Ненужный город

1

 

Олег спускался по трапу самолета. В ночной тьме ступени подсвечивались светодиодными лампами, и он, как и другие пассажиры, шел, ориентируясь исключительно на яркие синие огоньки. Родной город встретил его снопом холодных снежинок и воем ветра. После теплого салона самолета Олег почувствовал себя неуютно. Ощущение, что что-то не так, что события идут совсем не своим чередом, не покидало его на протяжении всего года. И дело не только в том, что его собственная жизнь с каждым днем теряет былой лоск, мир вокруг, казалось, тоже сходит с ума. Десяток лет назад можно было подумать, что поезд жизни несется вперед и не собирается замедлять ход, что мир развивается невероятными темпами. Олег получил должность в администрации, устроился по специальности. Платили неплохие деньги, тем более для него, совсем молодого парня, только съехавшего от родителей. Да и работа была не бей лежачего, первое время Олег вообще с трудом понимал свои служебные обязанности. Но постепенно он вник в сущность происходящего: если сначала он, как и многие его сверстники, относился к своей работе пренебрежительно, делал все спустя рукава, то со временем стал гораздо серьезней. Олег намеренно заводил новые знакомства с людьми старше и опытнее его, старался быть всегда и везде на виду, и вскоре основу его жизни вместо гулянок по пятницам и субботам стала занимать сама работа. А на фоне всего этого город рос, как на дрожжах. Древние, никому не нужные заводы по производству бедности и быдла закрывались, уступая место новым просторным и сияющим торговым центрам, клубам, развлекательным площадкам.

Затем грянули перемены, бюджет города, как и бюджет Городского управления, в котором работал Олег, значительно урезали. Начались сокращения. Он был одним из немногих, кому удалось удержать за собой должность. Примерно в это же время он встретил тех людей, похожим на которых всегда мечтал быть. Олег, наконец, понял, чего он хочет. Люди из московской комиссии производили сильное впечатление. Они были одеты строго, но со вкусом и вели себя соответственно. Они олицетворяли власть, это было понятно без всяких слов, только то, как они себя держали, уже делало их достойными занимать свои должности. Олег действовал быстро, пришлось многим пожертвовать, в том числе своими отношениями, и не только с девушкой, а также той последней меланхоличной чертой своего характера, как привязанность в принципе. Он расстался с любимыми вещами, со своим городом, где родился и вырос, и сделал все это сознательно.

И вот теперь он вернулся уже в качестве того самого члена комиссии. Что же случилось? Почему он так недоволен собой и происходящим? Так ли себе он представлял это триумфальное возвращение? Дома он не пробыл и недели. Жену Олег видел и вовсе только утром в день отъезда, она тоже часто моталась по командировкам, а может, только оправдывалась ими. Его это не очень расстраивало, гораздо важнее, что в такой суматохе ему не удалось отдохнуть и он не чувствовал себя тем бодрым управленцем, которые прилетают из центра и одним взмахом решают все проблемы. С опухшим лицом и черными кругами под глазами, он отправился в аэропорт. Он уже слышал о том, что бюджет на поездки чиновников урезают каждый год, но не думал, что это коснется его лично. Только сев в самолет, он понял, что лететь ему придется, пользуясь услугами далеко не первой авиакомпании в стране. Бизнес-класс? Тоже мимо. Все, что ему досталось, это возможность не стоять в очереди для регистрации и сиденье с чуть большим, чем у остальных, пространством для ног. Полет был долгим, самолет то и дело попадал в зону турбулентности и его нещадно трясло, кормили дрянью, от которой у Олега разыгралась изжога, постоянно плакал маленький ребенок. В общем выспаться в такой обстановке не получилось. Олег искренне надеялся, что на месте все пойдет лучше. Он проверяющий из Москвы, в краевой больнице нет человека, у которого были бы серьезные связи в столице: Олег всегда проверял такие сведения, прежде чем выехать на место. Разве могло что-то пойти не так? Конечно, ситуация в мире вносила некоторые коррективы в привычную ему работу. Теперь строить из себя принципиального идеального человека не имело смысла. Если действовать по-старому, любая проверка закончится банкротством проверяемого объекта, а закрыть больницу в нынешних реалиях просто невозможно. Никто не даст ему таких полномочий. Сейчас такие, как он, из наводящих ужас псов имперского правосудия превратились всего лишь в разведчиков. Он мог пожурить начальство больницы, мог повлиять на вынесение взыскания, но не более того. Главное, чтобы местная администрация не почувствовала этой беспомощности. Он не позволит им вести себя с ним неподобающе.

Но стужа, вцепившаяся в него ледяными когтями прямо на трапе, так же, как и отсутствие встречающего, не подтверждали позитивных догадок Олега. Он, недоумевая, постоял около входа в здание аэропорта. Спешащий укрыться от непогоды народ толкал его, не замечал, ни во что не ставил. Наконец, когда на улице никого не осталось, сотрудник охраны попросил его войти в здание. Олегу пришлось пройти все адские круги бюрократии. Одно дело самому быть частью давящего пресса, совсем другое – оказаться под ним. Он заверил все необходимые документы, получил багаж и смог выйти на улицу, на все это ушел час с небольшим. Несмотря на холод, Олега так и тянуло наружу, оставаться в душном здании аэропорта, наполненном щебечущей о всяких глупостях толпе, было просто невыносимо. В нос ударил морозный воздух. Зазвонил телефон.

–  Олег, ну как ты, добрался? Тебя встретили?

–  Я на месте, только вышел из здания аэропорта. Стас, как долго это будет продолжаться? В прошлый раз я думал, что меня понизили в должности и не сообщили. Но теперь меня не покидает ощущение, что я уже уволен.

–  Олег… Олег, успокойся! Сам знаешь, какие времена, кому сейчас легко?

– Тебе, например.

– Ха! То, что я не мотаюсь по всей стране, еще не значит, что я сижу тут, пью коньяк и ничего не делаю. Если хочешь знать, у меня пятеро таких как ты в подчинении. Все вечно недовольны, ото всех только плохие новости. И я за все это отвечаю. Но ничего, я же не выговариваю это тебе при первой же возможности.

Олег не ответил.

– Совсем не рад, что вернулся домой?

– Это давно уже не мой дом.

– Как скажешь. Так тебя встретили?

– Возле трапа никого не было.

– А в аэропорту?

– Тоже. Я думал, никого уже и не будет.

– Тебя должна встретить машина.

– Что за машина?

– Ммм… УАЗ.

– УАЗ? С каких это пор… А, ладно. Цвет? Номер?

– Знаешь, у них и цвета-то определенного нет. Такой серый, или серебристый. Так сразу и не скажешь. Но номер запоминающийся – три четверки. О! Звонит Петр Александрович, твой коллега, сейчас тоже будет возмущаться. Ладно, позвони мне завтра с утра.

Олег огляделся. Вдалеке среди распространенных в этих краях японских иномарок под холодным светом лампы стоял УАЗ. Олег направился к нему. От пронизывающего ветра слезились глаза, номер он смог разглядеть только когда вплотную подошел к автомобилю. Это были три четверки. Округлый, будто бы надутый салон был пустым, только на месте водителя сидел старец лет ста пятидесяти и причмокивал. Олег дернул пассажирскую дверь и протиснулся внутрь салона. Здесь пахло сыростью и ржавеющим металлом. Водитель удивленно вылупил глаза. Его старческое гладко выбритое лицо, судя по всему, было оскорблено появлением здесь Олега.

– Ты кто? – с хрипотцой спросил водитель.

– А вы кого ждете? – не задумываясь, спросил Олег.

– Да в общем-то, я никого и не жду, – с недовольством выговорил мужчина.

Он очень долго рылся в карманах, наконец, извлек мятую бумажку, вынул из кармана очки и прочитал:

– Обновленский Олег Викторович. Это ты?

– Это я.

– Хорошо. Поехали в отель?

– Поехали.

Водитель, к великому счастью Олега, за всю дорогу не проронил ни слова. Только в самом конце поездки, у отеля, у них состоялся небольшой разговор.

– Так, значит, ближайшую неделю я тебя катать буду?

– Похоже на то. В основном будем ездить в больницу и обратно.

– До краевой что ли?

– Именно.

Водитель задумчиво почесал подбородок.

–  Ну ладно, бывай тогда.

– До свидания.

Номер оставлял желать лучшего. Он ночевал в подобных отелях еще в детстве, когда отец занимался перегоном машин, и его, совсем маленького мальчика, некуда было девать во время школьных каникул, кроме как отправить в качестве помощника в путешествие вместе с отцом. Каждый раз это было настоящим приключением. Но омрачалось все ближе к вечеру: отец уставал и начинал пить. Когда солнце клонилось к закату, когда у отца начинала ныть спина, он брал себе несколько бутылок пива. А когда они останавливались в подобных заведениях на ночлег, он почти всегда опрокидывал небольшую бутылку водки. Затем он становился веселым и разговорчивым, расспрашивал Олега о школе и еще о куче всяких вещей, до которых в трезвом состоянии ему не было дела. Длилось это недолго, веселость уступала место агрессии и тоске по былым временам. Он вспоминал о своей молодости, вываливал на сына гору фактов из прошлой жизни, многие из которых не были предназначены для маленьких невинных ушей. А затем, перед тем, как ударить храпом по тонким стенам, он всегда говорил: «Вот такая катавасия!» и проваливался в дурной сон. На утро все начиналось заново. «Вот такая катавасия» – выражение, которое всю жизнь вызывало у Олега одновременно жгучую ярость и печаль.

В этом отеле был весь отвратительный спектр запахов, от которого за долгие годы успел отвыкнуть Олег, не хватало лишь перегара. В таком утомленном состоянии холодная маленькая кровать показалась ему настоящим царским ложем. За все это время Олег и не заметил, как проголодался. Стандартный небогатый ужин пришелся ему по душе. Но после его одолело такое сильное чувство усталости, что бороться с ним было не под силу. Олег с трудом справился с постоянно выключающимся чайником, залпом выпил кружку самого дешевого чая, который только существует на этом свете, и улегся в кровать. На ум пришел образ Стаса, который сидит в своем кабинете на верхнем этаже и попивает коньяк. Ведь он именно так и делал, когда они разговаривали по телефону. Конечно, он мог добавить коньяк в чай, но ведь это ничего не меняет. Сидит пузатый и довольный, смотрит с высоты через панорамное окно во всю стену на город и думает, что все эти люди-муравьи там внизу принадлежат ему. А этот водитель? Настоящий хам. Дряблая старческая кожа на шее при каждом вздохе колыхалась, как на ветру. Да и черт с ними со всеми! Сил на душ не осталось, его он примет завтра с утра, а сегодня – сон. Олег взглянул на часы: без четверти два ночи. Спать ему оставалось чуть больше пяти часов.

 

2

 

Мода на комиссии в лице одного человека укреплялась все сильнее. Почему команды профессионалов сменялись одиночками? Дело было не только в сокращениях, которые коснулись всех слоев населения, даже верхушки, казалось бы, застрахованной от всех жизненных невзгод. Суматоха последнего года взвалила на плечи всех министерств слишком много забот, жизнь каждого проверяющего превратилась в одну большую командировку. Работа изматывала. Это не то же самое, что дергать за рычаги на заводе или тыкать кнопки в офисе, здесь требовался творческий подход, который забирал всю энергию. Поэтому растрачивать себя понапрасну не стоит, первый день – это день ознакомительный.

