Кому путеводитель? (Продолжение-прима)

в выпуске 2016/09/26

6 июля 2016 - Inna Gri

Говорят:

- Поехали с нами, будешь переводить.

Ну, поехали, так поехали. По дороге рассказали водителю, куда мы едем. А он: конечно, конечно (а кур, а кур).

То есть это мы думали, что он говорит "конечно" (of course), а на самом деле он говорил, что все это в другой стороне (our of course).

В том городе по имени Маммалапурам (запоминается мнемонически: мама и пурим. Главное, не перепутать, что за чем идет. Сначала мама. Она была раньше, по крайней мере, для тебя) течет евро жизнь. Там можно выпить бокал вина, но не хочется, поесть чикен кари - тоже не хочется. А вот рыба там как не рыба. Она как мороженое в детстве: что-то невообразимо желанное и съедаемое раньше, чем успеваешь понять что-нибудь, кроме того, что тебе хочется еще, но уже не можется. Глаз - два, а рот - один.

Город и город, обычный курортный город. Сувенирные лавки и кафе в прибрежной зоне и шум и гомон за третьей улицей, параллельной пляжу. Там обычная жизнь, которую не увидишь, если у тебя овощная цель. На пляже хорошее количество овощей и некоторое количество фруктов. Глазеть на них вместе с местными жителями оказалось интересно ровно в течение нескольких минут. Для фруктовых и овощных русских в бассейне вот такая (ай, фото тут не вставить), говорящая сама за себя надпись. Кстати, на английском написано почти совсем другое.

Присоединяться к наблюдаемым не захотелось. Прошлась по кромке, поговорила с океаном. Он прикрывал своими волнами полуголых теток, был очень занят и ничего мне не ответил. Но я и не спрашивала ничего. Просто поговорила. Как в обычной жизни, когда говоришь не для того, чтобы что-то услышать, а для того, чтобы что-то сказать.

Пошла прочь. Добрела до туристических мест. Туристов шквал. Не знала, на что раньше смотреть: на слона в натуральную величину или на людей, которые яростно фотографировались на его фоне, а он все никак не помещался в кадр. Как будто вертелся. А они обступили его со всех сторон, мол, стой спокойно, дай сделать приличный кадр. А он устал уже. С 7 века стоит. Хоть бы на день в покое оставили. Так нет, всё ходят, и ходят. Ужас.

Не стала его мучать. Даже фотографировать не стала. Он был мне благодарен. Хоботом что-то написал в воздухе и улыбнулся.

Множественные и множащиеся совпадения становятся заметными не сразу. Вдруг вспомнилось, что в отеле с лицами было комариное гнездо. Это было единственное место в городе, где на ресепшн продавали мазь от комаров. Я купила сразу две. За жадность здесь тоже руки выкручивают. Весьма таким мягко-изощренным способом. Уже после того, как этот город сменился другим, а потом и третьим, в один, так сказать, прекрасный день, зубная паста оказалась незнакомого вкуса. Правильно, это была не паста. Это была мазь от комаров. Оставила оба тюбика в том, третьем (или четвертом?), городе.

Здесь нет системы neighbourhood watch (1), потому что здесь чужое не присваивают. Здесь может мистически пропасть из напузника половина наличности - это да. А золотую кредитку без пин-кода вернут как само собой разумеющееся на следующий день после того, как ты ее заблокируешь, обнаружив пропажу через 24 часа после того, как это произошло.

А канадцы - такие же люди. Точно так же забывали фотографировать. Вместе потом просили водителя вернуться к точке личного доступа, чтобы запечатлеть хотя бы намек на то, где мы только что были. Где мы были? Возьмите у меня путеводитель. Он лучше скажет. Потому что я могу лишь опровергнуть истину про первое впечатление. Оно здесь такое же вечное, как и сама страна. Что ни увидишь - все время первое впечатление. Другими словами, первое впечатление можно произвести и трижды, и четырежды. Главное, не очень стараться это сделать.

