они были рядом, в посадке в конце улицы, в сарае сохранились остатки угля, так что с обогревом проблем не было.
Куда бы я ни пошла, за мной плёлся грустный зомби. Близко никогда не подходил, за что я была ему благодарна. Через два дня я к нему привыкла и даже жалела. Он так печально на меня смотрел, иногда что-то мычал, и мне казалось, что его мычание было не просто так, что оно что-то значит.
Однажды вечером я возвратилась из очередной вылазки с мешком, полным пряжи. Набрала по домам. Надо же было чем-то себя занять, а вязание – прекрасный способ убить время. Я не вошла в дом, как обычно, а остановилась и посмотрела на зомбика. А затем подошла к нему. Он заметно обрадовался. Выглядел мой поклонник, конечно, ужасно – кожа на лице ободрана и висела лохмотьями, белые зубы скалились в жуткой гримасе. Но зато он раздобыл новую, чистую одежду: зелёная куртка, джинсы, на голове серая вязаная шапочка. Это становилось интересным.
Зомбик, пошатываясь, направился к калитке, постоянно оглядываясь и проверяя, иду ли я за ним. Прямо как собачка. Из интереса я подошла. А он тычет в сугроб и мычит. Я присмотрелась, а там его сердце лежит. Получается, что как я его в нашу первую встречу отшвырнула, там оно до сих пор там и валялось. Зомбик явно чего-то от меня хочет. Неужели ждёт, что я возьму его подарок? И что мне с ним делать? Сердце полностью замёрзло и выглядело не так страшно. Заметив на моём лице сомнение, зомбик вдруг громко, обиженно заскулил.
А он ничего так, милый. Не хотелось его расстраивать. Подумалось, что он может обидеться и уйти насовсем. И тогда я останусь одна. Я сняла с головы шапку, быстро сунула в неё сердце и, не оглядываясь, влетела на крыльцо. Бросив шапку в холодных сенях, забежала в комнату. Вымыв хорошенько руки с мылом, налила горячего чаю и выглянула в окно.
На звёздном небе ярко светила луна, я могла разглядеть каждую веточку берёзы в палисаднике дома напротив. Зомбик стоял на дороге, его всего трясло. Несколько минут я с удивлением смотрела на него, а потом до меня дошло – он танцевал! Чтобы не пугать меня, он сообразил повернуться ко мне спиной. Подняв руки высоко над собой, он хлопал в ладоши, притоптывая в такт. И вот тогда я впервые за последние дни засмеялась.
На следующее утро я позвала его в гости. Он скромно сидел в кресле и не сводил с меня глаз. Постепенно я привыкла к его присутствию. Вначале беспокоил исходящий от него запах, но потом я перестала его замечать. Неожиданно выяснилось, что зомбик понимает все мои слова, всё то, что я говорю. Это открытие ошарашило меня. А потом мы начали общаться. Писать он, как ни старался, не мог – получались каракули, но мы быстро нашли выход из положения: я начертила угольком на белой стенке печи алфавит, зомбик палкой тыкал в нужные буквы, а я складывала их вслух в слова. Получалось довольно быстро.
Мы не могли наговориться. Его звали Егор. Оказывается, он давно был влюблён в меня. Мы хохотали, вспоминая весёлые дни учёбы и плакали, когда рассказывали, что с нами произошло, когда началось заражение. Егора заинтересовало, почему я выжила, почему не заболела. Я ему всё рассказала. Он внимательно выслушал про мои эксперименты, как я дала себя поцарапать. Его очень взволновал мой рассказ. Он подумал, что я решилась на это, когда осталась одна. Ну и пусть. Так даже лучше. Незачем ему знать про мои попытки покончить с собой из-за несчастной любви. Боже, какая же я была глупая!
Егор сказал, что нужно идти в город, искать других выживших или информацию о них. Что я не должна подвергать свою жизнь опасности и помочь другим. Мне же было наплевать на других. Мне было страшно за него. Я не знала, что будет, если мы найдём кого-то ещё. Вдруг поняла, что не хочу оставаться одна. Но до города не дойду.
И он ушёл. Рано утром. Когда я спала. Даже не попрощался. Забрал письмо, которое я написала вечером, чтобы отдать его, если встретит живых, и ушёл. Мне было страшно, ведь Егора могли уничтожить, и я больше никогда бы его не увидела. И тут я вспомнила про его сердце.
Оно по-прежнему лежало в сенях, ледяное и безжизненное. Я занесла его в дом, постелила на стол газеты и положила на них. Не знаю, что я пыталась в нём разглядеть. Это был кусок замёрзшего мяса.
Через некоторое время сердце покрылось белой изморозью. Ещё через несколько минут на нём выступили капельки влаги. Я неспешно занималась делами по хозяйству, но бросала взгляд на стол. К вечеру сердце полностью оттаяло. Когда я в очередной раз остановилась возле него, мне показалось, что в одном месте среди гнили проступает краснота. Аккуратно, ножичком, я поддела корку. Затем хорошенько промыла водой с ромашкой. Залила перекисью, смазала раны йодом. Сердце было тёплым. Только не билось. Что ещё можно сделать, я не знала. Немного подумав, сделала на руке порез и щедро полила кровью.
Егор пришёл на следующий день после того, как я вылечила сердце. Грустный. Он отрицательно помотал головой на мой немой вопрос. И увидел своё сердце. Оно было как новенькое – лежало на столе и едва ощутимо пульсировало. Он волнения Егор даже выронил пакет, и тот с грохотом свалился на пол.
Трясущимися руками Егор бережно взял сердце и засунул в полусгнившую грудь. Не знаю, как оно прикрепилось там, но, как ни странно, не выпало. Егор положил ладонь на грудь и долго стоял так, закрыв глаза. Я не торопила его, молча ждала.
А он вдруг посмотрел на меня и медленно так, по слогам, произнёс:
– Ня-тя-щя!
Похожие статьи:
Рассказы → "Л"
Рассказы → Маша фром Раша
Рассказы → Лийка
Рассказы → Она нас
Рассказы → Они слышали это!
