В соавторстве с Александром Сержаном
***
— Принесла? Алка, ты гений! Я тебя обажа...
— Куда своими ручищами, Сочинский? — свободной от авоськи рукой красавица Алла ловко вывернула кисть разлапистого обожателя. Сева чуть ли не взвизгнул от профессионально выполненного захвата под названием «Венерианские тиски».
— Да… — многозначительно протянул Ильин, освобождая даму от драгоценного груза, — пятнадцать лет морской пехоты нигде не скроешь.
— Больно, Сева? — приторно участливым голосом спросила Алла растирающего запястье Сочинского. — Сам виноват. Может, у меня сейчас период неприкосновенности на инстинктивном уровне. Я, может, сорок минут волосы укладывала, а тут ты со своими граблями...
Младший лейтенант сдавленно хлюпнул носом.
— Дура ты, Алка. И инстинкты у тебя дурацкие. У меня, может, к тебе Чувства. У меня, может, со всей серьезностью! А ты… ты посмотри, что наделала, коза!
С этими словами Сева разжал пострадавший в «тисках» кулак, в котором обнаружился измятый жестяной цветок. Перекрученное растение выглядело так, словно, будучи мумифицированным, угодило под пресс.
— Сознавайся, Все-Зла-Дей делал? Прелесть какая!
Алла двумя пальчиками взяла раздавленный, на ходу теряющий жестяные лепестки цветок и, счастливо вздохнув, приколола к лацкану своего мундира.
— Сева, никогда бы не подумала, что ты такой у нас романтик!
И старший лейтенант ласково потрепала воздыхателя по щеке, от чего голова Сочинского тяжело мотнулась несколько раз из стороны в сторону.
— Э-э-э! — Сева загородился на всякий случай локтем. — Ты, мать, поосторожнее, так инвалидом можно сделать.
— Будет вам играться, — незлобиво одернул Ильин своих подчиненных. — Вы только посмотрите, что Алка надыбала.
С этими словами он извлек на свет божий две запотевшие поллитровки и баночку черной икры.
— Я всегда говорил, что она гений! — с энтузиазмом подхватил Сева, потирая челюсть. — Хотя и садист. Ведь всю душу за год полета своим НЗ вымотала.
— Ты, Севка, на икру с водкой особенно пасть не разевай, посмотрел с моих рук и будя, — командир спрятал сокровище нации в вещмешок, взглянул на алчного Сочинского и потуже перевязал горловину. — Все деликатесные корма в министерство сплавим по старинному русскому обычаю. Авось, посговорчивее станут, а то времени на все — про все кот наплакал. Переговоры, Сочинский, требовали, требуют, и будут требовать нескончаемых жертв со стороны загадочной русской души и печени! Наше счастье, что у здешних метаболизм подходящий.
С этими словами командир выразительно щелкнул по собственному кадыку и подмигнул сдувшемуся Севе.
Тем временем Алла протиснулась в узкую кабину, острым клювом выдававшуюся из транспортника, и занялась предполетной подготовкой. Под ее ловкими пальцами многочисленные тумблеры отзывались барабанной дробью.
— Мальчики, пристегиваемся, — предложил репродуктор мелодичным контральто, — даю обратный отсчет. Десять, семь, пять, кто не пристегнулся, я не виноватая, сброс!
В сознании четко нарисовался лязг распахиваемых створок, затем грохнули заряды отстрела, и транспортный челнок ухнул в разверзшийся люк.
Черная туша покинутого корабля на миг заслонила собой единственное солнце планеты, когда энергия отстрела разогнала челнок до крейсерской скорости.
И не успел прилипший к потолку Сочинский пожаловаться на заедающий замок ремней, как Алла врубила маршевые двигатели на реверс, и младшего лейтенанта уронило мимо противоперегрузочного кресла.
— Алла, что происходит? — крикнул Ильин, — Почему торможение? Что приборы?
— Семьдесят два! — откликнулся динамик.
— Что семьдесят два? — удивился Ильин.
— А что приборы? — огрызнулась радиоточка. — Сам смотри, мне некогда: впереди темпоральный барьер.
