Для личной страницы
Глава 6. Все мальчишки любят хорошенько подраться
И на математике я теперь сидел не с Шушей, а с носастой новенькой. Я почему-то думал, что пересадка касается только урока музыки, а, оказалось, что эту зазнайку, как там её, Нину, мне придётся терпеть на всех уроках. И почему меня не посадили с Мариной?! От досады у меня зачесались руки. Так и хотелось повыдёргивать Нине волосюшки! Только воспоминание о поездке в Лицедейство и операции остановило меня от рукоприкладства.
Вероника Андреевна, учительница математики, с улыбкой раздала чистые литки с синим штампиком в верхнем углу. Мне кажется, что эта женщина всегда улыбается. Ей даже операцию не надо было делать с её мягким характером. А что самое удивительное, что её природная мягкость и доверие к ученикам не разбалтывали дисциплину, наоборот, каждый хотел доказать, что достоин этого доверия, и учился изо всех сил. Вон, даже Дворников Петька, двоечник по всем остальным предметам, по математике имел твёрдую четвёрку. Я перевёл взгляд с улыбки Вероники Андреевны на листок. В углу синели буквы: «ПГЭ» - предварительный государственный экзамен.
— Но, Вероничечка Андреевна, меня вчера на операцию возили, я не готовился! Можно я завтра напишу?
— Лопатин, завтра любой дурачок напишет. А готовиться нужно во время уроков, а не в последний вечер. Тем более, ты же всегда всё учил, думаю, ты и без подготовки справишься.
Я улыбнулся. И правда, чего я так сдрейфил? Это предварительный экзамен, подумаешь! И я все уроки учил. Напишу!
— Ребята, хоть это и предварительный экзамен, — учительница будто бы прочитала мои мысли, — но результаты я учту при выставлении четвертных. Старайтесь.
Взглянув на первое задание, я побледнел: я забыл, как делать подстановку в этом идиотском биквадратном уравнении третьего рода, а без неё задание не сделать. Во втором задании была ерунда, а вот в третьем — деление квазидробей. Их изучали, когда я болел. Я собирался их выучить, но всё время откладывал на потом. Я скосил глаза в листок Нины. Та шпарила, не останавливаясь, будто хотела решить все задачки за пять минут, а потом пойти в кино. Сидела новенькая неудобно, коса закрывала обзор, но я изловчился и, когда при дыхании коса колыхалась, разглядел значки на её листке.
Учительница мечтательно смотрела в окно на проплывающие облака и не заподозрила меня в списывании. Хотя, если бы даже она смотрела в класс, она всё равно бы верила каждому ученику.
Счастливый, после математики я помчал на физкультуру. Уж там-то я не буду сидеть ни с какой дурочкой с носом-картошкой, там вообще сидеть не надо, а можно бегать и прыгать, и за это не поведут ни в какое Лицедейство. Зал огромный! Хоть до потолка скачи.
Шуша тоже соскучился по движению и кинулся от радости на меня с кулаками. Получив правой по рёбрам, я с азартом пихнул его в живот.
— Ого, как ты окаменел! Скала! Глыба!
— А то, — сказал Шуша, — каждый день по двадцать подъёмов-переворотов делаю! Для «Игродрома» надо быть в идеальной форме!
Я присвистнул, увернулся от удара в плечо и тут же всем корпусом врезался в Шушу. Тот свалился на мат и задрыгал ногами.
Свисток учителя физкультуры охладил нашу щенячью радость.
— Это что такое? Что за выкрутасы? — Кадык учителя заходил под кожей шеи, бурно заросшей чернявыми волосами. Как будто червяки присосались. Лицо при этом было гладкое, мальчишеское, и меня это снова развеселило. Но Шуша был серьёзен. Он не дал мне брякнуть глупость:
— Мы изучали старинные виды борьбы. Мне папа книжку подарил.
— Изучали? Это хорошо! — голос учителя потеплел. — А что за книга? Я тоже интересуюсь. Принесёшь посмотреть?
Учитель даже мысль не допускал, что Шуша просто врёт ему. Как же, лица ведь лгать не позволяют! Странные эти взрослые: уши друга так горели от вранья, хоть яичницу жарь! А они в упор этого не замечают.
— Да, конечно, — уши стали совсем бордовые, как будто их в борще варили, — принесу на следующий урок.
Шуша отряхнулся. Учитель кивнул:
— Отлично! А теперь — встаньте в шеренги, будем бегать. Это тоже старинный вид спорта.
Учитель подмигнул, и мы вернулись к остальным ученикам.
После уроков Шуша подошёл ко мне:
— И что мне теперь делать? У отца есть такая книга, но он мне не даст, коллекционная.
— Обернёшь в газетку и попросишь учителя читать аккуратно, объяснишь, что это подарок и родители тебе их дарят, только если ты хорошо обращаешься с вещами.
Шуша почесал затылок:
— Хорошая идея! - и тут же задумался: — А на полке папа не заметит пропажу?
Я замялся и оглянулся на школу, белую, так, что она сливалась со снегом. Дверь распахнулась, и вышла Нина с девочкой-первоклашкой за руку. Девочка точно такая же как Нина, только маленькая. Даже курточка жёлтая, как у старшей сестры. И шапки одинаковые, синие, с помпоном. Две девочки в обёрточках, в супер-обложках. Я хлопнул себя по лбу и повернулся к Шуше:
— Знаю! Тебе надо стащить обложку, внутрь положить кирпич, ну или что-то твёрдое, и эту обложку с кирпичом оставить на полке дома, а саму книжку — в бумагу обернуть. И всё, шито-крыто!
