Когда я говорю «Земная Империя», по привычке, оставшейся с детства перед глазами возникает картина миллионов немыслимых миров, стянутая в единый организм волей маленькой голубой планеты. Но на самом деле, это совсем не так. Нет необъятного количества колоний, нет богатой метрополии и армады космических крейсеров, бороздящих из конца в конец могучую империю и еще не покоренные пространства, нет мудрых генералов и загадочного всесильного правителя. Нет ничего, кроме безжизненного пространства, Земли, все так же летящей по своей орбите вокруг желтого карлика, и Галатеи.
Галатея – это колония. Единственная, зато дающая моральное право маленькой разрозненной Земле называть себя империей. Странное название, я бы сказал даже – не красивое. Говорят, что так звали жену Сайруса Боши, впервые увидевшего пейзажи тогда безымянной планеты в своем гальваническом кубе. Красивая легенда для младших курсантов, даже отчасти не являющаяся правдой. Можно было бы сказать, что достопочтенный Боши не очень любил свою жену, поскольку первое, что он увидел, поместив в куб секретные реактивы – была безжизненная каменистая пустыня с белесыми пятнами соленых озер. Галатея Боши, существуй она в действительности, осталась бы очень недовольна. Но вся правда заключается в том, что Сайрус вообще не был женат. Более того, он не имел даже собаки и, как гласит уже канонический текст его скромного жизнеописания, вся его жизнь была посвящена изучению темных наук, перевернувших за несколько лет с ног на голову привычный мир землян.
Я не должен был прилетать сюда. Здесь и без меня хватает плохих людей. Там внизу подо мной и под толстым слоем серых облаков сто тысяч солдат, бюрократов, священников, инженеров, надзирателей и просто праздных бродяг, желающих романтики и красивой смерти. Уверен, что и пара-тройка писателей там тоже есть, по той лишь причине, что на Галатее, если ты землянин, масса свободного времени и невероятно низкие цены на алкоголь.
Местная пословица звучит: «Хочешь убежать от Дьявола, нырни в его ложе», или как-то так. Их диалект всегда был для меня китайской грамотой.
- Добро пожаловать на Галатею, магистр…
- Дюбо.
-…магистр Дюбо. Надеюсь, путешествие не было для вас утомительным.
Путешествие было мгновенным, и клерк пассажирского терминала не ног не знать об этом, однако, этикет был соблюден. Клерк – парнишка лет двадцати с белоснежными щербатыми зубами и застегнутым под самый кадык воротником выдал мне багажную квитанцию и маленький цветной буклет о правилах поведения на Галатее.
- Я так же обязан предупредить, что пользование предметами культа в помещениях эфиропорта строго запрещено в целях вашей же безопасности.
Я выдавил усталую, но снисходительную улыбку.
- Благодарю вас.
Клерк помялся, вспоминая инструкцию. Видимо работал совсем недавно. Он даже был прицеплен за тонкие, почти невидимые, шнурки за стойку, чтобы от неудачного движения не воспарить под самый потолок. Признак новичка, остальные клерки незаметно держатся безымянным пальцем и мизинцем за край стола. Мне хватало и слабых магнитных подошв. По какой-то мистической причине, конструкторы главного эфиропорта в последний момент отказались от цилиндрического проекта с центробежной иллюзией гравитации, заменив его на двойной диск, внутри которого все разлеталось в разные стороны и парило в воздухе, словно в огромном аквариуме. Видимо инженеры обеспечивали себя работой на будущее – сейчас они вынуждены были искать миллион и один способ обеспечить комфорт в условиях отсутствия силы тяжести.
Клерк спохватился и вручил мне ключ от гостевой комнаты.
- Ваш багаж переправят сразу на Галатею. Все необходимое на ближайшие сутки вы найдете в номере. Я могу вам чем-то помочь еще?
- Безусловно, - выдохнул я. От латыни немного саднило горло, после англоязычной Земли. Зато красивые и необходимые слова, как по волшебству, выплывали из глубин памяти и сами вставлялись в речь, - я передам вам четыре пакета, которые вы отправите на Галатею немедленно: коменданту Дерби, наместнику Магистрата, наместнику Управления и командиру гарнизона колониальных войск. Я вас настоятельно прошу поспешить с этим, к моему прибытию в колонию завтра утром, все вышеуказанные лица должны быть ознакомлены с содержанием пакетов.
Безымянный клерк услужливо кивнул, хотя, мне показалось, последняя просьба его несколько смутила.
- Благодарю.
