На грани безумия

 

В свое время я совершенно иначе представлял себе полет к Марсу. Раньше, это когда я  был мальчишкой, когда мы все мечтали стать космонавтами, строили ракеты из стульев, наполняя их подушками, одеялами и всякой всячиной. Через двадцать лет у детей появились другие мечты, и место желания полететь  к звездам заменили всевозможные гаджеты, телевизор, Интернет.

Закрываю глаза, улыбаясь, вспоминая дни, когда я еще только мечтал. Как забавно, когда мечта исполняется  и становится твоей работой, ты понимаешь, что это не то, что ты хотел, не то, что ты представлял себе там, в радужных мечтах покрытых налетом детских грез. Большинство пытаются реализовать себя, опираясь на те самые детские представления о том, что будет если… Если я стану кем-то… Потом все превращается в работу, рутину и, если не рождается новая мечта, человек ощущает, что пришло время, и все к чему я стремился,  началось и тут же пошло к завершению.

Вот так вышло и у  меня с полетом  на Марс.

Первый полет! Я упорно, даже упрямо шел к этому. Учился преодолевать трудности, а какие тесты сложные попадались, порой казалось, компьютер выбирает именно для меня задачи посложнее. Но ничего, я справился. Я в команде. Лететь предстояло около двух лет, что никого не смущало. Не пугало.  А должно было?

         Понятие страха полета в космос можно разделить на две разные  части – страх за собственную жизнь или страх, что не справишься с поставленной задачей. А ведь мы не боялись, уверенные в корабле, убежденные, что  инженеры и ученые, строящие этот корабль, знают свое дело.

Мы первые летим к Марсу и первые, кто больше не будет испытывать на себе вынужденные проблемы с невесомостью. Космический корабль нового типа, по сути экспериментальный,   будет создавать внешнее магнитное поле и искусственную гравитацию. Все, как в фантастических фильмах о будущем, которое наступило неожиданно, впрочем, как и сбылась моя мечта отправиться на Марс.

Расскажу вкратце о предполетной подготовке, физические тренировки проходили  в обычном режиме и это не какие-то сверхъестественные задачи. Много времени уходило на психологическую подготовку, к которой не все отнеслись серьезно. Пятьсот дней полета в замкнутом пространстве – за обшивкой корабля смерть – 370 градусов по Цельсию и безвоздушный простор. По  мнению большинства это не самое страшное. Опасаться следовало неполадок системы, неудачного приземления корабля, агрессивных аборигенов или какого-нибудь вируса, но только не самих себя.

         Спустя некоторое время  люди из команды, которые смеялись над чужими страхами, ощутили на себе в полной мере, что такое быть запертым в космическом корабле, точно в консервной банке, не имея возможности отменить полет и вернуться обратно. Узнать на собственном опыте, что такое видеть рядом людей, которые сначала тебе безразличны, потом неприятны, а затем становящимися самыми злейшими врагами, неожиданный поворот. Поворот, ведущий в никуда.

Тем не менее, поначалу  мы все походили на большую, дружную семью. Нас было восемь человек – механик Роберт Хоуп и его товарищ из США Дуглас Литлл. Дуг был врачом-психологом и мог в одиночку произвести сложнейшую операцию, если понадобится, не без помощи робота-манипулятора, конечно, который  всегда настроен на работу ассистента, если придется.

         Кумари Джайн космический микробиолог, вирусолог, мне она показалась приятной и милой женщиной, родом из Индии. Николь Герен инженер по телекоммуникациям и связи, француженка, в которой за годы гендерных войн в Европе не осталось ничего женственного. Но она оказалась профессионалом,  пусть молчаливая, строгая, и на нее можно всегда положиться.

         Из России со мной отправилась Екатерина Нефедова подающий надежду климатолог и гидрометеоролог. Катя настоящая русская красавица! Вообще  у нас в космонавтике и авиации все девушки замечательные. Она сдружилась быстро с Кумари, однако Николь Герен пока держалась особняком, словно выбирая к какой половине примкнуть: к мужской или женской. Потом в итоге переметнулась на представителя Поднебесной Сана Пи, с которым у них оказалось много общего в плане обсуждения механических и телекоммуникационных систем.

Лукас Фишер ­– пилот навигатор, как и я, Андрей Чернов. Лукас являлся представителем ФРГ и оставался невозмутимым, даже когда мы праздновали девятое мая, не пятое, как обычно это делают в Европе и США. Я настоял, и мой авторитет сыграл свою роль.

Подобралась отличная  команда и во время тренировок, еще на Земле мы сдружились и были уверены, что полет пройдет в штатном режиме и ничто не помешает нам добраться до Марса.

Мы гордились честью, оказанной компанией, и верили, что корабль готов, потому что его строили шесть государств: Россия, США, Индия, Китай, Франция и Германия, космонавты от этих стран были отобраны, подготовлены и горды тем, что они, а не кто-то другой совершат эту важную миссию в истории человечества.

12 июля 2055 года корабль Марс-1 стартовал с Земли. Перегрузки прошли легче, чем обычно, в космосе бывали все и поэтому оценили новые возможности корабля. Запустив внешний контур, Роберт Хоуп назвал себя богом, а мы плавно вышли из состояния невесомости, впервые ощутив гравитацию на земной орбите. Совершив несколько витков вокруг родной планеты, корабль выпустил порцию раскаленного топлива, совершив рывок в сторону Марса.