Здесь оно все время разное. Даже палец забываешь из носа вынуть. Застреваешь на точках.

То, что я иногда чувствовала свою несостоятельность, - это я про говорение по-английски, не подумайте чего-то другого, - это ладно. А каково было канадцам, которые неплохо понимали суть моих обращений к водителю, но совершенно не улавливали даже того момента, когда он заканчивал говорить? Короче, по дороге на экскурсию и обратно я работала. Переводчиком. Мне-то это привычно, я ж даже чуть не забыла об этом написать, а они, наверно, всю жизнь будут вспоминать, как им с английского на английский переводила русская попутчица.

Вот ты, например, как переведешь pecial buzz (пешиал баз) (2)?

Или wun saka (ван сака) (3)?

Или вдруг ни с того, ни с сего:

- Winter (4)!

И ты отвечаешь:

- Ну, да, по календарю, собственно, зима. Январь же.

А он настойчиво:

- Винтер, винтер?

И ты слышишь вопросительную интонацию, а канадцы:

- Хорошая у вас тут зима (январь же по календарю-то), а ты гордо:

- Полтретьего!

Шоры снимать надо дома. Ну, или - чтобы не выглядеть идиотом среди односельчан, спешащих в аэропорт, - по прибытии. Иначе взгляд на окружающую среду получится очень узконаправленным. И ты или телепортируешься обратно в момент прибытия, или присоединишься к овощам или к фруктам, или пройдешь мимо по касательной, не погрузившись сюда насквозь, не загрузившись этим через кожу и прочие пригодные для загрузки места.

На фото выглядит как высотка. Если у кого культурологический интерес - ищите изображение этого храма у себя в памяти или в сети. В мой объектив не влезает объективная картина этого мира!

Могу сказать, как назывался город, в котором мы были: Канчипурам. Кому путеводитель? Сами посмотрите, что я там видела, потому что в общей сложности здесь 100 различных храмов. Или 1100. Любой путеводитель даст и то, и другое число. Я ведь говорю, что время и числа не имеют окончательного значения. Они растяжимы как в пространстве, так и в воображении. Как, собственно, и само воображение.

Один из этих храмов показывают всем. Я бы не показывала никому. Этот храм - результат археологических раскопок. Вот пусть археологи, архитекторы и прочие -ологи и -торы любуются стерильными обезжизненными стенами. А я не буду даже название упоминать, чтобы кто-нибудь не забрел сюда чисто случайно. Сюда - только специально!

Мы пойдем дальше. И зайдем под северные ворота храма, где нас встретит лицензированный гид и заговорит информационной скороговоркой до такой степени, что только через три дня я вспомню, что это не он нас уговорил-заболтал на экскурсию, а мы упрашивала его рассказать хоть что-нибудь.

Это храм Вишну. Devarajaswami. И ты подпадаешь под очарование этого многознающего юноши, который пересыпает свой рассказ на английском языке бисером русских и нерусских понятий и слов ровно там, где это надо: черепаха, карлик, гном, Давид и Голиаф, Ромео и Джульетта, поцелуй и объятья, дерево. Телефончик его я записала. Спрашивайте.

- Догадайтесь, почему мужчина высокий, а женщина маленькая? Ну, попробуйте, догадайтесь, - упрашивал он.

- Смотрите: если вы хотите взять с дерева фрукт, то это вы прыгаете и достаете его, фрукт никогда не спрыгнет к вам сам! Тут то же самое.

- А это шут. Путин и Медведев. Заметьте, это не я сказала!

- У христиан время делится на До и После, а у нас на юги. Сейчас у нас калиюга. Последний период жизни человечества. Так говорил гид. Он говорил ровно час.

Ни в чем себе не отказывай никогда, а в этих поездках - в принципе. Потому что если выехать пораньше, то можно успеть посмотреть не только галерею (как археолог или архитектор), но и храмовый комплекс. Если это у тебя первый раз, - я тебе не завидую. Ты из приличной семьи? И ты еще ни разу этого не видел? Я тебе не завидую. Я тебе сочувствую.