Я не спеша направился к гостевому сектору, стараясь не озираться по сторонам. В зале регистрации было не многолюдно, но любопытные взгляды я, тем не менее, приковывал. Высшие магистры Директории были тут нечастыми гостями. От этого становилось немного неуютно. А еще больше дискомфорта доставляли магнитные туфли. В них чувствуешь себя раздувшейся рыбой, которой не дает всплыть неудачно проглоченный камень.
Первый эфиропорт вращался на орбите Галатеи. Точнее, неподвижно висел на стационарной орбите, а под ним простиралось во все стороны бело-зеленое море. То был лес и болота, и даже край океана – на Галатее все имеет странный зеленоватый оттенок, даже вода. По разумным причинам использовался он исключительно для приема и отправки особо важных персон и исключительно граждан. Там внизу, в лесоболотных дебрях скрывался второй эфиропорт, через который проходили сотни строителей, чернорабочих, лесорубов, уборщиков и прочих, кому не страшно в случае сбоя в работе Рамы оказаться разрезанным пополам между Землей и Галатеей. По крайней мере, сбои бывали редки, а билет существенно дешевле.
Гостиничный блок не многим отличался от аналогичного в большом эфиропорту в Торонто. Здесь тоже использовались магнитные карточки вместо медных ключей, к которым я успел привыкнуть, питая страсть к старым добротным гостиницам с пушистыми коврами, тяжелыми дверьми и натертыми до блеска барными стойками. Здесь мне этого не хватало. Коридор блестел хромом и стеклом, в которых отражался свет холодных, слегка голубоватых ламп. И ни одного зеркала. На Галатее зеркала не приветствуются, хотя любое стекло ненадолго можно сделать зеркальным, нажав едва заметную кнопку на торце.
Номер как номер. Ненужная роскошь и полный комплект удобств. Директорат всегда держит бронь на два-три таких номера и, разумеется, всегда это лучшие номера.
Я прошел в комнату не включая свет, затемнил окна с видом на Галатею и включил нейтральный водопад. Комната наполнилась легким шумам прохладой. Я готов был поклясться, что чувствую брызги от низвергающейся с экранов реки. Наконец-то удалось снять поднадоевшие магнитные туфли. Гостиничный сектор Q – кольцо под платформой эфиропорта – неспешно вращался, создавая видимость небольшой, но вполне достаточной гравитации. Достаточной для того, чтобы чувствовать себя легким, не взирая на усталость и чтобы сохранять янтарный виски в стеклянных границах стакана.
Кровать с ненавязчивым массажом, несколько столиков, бар. Где-то тут прятались душевая и гардеробная. Я опустился на край кровати, положил на столик перед собой тускло-желтую коробочку и включил малый экран для просмотра новостей.
«…директивой четыреста сорок межгосударственный совет по делам колонии ввел дополнительный лимит на добычу металлов платиновой группы. Одновременно этой же директивой увеличены квоты на добычу редкоземельных элементов и углеводородов. Ожидается, что к концу квартала…».
«Новые выступления экстремистов церкви пятидесятников. Сегодня мирная демонстрация противников эфирных перемещений возле главного эфиропорта Мельбурна была нарушена дерзкой выходкой представителей радикального крыла Церкви веры евангельской. Экстремисты, переодевшись активистами экологической партии, проникли в ряды демонстрантов и попытались закидать здание эфиропорта бутылками с зажигательной смесью. При этом нарушители выкрикивали антиимперские лозунги, сжигали портреты достопочтенного Сайруса Боши и пытались разрисовать территорию перед ограждением изображениями крестов. К счастью, полиции вовремя удалось пересечь действия нарушителей, и никто во время гальванического перемещения не пострадал. Однако, в дальнейшем власти намерены…».
Я вернулся из душа вовремя, едва успел прозвенеть еле слышный сигнал внутреннего вызова.
- Магистр Дюбо, извините за беспокойство, но к вам гости.
- Проводите их, - казал я и спешно облачился в форму, застегнув, как полагалось по этикету, высокий воротник камзола под самое горло. Встал лицом к двери, сложив руки за спиной и слегка опустив голову. Золоченая пуговица воротника впилась в кадык.
Дверь тихо скользнула в сторону. Испуганный клерк тоже, едва старший магистр переступил порог моего номера. Он едва заметно кивнул и шумно втянул носом воздух.
- Гаэль! Рад тебя видеть.
Он похлопал меня по плечу и снова втянул воздух.
- Тут чем-то пахнет… Это виски?
- Виноват. Я не ожидал вас так скоро.
- Ерунда, - Кассий Гилл расстегнул воротник и опустился на диван для гостей, - я бы тоже не отказался от капельки.