Олег принял душ и побрился. Не то чтобы за этот день у него отросла заметная щетина, он просто взял в привычку бриться каждый день. Стоит пропустить один раз, и вот, спустя пару дней, ты уже явился на важную встречу с синей колючей рожей. Не забыл он и про свою любимую туалетную воду, небольшой флакончик которой неизменно покоился в нагрудном кармане его куртки. Первое впечатление всегда очень важное.

Машина уже ждала его. Теперь в тусклом свете дня, пробивающемся сквозь густые облака, Олег смог разглядеть свой временный автомобиль во всей красе. Сравнивать его с тем, на чем он с коллегами передвигался по Москве, было неуместно. А с цветом Стас угадал на все сто процентов: производители опередили свое время, ведь названия для такой краски человечество еще не придумало. Олег запрыгнул на сиденье, захлопнул дверь. Водитель поприветствовал его кивком головы, Олег ответил тем же. Машина тронулась.

– Дверь не закрыл.

Олег хлопнул дверью.

– Еще раз.

На этот раз Олег хлопнул так, что вся кабина содрогнулось.

– Другое дело! – первый раз лицо водителя приобрело какое-то выражение, похоже, он по достоинству оценил Олега только теперь.

– Тебя как зовут то?

– Олег Викторович.

– А я Саня, – водитель протянул худощавую руку, однако рукопожатие было крепким. – Значит, будешь наших врачей проверять? Я сам водителем скорой помощи пять лет отработал, еще в молодости. Этой больницы и не было тогда. Ну, была кончено, но здание было старое, двухэтажное, еще советских времен. Ты, это, маску то надень. Я вчера тебе ничего не сказал, уже ночь была, ночью ДПСники особо за этим не смотрят. А днем могут прищучить.

– Так вы сами без маски.

– Это я один был. А теперь нас двое. Опасность, знаешь ли, – с этими словами Саня бросил руль и ловко натянул на лицо марлевую маску. Судя по виду, он не менял ее еще с первой волны. Машину слегка повело влево, но Саня уже снова держался за руль. Водитель снова затих, период воодушевления закончился. Олег подумал еще раз хлопнуть дверью, но вряд ли этот трюк помог бы разговорить старика во второй раз. Может быть, этот Саня не такой уж и старый? Вроде бы энергичный мужчина, просто выглядит старше своих лет. Олег все же решил, что может достать из этого человека что-нибудь интересное.

– Может, вы мне обрисуете обстановку? Как у вас тут, в городе?

– Да вы и сами, наверное, уже все знаете, а меня так, допрашивает, только чтобы убедиться, – мужчина хитро улыбнулся, а Олег удивился его проницательности. - Дела нынче… Ну не то чтобы совсем плохо. Но хуже, чем в прошлый раз. Люди мрут. Я сам не верил до последнего в эти россказни. А тут бац, сначала дочка заболела, потом внучка, в итоге все переболели, даже я. Но ничего, теперь все здоровы. А друг мой, Игорь, день в день со мной заболел, вроде бы все одинаково шло, но тут он как затемпературил, да как закашлял. Увезли его в нашу больницу. Ну, в ту самую, – Саня указал пальцем влево, куда они поворачивали. – А домой он уже не вернулся. Хорошо, один был и денег скопить на похороны успел.

– А как же указ о захоронении умерших от вируса без родственников за счет бюджета?

– Ха, ну, тут дело такое… Ты докажи сперва, что ты от вируса помер. А как докажешь, все равно скажут, что денег нет. Вот, например, у моей дочки Любы…

Олег махнул рукой. Ему не хотелось слушать всю подноготную этого человека и всех его знакомых. Сначала водитель показался ему молчаливым человеком, но он оказался из тех, кому лучше не давать открывать рта, иначе закрыть его без конфликта не получится. Саня оставался нем до больничного крыльца.

– Я буду тут дежурить, возле будки охраны. И машина рядом. Вот мой номер, – он сунул ту же бумажку, что мусолил вчера. Только теперь имя Олега было замалевано черной жирной пастой, а рядом написан номер телефона.

Не успел Олег забить в память телефона номер водителя, как ему позвонили. Это был Стас. Олег обещал ему позвонить, но совсем забыл.

– Да.

– Балда! Все вы чиновники одинаковые, зарплату получать не забываете, а вот начальнику позвонить отчитаться, так этого от вас не дождешься.

– Ну забыл я, с кем не бывает. Лег поздно…

– Да, да, очень интересно. Короче, командировку я твою сократил. Побудешь дома три дня и хватит, немного отдохнешь и снова в бой.

– Что?!

– Во-первых, тут появилась еще работка, да, прямо пред праздниками, даже не спрашивай. Во-вторых, проверять там особо нечего, оборудование мы им выслали, по бюджету они уже отчитались, вообще, это одна из лучших больниц в стране. В-третьих, к вам в гости собирается какой-то великий химик или вирусолог.

– Вот это действительно страшно. Первые два пункта меня ничуть не заботят, а химик – это да…

– Дослушай! Это не просто химик, это он для общественности химик. А так это бывший подполковник ФСБ. Понимаешь, чем пахнет? Проверка проверки, друг мой. А они просто так не приезжают. Поэтому лучше тебе свалить оттуда пораньше. И пусть они там сами по второму разу перед ним отчитываются.

– Хорошо. Три дня, так три дня.

– Ну и отлично. Не теряй времени даром, хотя бы сделай вид, что работаешь.

– Я всегда работаю. Как там у Петра?

– Был в окружной школе. Да чего там говорить, округ это не край, да и кому сейчас нужно это образование, когда такое творится? Вернешься, обсудим. До связи.

Олег взглянул в хмурое небо, затем огляделся вокруг. Двор больницы был окружен узорчатым железным забором. Совсем низким, но подходящий сюда народ не хотел перешагивать его, все они тянулись к неогражденному пространству у входа. Работа на праздники, да еще и этот химик из ФСБ. Неужели здесь действительно серьезные проблемы? То есть серьезней, чем везде? Что ж, в таком случае, он должен заметить их сразу же. Настроение было унылое и совсем не рабочее. Сильно хотелось спать. Олег встряхнул несколько раз плечами, помотал головой и, отгоняя дурные мысли, двинулся ко входу в здание.

Больница выглядела впечатляюще. Даже в отрыве от самого здания огражденная черным забором территория парка, принадлежащая больнице, была ухоженной и опрятной. На деревьях висели гирлянды и мишура. Олег насчитал не меньше шести искусно сделанных снеговиков, а центр площади украшала ледяная скульптура – «2021». Тут же стоял брошенный корпус для больных вирусом. Его наскоро построили во время первой волны, когда мест в больницах не оставалось. По сути это не было жилым строением, корпус был скорее теплым ангаром, на обширной территории которого можно было разместить большое количество больных. Нечто вроде полевого лагеря или госпиталя, только не под открытым небом, а спрятанного за покатой крышей. Особенно неестественно это строение выглядело в сравнении с белым девятиэтажным зданием больницы, выполненным в форме буквы «н». Один корпус был полностью отрезан от остальной больницы и отдан под нужды больных вирусом. Олег понимал, что, несмотря на ворох задач, основная его работа будет сконцентрирована в этом корпусе. Он представил, как больные бродят по запутанным лабиринтам меж белых стен и в ужасе шарахаются от заклеенных пленкой дверей с большими красными буквами КАРАНТИН. Появилась карета скорой помощи. Олег поспешно ушел от прохода, чтобы дать возможность врачам занести больного. Но машина промчалась мимо. Вход для больных вирусом был с другой стороны. Олег открыл створчатые двери и оказался внутри большого белого зала. Здесь, как в аэропорту, стояли ряды железных кресел, и точно так же – ни одного свободного места. Даже протолкнуться к регистратуре оказалось непростой задачей. Олег, сохраняя подобие цивилизованности, все же смог втиснуться между раскрасневшейся кричащей толстой женщиной и окошком регистратуры.

– Я – Олег Викторович Обновленский, член проверяющей комиссии из Москвы. Меня должен встретить главврач Анатолий Шуйский.

Молодая девушка, которую с Олегом роднили темные круги под глазами, зло и с подозрением посмотрела на него. Она не в первый раз видела выдумщиков, которые под любыми мыслимыми и немыслимыми предлогами пытались пролезть вперед остальных. Но солидный вид Олега и его крайне серьезный настрой сделали свое дело. Она взяла телефон, и под негодующий ропот толпы, прижимающей Олега к окошку, сообщила о его приходе. Ответили ей не быстро, но зато все сразу прояснилось. Раздражительность в ее взгляде пропала, но и никакой неуверенности или тем более страха Олег тоже не разглядел.

– Анатолий Васильевич скоро спустится. Подождите его здесь.

Олег забился в свободный угол. Но ему все же не хватало воздуха. Гардероб был закрыт, под теплой зимней курткой Олег весь покрылся потом, толпа постоянно двигалась и назойливо гудела, маска давила на уши и не давала дышать. Прошло не меньше получаса, и вот по лестнице спустился статный высокий мужчина. У него были голубые пронзительные глаза и впечатляющая шевелюра из седеющих волос. Он сразу же направился к Олегу, умело выделив его из толпы, и пожал ему руку.

– Здравствуйте, извините, что не встретил вас сразу. Очень много работы. Мой кабинет находится на пятом этаже. Я бы предложил вам поехать на лифте, но там и без нас хватает желающих. Так что идемте по лестнице.

На каждом лестничном пролете были широкие створчатые двери, за ними находился коридор, по сторонам которого были разбросаны двери кабинетов. Между ними стояли дешевые мягкие диванчики, на которых томились в угрюмом ожидании пациенты. Здесь тоже было достаточно людей, но толкучки, как внизу, не наблюдалось. Олегу сразу бросилась в глаза чистота и обустроенность краевой больницы. В своей последней поездке, когда он проверял больницу в одной деревушке, ему предстала довольно страшная картина опустошения, бедности и антисанитарии. На фоне этого бардака здешняя больница казалась настоящим дворцом здоровья. Первое впечатление очень важно, но делать какие-либо выводы было слишком рано. Они шли по крутым лестничным проемам, где-то этаже на третьем, когда однообразные коридоры наскучили взгляду Олега, он стал разглядывать спину Анатолия Васильевича и его обильную шевелюру. Олег невольно потрогал свою лысую голову и тут же одернул руку. На пятом этаже людей практически не было. Мебель здесь была чуть дороже, чем внизу, но, судя по ее состоянию, куплена она был очень давно. Кабинет главврача оказался просторным и светлым. Олегу в глаза сразу бросились вещи, не характерные для рабочего пространства: чайник, поднос, матрас, угол которого торчал из-за шкафа. Неужели главврач жил на работе в самом прямом смысле? Окна были открыты, и мелкие снежинки вместе со слабым ветерком проникали внутрь, падали на пол и тут же превращались в микроскопические капельки воды. Анатолий Васильевич предложил Олегу снять куртку и направился к окнам, намереваясь их закрыть.

– Ну и долго ты будешь строить из себя самого важного врача на свете? Может, хоть сесть предложите?

Анатолий Васильевич, возившийся с пластиковыми ручками, обернулся, и его лицо озарилось улыбкой.

–  Так положено, этикет, знаете ли. А впрочем, к черту этикет!

Высокая фигура быстро двинулась к Олегу и обвила его длинными руками. Несмотря на костлявость, заметную даже сквозь широкий белый халат, объятия Анатолия Васильевича оказались железными.

– Олежка! Как я давно тебя не видел! Москвич несчастный, я уж думал, ты ни ногой в нашу глубинку.

– Толян, еще минута таких объятий и мне потребуется твоя квалифицированная помощь.

