Людоед

-Женя, ты где? Ты выехала? - кричал по громкой связи полковник, заполняя зычным голосом салон бмв.
-Да я уже почти на месте, - капитан Шиловская вырулила из очередной ямы, - Я хотела позвонить, но тут связи нет, да и дорог тоже.
-В Чернососенск заезжала? Майора Михайличенко нашла?
-Заезжала. Сказали, он уже тут, со следаками из Смоленска. Не понимаю вообще, зачем мы им понадобились. И особенно я. Я вообще в отпуске, между прочим.
-Женя, я понимаю, но это же твой профиль: лес, дети...
-Знаю, знаю, Вадим Олегович, "моё призвание", чёрт его дери, - впереди у обочины показались ментовской бобик и старый форд с мигалкой, - Кажется, приехала. Я перезвоню.
-Хорошо.
В сбивчивом сообщении начальника местного РОВД значилось немного. Вчера днём грибники нашли землянку, сунулись туда в поисках военных трофеев, но находка оказалась неожиданней и страшнее - множество человеческих останков, а именно, детских. О времени их появления там сказать с ходу сложно, на захоронение времён войны это было не похоже, а походило, как выразился майор, на "логово". За неимением опыта в подобных делах он обратился в Москву.
Как только Шиловская остановилась на обочине позади полицейских машин, рядом появился молодой сержант:
-Здрасьте, - небрежно козырнул он в приоткрытое окно, - Если у вас ничего не случилось, проезжайте, пожалуйста, дальше. Не стойте тут.
-Случилось, - Шиловская вынула удостоверение, заставив сержанта выпрямиться, - Мне нужен майор Михайличенко.
-Да, да, идёмте, вас ждут, - молодой помог Евгении выбраться из машины и, покачав головой, глядя на её сапожки с каблуками, предложил взять его под руку.
-Так всё плохо? - с надеждой спросила Шиловская.
-Там меньше километра, и даже старая тропинка есть, но всю ночь лил дождь, грязи по колено.
-Как так вышло, что раньше никто не нашёл? - под руку они начали спускаться с дорожной насыпи к лесу, - Ведь не далеко же?
-Там раньше был непролазный бурелом, а этим летом всё сгорело в пожаре. Место расчистилось. По осени пошли грибники и наткнулись. Дело не новое - землянками, окопами и воронками тут всё в округе перепахано. Во время войны на Смоленщине такая мясорубка была! Любой холм копни - посыпятся железяки да кости. Но, вот в этой землянке товарищ майор сказал, просто жесть. Да и уверенности, что это с войны осталось, нет.
-Сказал? Вы сами не видели?
-Я как-то не решился, честно говоря, - потупил взгляд сержант.
-Не смущайтесь, ничего такого в этом нет. Плохо не когда страшно и мерзко, плохо, когда вас это уже не пронимает.

Лес встретил их молчанием и холодом. Скользкая тропинка виляла меж скрюченных корней. Через несколько сотен осторожных шагов они вышли на сожранную лесным пожаром поляну. Чёрные изуродованные деревья застыли в предсмертных судорогах. Обугленные ветви словно указывали в одну сторону. На дальнюю сторону поляны, где у края небольшой балки курили четверо полицейских. Двое в форме и двое в гражданском.
Эхо далеко разносило их слова, в которых Шиловская уже узнала вечную песню. "...Баба... будет учить нас тут... злыдня долговязая... спит с начальником... Владимирского мясника поймала?.. тупо подфартило... нашла похищенных детей?.. любой дурак справился бы... вырядилась... еле идёт..."
-Вы можете быть свободны, товарищ сержант, - Жене не хотелось казаться беспомощной. Освободив руку, дальше она поплелась сама, аккуратно ступая в бурой грязи.
-Ну, наконец-то! Мы вас заждались! - худой, как жердь, полицейский ринулся ей навстречу, - Майор Михайличенко, исполняющий обязанности начальника Чернососенского РОВД, - Женя потрясла его костлявую руку. Он представил остальных: своего зама, верзилу капитана Ершова и следователей из Смоленска, с лицами полными нескрываемого презрения, чьих фамилий Женя решила даже не запоминать.
-Следователь по особо важным делам главного управления СК РФ капитан Шиловская, - протараторила Женя, заглядывая за край балки. Прямо под ними, на пологом склоне зияла чёрная пасть провала, открывая путь в глубину земной плоти, - Я, с вашего позволения, хотела бы взглянуть, не дожидаясь криминалистов.
-Да, конечно, - Михайличенко протянул ей фонарь, - Кстати, а когда они будут?
-Через полчаса, не больше. Я обогнала их у города, - Женя достала из кармана пальто медицинские перчатки и фонарик, - Спасибо, у меня свой.

