***
Челнок заштормило так отвязно, что из оружейного зажима вырвало контрабандный (тайком от старшего лейтенанта пронесенный на борт) пневмоизлучатель и тот, просвистев мимо левого виска командира, покончил с собой, вдребезги разбившись о штатный огнетушитель.
Ильин не успел ни подать голосовую команду «Отбой пожарной тревоги», ни даже сказать «Мама», как компьютер противопожарного баллона открыл вентили всех своих раструбов, и начался дурдом.
К работающему на полную мощность огнетушителю присоединилась вся имеющаяся на борту спасательная аппаратура. Первыми, конечно, очнулись боевые системы комбинезонов, мгновенно закатав спасателей в пуленепробиваемый стрейч. Автоматическая обертка была выполнена по-военному быстро и четко: Ильин не успел даже выплюнуть изо рта противопожарную пену. Датчики бесстрастно отметили угрозу жизнедеятельности от удушения и включили режим скорой медицинской помощи. Над уходящими в небытие космонавтами тут же закрутились синие проблесковые маячки, совсем по-земному завыла сирена, и из медблока вынырнул робот-диагност Айболит-66. Он по праву считал себя самым разумным среди всех единиц спасательной техники, включая сам экипаж. Шестьдесят Шестой не стал тратить время на переговоры со взбесившимся огнетушителем, а с ходу, оценив обстановку, пристрелил возмутителя спокойствия метким разрядом хирургической плазмы.
Даже не сверкнув фотодатчиком в сторону баллона, который, картинно раскинув шланги, отлетал к мусорному контейнеру, Айболит взвизгнул резиновыми гусеницами на скользком от пены полу и единым махом оказался возле отмирающего Севы. Не глядя, даже вроде бы как брезгливо, робот ухватил младшего лейтенанта за щиколотку и выдернул того из коридора, как молодую редиску из грядки.
В следующее мгновение цепкие манипуляторы уже выкручивали патентованные невыкручиваюшиеся винты крепления боевых систем комбинезонов.
Шестьдесят Шестой вообще никогда не отличался многословием, предпочитая любым переговорам с тупыми, не знающими ничего кроме инструкций, механизмами и организмами прямое хирургическое воздействие.
Едва боевые приставки фирмы «Нинтендо» полетели к исчезающему в мусоросборнике огнетушителю, Айболит злодейски сверкнул визором и вывел обороты любимого стоматологического бора на максимум. Вращающийся на околосветовой скорости инструмент за долю секунды выгравировал на пуленепробиваемой стрейч-пленке рекомендации робо-доктора по уходу за полостью рта, для каждого космонавта в отдельности. Отъехав назад на три целых и четырнадцать сотых гусеничных трака, Шестьдесят Шестой позволил себе пару наносекунд полюбоваться безупречностью каллиграфии. Поговаривали, что он оттачивал свое искусство на выписываемых рецептах, делая их понятными для всех и каждого наперекор устоявшейся медицинской практике. Наслаждение творчеством длилось недолго: через три секунды сквозь прорезанные строки полезла пена, наполнившая рекомендации смыслом рецепта, написанного любым земным эскулапом во все времена.
При виде пускающего пузыри экипажа Айболит-66 презрительно скривил линзу визора и выдал Ильину с Сочинским по хорошей порции электрошока. Шестьдесят Шестой был мастером своего дела. Порции были рассчитаны до микровольта, а точность, с которой мастер небрежно всадил в тела оперенные электроды, измерялась ангстремами. Грохот совместного чиха потряс корабль, словно в него попала зенитная торпеда. Шестьдесят Шестому едва хватило мощности сервоприводов, чтобы уклониться от пенного выхлопа, бабахнувшего сквозь рекомендации по уходу за ротовой полостью.
От высокого давления и турбулентности, создавшихся при прохождении каллиграфических завитушек, пламягасительная пена фирмы «Макрофлекс» мгновенно кристаллизовалась, так что по окончании хорового чиха грузопассажирский отсек был перегорожен двумя белыми пластиковым колоннами, застывшими враспор между ртами космонавтов и противоположной стеной отсека. Это, конечно, было досадным недоразумением, но угроза удушения миновала: космолетчики прекрасно сопели прочистившимися носами.
— Мальчики, что там у вас происходит? — буднично поинтересовался настенный репродуктор. — На пульт пришел сигнал пожарной тревоги! Харэ курить, выплюньте сигареты и держитесь покрепче — коридор вычислен!
Динамик немного посипел и низким басом торжественно добавил:
— Мамочка идет на посадку.
Красиво, заложив вираж через левый стабилизатор, транспортник рухнул в незримое, известное только математическому расчету, пространство. На смену бушующему шторму пришел беспощадный дребезг. Казалось, еще немного, и корабль разорвет на куски. Вибрировало все: пол, стены, кресла, посуда в кухонном шкафчике и даже колонны вспененного пластика, которые хоть и удерживали Ильина с Сочинским на манер привязных ремней, но расшатывали все до единой зубные пломбы. Скажем так: Фраза «держись зубами за стенку» еще никогда не была настолько актуальна.
