Зов Предков. День 2. Часть 2.

От остановки до ограды вела узкая грунтовая дорога, прорезавшая довольно густой лиственный перелесок напополам. Фонари здесь, к счастью, горели, так что опасность споткнуться о корень и расшибить себе нос мне не грозила. Место было полностью безлюдным. Собственно, в вагоне трамвая к последней остановке подъехал я один. Под ногами мягко шуршала опавшая листва, в которую ноги уходили буквально по щиколотки. Ветер полностью стих. Где-то далеко слышалось сварливое карканье чего-то не поделивших ворон. Приятно пахло влажными гниющими листьями. 

Я продолжать предпринимать попытки собрать все мои разрозненные сведения в одну систему, чтобы завтрашний день провести более рационально. Хотя сегодня я узнал немало, но мне казалось, что я мог бы узнать гораздо больше, если бы действовал по плану, а не по интуиции. В первую очередь, я был раздосадован тем, что, позвонив Нине, я не попросил её проверить по газетам события 1979 года, а ведь именно это окончательно разрешило бы мои сомнения относительно вчерашнего кошмара – стоит ли доверять тем сведениям, которые я получил тогда. Но сейчас делать ещё один звонок моей знакомой я не осмеливался. Часы показывали уже семь вечера. Задерживать её на работе не хотелось.

Впрочем, я уже дошел до кладбищенской ограды.

Надо сказать, кладбище в поселке находилось на должном уровне. Этим я был приятно удивлен после всей той разрухи, что мне довелось наблюдать сегодня. Оно было обнесено высокой трехметровой металлической оградой черного цвета, совершенно не облупившейся и не проржавевшей. Вход на кладбище был выполнен в виде высокой металлической арки настолько широким, что в него могли въехать, пожалуй, сразу три грузовика в ряд. Могилы были правильно распланированы. Улицы некрополя – широкими и прямыми, асфальтовыми. Тут и там виднелись зеленые насаждения. Горели фонари. Справа от арки располагался дом смотрителя кладбища – добротный трехкомнатный дом, выкрашенный свежей зеленой краской.

Смотритель кладбища – довольно благообразный непьющий старичок — очень хорошо мне помог. Узнав фамилию моей родни, он быстро меня сориентировал, где я мог найти могилы. На мое счастье оказалось, что они похоронены все вместе. 

Кладбище, как я уже говорил, было хорошо освещено, хотя идти пришлось мне порядком.

Весь путь меня не покидало одно странное ощущение…

Не скажу, что я вообще являюсь частым посетителем кладбищ. В виду особенностей моей биографии, мне некого была там посещать. Однако бывать там время от времени приходилось – по самым разным причинам, иногда даже связанным с моими научными интересами. И никогда кладбище не производило на меня особенного впечатления. Не больше, скажем, чем бульварная аллея или парк. Правда, бывал я там всегда днем, а не темным осенним вечером, когда самый обычный перелесок приобретает некоторые мистические очертания.

В общем, ощущение было, прямо скажем, не из приятных. Когда я проходил по широкому главному «проспекту» некрополя, а потом и по боковым «улицам», я не мог отделаться от ощущения, что за мной – наблюдают… Такое чувство бывает, когда идешь по улице, заполненной народом, в чем-то, что привлекает внимание. Пусть тебе никто и ничего не скажет, но ты всей кожей будешь чувствовать на себе чужие взгляды. Примерно то же самое ощущал я здесь. Сначала я было пытался отвлечься от этого неприятного чувства, подумать о чем-нибудь другом. Но очень скоро поймал себя на том, что украдкой озираюсь по сторонам в поисках источников взглядов.

Да уж, такого странного кладбища за всю свою жизнь я не видел никогда! Впрочем, тогда я подумал, что это просто следствие нервного расстройства, ведь у меня был невероятно тяжелый день.

Чем дальше я шел, тем это ощущение становилось все сильнее, а шелест опавшей листвы от слабого ветерка легко превратился моим возбужденным воображением в чей-то тихий шепот. Некоторое время я размышлял над тем, почему этот шепот мне так знаком… И, наконец, вспомнил! Этот шепот-шелест напоминал голос той черноволосой безликой незнакомки из моего вчерашнего кошмара! Шепот-шуршание, шепот-шелест – тихий, но резко и властно врезающийся в самые бездонные глубины сознания, вползающий туда, как змея в нору, чтобы остаться там навсегда.