"С самого рождения отступили нечестивые, от утробы матери заблуждаются, говоря ложь". Луч света вырвал из тьмы слова, начертанные кривыми буквами на дощатой стене землянки. Женю проняло холодом. Слова псалма зазвенели у неё в ушах голосом отца, ворвавшимся в мир из глубины памяти. Она глубоко вдохнула затхлый воздух подземелья, но даже от него стало немного легче.
Она опустила фонарь ниже. Повсюду на земляном полу валялись покрытые грязью и пылью кости. Рёбра, позвонки, бедренные и лучевые. Раздробленные и целые. Судя по всему, человеческие, и, исходя из их размера, детские.
Женя провела фонарём в сторону. Небольшой деревянный стол, на нём тоже кости. Целиком маленькая грудная клетка с тёмными ошмётками плоти. Перед столом – стул со спинкой, обшитый криво скроенным чехлом из, сомневаться не приходилось, кожи.
Луч света дрогнул, добравшись до стены напротив стола. На вбитых в стену кольях были надеты черепа. Чёрные глазницы вперили в Женю десятки мёртвых взглядов, заставив её отвернуться.
Не смотря на весь ужас вокруг, в этом месте Шиловская не почувствовала главного – духа зла. По опыту она прекрасно знала, любое место преступления хранит след выпущенного наружу насилия и злобы. Но, здесь этого почему-то не было. Возможно, за старостью произошедшего – всем этим останкам не меньше лет пятидесяти.
-Боже милостивый, - ещё один луч фонаря упал на стену с черепами, - Боже праведный, - голос раздался сзади.
-Не поминайте всуе, - Женя осветила невысокого мужчину средних лет в гражданском, - Вы кто?
-Я…эм... я – показалось, от ужаса незнакомец забыл своё имя, но тут же он собрался с мыслями, - Осипов Алексей Николаевич, заведующий Чернососенским краеведческим музеем.
-Кто вас сюда пустил?
-Майор Михайличенко, мой старый знакомый, попросил помощи.
-И что же, какая от вас помощь? – Женя не скрывала раздражения.
-А такая, - наглый краевед направил фонарь на неё, - Я знаю, кто это сделал.

-Дмитрий Бабура, по прозвищу Людоед, - начал Осипов, как только они выбрались наружу и майор с замом помогли им вскарабкаться на край обрыва, - Во время фашистской оккупации он служил полицаем в Чернососенске. Здесь было что-то вроде этапа для вывозимых на запад евреев и цыган. Говорили, что он с разрешения немцев периодически забирал еврейский детей и, …хм… убивал и съедал.
-Это старая байка, - с разочарованием сказал майор Михайличенко, закуривая, - Мне бабка ещё в детстве эти сказки рассказывала.
-Да, вот как видите, не байка, - краевед поправил маленькие очки на носу, - Это и есть его логово. Всё на это указывает.
-Ну, выводы тут делать будем мы, - Женя стянула заляпанные грязью перчатки, - Что же сталось с этим вашим Людоедом впоследствии?
-Он и после освобождения продолжал жить в Чернососенске, даже не особо скрываясь, а в сорок седьмом его арестовали, осудили и расстреляли.
-Вы это только по рассказам старожилов знаете?
-От чего же, по рассказам? – обиженно повёл плечом Осипов, - У меня его дело хранится. Там все материалы. Но, о каннибализме там ни слова. Ему это даже не вменяли, судили только за службу у немцев.
-Дело у вас? Откуда?
-После развала Союза Чернососенское отделение КГБ закрылось, засекреченную часть архива НКВД забрали в Смоленск и в Москву, остальное, менее важное почему-то сбагрили в местный краеведческий музей. Так что у меня много всего интересного хранится, - Осипов сделал важный вид. Краевед был весьма симпатичен, но всё портил маленький рост. Женя смотрела поверх его русой головы.
-Я бы хотела взглянуть на дело.
-Без проблем.
-Отлично, идёмте. Майор, вы с нами?
-Да нет, мы останемся, дождёмся ваших криминалистов. А, вон, кстати, и они, - Из леса появились четыре фигуры с чемоданами и сумками.
-Хорошо. А где следователи из Смоленска?
-Уехали. Сказали, раз вы здесь, им делать нечего.
-Что ж, тут они правы.