Главврач отступил на несколько шагов, внимательно разглядывая Олега.

– Старик, да ты старик! Когда я видел тебя последний раз, у тебя были залысины, а теперь… Озеро в лесу!

– Я тоже рад тебя видеть. Хотел бы чем-нибудь уязвить тебя в ответ, но ты в отличной форме. Только седина появилась. Хотя она тебе к лицу. Так еще легче производить эффект на женщин, а?

– Да какое там! Я уже тринадцать лет в браке. И где ты тут женщин видел? Мымры одни злобные, только студентки-аспирантки сохраняют здравость рассудка. Ладно, садись, давай сделаем вид, что у нас официальный разговор.

Они сели: главврач за свой стол, а Олег в мягкое кресло напротив.

– Ну, рассказывай, как так получилось, что ты к нам попал? Ты ведь в медицине вообще ничего не понимаешь. Или я не прав? До сих пор помню, как решал твои задачки на первом курсе. Зачем вам вообще тогда нужна была химия? Бред же полный.

– Да нет, все так. Ты думаешь, у нас на заводы бывшие слесари ездят, а рыболовные суда рыбаки проверяют? Так уж получилось, попал в министерство, а там у каждого своя сфера, я сначала везде и всюду был, теперь вот в основном по больницам мотаюсь, а потом докладываю. Так что сразу говори, что у тебя тут не так?

– Хм. Сразу к работе, значит? Ну, я даже не знаю, был бы ты мне чужим человеком, я, может быть, и попытался сделать вид, что все нормально. Но у нас с тобой университеты через дорогу были и в курилке мы с тобой каждые два часа виделись, а вечером посещали места куда поинтереснее. То есть нас кое-что связывало, и, несмотря на прошедшие годы, мне кажется, связывает до сих пор. Может, я, конечно, и ошибаюсь. Короче говоря, все паршиво. Да ты и сам это понял сразу, как вошел. С другой стороны, а где сейчас хорошо? Тебе виднее, я по всей стране не катаюсь, но мне кажется, в сравнении с остальными мы еще ой как хорошо держимся.

Олега немного удивил такой простой подход. За годы работы он привык к уверткам, недосказанности и попыткам выпятить все хорошее и замазать все плохое. Он отлично помнил Толю, своего лучшего друга в годы студенчества. Когда он увидел его фамилию в списке администрации больницы, это его не слишком удивило, Толя хоть и был задирой и любителем гульнуть, всегда очень серьезно относился к учебе. Поколение за поколением семья Шуйских была поставщиком отличных медицинских кадров, и Толя не выпал из этой закономерности, более того, он был создан для этой работы. Но прошло столько времени, все, казалось, давно забыто. Олег был уверен, что Анатолий Васильевич, главврач краевой больницы, и тот Толя, которого он помнил, – два абсолютно разных человека. Однако все оказалось с точностью наоборот. Толя практически не изменился. И, судя по такому откровенному началу их общения, это касалось не только внешности, но и характера старого друга. Теплые воспоминания нахлынули на Олега волной, и он сам удивился своему резко поднявшемуся настроению и охватившей его расслабленности.

– Мне кажется, ты специально прибедняешься. Я бывал в разных местах, и это пока не производит впечатления филиала ада.

– А что, бывали и такие?

– Бывали гораздо хуже. Давай ты просто проведешь обзорную экскурсию, а там посмотрим?

– Я думал, ты первым делом полезешь в бухгалтерию.

– Раньше я бы приехал сюда с целой командой и твою бухгалтерию мы бы просмотрели от и до. Но сейчас я здесь один, я, конечно, займусь бумагами, но сначала все же хотелось бы осмотреться.

– Хорошо, идем.

Так начался долгий поход по лабиринтам больницы. Первые этажи были логично поделены на секции, где группировались кабинеты специалистов из одной медицинской области. Среди пациентов было много людей разных возрастов, которые, судя по виду, не были обеспечены материально. Пятый этаж полностью отводился под административные и технические помещения. А вот все, что было выше, повторяло нижние этажи, за одним исключением – все услуги здесь предоставлялись платно. Ни о каких потрепанных жизнью стариках и оборванной молодежи не шло и речи. Здесь не было толкучки, очередей, криков и ругани. Только хорошо одетые люди, спокойно дожидающиеся своих врачей. Раньше бродить по коридорам больницы можно было кругами, но теперь Олег и Анатолий то и дело натыкались на перекрытые пластиковой заслонкой выходы – карантинный корпус. Анатолия постоянно отвлекали другие врачи. Старые друзья и шага не могли ступить, чтобы кто-нибудь не подбежал и не стал требовать чего-то от Анатолия. Так что вести связный разговор не получалось. На верхних этажах Олегу стало совсем невмоготу, здешнее сонное царство нагоняло скуку и меланхолию. На седьмом этаже Олег не выдержал:

– Слушай, я, кажется, разобрался.

– Что? Все, Ирина, идите, завтра с этим разберемся, – Анатолий никак не мог отделаться от нетерпящего отлагательства разговора с одной симпатичной санитаркой, что увязалась за ними. Поэтому ему приходилось разговаривать с двумя людьми одновременно.

– Я говорю, что находился по вашим лабиринтам. Еще два одинаковых этажа я не вынесу, можешь разбудить меня ночью, и я нарисую план твоей больницы.

– А, ну это хорошо. Наверху мы как раз прячем неопознанные трупы.

– Чего?

– Ну, трупы прошлых проверяющих.

– Ты дошутишься! Я бы хотел увидеть ваш карантинный корпус. В общем, это скорее всего единственное, что будет интересовать мое начальство.

– Я так и думал, поэтому мы подготовились. Пойдем, я тебе все покажу.

В карантинном корпусе все действительно оказалось на уровне. Отдельный вход, врач на посту, который заставил своего начальника наравне с его спутником вымыть руки с использованием антисептика, надеть неудобный громоздкий защитный костюм, а заодно полностью опрыскал их антисептиком. Олег чувствовал себя в этом облачении космонавтом. Здесь царила стерильная чистота, имелось новое зарубежное оборудование, по коридорам быстро двигались врачи, облаченные в костюмы. Большинство людей в белых палатах были прикованы к кроватям, дышали за них аппараты ИВЛ. Олег и Анатолий медленно брели по коридору. Олег часто встречался взглядом с больными. Похоже, гости в этих местах были редкостью и на них смотрели с интересом. Однако за этим интересом были видны куда более глубокие эмоции – страх возможной смерти, отчаянье, надежда и желание жить. Олег не мог долго выносить этих пронзительных взглядов, а Анатолий быстро заметил это.

– Тяжелое зрелище. Многие из этих людей уже не покинут стен нашей больницы. Поражения легких могут быть катастрофическими. Плюс нагрузка на сердце. Эта пандемия только углубила давно существующие людские проблемы. Большинство из тех, кто мог следить за своим здоровьем, имел на это время и деньги, выработали антитела либо вообще не болели и дождались недавнего поступления вакцины. Остальным повезло меньше.

– И вакцина не помогает?

– Некоторые процессы уже необратимы, к сожалению. Ты вспомни, какая вначале была истерия. И ведь неспроста. Когда был самый пик, здесь творилось такое… Я понял, что мы действительно не готовы. Я не про больницу или про страну, я говорю вообще обо всех нас. Тогда же я впервые допустил мысль о том, что мы ведь можем просто исчезнуть. Останутся города, здания, мосты, машины, а людей не будет. Мне стало страшно. Но теперь, когда есть лекарство, когда мы научились принимать все необходимые меры, я вижу, что мы это пережили. Я счастлив, когда думаю об этом, – Антон похлопал друга по плечу. Они немного постояли молча, прислушиваясь к писку приборов.

– Ударился в философию. Если ты вечером не занят, то мы сможем нормально обо всем поговорить. А пока у меня просто куча работы. Я надеюсь, ты меня понимаешь. Я сказал своему заму, чтобы тебя везде пускали. Если что не так, позвони мне, и я все решу. Хорошо?

– Да, конечно. Иди, работай. А я тут еще осмотрюсь.

Олег обошел весь корпус. Врачи и правда были предупреждены о том, кто он такой. Его запускали в любое помещение, даже в палаты с тяжелобольными, и не задавали лишних вопросов. Лишь один молодой санитар осмелился заставить его измерить температуру (это была обязательная ежечасная процедура для всего персонала), Олег покорился и даже зауважал заносчивого мальчишку. Уже завершая свой обход, Олег натолкнулся на действительно серьезное сопротивление. Ему никак не давала пройти старая маленькая медсестра. Он хотел заглянуть в небольшое ответвление на девятом этаже, но эта пожилая женщина как цербер накинулась на него и никакие уговоры и объяснения не могли остудить ее пыл. Олег уже хотел было отступить, он устал и хотел есть, но природное упрямство взяло свое. Пришлось позвонить Анатолию. Для этого Олегу пришлось здорово извернуться, он, конечно, нарушил герметичность костюма, но ни у него, ни у окружающих это не вызвало особых эмоций.

– Слушай, я не хотел тебя отвлекать, но я тут наткнулся на одну твою сотрудницу, она ведет себя как дракон, охраняющий свои сокровища. Ты вроде бы говорил, что я тут как ВИП-гость?

– Где ты находишься?

– На девятом этаже.

– Возле маленького коридора? Там еще пожарная лестница на крышу?

– Ага.

– Погоди, я сейчас подойду.

– А ты не можешь просто сказать….

– Нет, я лучше сделаю все лично.

Олег остался один на один с медсестрой. Ее пламенный взгляд обжигал Олега, ей было абсолютно плевать, кто он такой, и перед такой бескомпромиссной моделью поведения проверяющему пришлось спасовать. Он сделал вид, что ему вовсе не интересен этот коридор, и отошел подальше, стараясь сконцентрировать свое внимание на раскинувшемся в большом окне заснеженном городе. Анатолий прибыл быстро, но даже его раскатистый недовольный голос не привел к ожидаемому Олегом результату. Медсестра в итоге отступила, но сделала это с достоинством. Даже пройдя в секретный коридор вместе с главврачом больницы, Олег чувствовал себя здесь неуютно.

– Чего это твои подчиненные тебя не слушаются? – недовольно спросил он.

– Она из старой гвардии. Им нельзя просто сказать: я здесь главный, делай вот так и вот так. Они сначала сами разберутся в происходящем, поймут, в чем соль, и только потом, если ты действительно прав, согласятся с тобой. Многие пожилые люди, отличные кадры, ушли отсюда не потому, что возраст сделал их нетрудоспособными, их возмутила моя политика. Когда я заменил старого начальника, мне пришлось провести ряд очень жестких реформ, иначе было нельзя, тогда я потерял много хороших специалистов.

– Так значит, ты не прав? Меня действительно нельзя сюда пускать? Что это за место?

– Сейчас увидишь.

Они завернули за угол и тут же уперлись в странного вида палату. Она была отделена от внешнего мира установленным на железном каркасе пластиковым тентом. Стационарная система вентиляции воздуха занимала значительную часть пространства. Это помещение походило на больницу в больнице. Олегу оно напомнило фотографии, которые ему показывал Стас, он в свое время побывал в военной биолаборатории. В свою очередь внутри палата была поделена еще на две равные части. Они представляли собой небольшие стерильные комнаты. Убранство комнат поражало своей скудностью: ширма, за которой виднелась кровать, прикроватная тумбочка и маленький стол. В левой палате из-за ширмы можно было узреть лицо молодой девушки, она читала книгу. В правой палате ширма была полностью закрыта, а сама кровать находилась в дальнем углу.