Кассий был старше меня лет на десять, но выглядел гораздо старше своих лет. Его голова была почти совсем седой, он был невысок ростом и сутулился совсем не по его рангу, что делало его еще старше в глазах окружающих. Как и всех служащих высшего ранга магистрата, его полагалось называть по имени, что я и делал, но совершенно по другой причине. Нас с Кассием связывали не то чтобы дружеские отношения, скорее отношения учителя и оправдавшего надежды ученика.
Я вернулся с двумя стаканами.
- Как тебе первый день в колонии, Гаэль? Только прибыл и уже навел шороху. Это бутылка из бара?
Я неуверенно кивнул.
- Осторожнее с этим, отравят не раздумывая, - предостерег Кассий и опустошил стакан, - что смотришь удивленно. Ты же еще жив.
Я усмехнулся.
- Вам не откажешь в остроумии.
- Да и ты большой шутник, Гаэль. Поговаривают, что ты решил перебраться в колонию навсегда и оставить свой пост в магистрате всеобщему нелюбимцу Эдварду Гришему.
Раскол в магистрате – организации подшефной Директории и управляющей делами эфирных перемещений, наметился еще лет десять назад, в скором времени, после образования этой структуры. Магистрат боролся за монополию, стараясь прибрать под свой контроль все технологии Сайруса Боши, в то время как вторая подконтрольная Директории организация – Колониальное Управление активно боролась за предоставление им права самостоятельно организовывать перемещения персонала и ресурсов между метрополией и Галатеей. Ни я ни Кассий никогда не желали, чтобы функции нашего ведомства сводились исключительно к техническому содействию работе Управления. Как и многие магистры, входившие в магистрат с момента его основания, мы боролись за честь нашего ведомства, держащего в руках, словно лошадиные вожжи, все односторонние и двухсторонние эфирные потоки, по которым струились нефть, редкие металлы, лес, газ и, наконец, люди. Но как бы там ни было, в наших руках были лишь транспортные пути, а Галатея принадлежала Управлению. Колония росла и процветала, и лишь круглый дурак не мечтал получить на ней хороший пост, а значит пост в Управлении, немного ослабив хватку и пойдя на компромисс. За четыре года мы заслужили отборных проклятий и пожелания скорейшей погибели от директора Управления, а сам он – чрезвычайно неприятную язву желудка, но все опрометчиво выданные лицензии на свободное использование эфирного оборудования нам удалось отозвать, а заодно установить сертификацию на все образцы гальванических кубов. Кассий всегда держался в стороне, помогая мне советами и своими хорошими связями в Директории, в то время как на передовой (и на передовицах газет) оказывался, как правило, я, а в мой портрет отправлялись плевки и метательные дротики на всех этажах Управления. Никто не ожидал, что на самом пике триумфа я суну голову в пасть весьма недружественно настроенному льву – сбегу на Галатею – вотчину моих злейших врагов.
- Но я не по этому вопросу к тебе зашел, а ты даже знаешь по какому, верно? Все по поводу твоих депеш на Галатею, которые ты передал через клерка. У меня текст одной из них. Я даже запомнил часть наизусть. "До особого распоряжения Магистрата управление колонией Галатея переходит в полномочия верховного магистра Гаэля Дюбо". При всем моем уважении к тебе и поддержке в стремлении надрать задницу Управлению, это государственная измена, Гаэль и я искренне надеюсь, что все это глупая и неуместная шутка.
- Вы точно процитировали меня. Удивительно, как быстро такие новости доходят до Земли, - я тоже осушил стакан и позволил себе опуститься в кресло.
Кассий покачал головой.
- Опасные ты игры затеваешь, старший магистр. Расколоть магистрат и благополучно улизнуть подальше, а потом захватить власть в колонии – не лучшая идея, тем более, что Галатея не так уж далеко. Этот Гришем, он уничтожит все, над чем мы работали целых четыре года, все наши планы. а потом прибудет имперский флот. Но, кто я такой, чтобы тебя осуждать. Я даже приказать тебе одуматься не могу, только дать совет, который ты все равно пропустишь мимо ушей.
- Спасибо за поддержку, Кассий, - сказал я с легка заметной иронией.
- Всегда пожалуйста. А теперь о делах. Как ты уже понял, там внизу не очень то жалуют магистрат. Эта авантюра будет стоить тебе жизни. Но, впрочем, я уверен, что ты не стал бы так рисковать, не проведя предварительной работы. И еще, ты меня до сих пор не поставил в известность о том, что твои люди нарыли на Галатее в прошлом году. Я знаю, что ты профинансировал целую научную экспедицию, но ее результаты держишь в тайне, даже от своего старого друга.
- Просто пожелайте мне удачи, - сухо сказал я.
- Вот и чудесно.