Наконец, переживание стало попросту невыносимым. Я остановился,  присел на лавочку возле роскошного мраморного памятника, чтобы передохнуть. На нем был выгравирован портрет какой-то совсем юной девушки. Я взглянул на неё мельком и постарался тут же отвести взгляд. Я никогда не любил надгробные фотографии. Наверное, потому, что фотографии были изображениями живых людей. Когда смотришь на такой портрет, создается впечатление, что человек этот до сих пор жив, смотрит на тебя, улыбается тебе, тогда как на самом деле ты сидишь у его могилы и кости его давно сгнили. Внезапно я понял, откуда у меня возникло ощущение, что на меня смотрят множество глаз, и рассмеялся. Огромное количество портретов умерших на памятниках – детей и стариков, бабушек и девушек, мужчин и женщин – вот разгадка моих навязчивых ощущений!

«Это просто стресс – не более того», облегченно подумал я и двинулся дальше.

Впрочем, по закону прогрессирования галлюцинаций, к первым двум ощущениям – взгляд, шепот — добавилось третье. Мне показалось, что я ощущаю, каким-то непонятным образом, само Присутствие их рядом со мной. Скажем, когда идешь по улице и видишь раздавленного жука, такого ощущения не возникает. Он остается за гранью твоего сознания. Но когда, например, находишься в доме, где в соседней комнате спит человек, его присутствие ощутимо, даже если он при этом спит глубоко и никак не проявляет своей жизненной активности. Вот и тогда у меня появилось ощущение, что я чувствую каждой клеточкой своего тела, каждой порой своей кожи незримое присутствие здесь и сейчас тысяч и тысяч людей. Как будто хожу я не кладбищу, а по огромной спальной комнате, в которой присутствуют, но пока никак себя не проявляют тысячи тысяч глубоко спящих людей…

Нет, не спящих, нет! Но, хотя и лежащих без движения, но думающих, чувствующих и даже переговаривающихся мысленно между собой субъектов, видящих меня через закрытые веки, через глаза на фотографиях могильных памятников, слышащих меня через поры почвы… И только и ждущих своего часа, когда они смогут освободиться от тесных могильных оков!

От этой странной иллюзии меня бросило в жар, а потом в холод, я почувствовал мокроту подмышками, на шее и лбу. На секунду прикрыл глаза, и…

Как воочию увидел себя со стороны, увидел толщу почвы под моими ногами и под гранитными памятниками, а под ней – сотни и сотни гробов, внутри которых отчетливо различил лежащих покойников…

Но удивительно странных покойников! Я не увидел ни мужчин в черных костюмах, ни женщин – в строгих платьях. Но нечто, что мне трудно описать. В глубине земли, в черных могилах располагались кости странных существ. Разных… существ. Удлиненные черепа с выдающейся челюстью, утыканной острыми зубами хищника, иногда – какие-то черные осклизлые щупальца, ядовитые жвала, остатки плавников и хвостов… Я увидел их четко и ясно, не менее ясно, чем мы можем видеть обитателей аквариумов или террариумов или дождевых червей в стеклянной банке, заполненной землей. Но, кроме того, что я видел, Я ОЩУЩАЛ. Я ощущал, что они мыслят, что они говорят между собой, что их мертвые сердца и груди исполнены чувств и желаний. Я чувствовал, что они пытаются воззвать ко мне, достучаться до меня, вступить со мной в контакт. Я почти физически слышал их шепот в моем мозгу, но не ушами, а чем-то другим. Как будто бы не звуки это, а всполохи образов, навязчивых мыслей, мыслеобразов. Но я не знал, чего они хотели от меня! 

Живот мой судорожно сжался от спазмов и я — очнулся.

На одном из «переулков», которые ответвлялись от боковых «улиц» главного «проспекта» некрополя я увидел несколько прямоугольных памятников, объединенных одной оградой. Здесь была похоронена вся семья Серебряковых: отец, мать, двое сыновей и две дочери…

Стальная игла пронзила мне сердце и тут я уже не смог сдержать слез: последняя надежда на то, что моя мать была все ещё жива – рухнула, поскольку среди прочих фотографий я увидел и хорошо знакомое мне лицо…

Стоп! Сердце мое похолодело. Лицо… из сновидения?! Лицо, которое я наяву, в твердом уме и ясной памяти, никогда в жизни не видел?! Лицо… Бред какой-то! Бред! Бред! Я не мог поверить собственным глазам! Я узнавал лицо, которое никогда не видел в реальной жизни, которое видел только во сне… Неужели это — свидетельство того, что все, что происходило тогда, верно?