– И что это такое? Самые важные пациенты в городе?

– Это то, что я тебе не хотел показывать. Неделю назад к нам поступили две женщины. У них была обнаружена легкая форма вируса. В общем, поначалу все было как обычно. Но стандартные способы лечения не помогали, даже вакцина не помогла. Я сообщил об этом наверх, они обещали прислать специалиста. Еще пару дней назад сюда приходили люди из органов, пытались определить круг лиц, с которыми эти барышни могли контактировать. Но вскоре мне пришла директива никого сюда не пускать.

Девушка оживилась, она отложила книгу, полностью отдернула ширму и теперь сидела на кровати, внимательно уставившись на разговаривающих двух мужчин.

– Дальше по коридору находятся еще две такие палаты, в них наши врачи, принявшие этих женщин, и водитель машины скорой помощи.

– С тех пор, как ввели новые меры защиты, нет ни одного подтвержденного случая заражения медицинского персонала. Я лично смотрел отчеты.

– Их не было до этого момента. Скоро нам понадобятся еще палаты, потому что наши врачи в этот день работали не только с этими женщинами. Я и об этом сообщил в Москву, мне сказали, чтобы я держал эту информацию в строжайшем секрете, пока не прибудет их специалист. Поэтому я надеюсь, ты сделаешь вид, что ничего не видел.

– Странно, что мы об этом не знаем.

– Похоже, об этом вообще мало кто знает. Мне прислали несколько интересных документов. В них шла речь о так называемом «перекрестном опылении», не знаю, кто догадался до такого дурацкого названия. Смысл в том, что еще при завершении первой волны люди, которые болели вирусом, пересекались друг с другом, и вирус внутри них изменялся, становился сильнее, старые антитела оказывались бессильными. Тогда эти вспышки удалось подавить. Большие головы думают, что мы снова столкнулись с тем же. Поэтому мы и поместили их в эти пластиковые коробки, нельзя, чтобы они перезаражали друг друга, это очень опасно.

– Погоди, а симптомы? Увеличилась заразность, что дальше?

– Не просто увеличилась, похоже, она составляет все сто процентов. Будто стоит двум людям посмотреть друг на друга и – бум, ты заражен, причем не вирусом А или вирусом Б, а чем-то новым.

– Так не бывает.

– Ну, я тебя переубеждать не собираюсь. Каким путем передается конкретно этот штамм, нам пока не известно. Симптомы очень опасны. Подавляет иммунную систему, а дальше осложнения на легкие. Вторая пациентка, пожилая женщина, подключена к аппарату ИВЛ, в детстве у нее было тяжелое воспаление легких, поэтому мы не были удивлены, когда ее легкие стали погибать клетка за клеткой. Но вот эта, – на этот раз Анатолий кивнул в сторону девушки. Ей, по всей видимости, очень нравилось такое внимание со стороны Олега и Анатолия и, не желая с ним расставаться, она помахала им рукой. Олег улыбнулся в ответ. – У нее отличное здоровье, занимается спортом, никогда не имела заболевания легких. А теперь у нее наблюдаются первые признаки той же болезни, что и у ее соседки. Погоди секунду.

Анатолий подошел к прозрачной стенке, в которую был вмонтирован прибор для переговоров, и нажал кнопку.

– Нина, вы опять отодвинули кровать? Сколько раз мы будем из-за этого ругаться? Вы должны находиться на максимальном удалении от кровати Лидии Михайловны.

– Зачем? Она передает мне свою болезнь через сны? – детским голосом запротестовала молодая девушка.

Она подошла ближе к стенке, и теперь Олег мог разглядеть ее получше. Девушка была среднего роста, с худыми бедрами и едва заметной грудью. Мягкая домашняя одежда прятала ее скромные формы. У нее была короткая мелированная стрижка, из рыжих волос лихо торчали белесые пучки, и большие карие глаза. Олег подумал, что издалека со спины ее вполне можно было бы принять за парня-подростка.

– Мы этого не знаем. Я лишь передаю вам приказы сверху. Прошу вас слушаться. Это для вашего же блага!

– Я не могу передвинуть ее сама. Она слишком тяжелая. Вы бы еще из девятнадцатого века мне кровать принесли.

– А как же вы ее тогда подвинули ближе к стене?

Девушка только пожала плечами и вновь улыбнулась. Анатолий отпустил кнопку.

– Вот что с ними делать? – устало прошипел он. – У нас тут снова инцидент с кроватью! – крикнул он на весь коридор.

Скоро показалась старая знакомая. В палате цербер вел себя совсем мирно, несмотря на невпечатляющие габариты, женщина легко передвинула кровать на место, затем мило перекинулась парой слов с пациенткой, что, как казалось Олегу, совсем не свойственно людям такого типажа. Перед тем как выйти, женщина закрылась в мини-комнате метр на метр и с ног до головы опрыскала себя антисептиком. Но как только она столкнулась с Олегом, ее взгляд тут же потерял всякую человечность, теперь он вновь был полон недоверия и злобы.

Анатолий махнул рукой, дескать, пойдем. Но Нина не дала им так просто уйти. Она нажала кнопку переговорного аппарата со своей стороны.

– Анатолий Васильевич, а это и есть мой спаситель?

Анатолий усмехнулся.

– Вот неугомонная.

Он развернулся, собираясь уйти, но Олег остановил его.

– Даже не ответишь?

– Она же нам просто мозги полощет. Это такой тип людей. Ее можно понять, ей тут невыносимо скучно.

– Ну не хочешь отвечать, я отвечу сам.

– Хорошо, но будь аккуратен. Она немного не в себе.

Олег подошел к стене и нажал кнопку.

– Меня зовут Олег Викторович Обновленский. И так уж сложилось, что я не ваш спаситель. А еще я о вашем существовании как бы и не знаю. Так что давайте оставим наше знакомство в секрете.

– Ого! Секреты я люблю. Но раз вы не гений-вирусолог, что должен меня спасти, и даже не врач, то я вас буду просто называть Олег. Хорошо?

– Называйте, как хотите. Вряд ли мы с вами снова увидимся.

– Всякое бывает. Хорошего вечера, Олег.

– Прежде чем я уйду, хотелось бы узнать, зачем вы подвинули кровать? Я так понимаю, ваша соседка все равно не в состоянии с вами разговаривать.

– Да, ей все хуже, к сожалению. Но мне как то легче рядом с ней. Даже не знаю, как объяснить.

– Ладно, выздоравливайте.

На пятом этаже Олег прервал затянувшееся молчание.

– Вот я и заглянул в коридорчик.

– Носят тебя черти где попало.

– Сегодня я незаметно для самого себя вымотался. Хотя толком ничего не делал. Поеду в гостиницу.

– Погоди. Я сейчас закончу пару дел и поедем вместе, не в гостиницу, конечно. Я знаю один хороший бар здесь неподалеку. Музыка не громкая, народу мало, можно поговорить.

– Я действительно устал.

– Слушай, прекращай это, а? Мы не виделись сколько? Лет десять, не меньше. Я целый день работал, а ты сам минуту назад признался, что особо ничего не делал.

– Ладно, ладно, я тебя понял. Ты не отстанешь. Я подожду тебя на улице.

Свежий воздух всегда придавал Олегу сил. Морозный вечер опустился на город. Вчерашний ветер больше не терзал улицы. Здание больницы находилось на возвышении, отсюда отлично была видна россыпь огней городской жизни. Высотки в центре сияли, переливались неоновой рекламой во всю ширь зданий. По мосту текли огоньки непрерывного автомобильного потока. На все это накладывались привычные городскому жителю звуки: смесь гудения электрогенераторов, сигналов машин, голосов людей, собравшихся у подъезда, чьи-то окрики на смежной улице. Это все было так похоже на то, что Олег видел здесь еще в годы своей юности, но в то же время претерпело серьезные изменения. Город разросся, свет и звук будто бы выкрутили на максимум, все стало ярче и громче физически, но уже не могло расшевелить его душу так, как раньше. Он вдруг почувствовал себя черствым стариком, ему захотелось уйти отсюда, не дожидаться Толю, вообще лучше было бы не встречать его. Просто собрать вещи и уехать в Москву. Но вот показался Толя. Теперь он стал совсем похож на себя прежнего. Больничный халат заменили джинсы, свитер, теплая куртка и дурацкая шапка-ушанка.

– Ну и мороз! Надеюсь, я не заставил тебя ждать слишком долго. Я так быстро собирался, что совсем забыл вызвать такси.

– Ни к чему. У меня здесь свой водитель. Я уже не мальчишка из университета, – Олег подмигнул другу, но Толя только кисло ухмыльнулся.

Олег пошел в сторону охранной будки, но Толя остановил его.

– А давай пойдем пешком? Тут и правда недалеко, не замерзнем.

– Эй, не стесняйся. Нет ничего такого, что мы воспользуемся служебным транспортом. У нас с этим все в порядке. Вот хочешь, я даже тебе его номер дам, пользуйся, когда будет нужно.

Толя машинально взял бумажку и сунул ее себе в карман, но тут же замотал головой.

– Да не нужен мне твой водитель. Он нам обоим сейчас ни к чему. Погуляем, вспомним молодость. Наша улица тут в двух кварталах! Ты только представь: два института друг на против друга, забитые молодежью, съехавшейся с разных уголков страны. Как же здесь кипела жизнь, неужели ты не хочешь снова на это взглянуть?

– Хорошо, уговорил. Но я должен сказать водителю, что он свободен.

Олег зашел в небольшую теплую каморку. Водитель и охранник с яростью резались в карты на грязном столе. Звуки шлепков ламинированных потрепанных карт о твердую поверхность слышались еще за дверью. Они даже не заметили, что кто-то вошел.

– А вот так! – орал Саня.

– Александр, - охранник и водитель оглянулись. Похоже, игра поглотила их полностью и они забыли о существовании окружающего мира. – Вы свободны. Завтра я жду вас в то же время.

– Так это, в гостиницу не поедем?

– Нет, сегодня я вернусь своим ходом.

Водитель пожал плечами. Игра продолжилась еще до того, как Олег вышел.

– Отпустил своего водителя?

Олег кивнул. Ему все еще не очень нравилась идея гулять по такому морозу.

– Кто бы мог подумать, что ты станешь такой важной птицей. У меня машина, у меня водитель… Учился ты не ахти, но с деловой хваткой у тебя всегда все было в порядке.

– Ну, не всем же быть отличниками.

– Ты ведь знаешь, что я закончил без красного диплома. Дубина, надо было думать, прежде чем конфликтовать с преподавателями. Честно, я не сильно жалею, прошлого не воротишь. А как у тебя с той девчонкой, Ксюшей, или как ее звали?

– О, мы расстались с ней почти сразу, как я закончил учебу. Не сложилось. Знаешь, когда ты женился, я думал, что ты слишком торопишься, честно скажу, думал, этот брак не выдержит и пары лет.

– Ну, слава богу, ты ошибся!

В баре действительно было немноголюдно. Тому было несколько причин. Во-первых, бары сейчас работали только до десяти вечера, время, когда обычно начинается самое веселье. Во-вторых, сегодня был вторник. В-третьих, по словам Толи, многие люди на фоне увеличивающегося количества смертей столкнулись с обыденной и страшной реальностью - любой мог погибнуть от вируса, и теперь в массах существовал неподдельных страх перед пандемией. Шумных пирушек, как во времена первой волны, больше не увидишь.

– Ну, что ты думаешь про нашу нулевую пациентку? От кого она могла подхватить этот штамм? – спросил Толя, смачно отхлебывая из бокала пиво.