Кассий замолчал. Некоторое время смотрел в экран без звука, на котором двое полицейских тащили упирающуюся девушку с баллоном краски. На асфальте мелькал недорисованный крест.
- Видел, что творится? К концу недели ношение баллончиков с краской приравняют к ношению оружия со всеми вытекающими. Взгляни на ее куртку, на браслет. Это все из нефти, которую, между прочим, мы отсюда качаем.
Я пожал плечами.
- Не думаю, что она сильна в химическом производстве.
- Стадо невоспитанного скота, - Кассий усмехнулся и поставил стакан, громче, чем следовало, - к ним уже и с кормом подойти сложно. Воспитаем… Мне пора, хочу лично побеседовать с этой экстремисткой.
- Управление успеет прибрать ее к рукам, едва вы выясните ее имя, - заметил я.
- Только не сегодня. Уверен, что у нее в карманах немало магического барахла, а это уже моя епархия.
Он поднялся и ушел не прощаясь.
Галатея заполняла собой все окно. В ее атмосфере медленно вращались далекие циклоны, где-то на раю зеленоватого диска бушевала гроза. Потоки воды обрушивались там на вековые леса, земля под кронами которых никогда не видела солнца. Под облаками была видна только часть континента, которому так и не придумали названия, но из обязательного вводного курса я помнил, что своими очертаниями он похож на голову пса, нижняя челюсть которого безвольно болтается возле десятка мелких островов. Тусклым расползающимся пятном выдавал себя Новый Кимберли. Он стоял на равнине между лесом и северными озерами, и претендовал на звание столицы нового мира. Но, известно, что столица там, где действующий эфиропорт – в небольшом городке Дерби в самом центре непроходимого леса и болот. Там я окажусь через пару часов. Но не смотря на то, что между станцией и Дерби есть прямой эфирный канал, я спущусь на челноке в «целях безопасности», словно полет через плотную и бушующую ветрами атмосферу представляет меньше опасности, чем мгновенный переход. На самом же деле я прекрасно знал, что в эфиропорту меня уже поджидают люди из Управления с наручниками и ордером на задержание.
Я опустился в кресло и на минутку закрыл глаза. Хотел представить себя среди зелени Галатеи, ощутить гнилой запах болот и соленое дыхание океана.
Не люблю эфирные перемещения. Я знаю о них многое, контролирую их, как старший магистр и даже знаю, что они относительно безопасны, но не люблю. При всем нашем рациональном отношении к эфирным порталам, они далеко не являются частью науки и плодом знаний человека. Это чистая магия, темная и потусторонняя, поставленная на службу экономике. Мы навесили на нее наукообразных терминов и облепили бюрократией и никелем, но от этого она не перестала быть магией. Сайрус Боши не был ученым, он был алхимик (если это слово употребимо в начале XXI века). Неизвестны мотивы, заставившие его обратиться к темным псевдонаукам, но в них он более чем преуспел, хотя, я подозреваю, что открытие всей его жизни было не более чем случайностью. Однако, это он придумал гальванический куб – конструкцию из тонких никелевых трубок, по которым струилось вещество, состав которого известен лишь высшим руководителям магистрата. Под воздействием сильного электрического заряда, трубки на внутренней стороне покрывались тонким слоем позолоты. Вероятно, это и была бы конечная цель изысканий Сайруса, если бы однажды он не решил провести эксперимент с трансмутацией и не добавил в жидкость (мы называем ее лимфа) небольшое количество ртути. Вопреки его ожиданиям, из куба не посыпались золотые шарики, зато образовался сгусток тумана, подвешенного внутри куба. Любопытство заставило Сайруса продолжать эксперимент и со временем он обнаружил, что увеличение напряжения тока заставляет туман становиться более прозрачным. А потом он увидел Галатею. Точнее, то место где стоит сейчас его стометровая статуя в безжизненной пустыне в центре высохшего озера.
Как это часто бывает с наукой, догматы ее оказались не такими уж прочными, а под влиянием толстых кошельков и бумаг в неимоверно далекого верха, алхимия Боши была подтверждена как процесс закономерный и вполне научно обоснованный. Потоком полились докторские диссертации, пестрящие «аксиомами Боши», «принципами Боши», «постоянными Боши», но все это не превратило эфирные перемещения в материальную науку, они все еще оставались магией, и любое проявление религиозного культа вблизи эфирного оборудования, намертво вырубало все цепи и канал мгновенно сворачивался. Поначалу, это считали случайностью, но уже к концу первого эксперимента в гальваническим кубом было выявлено, что нательный крест создает сильные помехи в эфирном поле уже за сотню метров от оборудования, а вблизи выводит гальванический куб из строя навсегда. Сложно описать, как вскипело общество, проведав об этом маленьком свойстве гениального открытия, и в первую очередь многочисленные секты. Лишь официальные церкви хранили долгое и многозначительное молчание.