Каждодневный труд – тренировки, исследования, проверка системы жизнеобеспечения, анализы, связь с Землей, завтрак, обед и ужин.  Каждый день сливался с предыдущим, и будущий не отличался ничем из ряда вон выходящим. Через несколько месяцев стало ясно, кто на этом корабле друг, а кто может стать негативным фактором в твоем существовании еще, по меньшей мере, полутора лет в замкнутом пространстве космической  посудины.

Это было тревожным звонком, но, по крайней мере, я пытался сглаживать острые углы, занимаясь тестированием систем, проверкой курса движения корабля.

В систему Марс-1 был заложен выверенный курс, и корабль шел на автоматике. Нашей задачей было только посадить его и следить за исправностью системы. Только на поверхности красной планеты начнется настоящая работа, а пока каждодневная рутина, которую не все смогли выдержать.

– Как ты? – я поинтересовался у Кати ее бледным настроением.

– Устала. Кажется,  заболеваю. – Она уселась на стул, скрестив руки на груди.– Жалею, что полетела, тоскливо, не могу ничего с собой поделать.

– Брось, ты же сильная, ты участвовала в программе Земля-Марс и два года находилась в подобных условиях.

– Андрюш, тогда я знала, что все это не по настоящему, что мы на Земле…

– Однако ты помнишь, когда у Рино началась депрессия, и он вскрыл себе вены в каюте, ему никто не помог.– Не знаю, зачем я вспомнил эту историю.

– Тогда я думала… Все посчитали его слабаком, завернули в термо плёнку и положили в морозильную камеру. Мне думается, очень скоро мы станем такими же ­ – равнодушными ко всему и даже к собственной жизни.

Я пытался не соглашаться с Катей, уговаривал поговорить с Дугласом, он же опытный психолог, он же все может. Наверное, Катя понимала, что я пытаюсь скрыть собственный страх, потому что и меня вскоре стали посещать подобные симптомы. Доктор Дуглас отличный парень, но психолог из него никудышный, я  это понял, когда начались проблемы.

Все, чего я опасался, не происходило, корабль работал в штатном режиме, ну а люди, люди хоть и не машины, но могут так же ломаться, заключил я.

– Кто сегодня на кухне? – спросила Николь.

– Я. – Ее дружок Пи, приложил к виску ладонь, отдавая честь.– Сегодня день китайской кухни!

– Черт, опять осьминогов и пауков жрать будем.– Лукас скривился и плюнул на пол. Робот-уборщик, обнаружив цель, сразу же подкатился к маленькой лужице из слюны Лукаса, ловко орудуя механизмами, очищающими пол.

– Ребят, давайте не будем ссориться.– Николь примиряюще подняла руки перед собой.– Завтра, Лукас, будешь ты дежурить, и мы отведаем твоих омаров и сосисок.

Лукас побелел от гнева. Наблюдая эту картину, я не мог понять, что его так разозлило, и попытался вмешаться. Подошедший док Дуг, как мы называли Дугласа, взял его за плечи, не подумав и  не предположив, что получит удар по лицу. Что-то хрустнуло…

– Этот урод сломал мне нос! – завопил Дуг закрывая лицо руками.

Николь побежала на кухню за льдом, а я, схватив полотенце, намочил его и приложил к лицу дока.

– Что он себе позволяет! – Возмутилась Николь.

– Пускай, - махнул рукой Пи. – Будет так вести себя, запрем его в каюте.

– Не стоит.– Я был противником подобных мер воздействия.– Я могу поговорить с ним, раз психолога вышибло из обоймы.

– Поговори. И заодно от меня привет передай,- прогнусавил док Дуг, прикладывая к переносице лед, принесенный Николь.

В кают-компанию вошли Катя и Роберт, непонимающе оценивая увиденную картину. Дуг с окровавленным полотенцем и льдом у лица, Пи оттирающий стол от брызг крови, робот-уборщик всасывающий в себя остатки побоища, и мы с Николь наблюдающие за всем этим безобразием.

– Да, - кивнув, вставила свои пять копеек Катя, после ее слов, мне захотелось так же закрыть и ее в каюте строго режима.– Китайская стряпня  мне никогда не нравится. Нам, что есть больше нечего!

Сан Пи ушел на кухню, потом вернулся с кастрюлей какого-то китайского супа и вылил его под ноги Катьке, чуть не ошпарив ее со словами:

– Кому не нравится, готовьте сами!

Почему, опешил я, мне даже очень нравилась стряпня китайца, а сегодня, чувствую, придется остаться без супа.

Робот-уборщик снова принялся за своё, засасывая внутрь жидкость и содержимое китайского супа.

Я окинул взглядом присутствующих, понимая, что часть нашего горячо любимого еще несколько месяцев назад коллектива медленно, но верно шагнуло в сторону пропасти, где забит колышек с табличкой «Безумие». Безумие в космосе за десятки тысяч километров от дома, это просто разогревающийся ад. И, по меньшей мере, эгоизм и безрассудство со стороны членов экипажа.

Хотелось уйти вслед за Пи, но оставлять их без присмотра не хотелось, Катя злобно посмотрела в мою сторону, видимо заметив нервную улыбку. Николь, на мой взгляд, было вообще все равно, а Роберт взял на себя приготовление ужина.