– Нужно проверить все ее связи, ты это и без меня знаешь. Скорее всего, летала куда-нибудь за границу. Совсем недавно открылся Китай, теперь ходят слухи, что там резко возросло количество зараженных и они планируют вновь закрыть границы. Вполне возможно, что все началось по второму кругу, но уже с более опасной версией болезни.

– Опять китайцы? Банально! Помню, ты подумывал стать писателем, с воображением у тебя все было неплохо. Я думаю, что тут все сложнее. Видишь ли, Нина – девушка с особенностями.

– При чем здесь Нина? Я думал, мы говорим о женщине, подключенной к аппарату.

– Так дай рассказать! Нина – затворница. Я не шучу, она прямо как индийские монахи, которые годами сидят в пещерах. Поэтому про нее никто и не думает, как про нулевую пациентку. Абсолютно ясно, что болезнь в дом занесла женщина, которая сдавала ей квартиру, то бишь Лидия Михайловна. С ней поговорить толком не удалось, когда все обнаружилось, она была уже в тяжелом состоянии. Но по описанию ее соседки, Лидия Михайловна была очень активной женщиной. У нее было много друзей, и она редко засиживалась дома. Если это так, то история выходит печальная, люди с таким кругом общения – отличные разносчики болезни. Я бы мог забить тревогу, но мне сказали помалкивать. Короче говоря, ждем твоего коллегу, ревизора, пусть он уже решает, что делать. Благо, ждать осталось недолго.

– Ты знаешь, когда он приедет?

– Мне позвонили, когда я переодевался. Завтра утром он уже будет здесь. О, не строй такую кислую мину. Я понимаю, что ты не хотел бы с ним пересечься. Представь, что ты делаешь одолжение старому другу, теперь отдуваться буду не я один.

По словам Толи, пиво слишком быстро заполняло желудок, поэтому после первого бокала он предложил перейти на более крепкие напитки. С трудом он все же сломил оборону Олега, и они принялись пить водку. Разговоры о работе отошли на второй план, уступив место воспоминаниям. К удивлению друзей, они сами не заметили, как отдалились друг от труда после окончания получения дипломов о высшем образовании. При этом оба продолжали вести молодежную жизнь, отдыхать и куролесить в свободное время, но, по неким неведомым причинам, их пути понемногу разошлись. Олег настаивал, что всему виной занятость Толи в связи с рождением ребенка, но Толя категорически отвергал этот вариант. За бурным разговором они совсем забыли о времени и приемлемых дозах алкоголя. Толя оказался крепче своего друга, однако даже по нему было видно, что некий невидимый барьер, отделяющий выпившего человека от пьяного, пройден. Их чуть ли не взашей выгнали из закрывающегося бара. Затем они еще час, попеременно прикладываясь к бутылке, искали место, откуда лучше заказать такси. Оказавшись в гостинице, в тепле, Олег понял, насколько он пьян. Душ и чай немного согнали с него хмель, но этого было недостаточно. Он уснул в первом часу ночи, уже предчувствуя утреннее похмелье.

 

3

 

Головная боль железными клешнями впилась в его мозг. Олег почувствовал это, едва открыл глаза. Он выгреб из холодильника все, что они забрали вчера с собой из ресторана, и через силу съел, запив двумя большими кружками чая. Затем он принял душ. Стало легче, но слабость и головная боль лишь отступили, они никуда не денутся до конца дня. Как не спешил Олег, он все же опоздал на свой автомобиль. Как это часто бывает в больших городах, утром и вечером разница в пять минут решает многое. Они попали в пробку. Саня тоже был не в духе. Возможно, их вчерашние посиделки с охранником закончились примерно так же, как и вечер Олега с Толей. Будь Олег трезв, он непременно учуял бы запах перегара, исходящий от водителя, однако он сам был источником точно такого же амбре. Зазвонил мобильный.

– Да, Стас.

– Олег, у меня плохие новости, наш вирусолог приезжает сегодня. Надеюсь, это будет вечером и вы не…

– Он приедет утром. Я уже все узнал. Придется мне с ним все же встретиться. Послушай, мне кажется, ты слишком нервничаешь. Его цель – разобраться с вирусом, а не со мной.

– Ну, хорошо, что ты не падаешь духом. Мне сообщили, что он приедет не просто с проверкой. Намечается что-то серьезное, все в больнице переходят в прямое подчинение этому спецу. И ты тоже.

– Дерьмо!

– Ага. Будем надеяться, все обойдется. Но мне мало верится в то, что этот человек не обратит внимания на состояние больницы, за которым в том числе должны следить и мы.

– Так с больницей все в порядке.

– Ну и отлично. А что у вас, собственно, случилось?

– Секретная информация.

– Я серьезно.

– И я тоже. Я обещал пока не болтать на эту тему. Поговорим, когда вернусь, то есть совсем скоро, – краем глаза Олег заметил любопытный взгляд водителя, но не стал обращать на это внимания.

Толя пытался изображать некую бодрость духа, однако поверить в это представление мог только человек, разделивший с ними вчерашний вечер. В таком виде, не перебросившись даже словом, они встретили эпидемиолога. Олег и Толя ожидали увидеть строгого, закаленного в работе мужчину. Они угадали во всем, кроме пола. Елена Владимировна Катина была вирусологом с большим стажем. Она с молодых лет работала на переднем крае медицины, ей не раз приходилось иметь дело с новыми, еще никому не известными болезнями. Всю свою жизнь она шла по пятам за смертью и привыкла к ее постоянному присутствию. Это не могло не отразиться на характере женщины. У нее не было семьи и она давно смирилась с тем, что женское счастье – это не ее выбор. Работа – вот то, чему она себя посвятила. И в очередной раз она попала туда, где была нужнее всего, в место, где появились признаки некоего опасного вируса. Внешность ее была под стать характеру: высокая, широкая в плечах, с пронзительными зелеными глазами и золотой косой. К приезду Олега и Толи, она уже около часа находилась в больнице, успела вникнуть в суть происходящего и сменить китель на халат.

Завидев перед собой двух мужчин, Елена легко разглядела на их опухших лицах признаки похмелья. Ее вытянутое скуластое лицо невольно скривилось гримасой отвращения. И это те, кто представляет власть в краевой больнице? Что ж, похоже, дела здесь идут действительно не лучшим образом. Высокого и худощавого Анатолия Васильевича она узнала сразу. Но кто сопровождал его? Держался этот молодой человек так, будто он здесь на вершине пищевой цепочки. Они представились друг другу. Елена, невзирая на этикет, сразу же расспросила, кто такой Олег и что он тут делает. Он объяснил.

– Отлично, хорошо, что ваше министерство держит руку на пульсе. Так нам даже будет легче взаимодействовать. Идемте к вашим больным, по дороге введете меня в курс дела.

Олег предпочитал молчать, предоставив возможность говорить Толе. Они поднялись наверх, Олег показал Елене заболевших. Она попросила защитный костюм и лично осмотрела каждого, заодно взяв образцы их слизистой.

Когда она выбралась из прозрачных комнат, Олегу тут же стало понятно, что дело дрянь. Эта женщина при первой встрече показалась ему настроенной очень сурово, теперь же ее лицо выражало настоящую обеспокоенность.

– Граждане, есть вероятность, что мы с вами на пороге новой смертоносной эпидемии. Мне нужно будет выделить рабочий кабинет где-то здесь. Нужно будет сделать много звонков. Больница с этой минуты на карантине полностью.

Побледневший Толя отвел Елену к лифту, они что-то горячо обсуждали. Олег остался один. Он впал в задумчивость, и голос Нины, донесшийся из динамика, заставил его подпрыгнуть на месте.

– Какая властная женщина, вам не кажется?

– Ох! Вы меня напугали.

– Я думала, это она тебя напугала. У вас с Анатолием Васильевичем были такие обескураженные выражения лиц. Я сдержалась, чтобы не засмеяться, – глаза Нины весело блестели.

– А я вижу, вы снова передвинули кровать?

– Да.

– Я, правда, не понимаю зачем вы это делаете? Это такой вид протеста?

– Я и сама толком не знаю. Сегодня ночью у меня начало страшно першить в горле, стало тяжело дышать, я подвинула кровать сюда, и тяжесть отступила. Может такое быть? Или я тут понемногу схожу с ума? Надеюсь, я свихнусь перед тем, как начну умирать.

– Нина, мне кажется, вы рано сдаетесь. Не время думать о смерти, в вашем случае, лучше подумать о том, от кого вы могли подхватить эту заразу. Сейчас это будет самым главным вопросом. В работе легче отвлечься от негативных мыслей.

– Тут и думать нечего, все же очевидно. Лидия Михайловна нечаянно заразила меня. Больше мне нечего сказать. Но от этого не легче, единственное, что мне помогает – это рисование. Когда я пишу, то забываю про все вокруг.

– Вы художница? – с искренним удивлением спросил Олег. Он всегда с уважением относился к творческим людям, сам когда-то пытался писать стихи и короткие рассказы.

– Да, не так давно у меня состоялась первая личная выставка в Петербурге.

– Выставка? Наверное, там было много людей?

– Еще как! Я сама удивилась тому, сколько в небольшой павильон набилось народу.

– Вот вам и зацепка!

– Это было больше полугода назад. Еще до первой волны.

– Вы же сказали недавно.

– Так оно и есть. Для меня по крайней мере. Чтобы сделать что-то стоящее, мне нужно погрузиться в себя, отстраниться от внешнего мира. Поэтому в периоды между выставками я сижу дома практически безвылазно. Я снимаю жилье у Лидии Михайловны всю свою самостоятельную жизнь. Она отличная женщина, так жаль, что у нее серьезные осложнения. Она в отличие от меня целыми днями пропадала у кого-то в гостях. У нее полгорода знакомых, поэтому я предполагаю, что расспрашивать о контактах нужно ее, а не меня.

– Похоже, она не в том состоянии, чтобы давать показания.

– Анатолий Васильевич сказал сегодня с утра, что ей лучше.

– Будем надеяться. Новый вирус, судя по всему, страшная вещь. Чем быстрее мы узнаем обо всех ваших контактах, тем больше жизней сможем спасти, – Олег медленно побрел к выходу. Он не очень понимал, зачем он теперь здесь нужен. Ему оставалось составить отчет и собрать вещи. Скорее всего, если он пропадет с обеда, его никто не хватится.

– Спасибо! – услышал он вдогонку.

– За что? – Олег обернулся и увидел, как Нина, сама того не замечая, всем телом приникла к прозрачной стене.

– За то, что разговариваешь со мной. Врачи нас либо не замечают, либо бояться, а сидеть тут одной и думать обо всем происходящем – это настоящий кошмар.

– Рад, что смог помочь, Нина. Надеюсь, ты поправишься.

В коридоре его встретил Толя. Он вручил Олегу листок со списком имен и попросил обзвонить их этих людей и узнать, были ли они в контакте с Ниной или Лидией Михайловной. Олег начал препираться, что это, мягко говоря, не входит в его обязанности, но старый друг настойчиво просил о помощи. И пригрозил расправой «злобной тетки». Такая кличка разлетелась по больнице мгновенно. Незаметно для самого себя Олег и Толя стали помощниками Елены Владимировны, которая легко и быстро брала ситуацию в свои руки.