Подготовка к перемещению не занимает много времени. Проверяю, упрятан ли в золотой футляр нательный крест и убираю его подальше в карман камзола. Нам, магистрам, не запрещено исповедовать культ, но ношение символики допускается лишь для высшей касты и то, после многочасовых испытаний и проверок золотых изолирующих футляров. Потом я подхожу к кубу. Он чуть выше меня, блестит никелем и медью, тихо гудят скрытые индукционные катушки, по стеклянным трубкам ползет вязкая бурая жижа, а с устройства, похожего на огромную капельницу, в куб втекает серебристая ртуть. Потом туман. Нет не белый, как описано в учебниках, грязно желтый, цвета гноя. Он белеет, а катушки гудят все громче. И вот передо мной уже не рваная медуза, а блестящий пол пересадочной станции на орбите Галатеи. Я шагаю вперед и из меня вытягивают все жилы, наполняя их болью и холодом. Все внутри сжимается и понемногу переходит в рвотный спазм, который нужно сдержать. А потом тебя, безвольную куклу-марионетку срезают с ниток и тут главное не рухнуть вниз, прямо на чистый пол пассажирской платформы эфиропорта. Я был рад тому, что вниз на Галатею я спускаюсь на челноке, испытывая незнакомые перегрузки, которые, на проверку, ничто после мерзкого ощущения эфирного перехода.
Городок Дерби был официальной столицей колонии с населением в десять тысяч человек. Конечно, тут было много прочего сброда, не пожелавшего зарегистрироваться, но даже с ними городок выглядел провинциальным захолустьем. Посадочная полоса для шаттлов была тут единственной достопримечательностью и более-менее значимым достижением. Похоже, что сам городок вырос на месте временного лагеря строителей и не особо изменился с тех времен.
Приземление челнока не было чем-то экстраординарным для жителей Дерби, даже не смотря на то, что означало оно прибытие важной персоны с метрополии. Поговаривали даже, что дербинцы презирали тех, кто брезговал воспользоваться их наземным эфиропортом и спускался в их город с орбитальной станции.
На посадочной полосе стояла небольшая делегация: высокий человек в черном плаще, мужчина средних лет в дождевике поверх костюма и двое в одинаковых серых куртках четь поодаль – видимо охрана или секретари. Со мной на челноке прибыли еще дюжина пассажиров со станции, по большей части инженеры, которых слегка мутило от эфирных переходов. Однако, встречали явно не их.
Мелкий дождь стучал по остывающим крыльям челнока и ровной бетонной полосе. Вдалеке маячил фонарь диспетчерской, непонятного назначения вышка и несколько радаров.
- Старший магистр? – человек в плаще и двое в куртках синхронно опустили подбородки. Дождевик был явно не знаком с протоколом, он протянул руку и произнес непривычно тонким голосом:
- Добро пожаловать на Галатею. Я комендант города Дерби Руфус Сток. Это мой заместитель Карл Коваль…
- Мы знакомы.
Долговязый Карл едва заметно улыбнулся и кивнул мне. Остальных Руфус не представил – видимо все же охрана.
- Прошу, прошу в машину. До комендатуры минут двадцать, завершим все формальности, а потом Карл отвезет вас в гостиницу. Как добрались, господин магистр? – риторически завершил тираду Руфус.
Я не ответил. «Господин магистр?». Этому городку явно требуется экземпляров пятьсот инструкций по этике.
- Мы получили вашу депешу и у нас есть несколько вопросов.
- Я полагаю, что это у верховного магистра теперь будут к нам вопросы, - заметил Карл.
- Схватываешь на лету. Доставьте меня в комендатуру как можно скорее, уверен, что люди из Управления засекли мой челнок и уже направляются сюда.
Ехали молча. За окном шелестел дождь, прекратившийся, впрочем, едва мы пересекли границу города. Потянулись невысокие деревянные здания, не выше двух-трех этажей, а по большей части – бараки. Колеса месили грязь почти до самого центра, а потом начался асфальт, и стали попадаться люди. У высокого здания (удивительно, но оно было стеклянным), стояла целая толпа. Городовой в промокшей оранжевой куртке замахал перед нами жезлом.
- Проезд закрыт!
Карл высунулся из окна и что-то кричал ему, но шум толпы, ворвавшись в окна, оглушил нас. Гудели клаксоны застрявших машин, на импровизированном помосте их ящиков что-то кричал в рупор человек в черном плаще, толпа отзывалась на каждое слово криками и свистом.