И только Шестьдесят Шестой невозмутимо, как и полагается Айболиту после прописанной пациентам клизмы, оттачивал алмазным напильником любимое стоматологическое сверло, удерживая его на вытянутом вперед манипуляторе.
Когда, наконец, коридор был пройден, и тряска окончилась, доктор неспешно потянулся, хрустнув сочленениями, и откинул крышку своего нагрудного столика. Насвистывая какой-то старомодный шлягер, он аккуратно разложил на сверкающей поверхности внушительный арсенал мединструмента самого зловещего вида. Здесь были миниатюрные секиры, вибро- и вихре-резы, гидравлические ножницы, струнные ножи и даже бензопила с аннигиляторными лезвиями глубокого проникновения.
Две пары глаз под стрейч-пленкой наполнились ужасом. И было от чего. Во-первых, роботы строго-настрого предупредили землян насчет товаров, запрещенных к ввозу, в список которых входили любые механизмы сложнее говорящих арифмометров, печатная продукция и оружие. Во-вторых, никто и никогда не видел Айболита-66 живьем прежде. Экипаж отличался отменным здоровьем и всегда считал белый ящик с красным крестом не более чем аптечным диспенсером, предназначенным для поправки после затяжных вечеринок. Наконец, в-третьих, когда вас застает врасплох многосуставчато-гусеничный монстр, недвусмысленно примеривающийся к вам хирургическим скальпелем размером с хорошую катану, это просто реально страшно.
Если Шестьдесят Шестой и был садистом, то лишь самую малость. Дождавшись максимального эффекта, который могли выдать белеющие от ужаса глаза, он подпрыгнул и с разворота отсек все лишние, по его мнению, части.
Когда к Ильину с Сочинским вернулось сознание, в коридоре, рискнув доверить управление автопилоту, показалась Алла.
Как и всякая другая женщина, старший лейтенант всячески ненавидела беспорядок у себя на борту.
— Таааак… — зловеще протянула она при виде свинарника в транспортном отсеке.
Виновники торжества недоуменно переглянулись, стукнувшись полуметровыми окурками.
— Вы чего здесь устроили, козлы? — прошипела начинающая доходить до белого каления Анискина. — У нас посадка через семь минут, а вы тут курильню замутили?
Ее взгляд неожиданно остановился на Айболите, и она осеклась. Тот невозмутимо шинковал остатки пенопластовых колонн хирургическим мачете. На загаженный пол нескончаемым потоком сыпались белоснежные рекомендации по уходу за полостью рта. Вид сверкающего лезвия, превратившегося в монотонно гудящий полукруг, перевел Аллу в боевой режим. Стены отсека потряс резкий выдох «Кииийааааа!!!», и Сочинского опрокинуло навзничь порывом ветра от раскрученной в «тройном тулупе» (Алка сходила с ума по балету на льду) ножки в черном чулке и лакированной туфельке. Если бы Шестьдесят Шестой не успел с ловкостью фокусника отвести оба манипулятора себе за спину, то тяжелая, флотского образца, подкованная графеном туфля превратила бы в пыль остаток колонны и обломала мачете по самое не балуй. Судьба не дала Алле еще одного шанса: каблук второй туфельки, не рассчитанный на такие центробежные перегрузки, предательски хрустнул, и бывший морпех грохнулась в пенную лужу.
Ильин с Сочинским поперхнулись и замерли, не в силах представить, что сейчас будет.
Айболит продолжал шинковку у себя за спиной, а с пола поднималась дикая фурия, мечущая молнии и готовая порвать как Тузик грелку. Смертоубийства было не избежать, но Шестьдесят Шестой не даром носил звание заслуженного диагноста. Мгновенный электронный взгляд на сетчатку скошенных от ярости глаз, и доктор знал о противнике всё. Однако, как и любой другой врач, Айболит никогда не брезговал дополнительными анализами, а посему, не раздумывая, выстрелил в агрессивно настроенную пациентку беспроводным зондом-присоской. Тот звонко чмокнул морпеха в лоб, выбив из черных глаз несколько злых слезинок, и запищал морзянкой, сообщая в прямом эфире подноготную всех болячек Анискиной Аллы Борисовны, 2193-го года рождения...
Нужно ли пояснять, что каждый член экипажа, худо-бедно, но сдал зачет по знанию азбуки Морзе? Как только суть писка дошла до медицинского освидетельствования надпочечников, место разгневанной машины смерти заняла обыкновенная женщина. С причудами и, надо сказать, тараканами, за которые мы их так любим. Присоска полетела на пол, глаза превратились в шаткую запруду готовых вырваться слез, и Алла плюхнулась в ближайшее кресло.