Обстановка стремительно менялась. Вскоре девятый этаж стал чем-то средним между лабораторией и центром сбора информации о возможных контактировавших с вирусом «Л», так его пока называли. К вечеру на обширной больничной территории закипела жизнь. Сюда съехались военные со всего города. Они быстро взялись за старый брошенный корпус для инфицированных. Здание оживало на глазах. Никогда еще Олег не видел, чтобы работа шла так быстро. Тогда же он понял, что никто его завтра не отпустит. Он увяз в этой ситуации по самые уши.

Зазвонил мобильный. Олег взглянул на экран, за ворохом мелких задач он совсем перестал следить за временем.

– Олег, ну ты и конспиратор. Сразу надо было сказать, что у вас там такая серьезная ситуация. Мне позвонили и сообщили, что ты остаешься до тех пор, пока вы там не разберетесь, что к чему. За билеты не беспокойся, я все сам сделаю.

– Отлично. За билеты, значит, не беспокоиться. А ты хоть пробовал возразить?

– А что я им скажу? Что ты против? Или что я против? Если бы я мог вытащить тебя оттуда, я бы обязательно это сделал, ты же знаешь. Говорят, у вас не хватает рабочих рук, а ты как бы в теме.

– Я в теме?! Да тут вирусолог и главврач в теме, я-то им зачем?

– Не знаю. Слушай, я попытаюсь что-нибудь сделать. Но пока ты там, постарайся не подхватить ничего. Короче следи за собой, будь острожен.

– Спасибо за заботу, – Олег положил трубку.

Он отправился домой, ни с кем не попрощавшись. В больнице стояла странная суета. Тут неведомым образом смешались врачи, пациенты, военные и черт знает кто еще. Все они то и дело норовили толкнуть Олега, прижать его в коридоре. С трудом пробравшись сквозь эту чехарду из несущихся по своим делам людей, он, наконец, забрался в машину. Теперь она казалась Олегу еще отвратительней и ненавистней.

– Сегодня по главной улице пробка, шеф. Так что поедем через объездную.

Олег махнул рукой. Ему было плевать. Снова огни ночного города мелькали за холодным стеклом. Но чем дальше машина двигалась от центра, тем реже они встречались, тем бледнее становились. Теперь отраженный от полотна дороги яркий свет падал не на особняки и высотки. Пятиэтажки старого типа перемежались с совсем уж древними деревянными двухэтажными и частными домами. Многие из них были брошены, другие так и не восстановлены после уничтожившего их пожара. Олег и сам не заметил, как ему стало чуть спокойнее здесь, вдали от центра, где ежесекундно приходилось доказывать окружающим, что ты не хуже, а лучше их, что ты здоров, счастлив, богат. Здесь его никто не видел, никто не мог посягнуть на его образ жизни.

Они доехали до большой развязки, повернули и тут же прежние очертания города начали понемногу возвращаться. Внезапно Олег понял, что едет по знакомому району.

– Останови здесь! – крикнул он.

Саня потерял часть присущей ему невозмутимости и остановил машину.

– Завтра там же, в том же месте, – бросил Олег и выпрыгнул из машины.

УАЗ укатил в темноту. А Олег стоял и нерешительно переминался с ноги на ногу. Вот здесь знакомый ему с детства рынок, который теперь превратился в огромный супермаркет. Когда он шел из школы, то часто заглядывал сюда, чтобы прикупить себе что-нибудь из фруктов. А за тем углом начиналась длинная дорога вниз сквозь однотипные пятиэтажки, которая выходила прямо на школьный двор. Если идти в другую сторону, то можно было попасть на остановку, он тоже часто ходил туда, встречал своих приятелей и они вместе (тогда так было гораздо веселее) шли в школу. Позже на этой остановке он ждал автобус, идущий до его университета. Всего три остановки, и ты на месте. А если проехать еще три, то ты оказывался практически в центре города, всего в пятистах шагах от самого модного клуба, который они с Толей посещали с завидной частотой. А прямо перед ним была железная дверь и домофон, войди в нее, поднимись на третий этаж и вот ты уже дома. Он уже почти набрал три цифры, руки сами инстинктивно желали набрать их. Он мог даже не помнить их, мышечная память сама сделала бы всю работу. Знает ли мама, что он здесь? Конечно нет, он держал с ней только телефонную связь, не чаще раза в месяц. И никогда не рассказывал о своей работе. Не рассказал и в этот раз. Будет ли его появление приятным сюрпризом? Нельзя сказать наверняка. Связываясь так редко, сквозь телефонные помехи разобрать настроение матери было очень трудно. Нет, так дела не делаются. Прежде чем вернуться в гостиницу, Олег промерз до костей, ожидая такси. Он с наслаждением выпил кружку горячего чая, который уже не казался таким противным, и забылся сном.

 

4

 

Утро было морозным. Олегу казалось, что со вчерашнего вечера он так и не сумел согреться. Водитель встретил его уже в маске, которую обычно надевал только когда Олег садился в салон. Олегу это не понравилось. Они молча доехали до больницы, но им даже не дали проехать за ворота. Здесь устроили настоящий контрольно-пропускной пункт. Олег отпустил водителя, будучи уверенным, что вся проблема в нем. Но и самого Олега долго не хотели пускать. Он уже успел проклясть себя за то, что не взял с собой больше теплой одежды. Но тут у ворот появился Толя и Олегу, наконец, удалось пройти.

– Куда ты вчера пропал? Тут такое было! Ты не представляешь, что устроила эта сумасшедшая. Я, конечно, понимаю, карантин и все такое, но тут настоящее военное положение.

Слова Толи не были безосновательными. Тут и там сновали беспокойные солдаты. Они разгружали маркированные коробки, заносили их в здание больницы либо относили к корпусу инфицированных, который сильно изменился в лучшую сторону. Солдаты постоянно перекрикивались, нередко слышались сильные словечки. Создавалось впечатление, что Олег попал на военные сборы, что вот-вот начнется бомбежка.

– Она заставила нас ночевать в больнице! Представь себе, прямо как в первую волну. Ты бы тоже остался там, если бы не сбежал.

Елена Владимировна отчитала Олега, как школьника. Он даже слова не смог вставить. В другой обстановке он бы возмутился, но всего за один день пребывания этой женщины в больнице, ее авторитет возрос так, что ни он, ни главврач не выглядели на ее фоне людьми, обладающими хотя бы подобием власти. Олег составил отчет о своих передвижениях, о контактах, их было только два: его водитель и водитель такси. Затем он в добровольно-принудительном порядке подписал бумагу, которая обязывала его находиться на территории больницы, пока ему не выдадут разрешение на убытие. Весь персонал больницы теперь был связан этими соглашениями. Точно такие же бумажки теперь разносили по палатам больных. Толя был уверен, что эти меры приведут к взрыву возмущения. Но люди, не успевшие еще оправиться от последствий первой волны, покорно подчинились.

Ближе к обеду Олег вновь пересекся с Еленой Владимировной. Он уже был готов к тому, что на него вновь обрушится шквал критики, но Елена Владимировна вышла из образа, теперь ей нужна была помощь.

– Олег Викторович, мы столкнулись со сложностями. Наш ключевой пациент после сегодняшнего разговора впал в бессознательное состояние. Ей становится все хуже. Из-за этого второй ключевой пациент, Нина, озлобилась на меня лично, а заодно на всех, кто носит белый халат или военную форму. Анатолий Васильевич сказал, что у вас с этой девушкой налажен контакт. Поэтому у меня к вам просьба: поговорите с ней. Я дам вам список ключевых вопросов, ответы на которые серьезно бы помогли нам разобраться в деле.

– Просьба? Хорошая маскировка. Тут всем уже давно понятно, что здесь не просят, а приказывают.

– Вы хотите, чтобы я обсуждала с вами методы ведения работы? Я не первый раз оказываюсь в подобных ситуациях и на личном опыте знаю: демократические методы принесут только вред. Может быть, в вашем ведомстве работают по-другому, я этому не удивлена, именно поэтому здесь за внешним спокойствием скрыт такой бардак. Руководство больницы и города оказалось абсолютно не готово к появлению нового штамма вируса, а он продолжает распространяться. В корпусе для инфицированных уже семьдесят человек. Из них многие в тяжелом состоянии. Мы вот-вот собираемся начать вывоз из больницы людей, которые не заражены, чтобы всю больницу отдать под нужды зараженных. А это ведь только начало. Поэтому давайте прекратим препираться, личные обиды и амбиции мы сможем реализовать, когда ситуация хотя бы стабилизируется. Вы мне поможете?

– Конечно. Ели уж теперь я ночую здесь, мне нужен хороший собеседник.

– Я рада, что мы поняли друг друга.

Олег понимал, что выбора у него нет. Но если бы это было не так, разве он отказался бы поговорить с Ниной? В этих обстоятельствах она была вторым человеком после Толи, с кем у него были хоть какие-то точки соприкосновения. Она была приятным собеседником, симпатичной и неглупой девушкой, что еще нужно? Плюс ко всему ему надо было заняться хоть чем-то кроме бесконечных бумажек. И, в конце концов, он ведь делал доброе дело. В кои-то веки ему представилась возможность, хоть и не по своей воле, сделать нечто действительно полезное не только для себя, но и для других. Он был одним из ключевых участников группы, которая боролась с новым смертельным видом вируса. Это подогревало его самолюбие.

Нина была не в настроении. Эта девушка, которой всегда и все было интересно, сидела за задернутой шторой и не отвечала на призывы Олега поговорить. Она оказалась в крайне противоречивой ситуации. Судя по ее образу жизни, она была ярко выраженным интровертом и не нуждалась ни в чьем присутствии. Но как только случилась беда и ее насильно заперли в этом герметичном прозрачном кубе, людское внимание стало для нее как никогда ценным. Возможно, дело было в страхе перед смертью в одиночестве или же в том, что ее затворничество до этого было сознательным выбором, теперь же оно стало навязанным ей сверху условием. Так или иначе, Нина не смогла долго держать оборону. Вышла из-за ширмы и присела на пол прямо возле переговорного устройства, скрестив ноги.

– Ладно, с тобой я буду говорить. Но этой даме передай, что ее варварские методы меня не устраивают и она от меня больше слова не услышит.

– Я с тобой полностью согласен. Но так уж получилось, что мы в эпицентре нового вируса. Если хотим выжить, придется находить общий язык.

– Они замучили своими вопросами Лидию Михайловну. Она им сказала, что ей плохо и тяжело говорить, но они все расспрашивали и расспрашивали. Сволочи! – Нина утерла слезу, она быстро взяла себя в руки и успокоилась.

– Зато у нас теперь целый список инфицированных. Если мы их всех переловим, то сможем приостановить распространение. Эта форма вируса очень заразная.

– Да уж, ясное дело. Я ведь тоже заболела, хотя Лидию Михайловну не видела больше двух недель. Я знала о вирусе и соблюдала все меры предосторожности!

– Не видела ее две недели? Вы вообще вместе жили?

– У нее двухэтажный дом. Верхний этаж она сдает мне, он полностью автономный, со своей небольшой кухней, санузлом, ну ты понял. Еду она оставляла в небольшом коридорчике наверху. Грязную посуду я возвращала тем же способом, ну и, конечно, доплачивала ей за все это. Она знала, что я не люблю, когда меня отвлекают, поэтому мы могли месяцами не пересекаться. А когда все же встречались, то обменивались парой ничего не значащих фраз, и на этом наше общение заканчивалось. Именно поэтому я к ней так привязалась. С моим режимом работы лучшего соседа не найти. Она решала все проблемы из внешнего мира, а я лишь платила за это деньги и могла все свободное время посвятить работе.

– Интересные у вас отношения. То есть ты о ней почти ничего не знаешь? Ни друзей, ни родственников?