По дороге назад путеводитель все-таки съехал мне на голову и пришлось его открыть теперь уже в самый последний раз. Посмотрела, откуда и куда мы едем. Оказалось, что по дороге можно заехать в птичий заповедник. Ну, не шелка же ехать покупать!

Водитель меня услышал. И где-то на развилке остановился и говорит:

- Bad century.

Я вторю ему:

- Ну, да, не очень-то нынче время хорошее. Много природных бедствий. А чего стоим-то?

А он заладил одно:

- Бэд сенчури, бэд сенчури.

Ну, думаю, ладно. Пусть пофилософствует. Но он не хотел философствовать, он хотел ехать дальше. Дает мне телефон. Там сотрудник агентства уточняет у меня, мол, вы в заповедник? Да, говорю, в заповедник, только водитель что-то на обочине застрял. Может, это и есть заповедник? Нет, говорят, дайте ему трубочку. Сейчас поедете.

Поехали. Подъехали. Надпись над въездом: Bird sanctuatory. Так и есть. Если это правильно прочитать, то и получится Bad Century.

Тут гнездятся птицы. Разные. Большие и малые. Все рядом, все одна или на другой, или над другой. Коммунальная квартира в коммунальной квартире. Одни сидят место греют, другие стайками возвращаются с моря с полным клювом. Вот когда что-то похожее на пеликана пролетает в количестве, измеряемом не штуками, а стайками в нескольких метрах от тебя, то чувствуешь себя участником съемок парка Юрского периода. Так-то.

Это был первый и последний раз, когда я пожалела, что у меня нет метрового объектива, чтобы заснять семейные разговоры этих пар.

Дорога идет по берегу озерца. По кругу. По ней ходят люди, собаки и обезьяны. Не надо гладить детеныша, говорит мне водитель, а сам пятится. Если на тебя мужик нападет, - я знаю что делать, а если папа-обезьяна, то что мне делать? Я же не умею драться с обезьянами.

Не трогай детеныша. А детеныш-то размером с мелкую кошку. Смешной такой. На вид пушистый и с человеческими глазами.

Дальше были переезды, гостиницы, храмы, аршамы, пещеры, подъемы, спуски, встречи, чаевые, бассейн, сувениры, опять ашрамы, столица.

Храмов здесь столько, что каждый попадает туда, куда ему нужно. Никаких рекомендаций. Общее ощущение одно: его нет. То есть, у каждого свое собственное общее ощущение. Частное ощущение варьируется от времени суток, состояния памяти, желания чувствовать, желания знать, и знать, что чувствуешь.

Например, храм огня, где выжигает душу. Ну, это мне выжигает. Или я очень хотела, чтобы выжгло и чтобы уже новые ростки пошли в рост как банановая трава. Потому что новые, они уже пару лет как не могли пробиться через пожухлую вялость текущих мыслей и прошлых событий. Кажется, получилось. Ждем-с. Два года, говорите? Потом опять косить? Ну, косить, всё ж не пережигать.

Выходишь оттуда с пустотой внутри. В районе того места, где люди обычно предполагают наличие души. Даже те индивидуумы, у которых её нет и никогда не было, но возможно, если они озадачатся огнём, будет.

Вот ведь даже сразу после родов не было этого ощущения выжженной пустоты, хотя тогда из меня извлекся и ребенок в 3,5 кг весом, и еще всякого-всего на 6 кг, т.е. из роддома мы все выходим где-то на 10 кг легче, чем входим.

Освобождение от нагулянного разными способами веса не всегда приводит к высвобождению замкнутого духа.