Поняв, что угроза мучительной дезинтеграции отложена на неопределенный срок, а пациент остро нуждается в психологической помощи, Айболит тихо зашелестел гусеницами, подъезжая к готовой разреветься красавице. Нагрудный столик с дребезгом откинулся, и на него из докторского нутра выехал матричный принтер. Свои рекомендации гусеничный эскулап излагал шестистрочным ямбом, печатая его на бумажном носовом платке. Неспособная продолжать сражение, Алла скользнула взглядом по выползающим из слота строчкам, всхлипнула в знак согласия, затем решительно вырвала листок и использовала, оглушительно высморкавшись. Айболит оказался не только тонким психологом, но и выдающимся подхалимом. В отличие от сильной части экипажа он сразу понял «кто здесь главный».
Неуловимым жестом робот смахнул принтер в мусоросборник и сервировал откидной столик тонко нарезанным лимончиком в кофейно-сахарной пудре и широким фужером с темно-коричневой микстурой.
— Ради меня, сударыня, — для усиления эффекта Шестьдесят Шестой опустился на левую гусеницу и призвал на помощь все свое гидромеханическое обаяние. Отказать ему было невозможно. Алла подняла бокал, принюхалась к микстуре, и залпом приговорила содержимое.
Профессиональный (пятнадцать лет в морской пехоте нигде не скроешь) выдох легким ветерком разнес по отсеку несравненный аромат прекрасного коньяка, концентрат которого Айболит-66 использовал в медицинских целях на опохмелку. Запах был так выразителен, что Ильин с Сочинским принялись обеспокоенно поводить из стороны в сторону своими «окурками», словно беря на прицел сам источник вожделенной амброзии.
— Могу ошибаться, мальчики, — деликатно прожевывая «николашку», предположила Алла, — но вряд ли вам обломится такой сервис. Для этого надо быть как минимум женщиной, пострадавшей за правое дело.
«Курильщики» понуро опустили пенополиуретановые носы.
— Ладно, давайте по порядку, — инструктор по рукопашному бою славилась своей отходчивостью на весь Звездный флот. — Это кто?
Железный палец морпеха, потому как они бывшими не бывают, вытянулся в указательном жесте и металлически звякнул об Айболита.
— Ыоия-э-ы-эем, — автоматически, забыв о застывшей во рту пене, проЫкал Сева.
— Чего-чего? — посасывая очередную дольку лимона, переспросила приходящая в хорошее настроение Алла.
— Понятия не имеем, — перевел Ильин, догадавшийся выломать злополучную дубинку из прорезей в стрейч-пленке.
Он укоризненно посмотрел на нерадивого подчиненного, и с чувством дал тому такого подзатыльника, что Сева закашлялся и смог, наконец, отплеваться от Макрофлекса.
— Понятия, мать, не имею, что это за хрень, — Ильин смерил Айболита ненавидящим взглядом и добавил. — Судя по повадкам — наш. Земной. На тутошнюю робототехнику не похож. Интеллект подкачал....
— Но-но-но, — оскорбленный до сорок четвертого уровня большой интегральной микросхемы, Шестьдесят Шестой даже привстал на гусеницах, — я бы попросил! Обидно выслушивать такие нелепые замечания. И вдвойне обидно, если они исходят от существа, неспособного выполнять даже простейшие действия. В частности — закрепить оружие в козлах как следует!
— Какое еще оружие? — насторожилась Алла, вспомнив перечень запрещенных к ввозу на планету предметов. Согласно ему уцелел только хилый автопилот транспортного челнока, который был признан роботами за говорящий арифмометр.
— Пневмоизлучатель, — махнул рукой Илья. — Севка роботам наплел, что он нам нужен для ритуального обряда, совершаемого при первом появлении на планете. Сама знаешь, как безоружным в нашем деле быть. А если еще не знаешь, то это не надолго: вон обломки валяются.
Ильин кивнул в угол, где беспорядочной грудой исковерканных труб, клапанов и нагнетателей валялся их единственный излучатель, и в сердцах добавил:
— Ни хрена на твоем челноке не работает! И замки ремней клинят: Севка трехочковыми бросками по всему отсеку синяки собирал, и зажимы оружейной пирамиды ни к черту!
— Ты командир, ерунду не пори, — полупрезрительно смерила его взглядом Алла. — Этому челноку капремонт еще три ходки назад по плану светил. А от тебя накладную на ржавую гайку надо неделю выпрашивать! Бюрократ хренов!
— Смирна!!! — взорвался было Ильин, но одного взгляда на морпеха, засучившую рукава и подоткнувшую подол юбки, было достаточно, чтобы голос сорвался и дал петуха.
Но Алку уже понесло.
***
Айболит великолепен!
Такой мушшшин! Его, конечно, хватит на всех... 
Но от этого же не легче! 