Казалось бы все как в большой семье или, по-русски выразившись, в общаге. Но так  не должны были себя вести люди, которых готовили к длительному полету, мы не имели права устраивать разборки, точно не могли поделить эти квадратные метры на космическом корабле.

Не хочу вдаваться в подробности, это скучно и пошло. Поначалу я переживал, надеясь, что атмосфера всеобщего безумия, которое начало зарождаться на посудине вокруг которой был ледяной космос, временно и скоро отношения экипажа наладятся. Работа займет свободное пространство, когда именно от бездействия начинаются подобные ситуации и, конечно, же последствия.

Последствия стали неприятностью, или даже бедствием, когда члены команды перестают быть работоспособными. Они запираются в каютах не желая видеть других, не желая принимать пищу, не желая жить – это оказалось самым ужасным, потому что пути назад не было.

Лукас Фишер отличный парень, весельчак и необходимый для посадки корабля человек, повесился в собственной каюте, используя ремень, который прикрепил к креплению ламп под потолком.

Его обнаружила Николь. Док Дуг выдал ей имипрамин, строго установив дозировку.

– Николь, ты должна быть сильной, я просто не узнаю тебя. Все наладится, все будет хорошо. – Дуг долго беседовал с ней, улыбался, держал за руки.

Когда Николь покинула кабинет, на его лицо наползла гримаса. Он сдерживал ярость, которая искала выход, потом склонился над умывальником, брызгая в лицо холодной водой.

– Как же я вас всех ненавижу, – процедил он сквозь зубы, сжимая их, ощущая, как хрустнула челюсть. Потом его лицо изменилось, маска спряталась под натянутой улыбкой. Дуглас посмотрел в зеркало, подмигнул своему отражению и, насвистывая, вернулся к рабочему столу.

– Скучно стало, друзья, скучно. Он выдвинул ящик, вытаскивая коробку с хирургическими инструментами. Погладил её пальцами, плотоядно улыбаясь и, положив обратно, с грохотом задвинул ящик. Прислушался, потом прошептал, кто здесь и огляделся по сторонам.

Я стоял у двери, которая почему-то не закрылась, наблюдая за Дугом, чувствуя, как внутри поднимается волна ужаса.

Прошло два месяца – корабль стал похож на дом наполненный психопатами. Я начал  терять контроль над собой, все чаще меня стали одолевать мысли, которые приходилось гнать от себя, но они продолжали стучаться, призывая присоединиться к обществу не анонимных сумасшедших.

Чаще мне хотелось побыть одному. В каждом из членов экипажа я пытался увидеть человека, с кем можно было поговорить о ситуации, которая скоро могла стать критической, и не находил. Иногда я задумывался о том, что будет, когда корабль подойдет к Марсу. Как мы посадим его без Лукаса, который мертв. Его тело в морозильной камере, а в его каюте спит Роберт.

Роби сконструировал самогонный аппарат и теперь к всеобщему безумию добавился алкоголь. Дуг, по моим подозрениям начал принимать что-то психотропное, так как его поведение стало еще более странным. Николь вечно сонная, от приема имипрамина, в один день просто отключила связь с Центром Связи космических полетов, сославшись на то, что о нас все давно забыли. Она сидела на полу, обхватив колени и плакала.

Как капитан я перестал пытаться взять ситуацию в руки, считая это бессмысленным. Мне сложнее стало верить в то, что я смогу что-то изменить.

– Андрей, мы собрали совет и решили, что пора сделать нашу жизнь более разнообразной! – Объявил неожиданно док Дуг.

– Ты снова под кайфом? – прямо спросил я, чувствуя нарастающее отвращение.

Он, ничего не ответив тупо улыбался.

– Хорошо, во сколько собираемся? – непринужденно спросил я.

Получив ответ, я ушел в каюту, пытаясь вспомнить, когда мы с Робертом проверяли жизнеобеспечение корабля, общее состояние других систем и не мог вспомнить. Ну, ничего, бездействие только приближает конец.

Я вздрогнул от шороха. Звук раздавался из-под кровати. В каютах нет обычной мебели. Моя лежанка скорее походила на лежак в вагоне люкс. Однако внизу можно было выдвинуть ящики, чтобы складывать личные вещи. Я прислушался, словно кто-то царапал ногтями обшивку ящика в глубине. Осторожно потянув за ручку, я выдвинул ящик, заглядывая внутрь. Ничего. Думаю, наверное, показалось.  Посмотрев на часы с ужасом понимаю, что придется присоединяться к секте безумцев или засесть в каюте, где ничего кроме царапания в ящике не беспокоит. Снова это мерзкий звук, я резко открываю ящик. Там между носками и бельем притаилась пустота, но, только отодвинув его, я заметил, следы от ногтей – царапины. Меня пробил холодный пот и, выскользнув из каюты, я направился в кают-компанию.

– Я думал ты не придешь! – Роберт пододвинул для меня стул. Док Дуг сидел рядом с Катей, обнимая ее за плечи, у обоих в глазах «плавали рыбки»,  от Роберта разило алкоголем, Николь сидела на полу, покачиваясь из стороны в сторону, будто эти «качели» успокаивали ее.

Я внимательно смотрел, слушал, пытаясь найти союзника. Сан Пи взгромоздился на стол, задрав ноги, хмурился, теребя пальцами застежку на куртке. Кумари стояла около холодильника с дерганой улыбкой. Мне показалось или она  на грани истерики. Черт их так много, они сделают мою жизнь еще больше похожей на ад.