Шуша покусал нижнюю губу. Силипластик был невкусный, и Шуша сплюнул.
— Что-то я сомневаюсь. Как бы не огрести мне от отца!
— Да ладно, всё пойдёт, как по маслу, не дрейфь!
Пока мы спорили, нас догнали девочки. Первоклашка толкнула меня в бок:
— Что стали на дороге? Проваливайте!
От изумления у меня чуть не отвалилась челюсть. Малышня поняла по моим злым глазам, что я могу и врезать, и спряталась за старшую сестру. Та весело хмыкнула:
— Не прячься, глупышка, он тебя не тронет, у него лицо.
Первоклашка опасливо выглянула из-за спины, показав нос-картошку:
— Да ну, вон как глазами зыркает! Ударит и даже не задумается.
Шуша присел на корточки, набрал снег голыми руками, лукаво улыбнулся:
— Девочка, откуда ты таких слов нахваталась?
За неё ответила Нина:
— Ох, у них в классе и не так говорят! У меня уши вянут каждый раз, когда я её забираю. А пару раз мальчишки даже пинков мне надавали! Хоть каску надевай да защиту для хоккея! Хорошо, что у нас в классе уже с лицами. А то просто караул.
Нина покачала головой, потом схватила сестрёнку за руку, и потащила во двор:
— Поторопись, тебе ещё на танцы идти, забыла?
Девочки скрылись за поворотом, и мы заспешили по домам: на танцы нам, конечно, не надо, а уроков — по горло назадавали. А ещё собирались погримасничать у Шуши. Если ему опять не нужно идти в игровой клуб на тренировку или возиться с сестрой.
На следующий день первым уроком стояла математика. Я сел за парту и заявил Нине:
— Жёлтый тебе не к лицу!
— На мне синее платье, вообще-то, — Нина покрутила пальцем у виска.
— Я про куртку.
Пока мы препирались, Вероника Андреевна огласила результаты. Когда добрались и до моей фамилии, учительница удивлённо подняла серые прозрачные глаза и вздохнула:
— Лопатин, два.
Эти слова были такие тяжёлые, липкие, мне показалось, что они шлёпнулись на пол и расползлись, обвили ноги. Я не мог пошевелиться. Я чувствовал, как Шуша сверлил меня глазами, но головы не поднял.
После уроков мы с Шушей пошли по протоптанной в снегу тропинке.
— Как ты двойку умудрился схлопотать? — Шуша постучал мне по лбу костяшками пальцев.
— Откуда я знал, что она — двоечница?! На вид — ботаник ботаником. Надо её проучить! Хоть бы предупредила, чтобы я не списывал!
— Проучить? Ты у неё содрал, а её проучить хочешь? — Шуша посмотрел на меня с недоумением.
— А что? Да ещё ходит в такой противной жёлтой куртке, фу!
— Да тебе-то какое дело? — оторопел Шуша.
Я смекнул, что друг будет против моей затеи и лучше ему ничего не рассказывать, и пошёл на попятную:
— Да ладно, я пошутил. Просто разозлился.
— Кстати, как твои тренировки?
— Не очень, как видишь.
В среду на физкультуре Шуша светился радостью:
— Ван Ваныч очень доволен книгой, пятёрка у меня в кармане!
— Ты всё-таки принёс ему?
— Ага.
— Как я предложил?
— Ага.
— Что ты разагакался. Давай лучше подерёмся!
Шушу не надо было уговаривать полчаса, он тут же заехал кулаком по уху. Я насупился:
— Ну, ты чего, припух?
И я набросился на него с тумаками. Учитель вместо того, чтобы разнять нас, только улыбался, думая, что у нас всё понарошку. Потом ему надоело, что мы задерживаем старт, и дунул в свисток. Мы с Шушей посмотрели друг на друга исподлобья и встали в строй.
На переменке я стащил в медпункте зелёнку и двинулся к гардеробу. Баба Вера поправила толстовку на пояснице и сняла очки:
— Куда собрался, милок? Уроки ещё не кончились.
— Я в кармане платок забыл.
— Засопатил?
— Ага, — я для виду пошмыгал носом, а сам выглядывал, где висит куртка новенькой. Жёлтое пятно светилось совсем рядом с моей ветровкой, от радости я даже хрюкнул.
— Милок, может, тебе врачу показаться?
— Не, всё рядком, баб Вер, мне просто нужен платок.
— Заходи, — гардеробщица водрузила на нос очки и уставилась в кроссворд.
Я прошмыгнул в угол к жёлтому пятну, достал из кармана пузырёк с зелёнкой и густо измазал куртку картофельнице. Довольный, вытащил платок из своей ветровки и двинул в класс. На минуту я задумался: может, Шуше тоже оставить сюрприз? А то размахался кулаками, гад! Но тут же передумал: так он сразу поймёт, чьих это рук дело.
Около двери я вдруг увидел предательское зелёное пятно на пальце, и побежал в туалет. Открыл горячую воду, схватил мыло. Противное пятно даже не побледнело. Раздался звонок на урок. Я намылил ещё раз. Смыл. Кажется, чуть побледнело. Намылил ещё. Потёр с остервенением, кожа защипала. Опоздаю ведь — не пустят! Я вытер руки полотенцем, замотал палец носовым платком и побежал на урок.
Похожие статьи:
Рассказы → Изнанка лица. Глава 5
Рассказы → Изнанка лица. Глава 4