- Объезд! – городовой размахивал руками и показывал куда-то в сторону дымящих слева от площади труб. Я аккуратно вышел из машины, стараясь не задеть зевак, глазеющих на помост.
Здание, как и предположил сразу, было эфиропортом. Грузовой куб отрывался прямо на площадь к терминалам, с которых забирали товар многочисленные машины. Пассажирский портал был, видимо, внутри здания. В раскрытых дверях толпилась охрана порта, уже оттеснившая толпу подальше от терминалов.
Охранник вышел со мной, но я жестом велел ему вернуться в машину. До последнего времени я был свято уверен, что стихийным митингам подвержено только опупевшее от роскоши, безделья и собственной мнимой значимости население метрополии. Настроенные на новости экраны в моем кабинете всегда показывали пять-шесть таких вот собраний, непрерывно требующих до свободу Галатее, то конституционные права для животных, то законов против гомофобов, то в их поддержку, а в последнее время популярны защитники «нещадно эксплуатируемого эфира» и сторонники полигамных браков. Восемь из десяти таких собраний – религиозные выступления бесчисленных сект, сжигающих портреты Боши и трясущих грязными лозунгами «я не катаюсь на хребте сатаны».
До меня доносились призывы перекрыть магистрали поставки и даже блокировать нефтяные гальванические кубы. Толпа сгущалась, выезжать к развилке на объезд было поздно, там уже собралось не меньше двух сотен человек, в основном наемных рабочих с метрополии, судя по желтым курткам. Вокруг намертво застряли еще десяток машин, а в сотне метров от нас гудели грузовые фургоны, которым мешали проехать как охрана, так и полпа митингующих.
Карл набросил мне на плечи плащ, справедливо решив, что не время сверкать аксельбантами.
- Не проехать. Попробуем незаметно выбраться отсюда. До комендатуры километра два.
- Подожди минуту, Карл. Я хочу взглянуть поближе.
Карл открыл было рот, но близкий свист заглушил его слова. Я проскользнул ближе к помосту. Люди стоящие там явно не были рабочими. Предыдущего оратора, кричавшего что-то о консервированных абрикосах, оттеснили в угол сцены и ее постепенно заполняли люди в балахонах. Но охрана, казалось, не замечала опасных перемен. Если у митинга и были зачинщики, то они выплывали на сцену именно сейчас, воспользовавшись ораторами из рабочих как прекрасным средством для сбора толпы.
Я старался запомнить лица «балахонов». Вот совсем тощий парень, почти лысый с ввалившимися щеками и глазами, радом с ним мелькнуло лицо девушки, совсем не примечательное, едва ли я смог бы узнать ее, встретив снова. Лица остальных скрывали капюшоны.
Пока последний оратор выдвигал невнятные требования, на помосте произошли стремительные перемещения. Я был слишком далеко, чтобы предупредить офицеров охраны. Девушка и худой парень вышли вперед, почти к самой толпе, а двое в балахонах оттащили оратора в сторону. Я понял их намерения за секунду до того, как все произошло.
То, что случилось в следующий момент сложно назвать простой выходкой митингующих, я бы назвал это катастрофой. Быстрым хорошо отрепетированным движением парень и девушка сбросили балахоны. Но никто не взглянул на обнаженные тела, а если и взглянул, то лишь на долю секунды. Девушка была ближе ко мне, она стояла, подняв голову вверх, от ее подбородка вниз, почти до самого лобка тянулась яркая полоса краски, вторая полоска горизонтально зачеркивала ее маленькую грудь, а в самом центре пересечения двух полос на мгновение блеснул железный нательный крест. Парень едва успел обнажить верхнюю часть своего креста, когда начался хаос.
Если вы не видели, как сворачивается гальванический куб, вы мало знаете о катастрофах. Не имеющее толщины эфирное поле превратилось в лезвие, разрезающее контейнеры, машины, магистральные трубы. А потом гальванические кубы вскипели и брызнули в толпу градом раскаленного хрома и ртути. Толпа хлынула от терминалов, сминая сама себя.
Те, кто находился на окраине площади, мгновенно рассыпались по ближайшим улицам и подворотням, на несколько секунд освободив нам проезд. Этого было достаточно, водитель вывернул на примыкающий к площади перекресток и погнал машину вперед по шоссе, огибавшем здание эфиропорта. Тут уже гудели сирены пожарных машин и скорой помощи. Регулировщики пытались навести в этом хаотичном движении хоть какой-то порядок.
- Чертовы террористы, - ругнулся Сток.
- Согласен. Но на этот раз все не так. Это мои люди, – сказал я.
Комендант выглядел растерянным, попытался что-то объяснить, но в итоге только помотал головой.