–  Ну, так что у нас  на повестке дня? – Мне показалось, или Роберт взял на себя право капитана, первым говорить на собрании.

– Проверить системы жизнеобеспечения, правильность курса, связаться с Центром Управления Полетами.– Сказал я, чувствуя, что меня никто не слушает. Не понимая, что случилось с ними. – Сколько сейчас времени, сколько прошло дней, вы вообще знаете, где мы находимся?!

–Зачем, когда у нас есть автопилот.– Катя недоуменно посмотрела на меня. – Нам надоела рутина и голоса.

– Голоса?– Я склонился над ней пытаясь рассмотреть в глазах наполненных «дурью», искру хоть какого-то разума.

Она рассмеялась:

– Расскажи Роб, скажи Николь, хотя, - посмотрев на нее, Катя махнула рукой.– Николь  далеко о нас. Ну, давай и ты, док… А вы там Сан, Кумари, разве вы не с нами?

Я не понимал, что это заговор или что-то происходит на самом деле. Хотелось бы обратиться к врачу, но что делать, если врач сам сидит на психотропных веществах и ему самому нужна помощь. Его зрачки сужены и глаза от этого блеклые, водянистые.

– К черту голоса, – я пытался быть настойчивым.– Иногда, думаю можно выделить время для работы. Этот корабль наш дом, и я не хотел бы провести  на нем остаток жизни, не понимая, где мы находимся и сколько нам осталось.

– Так я  не понял, ты хочешь жить долго и счастливо? – спросил док.

– Я хочу выполнить задание и вернуться на Землю.

– А тебе не рассказали, что это билет в один конец? – голос Николь, осколком выпал из небытия. – Нам лгали, так  зачем же связываться с Центром?

– Я не понимаю.  – Приложив руку к груди, я пытался быть искренним.– Зачем вы накачиваете себя всякой дрянью. Почему я не слышу никаких голосов? Может кто-то меня вразумит и просветит?

Кумари, я не ожидал, что именно она займется моим просвещением, подошла ко мне и, взяв  за руку, потянула  за собой.

– Куда  это вы пошли? – Катя попыталась задержать меня. Док остановил ее, крикнув, что каюта Лукаса открыта, если мы хотим расслабиться.

Кумари сжимала мне руку, и я чувствовал, как дрожат ее пальцы, а ладонь такая  влажная и холодная.

Вытащив меня из кают-компании, она тихо бросила, чтобы я не задавал вопросов и следовал за ней. Я надеялся получить ответы, я верил, что если останется хотя бы один человек, которому я смогу доверять, вместе  мы сможем положить конец этому безумию.

Она открыла каюту, втягивая меня внутрь, остановившись слишком быстро, повернулась, всматриваясь в мое лицо, словно обнюхивая меня. Потом заглянула в глаза, и, взяв  за запястья, пригляделась к узорам на моих ладонях, ничего не говоря. Я не знал с чего начать, Кумари предложила сесть:

– Я думала, ты свихнулся тоже.

– А Сан Пи? – спросил я.

– Сан на грани, у него тоже началось. Ты что-то слышал?

– Нет, – соврал я, не став упоминать о скрежете в ящике.

– Знаешь, я недавно брала у всех анализы крови, уговорила, пришлось придумать уж и не помню что.  У всех в крови повышенный уровень радиации, но появились какие-то странные образования. Вместе с эритроцитами и лейкоцитами в плазме находятся серые тельца. Их природа происхождения мне не известна.

– Это вирус? – я подобрал ноги к подбородку, чувствуя, что спина стала мокрой. – Болезнь какая-то?

– Нет, Андрей, это не вирус. Я не знаю, что это. Поэтому мне нужно сделать еще одну пробу. Я не брала кровь только у  тебя.

– А как насчет тебя, Кумари? – Спросил я прищуриваясь. Во мне начинал просыпаться другой человек, имя которому подозрение и мнительность. Я помотал головой, добавив, что, к сожалению, у меня наверняка тоже с кровью происходят похожие метаморфозы.

– У меня в крови ничего нет.

– Это радует, но я хотел бы заглянуть в твою лабораторию и посмотреть, что это за серые новообразования в плазме крови, как  ты говоришь. Что это, ты слышала?

Кумари, улыбнувшись, покачала головой. Ее улыбка была такой, словно я, как и все обречен.

– Я пойду, встретимся завтра в лаборатории, пока мне хочется  проверить кое-что.

– Хорошо, Андрей, но только завтра надо сделать анализы, потому что у меня есть одна догадка, и если я окажусь права, то смогу найти выход из этой ситуации.

Я медленно шел по узкому коридору, звуки доносились из каюты Лукаса. Проходя мимо, я остановился, прислушиваясь, зная, что за мной никто не  наблюдает.

До меня долетели голос Дока Дуга,  стоны и смех Кати. Нашли уединенное местечко, улыбнулся я про себя, пока не услышал грохот и душераздирающий крик. Отскочил в сторону, видя, как дверь открылась, и из каюты вышел пошатывающийся Дуг, его костюм был залит кровью, а в руке дымился пистолет.