Как-то сразу перескакиваешь на другой уровень. И все твои предыдущие 3 века самоанализа и самокопания приобретают другое значение. Тебя вдруг отпускает. И сама ты какая-то подобрее, что ли, стала. Хорошо, что не ко всем. Потому что невозможно на своем привычном уровне адекватно воспринимать, например, свое желание найти чашечку черного кофе. На вопрос, есть ли у вас черный кофе, ответ всегда утвердительный. Конечно, есть. Действительно, а каким еще может быть кофе? Он же черный. Но он всегда с молоком. Есть черный кофе? Да. Вареный? Да. Но принесут все равно с молоком. Даже попытка пощадить местное сознание и попросить принести молоко отдельно ни к чему не приводит. Молоко приносят. Но в кофе тоже наливают.

Хочешь быть счастливым, будь им - это не про здесь. Здесь никто не хочет быть счастливым, здесь все просто счастливы. Знают они об этом, или нет. И что? Они от этого менее счастливы?

Об этом немного поговорили с немцем. Остались каждый в своём недоумении.

То была дорога вперед, а теперь уже начинается дорога назад. Назад отсчет начинается с Дели. Никуда не ходила, ничего не смотрела, только бродила по улицам рядом с гостиницей, по базару, потом опять по улицам. Набрела на англо-европейских колонизаторов в виде комиссионного магазина с их часами, фарфоровыми статуэтками и сервизами, кошечками, собачками, китайскими болванчиками, пуговицами и прочими принадлежностями европейского и британского быта непонятных, но явно антикварных времён.

Видела бары и рестораны с надписью alcogol free zone. Надпись-то я заметила, а вот выпить так и не пришло в голову. С первого дня ни разу пришло. Это как?

Прошло время, и уже здесь - это здесь, а не там. А там - это уже не здесь. Так вот там, в Дели, есть метро. А в метро - поезда. А в поездах - по 10 вагонов, в каждом из которых, в зависимости от направления, первые один или два вагона для женщин, а остальные - для остальных. Остальные стоят грядочками как рядочки изнаночные: одна петелька за другой; за желтой линией на уровне открывающихся дверей, а когда двери откроются, то так же рядком и заходят. Кто не успел - тот не успел. Есть и те, у кого душа русская. Те очередь не занимают, лезут поперек других. Так ведь им никто слова не скажет! Фотографировать там нельзя. Стратегический же объкт!

И даже когда поезд уже отходит, и, казалось бы, надо заскочить в последний вагон, а потом спокойное перейти в «свой», ты, проделав это одиножды, во второй раз сама не захочешь этим заниматься. Ничего особенного. Местные Ж (одна-две штуки на вагон) спокойно даже и едут в этих вагонах. Ничтоже сумнящися. А ты не захочешь. А если захочешь, то это не ты, это они захотели.

Но перед тем, как жетон купить и в метро попасть, надо пройти мимо автоматчиков, которые напряженно вглядываются в даль подземного перехода сидя за баррикадой из плотно набитых мешков, а потом пройти через рамку, отрентгенить сумку, быть общупанной девушкой (если ты Ж) или дяденькой (если ты М).

При нескончаемом потоке потенциальных пассажиров нет ни давки, ни спешки, ни сильных очередей. Перрон перед поездом примерно такого же размера, как три-четыре наших вестибюля на станции метро Маяковская. Плюс к этому сам вестибюль, плюс перрон перед поездом в другом, в третьем и в четвертом направлении. Вообще метро какое-то трехмерное. И надписи: Плевать запрещается, кушать и пить не разрешается. Как тебе это нравится? Какая всё же разница-то, а?

Пока писала эти два абзаца, в коридоре трудился установщик домофона. Он трудился, а я писала, наливала ему чай, нарезала бутерброды - 10 часов вечера все-таки, он же с утра на доме трудится. Закончил, попрощались, я вся внутри текста, невольно говорю ему «сайрам», так он так же невольно в ножки поклонился. Вряд ли он по жизни так раскланивается с соседями, как думаешь?

Кому путеводитель? (Продолжение-прима)

Похожие статьи: