В соавторстве с DaraFromChaos
***
Анискина обернулась и обнаружила, что стоит возле полки с вино-водочными изделиями, а наповал сраженный враг тонет в озере великолепного французского коньяка. Окончательно рассвирепевшая на мерзких слизняков, из-за которых она совершила столь непростительную ошибку, инструктор по рукопашному бою схватила подвернувшуюся под руку бутылку шампанского и, лихо выдернув пробку, пошла в атаку. Струя слабоалкогольной газировки поражала тараканов почище пулеметной очереди, размазывая их в тонкий, одномолекулярный слой, и заодно смывая пытающихся скрыться под полками особей. Запах кутюрно-шелезячного шампанского оказывал на солдат противника воздействие, сравнимое по силе с массированной газовой атакой «Сиренью» и замертво валил тех, кому удавалось уйти из зоны прямого артобстрела.
Утратившая всякую чувствительность к разбазариванию склада перед лицом всешелезячной опасности завхоз Ка-Ти-Ле-На утюжила широченными танковыми гусеницами широкие коридоры между полками, закатывая в единый ровный слой помидорчики, осколки банок и бутылок, тараканов, клубничное варенье и маринованный чеснок.
…Все закончилось так же внезапно, как и началось. Ильин еще потрясал в воздухе трехлитровой банкой с солеными огурцами; Сочинский держал наготове черные мини-дыры, так и не пригодившиеся в бою; Ка-Ти-Ле-На с удовлетворением озирала отглаженный до блеска пол, напоминавший — по колористике и фигурным разводам — полотно абстрактного художника, на котором смешались в кучу овощи, фрукты, ягоды, тараканы и добавленная для усиления консервирующих свойств зелень; а Аллочка поводила из стороны в сторону дулом очередной бутылки. В огромном зале стало странно тихо, только в воздухе стоял густой аромат маринада в сочетании с коньяком и шампанским столь высокой концентрации, что капитан космолетчиков глубоко вздохнул и решительно, с треском открыл банку. Все вздрогнули и заозирались по сторонам в поисках недобитого противника, но Ильин спокойно достал из банки огурчик и, смачно хрустнув, изрек:
— После такого и закусить не грех!
— Можно и по граммулечке! И хлебушка бы ломотик, — добавил Сева, с вожделением глядя на сохраненный в целости деликатесный закусон.
— Мысль, признаться, не дурна, — на удивление быстро согласилась с мужчинами Алла, презрительно покачивая в пальчиках бутылку шампанского, которое морпех никогда не считала заслуживающим уважения алкогольным продуктом.
— Человеки будут это есть? — от изумления визоры Ка-Ти-Ле-Ны выскочили на полметра вперед, практически уткнувшись в банку с огурцами, куда уже запустил загребущую лапу Сочинский, не желавший отстать от командира в столь важном вопросе.
— Еще как будут, — отозвалась Анискина, открывая банку с солеными белыми грибочками. — Кстати, ты мне потом рецептик маринада на флешку скинешь?
Как любая женщина из любого сектора Галактики, пускай и неорганическая, Ка-Ти-Ле-На была весьма неравнодушна к кулинарным вопросам. Осознав, что в лице старшего лейтенанта она обрела истинную сестру по разуму, роботесса радостно защелкала лицевой панелью, выводя на экран двести семьдесят восемь рецептов консервирующих составов для хранения оружия, применяемых лунными ботами, но тут начавшаяся идиллия, импровизированный банкет, межвидовая и межпланетная дружба были самым бесцеремонным образом прерваны последним из слизневых могикан, выскочившим ровно на середину коридора. Окосевший от газовой атаки шампанским, волочащий три из сорока лап, с пробитым панцирем, в котором торчал кусок патиссона, таракан-мутант хотел всего лишь убраться с глаз безжалостных врагов, но не успел.
Черная, не слишком элегантная туфелька резко опустилась на хилое тельце последней составляющей Председателя Совета. Раздался омерзительный хруст, и Аллочка, поскользнувшись на отполированном гусеницами Ка-Ти-Ле-Ны полу, рухнула в объятья Сочинского, который настолько обалдел от буквально свалившегося на него и не снившегося прежде счастья, что чуть не уронил банку с черными мини-дырами. Но Сева оказался на высоте, удержав оба бесценных груза.
***
Через час к сильно уменьшившемуся в размерах во время шелезяканских битв катеру двинулась торжественная процессия. Во главе гордо шествовал Ильин; за ним — Сочинский, так и не выпустивший из рук банку с черной икрой (доверить кому-то другому нести сокровище Сева отказался наотрез); следом — Аллочка, которую младшему лейтенанту пришлось таки (под угрозой немедленной и жестокой смерти) поставить на пол буквально через несколько секунд; рядом с бывшим морпехом — Ка-Ти-Ле-На, после весьма нежданной, однако очень своевременной кончины Председателя Совета принявшая на себя обязанности по руководству экспедицией ботов на Шелезяку, но пожелавшая лично проводить новую подругу. Роботесса нежно держала Анискину за руку манипулятором, изредка смаргивая длинными стальными ресницами масляные слезы с визоров: при этом движении ресницы громко щелкали, заставляя идущего впереди Сочинского нервно оглядываться и судорожно подскакивать.