Чернососенск встретил Шиловскую и Осипова огромной лужей. Бмв хлопнулся в неё передними колёсами, заставив Евгению громко матернуться. Разбитые улицы, покосившиеся остановки, серые двухэтажки под тёмными крышами и беспомощно мигающий жёлтым сквозь пелену осеннего дождя светофор на пустынном перекрёстке. Женя свернула направо и через несколько сотен метров они въехали на главную площадь. Безлюдно и тоскливо. Владимир Ильич в жуткой маске из голубиного помёта в гордом одиночестве возвышался над кривой брусчаткой. Осипов указал на бежевое здание с обшарпанными колоннами.
- Вот, блин, промочил ноги насквозь, - сокрушался краевед, как только они заскочили в мрачный коридор музея, - Вот мой кабинет, - он открыл дверь слева, и пригласил Женю в пыльную комнату, заваленную папками и прочим канцелярским хламом, - Я поставлю чайник, чтобы согреться, и найду дело Бабуры. Вы как, промокли?
Женя взглянула на свои забрызганные грязью брюки и сапоги и улыбнулась.
-Нет, не беспокойтесь. Замочить ноги я не боюсь.
-Я уж догадался, - смутился Осипов, - Дорогие японские, наверное. Вы с ними даже водите хорошо, только прихрамываете слегка. Простите за вопрос…
-Маньяк. Мне было десять, когда он меня похитил. Он любил отрезать части тела от своих жертв живьём. У меня начал с ног. Мне повезло, его квартиру вовремя нашли, и меня спасли. Оттого я и пошла в полицию. Отлавливать таких ублюдков. Этот вопрос у вас был?
-Да, именно, - потупился краевед, - Прошу присаживайтесь.
- А, ну и ещё, чтоб вы не мучились. Я из обеспеченной семьи, оттуда и авто и дорогие протезы и прочее, - Женя расположилась на стуле возле письменного стола.
-Э…хорошо, - растерялся Осипов, - Я сейчас.

Краевед вернулся через пять минут с двумя кружками и потрёпанной папкой.
-Вот, пожалуйста. Правда, у меня только чёрный чай, да и сахара нет.
-То, что нужно, спасибо, - Женя и не притронулась к чаю, а развернула дело.
С выцветшей фокарточки взирал хмурый бородатый мужик со шрамом под левым глазом. В нескольких листах дела описывались обстоятельства его измены, службы во вспомогательной полиции оккупационных властей нацистской Германии. Тут же было постановление о расстреле. Далее были подшиты показания свидетелей-горожан, которые подтверждали указанные факты. Действительно, о причастности к исчезновению и убийству, и тем более, каннибализму не было ни слова. На отдельном листе значились фамилии свидетелей. Взгляд зацепился за последнюю строчку – Клара Бергман, еврейская девочка двенадцати лет.
-Что с вами? Нашли что-то интересное? – заметил её удивление Осипов.
-Пожалуй, - Женя встала и направилась в коридор, - Мне нужно позвонить.

