─ Я убивал, ─ говорю я себе.
Лгу, но не могу принять этого. Убийца. Это кажется мне правдой, отчасти оттого, что таковым и является. Пускай мой психолог и утверждает обратное, а Мэри повторяет её мнение, точно читая с листка. Не убийца, Джозеф! ─ твердят они. ─ Ты не виноват в том, что люди принимают такие решения...
Когда я проезжаю между станциями Жюри и Дюпон, то невольно теряю рассудок. Нет, я не становлюсь безумным, но всегда пустею; точно тело ─ открытая бутылка вина, теряет весь свой аромат, эфир. Между этими станциями путь долог; свет здесь не горит ─ отключили из соображений экономии, ─ а потому ощущается, что моя кабина летит сквозь пустоту. Мрак. Будто нет ничего, кроме этой маленькой будочки, света впереди и бесконечности; часто я думал, что очутился в космосе. На какие то двадцать минут так все и остается.
Но вот, маленькая лампочка на приборной панели загорается, а сердце замирает. "Прибывает поезд на станцию Дюпон. Пожалуйста, будьте осторожны...". О нет, подруга, они не будут. Свет впереди множится, превращается в пятно посреди моего космоса. До этого за мной не было вагонов, а впереди − жертв. Одна эта фраза прозвучала приговором; она могла стать сегодня палачом для кого-то, и обвинителем для меня.
Слева выплывает платформа. Сотни, тысячи людей толпятся, походя на огромное стадо коров. В такие минуты меня одолевает дрожь: передо мной раскинулась длинная полоса, куда вот-вот повалит вся эта скотина. Да, станции видятся мне скотобойнями. Психолог сказала, это от усталости; наивная, она не видела всего.
На лицах их усталость, сонливость к жизни. Рано или поздно, кого-то из это приведет к решимости. Отчаяние брожиться в них, крепчает, а в какой-то миг становится невыносимо горьким для одного человека ─ только таких я и убиваю, ─ и горечь эта выливается в решимость. Её я боюсь. Отчаяние же напоминает неспелый плод; когда я не нахожу в толпе ни одного решительного лица, сердце освобождается, а руки перестают дрожать. В такие минуты, я вспоминаю о том, что я машинист, и сегодня, быть может, останусь им до самой поздней ночи, когда последние пассажиры выйдут из пустых вагонов.
Нет, постой. Что это? Кто это стоит так близко? Я пытаюсь прочесть его лицо, скрытое под низким козырьком. Мужчина этот подымает голову: глаза заполнены уверенностью. Решимостью. Он стоит впереди всех, не боится заступить за желтую линию ограничения. Более того, как и все, кто забродил свою душу достаточно, рвется вперед. Очередной трус; но ему думается, что он нашел в себе смелость. Я знаю другое ─ он потерял последние её капли, а теперь захлебнулся в собственном страхе, отчаянии.
Я опускаю один из рычагов, глядя как поезд начинает плыть по рельсам. Интересно, когда он умер? В какой момент утонул? Сколько времени прошло? Мне всегда хотелось узнать их, своих жертв. Что они любили, какие книги читали, чем жили, и что ненавидели. Возможно, я был последним, кто видел их; не просто смотрел, но запоминал выражения лиц, глубину глаз, позу. Каждого я помнил, как собственного ребенка.
Сейчас, как и многие разы, мне хотелось выйти, схватить этого человека за руку! Отвести в бар, напоить и узнать о нем все. Прямо в эту минуту, пока поезд плыл, скрипя металлом, я смотрел на него ─ книга, какая вот-вот готовилась сгореть; статуя, рвущаяся к краю. Неужели жизнь его была так невыносима, что он решил отдать её мне? Должно быть, со смертью я забираю их страдания, впитываю в душу, навсегда уродуя её. Психолог говорит, что я драматизирую, что никакого преступления здесь нет. Убийство, уничтожение, сожжение книги, человеческой истории, одной возможности подарить жизнь другому ─ да, и в самом деле, преступления нет.
Этой ночью я увижу новое лицо в своем сне. Психолог попросит не принимать все близко к сердцу, а шеф даст два выходных, чтобы я оправился. Точно не убийство, а похмелье.
И вот, он прыгает. Люди отпрянули от края платформы. Поезд проплывает над ним; я все ещё надеюсь что он угодил между рельсами или упал с краю, приземлился пластом. Женщины кричат. Мужчины бегут прочь. Убийца! Убийца! Повторяют они там, на краю загона.
Как его звали? Майк. Я назову его Майком.
Похожие статьи:
Рассказы → С Новым годом, Найда!
Рассказы → Репортаж
Рассказы → Солнцем закрась скорбь гранита