- Ну здравствуй, Карл!
- Верховный магистр? – Карл улыбнулся, пожав мою руку, а затем обняв. К черту церемонии, мы не виделись почти десять лет. Он остался все таким же долговязым, нескладным и новенькая форма колониального клерка висела на нем мешком. Только прическа изменилась – теперь он вовсе позабыл о парикмахерах и отпустил совсем не уставную шевелюру почти до плеч. А на длинном носу красовались тонкие очки, в которых он ранее замечен не был.
- Глазами ослаб? – поинтересовался я.
Карл отмахнулся.
- Всегда был. Скрывал, как мог. Как мне теперь тебя называть?
Позади была тяжелая речь перед сотрудниками комендатуры и первая волна задержаний высших чинов Управления. Многолетняя работа моих агентов на Галатее оправдала себя, подмять под себя логово врага, сунувшись туда с голыми руками, оказалось не так сложно как этот самый враг представлял. недостатком, пожалуй, было то, что каждый из нас, от мелкого клерка до меня обвинялись заочно в государственной измене.
Следующий ход был за Управлением. Я был уверен, что вопрос о направлении сюда имперского флота через военный портал в двух световых секундах от нас уже был поставлен перед Директорией. Ввести пехотные войска они не могли - стараниями моих агентов, каждый гальванический куб на Галатее пришел в негодность.
- Надеюсь ты еще помнишь, что меня зовут Гаэль, - улыбнулся я.
- Что ты затеял, Гаэль, - Карл покачал головой и вдруг засмеялся, - захватить планету! Это в твоем духе. Поговаривают, что твои ученые в прошлом году что-то нарыли тут и за отчетом теперь охотится все управление, не считая тысяч сектантов. Мне скажешь?
- Всему свое время, Карл.
Имперский флот не заставил себя ждать.
Адмирал Кессиди производила странное впечатление. Вся мощь имперского флота, состоящего из дюжины космических линкоров с полусотней водородных ракет на каждом вмещалась в образ невысокой женщины с полудетскими чертами лица и светлыми волосами, собранными назад в короткий хвост. В ней не было эпичности и печати феминизма на лице, она никому не жала руку крепким рукопожатием и не любила длительных напыщенных речей перед камерой. Она всегда держала руки в карманах кителя, будто боялась подцепить заразу, говорила коротко сиплым, словно больным, голосом. Ее тонкогубый рот не улыбался, а серые глаза не выражали никаких эмоций. Ее не боялись и не любили, но и ненавидели. Она была скалой, об которую разбиваются угрозы империи, молотом, сокрушающим врага империи. В непогрешность ее решений свято верили все от челяди до магистров, хотя и часто задумывались о пределе жестокости, на которую способна адмирал Марита Кессиди.
- Добрый день, магистр, - хрипло произнесла она с экрана.
На фоне дежурных офицеров за ее спиной она казалась еще меньше. Худенькая в черном кителе и неизменным хвостом на затылке. Порозовевший нос и бледное лицо выдавали все-таки настигнувшую ее простуду.
- Здравствуй, Марита. Рад видеть вас и приветствовать на территории свободной Галатеи. Что привело вас в наши края?
Адмирал Кессиди аккуратно вытерла нос белоснежным платком.
- Ценю ваше чувство юмора, магистр. Через два дня ударные силы флота выйдут на орбиту Галатеи. К этому времени я рассчитываю на проявленное вами благоразумие и добровольную сдачу властям.
- Я тоже поражен вашим чувством юмора, Марита. Полагаю, что о личной встрече не может идти и речи?
Она внимательно посмотрела на магистра, сжав губы. Возможно, так выглядела улыбка Мариты Кессиди – нельзя было сказать наверняка.
- Два дня, магистр.
Экран переключился на фоновую заставку со штандартом империи.
- Стерва! – выдавил Карл.
- Нет, напротив, очень спокойная и умная женщина, - ответил я,- я всегда восхищался адмиралом, ее способностью демонстрировать только одну эмоцию под названием Марита Кессиди.
Карл усмехнулся.
- Эта спокойная женщина превратит нас в ядерную пыль к следующим выходным.
Я кивнул и отключил экран.
- А вот в этом, Карл, я нисколько не сомневаюсь.
Это должно произойти сегодня. Созвездие имперского флота медленно перемещается в небе, наводя ужас на тысячи обитателей колонии Галатея. Через шесть часов, когда выйдет время ультиматума, с неба полетят нейтронные бомбы, зачищая планету для новых сотрудников Управлении, нефтяных и газовых корпораций, металлургических гигантов.