– Слава богу, она не нагружала меня этой бесполезной информацией. Это даже странно. Люди в ее возрасте только и делают, что треплются со всеми подряд о прошлом. Но Лидия Михайловна совсем другой человек. Она жила так, как будто ей кукушка нагадала еще лет сто, постоянно строила какие-то планы на будущее, все собиралась отправиться в путешествие по Золотому Кольцу. Она каждое утро ходила за покупками или к своим друзьям, я видела в окно, как она своей бодрой походкой отправляется в центр. Она всегда проходила мимо остановки, любила ходить пешком. В обед она обычно возвращалась. Готовила что-нибудь вкусненькое, особенно я любила макароны с фаршем. А потом снова отправлялась в гости и возвращалась уже только вечером. Короче говоря, обо всех ее похождениях я знаю только из ее слов, а видела я ее в основном из окна.

– И, несмотря на это, ты смогла ты сильно привязаться к этой женщине?

– Иногда уважение к чужому образу жизни, даже очень странному, сближает людей сильнее, чем показные приветствия, тягостное общение и натянутые улыбки.

– Получатся, единственный человек, с кем ты контактировала на протяжении двух последних недель до того, как попасть сюда, это Лидия Михайловна?

– Да.

– А когда ты в последний раз выходила из дома?

– Я работала над одной картиной, я назвала ее «Ненужный город», – Олег заметил, как в глазах его собеседницы вспыхнул огонь. – Вообще, я чаще занимаюсь городскими пейзажами, скорее ближе к реализму, но в этот раз меня потянуло на нечто сюрреалистичное. Идея картины в том, что люди в больших городах как бы закукливаются, не видят ничего кроме этих чертовых бетонных джунглей, а спустя какое-то время не могут разглядеть нечто стоящее, пусть даже оно появится прямо у них под носом. А в ответ сам мир как бы перестает замечать этих людей, они теряют свою ценность как сознательные существа…

– Нина, я с удовольствием поговорил бы с вами о ваших картинах, но я на работе. У меня задание от главной злодейки этого цирка – узнать, с кем и когда вы контактировали. Давайте сконцентрируемся на этом. – Олег поражался разительным переменам в этой девушке. Стоило ей заговорить о своем любимом деле, как она вспыхивала, даже ее симпатичные черты лица становились ярче, она превращалась в красавицу, не осознававшую своей привлекательности. Но теперь перед ним снова была закрытая ото всех серая мышка.

– Так я об этом и говорю! – возмутилась она. – Работа шла ни шатко ни валко, когда у меня такой период, я выхожу из дома, чтобы побродить по улицам, поглазеть. Это было около месяца назад. Я гуляла целый день, но так ничего и не нашла. Я вернулась домой, мы с Лидией Михайловной поговорили о чем-то. А потом я увидела окно, которое видела тысячу раз до этого, то самое окно, откуда каждое утро наблюдала Лидию Михайловну. И вдохновение просто-таки обрушилось на меня. С тех пор каждый день с утра до вечера я работала над картиной. И ни разу не выходила из дома. Если бы мне разрешили забрать ее с собой… Я ведь почти закончила! А теперь может быть я никогда уже ее на закончу…

– Все обойдется. Это хорошо, что мы поговорили. Надеюсь, это поможет.

– Стой! – едва ли не выкрикнула Нина, она резко прижала ладонь к пластиковой стене. – Скажи, а правда, что у нас под окнами построили целый город для зараженных?

– Полуправда. Они восстанавливают корпус, который построили в первую волну. А откуда ты знаешь?

– Я не разговариваю только со злобной теткой. С остальными я все еще могу найти общий язык. Туда уже заселили людей?

– Да. Мы еще не знаем, обычная форма вируса у этих людей или такая же, как у тебя. Но судя по приросту заболевших, второй вариант вероятней.

– Если Лидия Михайловна и есть нулевой пациент, то это поможет вылечить остальных?

– Нина, я занимаюсь бумажками, а не вирусологией. Такой вопрос ты можешь задать злобной тетке, но ты ведь с ней больше не разговариваешь.

– Тогда спроси ты.

– Обязательно спрошу. Спасибо, – Олег направился в кабинет к Елене Владимировне, чтобы доложить о том немногом, что узнал. Сзади послышался звук в который раз сдвигаемой кровати.

За окном в это время разворачивались события, которые могли бы потянуть на заставку к фильму об апокалипсисе. Военные грузовики выстроились у КПП больницы, перегородив дорогу и усугубив и без того адские пробки. Военные в несколько смен еще со вчерашней ночи занимались разгрузкой широких кузовов цвета хаки. Кузова были полны различными медицинскими препаратами, оборудованием, строительными материалами, продуктами, короче говоря, всем, что могло понадобиться в карантинной зоне. На девятый этаж подняли несколько громоздких установок. Елена Владимировна заперлась вместе с ними в кабинете, и ни Олег, ни Анатолий Васильевич, ни кто-либо еще не смогли добиться ее аудиенции.

Олег сидел в кабинете Толи. Телефон трезвонил беспрерывно. Наконец наступила небольшая пауза и Толя смог разговаривать.

– Слушай, я так понял, они там проверяют биоматериал наших пациентов. Работа эта не быстрая. Сам видел те бандурины, что затащили наверх. Даже представить себе не могу, сколько стоит все это оборудование. За это время к ней пустили только нескольких прибывших с военными ученых. Мы с тобой тут уже ничего уже не решаем. А, черт! – снова зазвонил телефон.

Анатолий снял трубку и в очередной раз начал подробно описывать обстановку в больнице.

– Знаешь, мне надоело, – не обращая внимания на телефонный разговор, заявил Олег. – Я тут занимаюсь непонятно чем. Ты хоть обстановкой владеешь. А я просто… Короче, я уезжаю. Не собираюсь я здесь ночевать.

Толя яростно мотал головой, махал руками, при этом поддерживая серьезный тон телефонного разговора. Но все эти эмоциональные жесты были бессильны. Олег вышел из кабинета и отправился к лифту. Прежде чем убраться отсюда, необходимо было решить одно дело. По пути из лифта к выходу он дважды был вынужден сменить маску, перчатки, продезинфицировать руки и, что теперь тоже было обязательным, проглотить целый колпачок какой-то отвратительной дряни и в течение пятнадцати секунд полоскать ею рот. Наконец он выбрался из этого сумасшедшего дома. В вечерних сумерках все еще царила суматоха. Ветра почти не было и вообще стало заметно теплее. Это были хорошие новости, Толя говорил, что в восстановленном корпусе есть проблемы с отоплением. Вся территория больницы находилась под охраной, Олегу предстояло проверить эту охрану на прочность. Он без особых усилий перемахнул через невысокий забор и направился дальше как ни в чем не бывало. Никто не заметил его побега. К своему удивлению недалеко от КПП Олег заметил знакомый силуэт автомобиля. Саня, как обычно невозмутимый и немного потрепанный, гадал кроссворд под тусклым желтым светом салонной лампочки. Олег накинул маску и запрыгнул в салон.

– А я уже собирался уезжать.

– Это хорошо, что вы не уехали. Я думал, вас здесь вообще не будет.

– Почему?

Этот вопрос застал Олега врасплох. Действительно, ведь он не сообщал своему водителю, что теперь он прописался в больнице.

– Не важно. Поехали по вчерашнему маршруту.

– А иначе никак, из-за военных сегодня целый день пробки. Еще хуже вчерашнего.

Олег вновь погрузился в себя. Тут оставаться было нельзя, Олега волновало не столько его физическое здоровье, сколько психологическое состояние. Он не понимал, как Толя может терпеть эту мерзкую властную женщину. Она построила их, как молодняк в армии, и считает такое положение вещей нормой. Она сведет их с ума своими дурацкими поручениями. Олег ехал сюда, чтобы осмотреть больницу, насладиться теплым приемом, немного помучить администрацию и уехать обратно. Вот и все. И во что это вылилось? Теперь он и Толя, как два мальчика-помогая, бегают за ней и заглядывают в рот. Да и повод уехать был что надо. Олег никогда по-настоящему не боялся заболеть вирусом, сейчас ничего не изменилось, но кто мешал сыграть ему перепуганного? У него со Стасом отличные отношения, он поймет, а тему с карантином в какой-то богом забытой больнице легко будет сгладить, если подключить несколько нужных людей.

– Здесь? – спросил водитель, когда они проезжали ровнехонько возле дома, где жила мать Олега.

– Да. Я буквально на минутку, постойте здесь, подождите меня.

Саня высадил Олега и поехал куда-то вглубь двора, искать парковочное место. Олег подошел к подъезду. Маленькие окошки лестничной площадки сияли светом гирлянд. До праздников оставалось немногим больше месяца, а народ уже вовсю готовился, даже несмотря на все те невзгоды, что обрушились на людей за последнее время. В пути Олег был полон решительности, но теперь снова колебался, точно, как вчера. Когда его пальцы набрали знакомые цифры и уже готовы были нажат кнопку вызова, раздался крик. Олег в испуге обернулся. Между двумя многоэтажками проходила небольшая тропа, покрытая давно потрескавшимся заледеневшим асфальтом. Олег вспомнил, что она уходила к баракам, эти места в его детстве считались прибежищем наркоманов, грабителей и других личностей, с кем не хотелось бы встретиться ночью. Крик доносился оттуда. Свет фонарей сюда не доставал, поэтому рассмотреть, что делается в проулке, было невозможно. Олег отправился в сторону крика. Теперь оттуда доносилась отборная брань. Глаза уже привыкли к темноте, и Олег разглядел какое-то шевеление на уровне асфальта. Только приблизившись вплотную, Олег понял, что произошло. Мужчина не увидел в темноте открытый люк и оступился. Ему повезло, он не рухнул вниз, а лишь ударился ребрами о край люка, свесил вниз ногу и теперь никак не мог подняться. В памяти Олега тут же всплыла картина, как в детстве они с друзьями сидели на краю бетонной плиты колодца люка, она поднималась над землей на добрых полметра. Зимой, когда наметало много снега, эта конструкция сравнивалась с землей, превращаясь в ледяной каток, на подтаявшем снегу иногда грелись голуби. В морозы из колодца шел пар, превращая нелицеприятную картину бетонной плиты и торчащего вокруг низкорослого кустарника в настоящую зимнюю сказку. Сейчас Олег тоже почувствовал тепло, наверняка, будь на улице светло, он смог бы увидеть клубы теплого пара, поднимающиеся к небу.

– Эй, вам помочь?

Ответом послужило лишь бурчание и еще несколько острых слов. Олег обхватил мужчину, который, несмотря на невысокий рост, оказался очень плотно сбитым и тяжелым. Несколькими резкими рывками Олегу удалось высвободить незнакомца из колодезного плена. Олег споткнулся о валяющиеся рядом доски, заскользил, но чудом сохранил равновесие, ухватившись за освобожденного мужчину. И в тот самый момент, когда незнакомец выпрямился, Олегу в нос ударил отвратительный запах перегара. Мужчина был мертвецки пьян, и только теперь до его дурной головы дошло, что его вытащили. Грязный, оборванный, западающий на одну ногу, он глупейшим образом помахал Олегу рукой. Лицо мужчины расплылось в идиотской улыбке, в темноте Олег почти не разглядел его черт, но готов был поклясться, что как минимум половины зубов в этом дышащем парами спирта рту недоставало.

– Вот такая катавасия! – фальцетом выдавил незнакомец, и тут же смачно чихнул Олегу прямо в лицо.