За четверкой на поскрипывающих гусеницах катилась целая колонна ВаллИ, нагруженных по самые лицевые панели банками, свертками и бережно упакованными в пупырчатую пленку бутылками, которые Ка-Ти-Ле-На, с согласия остальных Членов и Мозгов Совета, разрешила забрать «дорогим человекам» в качестве вознаграждения за проявленные мужество и героизм по спасению шелезякоидов и уничтожению мерзкого предателя.
Остальные боты стояли в дверях огромного полукруглого здания и махали манипуляторами и платочками вслед удаляющимся гостям.
…Катер землян уже превратился в маленькую, быстро движущуюся по направлению к оставленному на орбите кораблю звездочку, а Ка-Ти-Ле-На еще долго стояла, задрав лицевую панель к небесам, и провожала его максимально выдвинутыми визорами, поворачивая их в соответствии с изменяющейся траекторией. Наконец, провода визоров закрутились в совершенно немыслимый узел, а сами окуляры оказались у роботессы где-то в районе нижней спинной части корпуса. Тогда Ка-Ти-Ле-На вздохнула и, поскрипывая гусеницами, двинулась домой. Впереди было столько дел.
…Надо признать, шелезоиды умели делать по-настоящему быстродействующих и многофункциональных роботов, поэтому роботесса успела переделать все дела до начала банкета, на который имела железобетонное приглашение от боевой подруги.
Подобрав шуршащую юбку, она выпустила реактивные дюзы и неспешно, покрывая не более трех тысяч километров в час, полетела догонять ушедший в звездное небо катер.
***
Переноской ценностей в переговорную, где было решено устроить банкет, Анискина руководила лично. Спорить в данном вопросе (равно, как и в любом другом) с бывшим морпехом было абсолютно бесполезно, поэтому капитан с младшим лейтенантом таскали стеклянные банки, с вожделенными охами и вздохами рассматривая соленые грузди, маринованные огурчики и прочие дары лунных ботов. Процесс транспортировки происходил безопасно, но значительно медленнее, чем хотелось всему экипажу. Поэтому Аллочка решила провести оптимизацию производственного процесса: из трюма звездолета подняли электрокар, снабженный самообучающимся манипулятором для погрузочно-разгрузочных работ. Соблюдая все меры предосторожности, кар принялся укладывать драгоценные банки в контейнер. Когда самообучение было завершено, и манипулятор вышел на рабочую скорость, тратя на каждую банку не более пяти минут, старший лейтенант достигла критической точки кипения, а Ильин с Сочинским, невинно посвистывая, упорно разглядывали стены помещения, к месту трагедии, скучающе шурша гусеницами, подъехал Айболит-66.
На то, чтобы оценить ситуацию, ему потребовалось не более одной сотой микросекунды.
Молниеносным движением манипулятор доктора отжал тумблер питания вниз, и кар замер, не донеся сверхмедленный захват до очередной банки.
— Смотрите, кто к нам пожаловал! — воскликнул Айболит, изумленно сверкнув линзой визора за спины экипажа. Округлившиеся глаза срабатывали безотказно во все времена. Едва головы уставились в другую сторону, что-то щелкнуло, звякнуло, и космонавтов обдало жарким порывом ветра.
Когда попавшийся на старую, как мир, удочку экипаж недоуменно повернулся к Айболиту, тот уже сидел в кабине электрокара, втягивая в себя триста тридцать три нейрохирургических манипулятора, о существовании которых до этой поры не знала ни одна живая душа.
— Ах ты, гад! — ругнулся Сева, вспомнив, как добрый доктор разжал манипулятор, выпустив младшего лейтенанта на выход из транспортника. — Ты же меня тогда спасти мог…
Но его никто не слушал. Все уставились на сверкающие ряды банок, уложенные в контейнер так аккуратно, словно здесь неделю вкалывал маниакально-педантичный перфекционист. Все соленья были расставлены в стройные ряды поротно: помидоры — первым рядом, огурчики — вторым, салаты — третьим, патиссончики — четвертым, баклажанчики — пятым….
Дождавшись максимального эффекта, что могли выдать три пары вытаращенных глаз, Шестьдесят шестой выжал сцепление и, газанув в пол, умчался на электрокаре, обдав экипаж запахом горелой резины.
— Куда катится этот мир! — вздохнул кто-то сзади. Не вполне пришедший в себя экипаж обернулся. Это была неслышно подъехавшая к ним Ка-Ти-Ле-На. Во взоре роботессы читался немой укор и вселенская скорбь: на ее глазах только что было совершено немыслимое кощунство — робот управлял другим роботом!
Старший лейтенант Анискина, как уже неоднократно говорилось, была не просто женщиной, и даже не просто прекрасной женщиной, но Женщиной во всех своих проявлениях. Она лютой ненавистью ненавидела беспорядок не только на борту катера или космолета в целом, но и на банкетном столе в частности.