- Удивительно, Гаэль, - Карл держал в руке бокал с виски, но не спешил его поднять, - я спокойно и достойно служил четверть века в этих лесах, пока ты не прибыл убить нас всех. А вот теперь не жалею. Я знаю, что-то есть в том отчете твоих ученых, что делает тебя тысячу раз правым.
Я усмехнулся.
- Предчувствие смерти. А ведь ты прав, Карл. мы все уже давно мертвы.
Я сунул в его руки плотно перетянутый канцелярским скотчем пакет.
- Читай, если хочешь и сделай вывод сам.
Карл читает, и я вижу как округляются его глаза. Вот он уже сидит, держась за край стола. Я улыбаюсь. Большой груз знаний - непосильная ноша, особенно, если несешь его один.
Мы на летней веранде, над нами незнакомые созвездия, далекий смертоносный флот и диск орбитальной станции.
- Вы ходите совсем бесшумно, Марита!
Карл вскочил, хватаясь за пистолет, но я остановил ее.
- Уверен, госпожа адмирал пришла просто говорить.
Она вышла из тени. Ее курносый маленький нос был розовым от насморка, а глаза все такими же ледяными.
- Я думал, что все порталы мы заблокировали, - сказал Карл.
- Верно. Но я создал один сам, для нее. Глупо быть магистром и не уметь создавать порталы, верно?
Марита стояла, спрятав руки за спиной. Уверен, что у нее не было оружия, кроме убийственного взгляда.
- Вы великий человек, магистр, и я пришла, чтобы спасти вас от смерти.
- Отсрочить, скорее. Вы же всерьез не думаете, что Директория позволит мне избежать наказания за государственную измену.
Она промолчала.
- В конце концов, это уже не имеет значения. Погибну ли я, вы или Карл, мы все мертвы, Марита. Вы мне всегда нравились за прямоту, и я с вами буду честен. Видите этот буклет в руках Карла? Ведь вы знаете, что это, верно?
Марита перевела взгляд на Карла, потом снова на меня. Она молчала, она все еще надеялась избежать бомбардировки.
- Мои люди работали на Галатее пять лет, изучая ее сущность, ее природу, ее тайны. Результат всего этого здесь, но он опасен. Марита, порталы и гальванические кубы открывают нам дверь не в пространстве, а во времени, вот почему мы не узнаем созвездий. Галатея - это Земля через миллиард лет, безжизненная, так как все мы трупы. А наши нефтяные вышки и нефтепроводы качают нашу же кровь, которую мы заливаем в баки машин. Мы в будущем, Марита, но этого будущего у нас нет.
- Вы лжете, - тихо сказала она.
- Нет, Марита, я предатель, убийца и негодяй, но лжецом я не был никогда.
- И что же вы хотите?
- Прекратить эту мерзость - питаться собственным трупом. Остаться здесь, отрезать все пути от обреченной Земли. И самое страшное в моей идее то, что я могу это сделать.
Много лет назад я внес проект орбитальной станции Галатеи. он не нравился никому, особенно идея с магнитными ботинками вместо центробежной псевдогравитации, но магистрат имеет вес и проект протолкнули. У станции была уникальная конструкция и несколько незаявленных возможностей, тщательно скрытых при конструировании. Но сейчас, время пришло.
Я поднял руку и, начертив круг в воздухе, открыл портал (в перстнях, усеивающих наши пальцы скрыты сложные механизмы и реактивы). В сотне километров от нас, в недрах станции, моя рука повернула скрытые от глаз техников рычаги.
Марита смотрела в небо, словно предчувствуя, что сейчас случится. Диск медленно преобразовывался, он раскрывался. он дрожал. Каждый из его обитателей чувствовал вибрацию пола и стен, а потом видел, как расходятся, перестраиваясь блоки основания станции, вытягиваясь во все стороны сверкающими линиями. так продолжалось четверть часа, пока в небе не загорелся сияющий крест.
- Вот и все, Марита, время порталов закончено. И ваш флот, он тоже отрезан от прошлого.
Мы стояли на балконе и смотрели на небо. Крест восходил все выше, разрушая порталы повсюду, где был виден его блеск. Какой же хаос творился на Земле в миллиарде лет назад от нас. Впрочем, все это уже не имело значения. Я взял в руку тонкие пальцы Мариты, ожидая прикосновения к холодному. Но пальцы были теплыми. даже слишком.
- У вас жар, Марита. Вам бы попить лекарств и немного покоя.
Она как-то странно посмотрела на меня и вдруг засмеялась.
Похожие статьи:
Рассказы → Время костров
Рассказы → Йо-хо...Хо! Игра в тёмную
Рассказы → Время Исканий
Новости → Конкурс Космооперы
Рассказы → Пират
и особенно себе. Правда еще не куда...