Нет, конечно же, нет… Лицо матери я мог запомнить в младенческом возрасте, память была запрятана в самых глубинах моего подсознания, а потом, под воздействием внутренних переживаний, «всплыть» на поверхность в причудливом, фантастическом образе сна. Отрезвляющий голос моего разума привел меня в чувство. После чего освободившееся место вновь заполнила тяжелая тоска.

Я перешагнул через ограду и сел на лавку как раз напротив памятника матери и долго смотрел на её лицо. Какое-то чудо, что на памятник попала именно та фотография из фотоателье, которая, если верить сну, была сделана по заказу моего отца, когда они только встретились! Я вновь, но теперь уже своими собственными глазами, наяву, мог увидеть родной сердцу облик, теперь уже представший передо мною без всяких «мутных» искажений. Тонкие черты миниатюрного лица, высокий умный лоб, аккуратненький носик «картошкой», веснушки, светлые волосы цвета спелой ржи, заплетенные синими лентами в две тоненькие косички, загадочная улыбка на губах, очаровательные ямочки на щечках, миниатюрно тонкая шея и худенькие плечи. Бросив общий взгляд на портрет, я как-то совершенно непреднамеренно не посмотрел в её глаза, словно избегал этого специально.

Бегло осмотрел памятники её родителей, братьев и сестер. Опять бросилось в глаза кардинальное различие во внешности между ними. Смуглые лица, черные жесткие волосы, темно-карие, почти черные глаза, пухлые губы и немного приплюснутые носы – нельзя было найти больших антиподов для неё!

Наконец, мой взгляд скользнул ниже, к основанию памятников…

Стоп! Меня опять прошиб холодный пот, а слезящиеся глаза мои разом высохли. Я так увлекся рассмотрением портретов, особенно матери, что совершенно не обратил на это внимания. Под всеми памятниками лежали букеты ещё свежих бледных цветов! Я осмотрел их внимательнее: лесные лилии! Откуда? Поздней осенью? Но, самое главное, кто? Кто мог здесь оставить лилии?! Родственники? Впрочем, возможно, да, ведь я почти не знаю эту ветвь своего генеалогического древа, да и, насколько мне известно, у меня точно есть живая тетя и двоюродная сестра по материнской линии…

Я взял в руки несколько цветков.

Но ведь это невероятно! Цветки совсем свежие, как будто бы только что сорваны. Я понюхал место разрыва и почувствовал терпкий запах свежей травы, а на конце увидел несколько капелек ещё не высохшего зеленого сока. Да и сами цветы пахли. Обычно лилии не бог весть как ароматны. Их покупают для красоты, но не для запаха. А эти пахли необычайно ароматно. Запах, который я не мог идентифицировать ни с чем. Не медовый и сладковатый, как у роз или георгинов, он был безвкусен, но в то же время имел вкус, как свежая речная вода. От них пахло свежим лесным ветром и лесным ручьем. Запах был таким густым и насыщенным, что от него начинала кружиться голова, как если бы я забрался на вершину горы и посмотрел оттуда вниз, в лесную бездну, развернувшуюся под ногами. Я тогда подумал о том, не содержит ли это растение в себе наркотических веществ, как, скажем, мак или конопля, но подумал как-то отстраненно, между прочим, будучи не в силах оторваться от их запаха. Тут я опять вспомнил вчерашний сон и с удивлением отметил, что там были те же самые цветы… Цветы, росшие у монолитов!

Теперь я уже новыми глазами осмотрел могилы. Во-первых, у меня как рукой сняло с сердца ощущение тоски, безысходности и страха. Во-вторых, я только теперь обратил внимание, что могилы моих родных имеют явные признаки ухоженности. Вокруг нет мусора, памятники чисты, трава пострижена, нет сорняков, краска на лавочке не облуплена, фотографии почти новые, особенно – моей матери. Её фотографию вообще можно было сравнить с цифровой, настолько она была четкой и красочной. Даже буквы надписи под ними были позолоченными. И снова – рой вопросов. Откуда в этом Богом забытом поселке такой уход? Кто навещает эти могилы? Кто принес букет свежих лилий? Почему? Зачем? Как?

