Стоял один из тех чудесных деньков, какие обыкновенное случаются в мае. Маленькие дворики ещё не стряхнули с себя прошлогоднюю листву, что клубилась серыми сугробами то там, то сям, а молодая трава уже пробивалось к смелому солнцу. Деревья распустили сотни зеленых ладоней, обнимая тепло. В тени тополей резвились птицы. Снега уже не было, и только напоминанием о суровой зиме лежали куски льда в вечной тени многоэтажек.
На главной площади в этот день собрались все: старики наматывали черепашьи круги, точно отмеряя длину проспектов и аллей; молодые семьи распустились цветами у лавочек и киосков с мороженым; дети резвились, перекрикивая гул машин, разгоняя стаи голубей своим гомоном.
Среди них в этот день был и маленький Йохан. С разбитыми коленками, стертыми локтями, в полосатых шортах и фуфайке. Кепка натянута и настолько велика ему, что походит на глубокую каску; в тени козырька две звездочки ─ синие глаза, а у носа, точно россыпь меди, веснушки.
Этим днем велосипед для него оказался под запретом родителей. Ещё и чего удумали! ─ колени зеленкой намазать. "Что я им, лягушка какая?" ─ думал малец, надув губы. Выбора не было: он взял с собой мелки и отправился рисовать, и не куда-то там, а на площадь. Он знал, рисунки эти выйдут отличными и ничуть не испортят вид проспекта.
И вот, ползая на стертых зеленых коленях, и шепотом чертыхаясь, Йохан нарисовал солнце. С такими же как у него веснушками, с такими же выступающими зубами, с двумя каплями вместо глаз.
Тут-то к нему и подошел Он ─ единственный черный ворон в этот солнечный день. Даже черные кошки, и те белели снегом рядом с ним. Весь обтянутый тканью, такой тяжелой и на вид очень душной. На голове ─ каска с серебреной звездой. Дети часто перешептывались, что это украденная полярная звезда! Потому что с появлением его в городе, этого ворона, в этой каске со звездой, полярная с неба исчезла и ночью больше не появлялась.
Встал он так, что в тени его скрылось нарисованное мелками солнце.
─ Что это ты здесь делаешь?
─ Ничего, ─ ответил Йохан.
За спиной огромного ворона показались люди, и тень их доела солнце.
− Делает-делает, ─ сказала беременная женщина с арбузом под кофтой, или же капустой. Вид у неё был слишком встревоженный, даже испуганный. ─ Рисует, гаденышь! Вот, хулиганы будущие подрастают. Покоя потом от них не будет нашим детям... А вы куда смотрите?
─ Верно, − подхватила перелетная стая старушек, какая здесь пообсуждает ребенка, а там ─ какую-нибудь девушку непристойного поведения. ─ Вот сосед мой мальчишкой рисовал на стенах... Сперва солнце, потом кресты всякие разные, а потом все... Наркоман!
И хотя Йохан не видел связи между солнцем и теми живыми мертвецами, что ютились в подвалах, и от которых дети разбегались, но ему почему-то стало стыдно.
Черный воров взял мальца за шкирку и отвел в место, откуда не вернулся ни один страшный взрослый или живой мертвец ─ наркоман. Йохан с трудом удерживал слезы; ворон со звездой без устали лаял на него: "Не хнычь!"
В доме на отшибе, рядом с пустырем и темным лесом, Йохан долго слушал о том, какой наглой пошла молодежь. Иногда он украдкой глядел в решетчатое окно, на стену, обтянутую проволокой. "Как не стыдно должно быть маленькому мальчику, удумавшему рисовать на проспекте Великой победы такое бесстыдство! Солнце, на проспекте Великой победы... " ─ все говорил ворон. Говорил ещё о том, что: ""Его, Йохана, отец не для того сражался, чтобы дети рисовали солнце!" А затем закончил фразой "Уважай подвиг своего отца и дела ─ не радуйся жизни в месте скорби". А после, почему-то, отпустил мальчика. И вид у ворона был недоумевающей, задумчивый, будто не Йохану, а себе он читал морали.
Йохан шел домой, вытирая сопли; натянув кепку так сильно, чтобы никто не видел его слез.
Дома он застал деда. В слезах, захлебываясь собственным плачем, рассказал все, что случилось: как рисовал на проспекте Великой победы, как черный ворон схватил его и утащил в свое гнездо. А после, Йохан извинился, пересказав слова этого ворона со звездой на каске.
Только он заикнулся про обещание никогда больше не рисовать, как дедушка его остановил. Улыбнулся тепло, и произнес: "Иди рисуй, Йохан. Забудь о скорби, мой мальчик ─ это мой удел." И вложил в маленькую ручонку новую пачку мелков ─ новое солнце.
Похожие статьи:
Рассказы → Чужое добро
Рассказы → С Новым годом, Найда!
Рассказы → Наследник
Рассказы → Репортаж
Рассказы → Машинист
