Сегодня увидел тебя.
Ну, не совсем тебя.
Ну, почти.
У нее мечта была как у тебя, выступать на большой сцене. И как у тебя – мечта, не более того.
Вчера тоже тебя видел. Ну не тебя, конечно, ну почти тебя. Девчонка какая-то из ночных бабочек, у нее по вечерам мысли были как у тебя, уехать из этого тесного темного городишки далеко-далеко за самый край земли…
Позавчера в очереди я тоже увидел тебя, ну не совсем тебя, кусочек тебя. У этой тетки от тебя была какая-то особая осенняя печаль, тонкая, как паутинка. Даже обидно как-то было, необъятная тетка, которая по вечерам лается с зятем, и у этой-то тетки кусочек тебя…
Я, конечно, записал все, где видел тебя. Сколько раз обещал себе вести дневник, подробно, где видел, кого видел, какую деталь от тебя… и… нет, не то, чтобы забываю, просто… ну как в школе дневник не заполнял, так и сейчас… каждый раз первого января толстенную тетрадищу себе покупал, дневник вести, три дня попишу и брошу…
Нет, такие вещи бросать нельзя, надо записывать… Семнадцатого октября видел тебя, ты выходила из газельки, сломала каблук, отматерила водителя вдоль и поперек…
У нее был твой голос.
Восемнадцатого октября. Увидел чуть-чуть тебя в толпе прохожих, самую-самую малость тебя, у парня у какого-то была от тебя привычка губы закусывать… прямо обидно было, кусочек тебя – и у парня.
Девятнадцатого, двадцатого – по нулям.
Двадцать первого увидел кусочек тебя у покупательницы, которая зашла купить утюг. Кусочек очень ценный, старая-старая детская обида, что-то там тебе не купили, денег не было, а на следующий день деньги были, а этого чего-то не было…
Двадцать второго… даже не знаю, было, нет, такая мелочь… да не мелочь, не бывает в нашем деле мелочей… у женщины в битком набитом пазике был твой сон про лестницу, на ступеньках которой лежали спелые яблоки, их надо было собрать все-все…
Собираю тебя.
По кусочкам.
По крупицам.
По каплям.
По осколкам, по снам, по мечтам, по настроениям, по взглядам, по случайно оброненным словам и забытым мыслям.
Кто-то разметал тебя по свету, уже и не сыщешь, не соберешь, какой ты была тогда, бесконечно давно, фараонова жена, история даже не сохранила твоего имени, - оно осталось только в моем сердце. Кто-то разметал по свету твои вздохи, взгляды, твой небрежный жест, которым ты откидывала назад волосы, твой возглас удивления, там, у фонтана, когда ты первый раз увидела меня, падаю ниц, простите, госпожа моя, в неурочный час подметал двор… Кто-то раскидал по свету теплоту твоих рук, твои осторожные взгляды – украдкой, твои поцелуи – летними ночами, стук твоего сердца.
Собираю тебя. По вздохам, по словам, по взглядам собираю тебя. По людям, по городам, по континентам собираю тебя. По годам, по векам, по тысячелетиям собираю тебя.
Сегодня вечером нашел твой взгляд, которым ты мне когда-то намекнула, что мы встретимся ночью за виноградником, на том же месте в тот же час. А позавчера выискал в вагоне электрички женщину, у которой был твой последний поцелуй, подаренный мне. А неделю назад у какой-то девчонки я услышал твой крик, который ты кричала, когда нас схватили стражники.
Собираю тебя. По снам, по мечтам, по странным печалям – ни о чем, по слезинкам, пролитым в темном подземелье в последнюю ночь, по капелькам крови, упавшим с секиры царского палача. По ударам сердца, по обрывкам песен, которые ты напевала.
Я должен успеть собрать тебя. Всю. Просто обязан успеть, и так уже сколько раз опаздывал, сколько раз не доживал. Во времена Карла Двенадцатого мне не хватило твоих детских страхов и половны ударов сердца, в эпоху Колумба я не успел собрать твои стихи, обращенные к луне и три поцелуя, в век паровых котлов и патефонов мне не хватило всего-то навсего двух ресниц и вороньей кости.
Так что сегодня я должен успеть, еще одну жизнь без тебя я уже не выдержу. На-днях в кинотеатре поймал у какой-то женщины твое умение наклонять голову, а когда выходит из зала, у другой женщины увидел твой левый глаз.
Успею.
Должен успеть.
Вижу ночную бабочку, вон, стоит у дороги, смотрит призывно, маняще, у нее твоя левая рука, не вся, только кисть, но мне и этого достаточно, рука, твоя рука, которая ласкала меня летними ночами…
- Мужчина, скучаете?
- Еще как.
- А то давайте…
- Давайте.
Увожу ее в темноту, в ночь, сжимаю руку, твою руку, так нелепо приставленную к чужому телу. Страшное фараоново проклятье разметало тебя по свету, чтобы…
…ружен труп двадцатилетней уроженки Твери Анастасии В, у убитой отрублена левая рука. Напомним, это уже семнадцатое преступление за последние…