-Привет, дорогая моя, - на том конце провода раздался такой тёплый голос бабушки Клары, - Я так рада тебя слышать. Последнее время ты редко звонишь.
-Привет, ба. Как ты?
-Женечка, я старая еврейка, живу у моря, в самом комфортабельном пансионате Израиля. Пожалуй, если не здоровье, я бы сказала, замечательно.
-Я рада это слышать. Позволь мне кое-что спросить. Скажи, пожалуйста, тебе знакомо имя Дмитрия Бабуры из Чернососенска?
-Я так и знала, рано или поздно ты и меня будешь допрашивать, - бабушка хотела пошутить, но вышло нелепо. Она тяжело вздохнула, - Почему ты спрашиваешь? Это дело попало к тебе? Его реабилитируют?
-Реабилитируют? За что?
-Выходит, ты ничего не знаешь. Этот человек спас мне жизнь. Мне и ещё двум мальчишкам, - в трубке послышался стук таблеток во флаконе, - Немцы заняли наш родной Смоленск летом сорок первого, мне только-только исполнилось шесть. Мы прятались, как могли, но нас с мамой арестовали в сентябре. Я помню ту ночь, как вчера. Забитый людьми вагон для скота, стук колёс и немой страх. Мама так крепко сжимала меня, что на руках у меня потом остались синяки.
На одной из станций нас выгнали на улицу и построили. Там было много фашистов, прожектора, собаки. Бородатый мужик в кепи прошёлся вдоль шеренги и выбрал нас троих. Потом нам одели мешки на головы и увели. Знаешь, я до сих пор просыпаюсь по ночам от дикого маминого крика нам вслед.
Дальше нас куда-то везли, а после вновь вели. Мешки сняли только в лесу. Бородатый дал нам хлеба и приказал стоять на месте и никуда не уходить, а сам скрылся. Помню, как мы стояли, прижавшись друг к другу, в ночном лесу. Над головами скрипели ветви, вой раздавался чуть ли не в двух шагах. Но, скоро пришли партизаны и забрали нас. А дальше… Эта история ещё длиннее, - бабушка замолчала и откашлялась.
Женя обескураженно переваривала услышанное.
-Но, сегодня в лесу я видела очень страшное место. Есть подозрение, что там Бабура совершал чудовищные преступления.
-Не знаю, что ты там видела, но я тебе рассказала, всё как было. То же самое я рассказывала в сорок седьмом чекисту, который приехал в интернат в Рудне, чтобы допросить меня по этому делу. Не знаю, что он там, в итоге, написал, но, уже намного позже я слышала, что Бабуру расстреляли за пособничество немцам.
-Бабушка, погоди, пожалуйста, у меня вторая линия, - звонил Алиев, начальник оперативной экспертной группы, что приехала обследовать землянку.
-Шиловская, привет ещё раз. Я тут на месте экспресс-анализы провёл. Слушай, это просто ерунда какая-то, - Женя ещё никогда не слышала бравого кавказца таким растерянным, - Эти кости, кожа, всё бутафория какая-то. Вернее, всё настоящее, но совсем не человеческое. Кости - какие угодно: свиные, собачьи, кошачьи. Кожа - свиная, а черепа эти – и гипс и глина и даже папье-маше, короче, слеплены из чего попало, но выглядят очень правдоподобно. Я даже не знаю, что и думать.
-Ты уверен?
-Обидеть хочешь?
-Нет, ты что. Спасибо, что позвонил.
-Да не за что. Я, конечно, заберу всё в Москву. Но, что с этим делать, решать тебе.
-Конечно. Пока, - она сбросила криминалиста, вернулась к бабушке, и рассказала ей обо всём, что видела сегодня и о неожиданных результатах экспертизы.
-Чем чудовищнее ложь, тем легче в неё поверить, - вздохнула бабушка, - Бабура использовал против нацистов их же принцип. Под личиной монстра он спасал нас, еврейских детей, хотя бы тех, что мог. Вряд ли немцы отдавали бы нас ему без этой ужасной декорации, - голос бабушки дрогнул на мгновение, - Добродетели труднее прикинуться злом, нежели наоборот. Взять хотя бы твоего отца, скота, погубившего мою дочь и искалечившего тебя.
-Не вспоминай, прошу, - взмолилась Женя, но было поздно. Дрожь проняла всё тело, воздух в груди быстро исчезал. Она обшаривала карманы в поисках успокоительного и медленно сползала по стене на пол, - Я перезвоню позже.
Осипов оказался рядом в тот же миг и хотел помочь подняться, но Женя отказалась. Таблетка уже начала действовать, хотелось просто посидеть спокойно. Краевед присел справа.
-Вы наврали насчёт маньяка. Слишком киношно как-то.
-А вы хотите правду? – тихо спросила Женя.
-Хочу. Но только про вас. Про Бабуру я всё уже понял.
И Женя рассказала ему всё. Об отце, успешном предпринимателе, сколотившем состояние в девяностые, при этом человеке великодушном и глубоко религиозном. О том, как он за свой счёт восстанавливал храмы и монастыри, занимался благотворительностью и был очень уважаемым человеком. О том, как он заботился о духовной чистоте своей семьи, заставляя жену и дочь усердно молиться, соблюдать посты и блюсти порядок в доме. Порядок, за малейшее нарушение которого отцом проводились очищающие от греха побои и издевательства. О зиме девяносто шестого, когда за плохо выученную молитву десятилетняя Женя в одной ночной рубашке провела ночь на улице во дворе их особняка. О том, как отец нехотя отвёз её в больницу и о том, как врачи безуспешно пытались спасти её обмороженные ноги. О том, как отец откупился от ментов, но не откупился от судьбы. Пока Женя была в больнице, мать, доведённая до отчаяния, застрелила отца из его охотничьего ружья, а после застрелилась и сама.
Женя говорила и говорила, и впервые за долгие годы от воспоминаний ей не было больно. Осипов взял её за руку. Ладонь у него оказалась твёрдой и тёплой.
-Знаете, - проговорил он, когда Женя замолчала, - Я подумал, нужно написать книгу.
-Книгу? – Женя невольно улыбнулась, - Мне кажется, это глупо.
-Нет-нет, это будет хорошая книга. Там будет вся правда о Чернососенском Людоеде, там будет всё про вас, да и про меня.
-Про вас? – Женя сама того не желая, рассмеялась, - Вы тоже будете главным героем?
-Конечно! – улыбнулся Алексей, - У меня тоже есть что рассказать!
-Интересно послушать.
-Обещаю поведать всю правду, если вы согласитесь перебраться в кабинет и допить, наконец-таки, чай.

Похожие статьи:

Рассказы → Приглашение на войну

Рассказы → Две стороны, одна правда

Рассказы → Дочь шамана

Статьи → Конкурс "Две тысячи лет война"

Рассказы → Эфемеры Вселенной (Внеконкурс)