Вот, черт, оружие на борту запрещено. Откуда у него взялся пистолет? Дуг посмотрел по сторонам и вернулся в каюту. Внутри началась возня и чавканье босых ног в кровавой луже. Потом Дуг поскользнулся и упал, сотрясая воздух проклятиями, а затем вытащил Катю за ноги. Из ее шеи сочилась кровь, а бледное лицо с вытаращенными глазами выражало скорее непонимание, чем ужас.

Дуглас волочил тело Кати, оставляя кровавый след, точно торжественную багровую дорожку на вручении Оскара. Мне ничего не оставалось, ка вернуться к себе в каюту. Мысли о том, что сказала Кумари, не давали покоя, как и то, что Дуг убил Катю.

Противный скрежет изводил царапанием костяных пальцев. Я все размышлял, что будет, если открыть ящик. Вдруг оттуда на меня выскочит что-то жуткое. Вспомнился кошмарный фильм, где отрубленная рука прыгнула на главного героя, пытаясь задушить его.

Дыхание перехватило, стало трудно дышать, я подскочил в кровати, включая свет, снова слыша этот мерзкий звук от ногтей, открыл ящик один, второй, третий, выбрасывая белье, одежду на пол, видя, что все ящики исцарапаны, но там пусто. Заглянув внутрь, я пытался отыскать отверстие, щель, сквозь которую сюда могла попасть непонятная тварь, но ничего нет. Ничего.

Я опустился на пол, обхватывая голову руками, чувствуя, что скоро и я примкну к ним, к членам общества сумасшедших.

На следующее утро мне стало немного легче, я проснулся на полу в куче смятого белья. Посмотрев на ящики снова, я надеялся, что они будут целыми, но нет, царапин стало еще больше. Убрав вещи обратно в тумбу, я направился в ванную, принять душ, почистить зубы.

С трудом сдерживая крик,  я обнаружил на левой щеке царапины точно от трехпалой лапы. Кровь запеклась, боли не было, но меня  съедало чувство, что это могло произойти ночью, когда я спал на полу.

Холодный душ не успокоил. Я замерз и, покрывшись мурашками, сделал воду теплее, опустился на плиточный пол, закрывая глаза, и молясь неизвестному богу, попросил, чтобы все это оказалось дурным сном. Но в далеком космосе миром правят иные боги, и они остаются глухи ко мне.

Наверное, каждый испытывал страх, когда понимал, что с ним происходило непонятное, пугающее, о чем не сразу решишься поделиться с товарищами. Этот страх сковывал ноги, мне хотелось одного умереть и не думать о том, что будет дальше. То же чувствовал, наверное, Лукас. Я вспомнил его прежнего, потом подумал о Кате, что там могло произойти?

Дугласа я не хотел видеть, понимая, он очень опасен, как и Роберт. Сан и Кумари не окажут сопротивления, Николь тоже, но вот от дока и Роберта надо было избавиться. Эта мысль сделал меня спокойнее, страх отступил, я надел чистый костюм, протер обеззараживающей салфеткой выбритый подбородок и щеки, почувствовав себя значительно лучше.

Выйдя в коридор, я направился к лаборатории, где  мог застать Кумари. Мне не терпелось посмотреть на ее исследования. К тому же она показалась мне единственным человеком, с которым можно было поговорить как прежде.

Кумари не оказалось в лаборатории, хотя дверь была раскрыта. Минуя стол с колбами и реагентами, я посмотрел на раскрытый ежедневник  Кумари. Ручка валялась на полу, а из монитора доносилось странное жужжание. Мне пришлось оглянуться по сторонам, как вор, которого могут застать за преступлением, и решиться заглянуть в ее записи.

« 258 день полета 12:32

Модификация не принесла должного эффекта. Агенты RB-82 начали отторжение, заставляя носителей чувствовать страх, психологические проблемы, потом галлюцинации. Пограничное состояние, как правило, заканчивающиеся маниакальным психозом несет в себе угрозу для экипажа и непосредственно для корабля миссии Марс-1.

Противодействие RB-82 в зоне космического корабля миссии Марс-1 невозможно ввиду отсутствия необходимой базы»…

Чьи-то шаги заставили повернуть голову к выходу. Кумари, скрестив руки на груди сверлила меня пронзительным взглядом, не говоря ни слова.

– Прости, тебя не было…

– И потому  ты решил порыться в моих записях, Андрей?

Решительно подойдя к столу, она захлопнула ежедневник:

– Ну, если тебе уже кое-что известно, мы можем поговорить. Скажу одно, препарат испытывали на всех. Это вынужденная необходимость, иначе космическое излучение убило бы нас…

Я рассмеялся:

– Прекрасно, Кумари, нас не убьет космическая радиация, нас убьёт то, что твои дружки из Корпорации внедрили в нас.

– Вместо того чтобы устраивать сцену, мог  бы подумать, как помочь. Мы оба в относительно нормальном состоянии и нам необходимо взять весь этот бардак под контроль.

– Кумари, я солгал тебе, я не совсем в порядке. Посмотри, что у меня с лицом?

Она, загадочно покачав головой, цокнула языком:

– У тебя все в порядке, Андрей.

– Сегодня утром  мне так не показалось.

Я подошел к зеркальному шкафу, чтобы убедиться в своей правоте – царапин на лице не  было. Ничего, кроме выражения, точно у загнанного в клетку зверя, обреченного на заклание.

– Андрей, мы должны спасти миссию, помочь людям…

– Почему ты  не предупредила нас раньше? – Ярость начинала клокотать во мне, точно магма под запекшейся коркой кратера спящего вулкана.