В этот момент я необыкновенно остро ощутил, что на меня смотрят. Нет, не тысячи глаз с фотопортретов, как было раньше. А нечто иное…

Я тут же обернулся.

В метрах пятиста от меня, прямо у соединения моей боковой «улочки» с «проспектом» я увидел фигуру одиноко стоящей женщины в белом. Странное видение, способное напугать кого угодно! Почти в восемь часов октябрьского вечера, когда уже темно и холодно, на безлюдном кладбище – и вдруг – женщина в белом!

По причине сумерек и краткости видения, я успел заметить только, что на ней было белое платье и, если не ошибаюсь, у неё были необыкновенно длинные черные волосы, не заплетенные, свободно ниспадающие на спину. На ней не было даже свитера, не говоря уже о куртке! (А ведь и мне в моей куртке и шерстяном свитере было уже прохладно). Лица я её не рассмотрел, поскольку она тут же развернулась ко мне спиной и стала удаляться от меня.

Сердце мое бешено заколотилось. Перед глазами поплыли багровые круги. Ладони вспотели. Я, совершенно не понимая, что со мной происходит, едва не бегом бросился за ней. Почему я не побежал? В тот момент я думал, что если побегу, то напугаю её. В самом деле, чем я объясню такой поступок? Забыл часы? Хотел спросить, который час? Глупо как-то. Поэтому я пошел, но пошел быстрым шагом. Женщина удалялась не торопясь. Шла шагом. Но при этом я, хотя и как мог ускорял свое движение, ни на йоту не мог приблизиться к ней! Создавалось такое впечатление, что я сплю и вижу сон, потому что такие ситуации бывают только во сне (когда идешь и никак не можешь приблизиться к чему-либо или, наоборот, убежать от чего-либо). Расстояние между мной и ею ни сокращалось и ни увеличивалось! При всем притом женщина не шла, а как бы парила. По крайней мере, во все сгущавшихся сумерках я не видел характерных движений юбки платья, свидетельствующих о движениях ног. Платье почти не шевелилось! Я не слышал шума её шагов по асфальту, который должен был быть, даже если она носила обувь без каблуков! Но и обуви её я не видел!!! Впрочем, возможно, всему виной осенние сумерки…

Я хотел было её окрикнуть, придумать что-то вроде того, не обронили ли вы цветы или платок, но слова застряли у меня в глотке. Я словно боялся нарушить поистине кладбищенский покой этого места…

Я был уже весь в поту, когда заметил впереди ворота кладбища и домик сторожа. Каково же было мое отчаяние, когда я увидел, как женщина в белом вышла из ворот и свернула в сторону – туда, куда тропинка вела к трамвайной остановке. Тут я уже не выдержал и побежал со всех сил. Но когда я оказался у выхода кладбища, на тропинке никого не обнаружил. Я добежал до самой трамвайной остановки, но и там никого не было. Она была абсолютно пуста. Тогда я вернулся к домику сторожа и осторожно постучался. Открыл он мне не сразу и глаза его были заспаны. Я понял, что спрашивать его о женщине в белом не было никакого смысла…

Впрочем, уже вторично следуя к трамвайной остановке, я, на одном из поворотов тропинки, в свете электрических фонарей отчетливо увидел на траве белый предмет. Поддавшись внезапно нахлынувшему на меня чувству узнавания, я поднял его. Это была свежая, терпко пахнущая бледная лилия...

В гостиницу я вернулся без приключений. Тоски не было, равно как не было и усталости. Я был не на шутку возбужден. В кармане куртки я то и дело ощупывал стебель аккуратно завернутой в носовой платок лилии, как будто бы боясь, что без этого цветка я буду воспринимать все происшедшее со мной на кладбище как сон. И ещё… Я был уверен, что этот цветок – не случайность, что его обронили специально для меня, что это некий знак, символ, пароль или ключ – можно назвать это как угодно – к тому, что будет происходить дальше. И, как показали последовавшие события, в этом я не ошибся…

Продолжение следует...

Похожие статьи:

Рассказы → Властитель Ночи [18+]

Рассказы → Мокрый пепел, серый прах [18+]

Рассказы → День Бабочкина

Рассказы → Демоны ночи

Рассказы → Княжна Маркулова