Процесс выбора скатерти для стола занял тридцать минут корабельного времени, прежде чем Анискина нашла оптимальное, на ее взгляд, решение. Мужская часть экипажа охотно согласилась бы и на затрапезную клеенку, и выбор старшего лейтенанта вогнал их в ступор. На гламурно-кутюрном покрывале цвета «бешеный баклажан с вкраплениями цвета тела испуганной нимфы» не было живого места: каждый свободный миллиметр тончайшего шелка был занят четырехмерной ручной вышивкой. Мужчин должно было понять и простить им закатывания глаз к потолку. На такое покрывало смотреть было страшно, из боязни дыру проглядеть, а не то, что ставить на него локти и другую посуду.
Еще час ушел на выбор сервиза, рюмок, бокалов и столовых приборов, причем на попытку Сочинского предложить одноразово-пластмассовый суррогат Анискина так сверкнула очами, что Сева, немедленно осознав степень своего нравственно-этикетного падения, рысью рванул за рюмками из криганского хрусталя. Когда, в горячке споткнувшись, он рухнул на коробку, полную звонких бокалов, то мысленно поблагодарил воинственных криганцев за посуду, способную выдержать прямое попадание ракеты типа «галактика-галактика».
Разумеется, как и всякая другая женщина, Алла всячески отстраняла мужскую, включая Айболита, часть экипажа от процесса накрывания на стол.
— Свободны, мальчики, — отмахнулась Анискина от «Аллочка, может быть, тебе одну тарелочку с грибочками поближе поставить?» и «Давай я укропчик в этот салат покрошу?».
Ее глаза просто-таки лучились от счастья. Бывший морпех находилась на вершине блаженства, художественно расставляя на покрывале, достойном экспонироваться в Третьяковской галерее, хрустальные салатники с фаршированными баклажанами, маринованными белыми грибочками, блестящими от оливкового масла перчиками, пахучим соленым груздем и огурчиками «Провансаль».
Наступление нового ледникового периода ничего неделания осознали все.
Первым отреагировал Шестьдесят Шестой. Врубив пятую передачу, он умчался успокаивать Ка-Ти-Ле-Ну, тихо рыдавшую за дверью после зрелища невиданного глумления над впитанным с первой смазкой первым же законом робототехники планеты Шелезяка.
Ильин, определив, что подготовка марлезонского банкета завершится далеко за полночь, душераздирающе вздохнул, присел за небольшой столик в углу переговорной и начал ваять отчет для командования — дело в высшей степени занудное и тягомотное, исторгавшее из груди отважного капитана тяжкие стоны.
А младший лейтенант, не в силах себя превозмочь, незаметно стащил белую булку и спрятался между рядами непочатых банок, где с упоением приступил к намазыванию сливочным маслом добычи, разрезанной вдоль. Когда бутерброд, на который одной только черной икры ушло не меньше трети внешнего долга Нигерии, был почти совсем готов и уже почти даже укушен, Сочинский, вздрагивая всем телом от вожделения, зацепил локтем батарею емкостей с солеными груздями. Банки звякнули и покачнулись. Сева поднял глаза и, удерживая бутерброд в зубах, попытался сдержать руками, торсом и головой падающую на него Пизанскую грибную башню.
У него почти получилось. Как всегда. Банки с грохотом и звоном, срикошетив от головы младшего лейтенанта, посыпались на пол. Грохот артиллерийской канонады заставил Ильина подскочить на месте и выронить самопишущий стилус, с помощью которого капитан продирался сквозь дебри канцелярщины.
Анискина молча созерцала чудовищно разгромную картину, в эпицентре которой находился Сочинский, восседавший на полу с ножом в правой руке, укропом на ушах и венком из лаврового листа и белых грибов в кудрях. Удерживая бутерброд в толстых губах, он смотрел на Аллочку, как кролик на удава. Сева понимал, что на сей раз однозначно погиб и что не сможет отвести взгляд от прекрасных очей обожаемой морпеха (которые, как известно, бывшими не бывают).
Поскользнувшись на покрытом рыжиками и маслятами полу, Алла коротко выругалась, чем спасла демона разрушения Сочинского от заслуженной смерти. В голове младшего лейтенанта что-то щелкнуло, и он сморгнул.
Видя стремительно надвигающуюся Немезиду и осознавая всю тяжесть совершенного проступка, Сева начал по-рачьи отступать в направлении «куда подальше», не утруждая себя ни уточнением конечного пункта назначения, ни расчетом траектории движения. За что тут же и поплатился. Причем не он один. Младший лейтенант с разгону врезался собственным тылом в собственного же начальника. По всем законам русского бильярда Ильина мигом ссадило с кресла и закатило в открытую лузу пристенного шкафа для документов. Туда же следом на освободившемся седалище въехал и биток.
Наспех проклеенный «Моментом» шкафчик не выдержал. Раздался громкий треск, последние рубежи обороны рухнули, и Севу с капитаном похоронило за плинтусом. На головы несчастных обрушилась верхняя полка со стандартной полутонной бумажных отчетов о предыдущих экспедициях. До кучи откуда-то сверху прилетел сделанный из необлегченного металлопластика потолок. Стало темно.
***