– Я не знала…  Протокол запрещает открывать записи, и  о том, как действовать в чрезвычайно ситуации, мне было неизвестно.

– Протокол? –  я не совсем понимал, о чем идет речь.

– Протокол Корпорации «DIA-space», точнее ее страховой компании, на случай, если что-то пойдет не так.

– Какие соображения на тему апокалипсиса в космосе?

Кумари пожала плечами, предложив мне успокоиться.

– Я думаю об изоляции некоторых членов экипажа, которые наиболее опасны.

– Только как? Или у тебя есть план, Кумари?

Она казалась слишком спокойной для происходящего на корабле, но сжатые пальцы, или скрещенные руки на груди говорили об обратном. Кумари предложила несколько вариантов развития событий, одним из которых было снотворное, которое можно добавить в пищу, загрузив в кухонный блок-автомат. Сейчас никто не готовил пищу на кухне, все пользовались раздачей из автомата.

– Я знаю, как можно туда добавить препарат. Либо в автомат с водой. Другой вариант, наиболее сложный это закрыть всех в каютах, используя шифр прокола Корпорации. В итоге я так и сделаю, только не хочется излишнего насилия, ты понимаешь меня.

Я кивнул, зная, что ее предложение вполне оправданно и в нем есть рациональное зерно.

Сомнения оставались, как осадок на дне мутной реки. Я не был уверен, что будет завтра со мной. Опасения возвращаться в каюту, где меня ждали когти,  походили на паранойю, но мне казалось необязательным признаваться Кумари в этом. Теперь стало ясно, что это галлюцинации, и надежда, что осознание этого далось, не так сложно, делала наш план воплощаемым в жизнь. Только как действовать потом, что  будет дальше?

Кумари выполнила свою часть договора. Экипаж уснул после завтрака, а я помог оттащить бесчувственных членов команды по каютам, надеясь, что мы не совершаем ошибку. Когда протокол Корпорации вступил в силу, робот с голосовым советником оповестил, что берет на себя осуществление миссии Марс-1.

Я не думал, чем это будет чревато для нас. Но осознание того, что мне пришлось подписаться на нечто нехорошее, стало навещать чаще.

Вода и еда перестали поступать в автоматы, я надеялся, что нам хватит пищи до прибытия на Марс. Кумари предложила войти в режим гибернации, на что я, решив немного подумать, согласился, понимая, что оставшиеся 250 дней просто не выдержу.

Она приготовила две анабиозные камеры, уложив меня в одну. Однако вместо того, чтобы лечь в капсулу рядом, улыбаясь, включила режим гибернации моей камеры.

 Сон медленно окутывал, жидкость поступала делая движения замедленными, а кожу не чувствительной. Раствор заполнял капсулу. Я успел видеть, как Кумари выходит из отсека  гибернации, не понимая, что она задумала. У меня  не было другого выбора, режим сна был запрограммирован и медленно я окунулся в сон без сновидений.

Гибернация. Почему мы сразу не легли в капсулы, или это тоже экспериментальный вариант. Внезапно сквозь сон, я услышал царапанье по обшивке камеры. Страх сжал холодными пальцами горло, я ощущал его клешни на запястьях, щиколотках, как тугие браслеты, а потом отключился полностью.

Звук окончания времени пропищал на встроенном таймере капсулы, жидкость медленно вытекала, освобождая пространство для воздушной смеси. Я понял, что сон закончился и ждал, когда сработает автоматика.

Когда крышка саркофага открылась, меня стошнило, вырывая из легких анабиозный раствор, я сел в кабине, ощущая слабость и легкое головокружение. Выбравшись, мне ничего не оставалось, как отправиться к выходу, который оказался закрыт.

Холодный голос робота-советника сообщил, что у меня нет доступа к системе замка. Ничего не понимая, я снова нажал на кнопку выхода. Металлический голос предостерег, что пока не закончится карантин, я не могу покинуть отсек гибернации.

Кумари не появлялась, хотя она должна была знать о времени  окончании моего сна.

Я попытался вскрыть панель управления, но у меня ничего не получалось.  Тогда я начал поиски, обнаружив жидкий азот, который мог помочь в данной ситуации справиться с замком.

Мерзкий скрежет, он вернулся, только теперь это  была не одна рука, царапали со всех сторон. Хотя  я пытался не поддаваться панике, слыша эти звуки, раздражение нарастало, как и сосредоточенность, которая превратилась в бесформенный сгусток. Ощущение беспомощности в купе со страхом заставило меня упасть на колени и, закрыв уши ладонями, чтобы не слышать звук когтей, я зажмурился. Помогло ненадолго, однако мне удалось отыскать металлический штырь, для взлома панели замка. Воспользовавшись жидким азотом в аэрозольном баллончике, мне удалось хорошенько заморозить панель замка. Верил ли я в успех этого сумасшедшего плана? О, да! А что мне оставалось?

Я кричал и плевался, ударяя раз за разом в замороженную панель, раскрошив ее точно сухие вафельные печенья. Неожиданно замок поддался, дверь отъехала в сторону и, когда я решил пройти, резко захлопнулась, чуть не придавив меня. Передернувшись,  направился в отсек управления, где на мониторе можно было посмотреть, что происходит в каждой из восьми кают корабля.