— Старший лейтенант Анискина, прекратить засорять эфир! — гаркнул пришедший в себя от такой наглости командир. — Доложить обстановку по форме!
— Масс-сканер показывает резкое изменение гравитации планеты. Программа спуска переведена в режим расчета вероятности нового экстремума гравитации, с временной привязкой к траектории. До тех пор, пока компьютер не вычислит следующий коридор постоянной гравитации, спускаемый аппарат будет удерживаться у границы темпорального барьера в полуавтоматическом режиме.
— Принято, — обреченно вздохнул командир ретранслятору и помрачнел. Сбылись наихудшие прогнозы обитателей луны: квазипузырь, похоронивший планету в обратном течении времени, начало спонтанно пучить. Жди-дожидайся теперь, пока хилый калькулятор транспортника выполнит вероятностный расчет. Ильин представил себе Алку, вцепившуюся в рычаги-педали так называемого «полуавтоматического» режима, и ему стало ее жалко. Этот режим от безызвестного идиота-конструктора по задумке должен был снизить риск пресловутого человеческого фактора, но на деле в разы увеличивал нагрузку на пилота, которому приходилось не только контролировать многотонный шаттл, но еще и «объяснять» свои действия тупой машине, до бровей накачанной инструкциями по безопасному пилотированию. Одна только педаль экстренного торможения избегла участи тотального контроля, так как во все времена самым безопасным полетом считалось отсутствие оного.
Фигура высшего пилотажа, выполненная с согласия полуавтомата, перевернула Сочинского вверх тормашками и вбила в приоткрывшийся шкафчик по самые уши.
«Господи, сохрани!» — мысленно воззвал Ильин, наскоро перекрестился, расстегнул ремни и молнией подскочил к застрявшему подчиненному. Глаза того начали страдальчески закатываться, тогда командир решительно захлопнул дверцу шкафчика, справедливо рассудив, что внутри Сочинскому ничего кроме клаустрофобии угрожать не может.
Едва Ильин упал в ближайшее кресло и пристегнул ремень безопасности, как на челнок обрушилось экстренное торможение. Сева в металлопластиковом ящике громыхнул так, что Ильин не выдержал:
— Ты, мать, давай там полегче, что ли? Еще немного твоей ласки и младшего лейтенанта придется комиссовать по инвалидности.
В ответ динамик совсем не по-женски ругнулся, и Ильина сначала придавило восемью «же» перегрузки, а затем прибило прилетевшим на оторванной дверце Сочинским. Удар был сокрушительным. Перегрузка росла так быстро, что Ильину показалось, будто он превратился в черепаху, на которой, согласно древнему представлению об устройстве мира, от души примостился стремительно матереющий гиппопотам.
И когда командира начало уже реально плющить накатившим на бегемота шариком планеты Земля, Алла, не снимая туфли с педали тормоза, юзом развернула транспортник носом вперед.
Резкий толчок ссадил коренного жителя страны Лимпопо с колен Ильина, и как тряпичную куклу забросил в узкий проход, отделявший пилотный модуль от грузо-пассажирского отсека. На памяти командира в эту щель ласточкой запрыгивала только изящная Алла, все остальные протискивались бочком. Чуда не произошло и на этот раз. Упитанный Сева безнадежно застрял, блокировав собою проход навсегда. Ильин принялся утешать себя мыслью, что теперь-то его подчиненный не нанесет ни себе, ни оборудованию серьезных повреждений. Однако неприятности на этом не закончились.
Челнок заштормило так отвязно, что из оружейного зажима вырвало пневмоизлучатель и тот, просвистев мимо левого виска командира, покончил с собой, вдребезги разбившись о штатный огнетушитель.
Ильин не успел ни подать голосовую команду «Отбой пожарной тревоги», ни даже сказать «Мама», как компьютер противопожарного баллона открыл вентили всех своих раструбов, и начался дурдом.
Похожие статьи:
Рассказы → Побочные эффекты
Рассказы → Улыбка Вселенского Супергалактического Архидьявола
Рассказы → Опасная сделка
Рассказы → Миниатюры.
Рассказы → Зелёнка, будь че!..
Плюс!