Одиночество и пустота бродили по безлюдному пространству, ставшим не общим домом, а братской могилой. Тишина, она накрыла саваном, сделав меня глухим, но я радовался, что не слышу этого скрежета, заставляя не думать о нем, но получалось плохо.

Войдя в отсек управления, я увидел, как здесь стало стерильно чисто. В последний раз чего тут только не было: мусор, пластиковые стаканчики, бутылки и смятая бумага, как и упаковка от еды.

На восьми мониторах хорошо просматривалась каждая каюта. Я опустился в кресло, ощущая, как комок паники начинает разрастаться, пронизывая щупальцами грудную клетку. Все члены команды были мертвы. По нелепым позам мне стало ясно, что все они погибли, пытаясь выбраться из запертых кают.

Николь только так и лежала на кровати, сложив руки, такой я оставил ее после завтрака со снотворным. О боже, пронеслось в голове, она же принимала транквилизаторы, а Кумари добавила лошадиную дозу в пищу и воду, что окончательно убило прежде милую француженку. Роберт перерезал себе горло бутылочным стеклом и лежал в темной луже, ставшей похожей на шоколадный соус. На одном из мониторов я увидел Катю, с простреленной шеей, она лежала лицом вниз в проходе между кроватью и входом в  душевую – крови на полу не было. Видимо Дуглас затащил ее в каюту и оставил там, надеясь, что его преступления никто не заметит.

Дуг, в собственной каюте, с разбитой головой уткнулся лицом в дверь. Мне показалось, что он бился головой в закрытую дверь, пока окончательно не проломил себе голову.

Сан, свернувшись на боку, будто бы спал лежа на кровати, хотя  датчики констатировали отсутствие тепла, а значит смерть еще одного члена экипажа.

Пустовала каюта Лукаса, так  как он был в морозильной камере, моя и Кумари. Я решил, что необходимо отыскать ее, но вдруг услышал, какое-то движение в коридоре, словно это десяток рук, бегущих на острых коготках. Они мчатся сюда и им нужен я. Мне все так зримо представилось, что попытка обернуться далась с трудом.

– Андрей. – Я услышал голос Кумари. – Миссия Марс-1 окончена.

Я обернулся, видя, как в длинном коридоре толпились тела членов команды. Именно тела, потому что они были мертвыми. Они смотрели на меня пустым безжизненным взглядом и покачивались. Их ноги не касались пола, и словно облака они плыли к отсеку управления, подчиняясь неведомой силе.

Я решительно нажал кнопку блокирования дверей, включая основной монитор обзора. К своему изумлению, я понял, что корабль приземлился. Он стоял неподвижно став дорогостоящим монументом памяти первых людей долетевшими до красной планеты. Не важно мертвыми или живыми и плевать, что ожившие призраки гудели около двери, наполняя коридор пением похожим на мантру.

Внезапно раскрылись резервные двери лифта, и  в отсек влетела Кумари. Она была в ярости, и пистолет в ее руке я заметил не сразу. Бросившись ко мне, она выстрелила. Я увернулся от пули, улучил момент и, проехавшись на животе по скользкому полу, ударил ее по ногам, заставив покачнуться. Кумари упала назад, а я, оседлав ее, схватил за запястья, прижал к полу, ударив по рукам. Пистолет отлетел в сторону, а Кумари, оскалившись, попыталась укусить меня. Я не привык связывать с женщинами и поначалу не хотел отвечать ей ударом на удар. Тем не менее, пришлось, когда другого выхода не оставалось сначала остудить ее пыл ударом головы в лоб, а потом вырубить хуком справа. Она лежала ничком, а я все раздумывал, что делать, когда она придет в себя.

Я поднялся, вытирая испарину с лица. Костюм стал колоться от липкого, с запахом страха пота, который стекал по спине и груди. На мгновение мне удалось перевести дыхание, до момента пока Кумари не открыла глаза и резко поднявшись, повернула голову на сто восемьдесят градусов, что сделать человеку не под силу. Смутная догадка уколола в подсознание, андроидов я еще не видел ни разу. Кумари андроид?!

Она ринулась мне на встречу, я уклонился, и она врезалась в кресла, разбивая голову.

– Давай поговорим! – Выкрикнул я,  примиряюще подняв руки над головой.– Или тебе нужна моя смерть?

Ничего не говоря, Кумари повернула голову, вернувшись в  привычное для обычного человека состояние, и двинулась на меня.  Я ударил ее по ногам, подставляя подножку и, повалив лицом вниз, придавил коленом к полу, выкручивая руку. Она повернула голову, и, вцепившись в меня ногами, стала похожа на кузнечика, мне казалось, ей все равно, куда у нее складываются колени, и смотрит голова, теперь Кумари стала похожа на мутанта из фильма ужасов.

Как ее остановить, оставалось загадкой, но была мне необходима информация, и как получить ее, не прикончив тварь, я  не имел понятия, пока мне на глаза не попался моток проволоки.

Бросив взгляд в полупрозрачную дверь, я видел, что призраки никуда не хотят уходить, а ждут своего часа. Что они предпримут дальше, мне было неизвестно, то, что проникнуть в отсек управления не просто, немного успокаивало, но и я смог выбраться из камеры гибернации…

Кумари снова попыталась схватить меня, ее глаза не выражали ничего, теперь она напоминала терминатора, у которого оставалось   особое задание на мой счет.

Уронив на нее тяжелый ящик напичканный электроникой (что-то типа сервера для космического корабля), я сумел немного замедлить ее и, воспользовавшись заминкой, скрутить  ноги проволокой. Она шипела, извивалась, точно раненый зверь. Я опустился рядом с ней на колени, понимая, что у нее повреждено туловище и теперь она не может подняться. Однако для большей уверенности, выдернул придавленную ящиком руку и связал проволокой, как и ноги, в надежде, что она больше  не сможет напасть.

Посмотрел в сторону коридора. Там было пусто. Взглянул на монитор – Марс приветствовал красным сиянием безжизненной пустыни.

– Ты должен умереть.– Проговорила Кумари.– Никто не должен вернуться назад.

– Но, почему? – Я не мог понять происходящего на корабле, и ответы так и не были найдены. Откуда такая разительная перемена в психике экипажа, что это за галлюцинации, почему Кумари решила избавиться от людей.

– Прокол Корпорации вступил в силу, как только я поняла, что агент RB-82 не стабилен. После установления контакта с марсианской станцией люди  перестали быть необходимостью.

Я, нахмурившись, посмотрел на Кумари, ничего не понимая.

– Ты не должен был выбраться из отсека гибернации. Мы заключили соглашение с марсианами.

– Что?! Марсиане? Какие марсиане?

Этот мерзкий скрежет, я услышал его снова, теперь он раздавался с внешней стороны обшивки. Включив камеры внешнего обзора, я увидел с десяток существ, которые цепляясь когтистыми лапами, поднимались по корпусу корабля. Они представляли собой  нечто похожее на пауков с непропорционально большими головами. В них было что-то от человека и насекомого, если брать несколько пар лап и усики-антенны на голове. Прятаться негде. Проникновение внутрь корабля это только вопрос времени.

– Но зачем ты посадила корабль? – я с ужасом взглянул на Кумари.

– Им необходим наш корабль, чтобы добраться до Земли.

– Но зачем?! Ты говорила с Центром? – Я бросился к блоку связи, чтобы попытаться поймать сигнал и сообщить о происходящем. Как  и ожидалось, связь была выведена из строя.– Зачем им лететь на Землю? Это что спланированное вторжение?

– Протокол Корпорации запрещает говорить с человеком.– Сухо ответила Кумари

– Вот, тварь! – Я не имел понятия, как поступить, что делать дальше.  Взглянув на показания приборов, я понял, что корабль находится в автоматическом режиме. Мерзкий скрежет усилился. Марсиане пытались проникнуть в главный отсек, вскрывая внешний люк.

Я попытался отменить автоматическое управление корабля, но робот-советник снова  и снова мне советовал не делать этого. Он говорил, что изменение программы не возможно, и еще то, что нестабильность системы приведет к уничтожению корабля миссии Марс-1.

Плевать! Я был готов уничтожить корабль, лишь бы эти твари не проникли внутрь и не отправились к орбите моей планеты. Этого я допустить не мог. Но и справиться с системой, обойти протокол, не получалось. Я пилот, немного навигатор, инженер, но не компьютерный гений, чтобы обойти все пароли и взломать автоматику.

Я вспомнил о Лукасе, с горечью осознавая, что Кумари убрала его первым, потому что он мог проникнуть в систему и все изменить…

Громкий хлопок заставил меня бросить взгляд на монитор.

Марсиане проникли внутрь. Теперь их было около сотни и становилось все больше. Они заполняли корабль, как голодная саранча. Скоро они окажутся здесь. Я попытался включить дополнительные щиты, закрыв точно баррикадой отсек управления полетом, это получилось. Однако я понимал, что как только существа закроют люк, корабль начнет готовиться к старту, чтобы направиться к Земле. По коже пробежал мороз, страх обволакивал точно липкий сироп, ком в горле мешал дышать.

Кумари больше не подавала признаков «жизни». Ее глаза остекленели и потухли, сделав  похожей на куклу. Я не понимал, кто решил с помощью Корпорации судьбу миллиардов землян. Вопросы, их становилось больше, а ответы остались где-то в глубине металлических ящиков неизвестного протокола и остановившемся сердце Кумари.

Система герметизации оповестила о готовности космического корабля. Люк закрыт. Марсиане внутри. Мне пришлось занять место Лукаса в кресле, ощущая лишь пустоту – страха больше не было.

Запустились двигатели и на мониторе появились буквы Старт – курс – планета Земля. Я пристегнул ремни, рассуждая, что это простая необходимость – перегрузки для взлета с красной планеты намного ниже земной нормы. Бросил взгляд на Кумари, которая лежала без движения. Слыша скрежет тысячи когтей за дверями отсека управления полетом, я знал, что путь предстоит нелегкий. Не молясь, как прежде, потому что марсианские боги глухи. Понимая, что пока у меня есть силы, я могу сделать еще одну попытку связаться с Землей и предупредить… О готовящемся вторжении. На грани безумия, я старался держаться, не поддаваться проникающим в сознание голосам и звукам.

Корабль медленно поднимался, преодолевая притяжение красной планеты, направляясь к Земле, жители которой не ведали какой груз привезут покорители Марса через пятьсот дней.

 

 

 

 

 

Похожие статьи:

Рассказы → Колдовство

Рассказы → Сумасшествие - грань одиночества

Рассказы → Зло в чистом виде противопоказано

Рассказы → Нетрудная работа. Часть 2

Рассказы → Жестокие игры