В следующие несколько секунд Олег действовал машинально. Он оттолкнул мужчину что было сил, но тот лишь отступил на шаг назад и схватился за поврежденную ногу. Он, казалось, своем не заметил этой грубости, и снова подошел, видимо, намереваясь отблагодарить своего спасителя. Тогда Олег нанес несколько быстрых ударов, целясь в лицо незнакомца. Первый удар прошел по касательной, но второй угодил точно в нос. Мужчина взвыл, крутанулся вокруг своей оси, припал на больную ногу, потерял равновесие и рухнул на лед.

– Сука! Больной ублюдок! – завыл он.

Олег отступил на пару шагов назад и поднял руки перед собой, будто сдаваясь полиции.

– Извините, – едва слышно прошептал он и быстро, почти бегом, направился в глубь двора.

УАЗ ждал его неподалеку. Саня спросил какую-то глупость, Олег лишь отмахнулся. Машина сорвалась с места. Теперь дороги были почти пустыми. Олег посмотрел на свои руки – костяшки пальцев остались невредимы, зато сами пальцы ходили ходуном. Он вновь промотал последние события в голове, достал платок и начал лихорадочно вытирать лицо. Что с ним такое творится? Нервы ни к черту. Откуда в нем взялась такая ярость? Хотелось бы списать все на бушующую эпидемию, но где-то глубоко внутри Олег чувствовал: всему виной старые воспоминания. Водитель начал притормаживать, чтобы повернуть к отелю.

– Нет, нам нужно в больницу. Сегодня я останусь там.

– А говорят, что московские работать не умеют. Как бы не так! – Саня лихо развернул машину.

Когда они были возле больницы, Олег уже полностью уверился, что все дело в вирусе. Он был крайне неосторожен последние дни. Вел себя так, будто у него есть какая-то волшебная аура, способная защитить его от всех невзгод. Он много общался с Ниной, и, хоть она и приятная девушка, нужно отдавать себе отчет в том, что она болеет очень заразным штаммом вируса, и они до сих пор не знают, как он передается. Нет, с завтрашнего дня он исправит все эти ошибки.

УАЗ остановился около КПП. Грузовики понемногу рассосались, а деятельность на территории больницы утихала.

– Завтра меня ждать не нужно. Вообще, ближайшие дни я буду все время здесь, так что сообщите своему начальству о том, что вы мне пока не нужны. Если что, я с вами свяжусь.

– Без проблем, шеф.

Олег уже стоял на морозе, собираясь уйти, но слова водителя окончательно выбили его из колеи. Он резко развернулся и подошел вплотную к водительскому окну.

– Я с вами с первого дня разговариваю на «вы», подчеркнуто уважительно. Может, вы этого не заметили? Может, замечать такие вещи не свойственно быдлу? Вы все так же позволяете себе тыкать и никак не хотите исправляться. Может, вы и хороший водитель, но это не дает вам права так общаться со мной. Я сегодня же позвоню вашему начальству и скажу, чтобы они провели с вами беседу и обучили вас простейшему этикету. Раз уж ваши родители не решились на такое мероприятие. Вот так, Саня! – яростной скороговоркой выпалил Олег.

– Да я же… Я же думал, так лучше будет. Так легче общаться просто. К чему все эти «Олеги Викторовичи»? Вы не обижайтесь, я не хотел там оскорбить или еще чего…

– Все! – Олег прервал эти жалкие оправдания.

Надежды на то, что никто не заметит его отсутствия, сбывались. Казалось, в больнице все идет своим чередом. Стрелка часов клонилась к полуночи, а больница все не спала. На каждом шагу Олега просили сменить маску и перчатки, помыть руки, прополоскать рот отвратной жижей. Девятый этаж преобразился, теперь здесь была настоящая лаборатория. Люди в защитных костюмах и белых халатах расхаживали по коридорам, а за каждой дверью стоял какой-нибудь мудреный аппарат. Он постучал в дверь, теперь на ней красовалась табличка: «Елена Владимировна Катина. Старший вирусолог». Скромно для таких полномочий, подумал Олег, и в тот же миг дверь отворилась.

– Еще один, где вас носит целый день? – в дверях его встретил старший вирусолог. Она бал одета в легкий прозрачный костюм, сильно отличающийся от того, что носила санитарка-цербер на службе у Толи.

– У меня расстройство желудка, – Олег сказал первое, что пришло в голову, и тут же почувствовал себя нашкодившим школьником. Наверняка она и добивалась такого эффекта.

– А температура? Слабость? Потеря аппетита, вкуса, обоняния?

– Я не болен, просто обычное расстройство.

– Входите, садитесь.

В кабинете сидел Толя. Вид у него был усталый, даже замученный.

– Вы оба являетесь здесь неофициальными вторыми лицами и позволяете себе ходить по карантинной территории без костюмов. Так дело не пойдет.

– Я же вам говорю, я сижу в кабинете внизу, я этих больных и не вижу, мне про костюмы никто ничего не говорил… - начал Толя. Похоже, он объяснял это уже не первый раз.

– Сами должны догадаться, ладно этот, – Елена Владимировна безэмоционально кивнула в сторону Олега, - но вы-то доктор. Я распоряжусь, чтобы завтра вам выдали костюмы. Без них вы даже в туалет сходить права не имеете. Анатолий Васильевич, приютите Олега Викторовича у себя в кабинете, придется немного потесниться, пока мы здесь не разберемся. Олег Викторович, я недавно вновь попыталась разговорить нашу пациентку, но она меня просто-таки возненавидела. Вам удалось узнать что-нибудь?

Олег попытался пересказать их с Ниной разговор. С такой плотностью событий то, что происходило совсем недавно, казалось далеким прошлым, но основные моменты Олег вспомнил.

– Угу. Значит, вы знаете о ее работе, ее картинах. А о Лидии Михайловне она что-нибудь такое рассказывала? Были ли у той предметы, которыми она пользовалась постоянно?

– Такие вопросы я ей не задавал.

– Задайте завтра с утра. Как узнаете, отправитесь с нашей оперативной группой к ним в дом. Они там все опечатают, а вашей задачей будет захватить что-нибудь не слишком громоздкое из предметов их постоянного обихода. Особенно меня интересует то, что они регулярно трогали руками, ну и про зубные щетки и остальное не забудьте. На столе лежит список таких предметов, возьмите.

Олег послушно взял лист бумаги. Список был совсем коротким. Личные вещи, которыми люди пользуются ежедневно.

– Это поможет нам отследить распространение вируса, его выживаемость вне человека. Анатолий Васильевич, у вас задача та же, что и сегодня. Вы трудитесь на информационном фронте, вы – лицо этой больницы, оно даже в такой ситуации не должно ударить в грязь. Все, что необходимо знать, вы и так знаете, и даже немного больше, так что не сболтните лишнего. Это касается и вас, Олег Викторович. Вот вам два экземпляра соглашения о неразглашении информации, распишитесь. Отлично, а теперь всем отдыхать, завтра много работы.

– Раз уж мы так отлично поговорили в одностороннем порядке, может, вы нас немного просветите? Что вообще происходит? – спросил Анатолий Васильевич. Олег заметил, как Толя комкает лист бумаги. Точно так же он вел себя в курилке перед выпускными экзаменами в университете, только вместо бумаги он стирал в пыль сигареты.

– Согласна, вы тоже должны быть в курсе событий. У нас сейчас около двухсот зараженных новым штаммом вируса. Но в городе их больше. Карантин в больнице и ужесточение карантинных мер в принципе помогли, но этого недостаточно. Лидия Михайловна, наш предполагаемый нулевой пациент, несколько часов назад впала в кому. За ней последовали двое медиков из тех, что принимали ее и Нину. Оставшиеся из первых зараженных под круглосуточным пристальным наблюдением.

– А Нина? – не сдержался Олег.

– С ней все в порядке. Наблюдается незначительное ухудшение, но это никак не сравнить с тем стремительным падением, что мы видим у остальных. Здоровье у девушки отменное. А вам, Олег Викторович, я бы не советовала эмоционально привязываться к больным. Это непрофессионально.

Олег вспыхнул. Он уже порывался сказать какую-нибудь грубость, но Толя положил ему руку на плечо и внимательно заглянул в глаза. «Не надо!» – можно было прочитать в его взгляде.

– Мы разработали несколько видов новой вакцины. Применили их на первых зараженных, включая девушку. Пока никаких результатов.

– Сразу на людях?! – Толя вскочил со стула, сдержать его Олегу не удалось.

 Да, сразу на людях. Вакцина создана на основе уже проверенной вакцины, той самой, что помогла нам справиться со стандартным вирусом. У нас нет времени на клинические испытания. Новый вирус крайне заразен. Вот вроде бы и все. Не забывайте, все, что я вам здесь говорю, – секретная информация. За ее разглашение следует соответствующее наказание. Ах, да, завтра после обеда вы обязаны будете сдать тест на новый вирус. Тест пробный, но пока что он зарекомендовал себя хорошо, с высокой вероятностью выявляет больных новым штаммом. Заодно проверим, не подхватил ли кто из вас старый штамм.

Елена Владимировна не прощалась и не выгоняла людей из кабинета. После разговора она будто бы забывала о существовании своих собеседников, отворачивалась и просто продолжала заниматься своими делами. Олег и Толя в недоумении пошли вниз. Они были измотаны. Толя достал из-за шкафа матрас и одеяло. Одеяло сложили вдвое, получилась замена второму матрасу, а простыни использовали вместо одеял.

– Вот так, не богато. Ужин нам теперь разносят специальные люди, в столовой собираться нельзя. Ты на свой опоздал, но я для тебя припас кое-что. Пойду поставлю чайник, – сказал Толя.

Идти никуда не пришлось. Толя протянул свою худощавую руку к столу и нажал на кнопку. Они сидели молча под звуки закипающей воды. Олег подметил, что Толя становился все больше похож на него самого. Черные круги и бледность лица теперь явственно проступали на лице друга. Они поужинали. За всей этой беготней Олег не заметил, как сильно проголодался. Откуда-то из закромов Толя достал непочатую бутылку коньяка. Они добавили по приличной дозе в чай. Выключили свет и улеглись. Олегу очень не хотелось о чем-либо разговаривать, нужно был многое обдумать. Но Толя захрапел еще раньше, чем появилась пуза, которую смог бы заполнить ночной разговор. Храп ничуть не помешал сну Олега, который пришел очень быстро.

 

5

 

– Олег, вставай! Вставай, я говорю!

Олег открыл глаза. Над ним нависал его друг и осторожно толкал его в плечо.

– Олег, вставай! – яростно шептал Толя. За дверью уже слышалась утренняя беготня.

– Да встаю я, встаю. Неужели проспали?

– Нет. Глянь-ка в окно.

Олег поднялся и прямо в трусах направился к окну. На КПП стояли два военных грузовика, из них вылезали ошарашенные гражданские.

– Новые зараженные?- сонно спросил Олег.

– Похоже на то. Но это еще не все. Смотри вон туда, – Толя указал на корпус для зараженных.

Здание преобразилось: к нему добавили две крупные пристройки, обшили серыми пластинами, отчего оно перестало походить на картонный домик и приобрело более современный вид. Военные в сопровождении ученых и самой Елены Владимировны заносили внутрь ящики. Все они были в защитных костюмах.

– Олег, я уверен, что это новая вакцина.

– Ну и что?

– Как что? Они ведь понятия не имеют, как она проявит себя. Даже если она кому-то помогла, у других людей вакцина может вызвать необратимые последствия.

– Я думал, мы это вчера еще выяснили. Такие уж тут теперь порядки, – Олег пожал плечами. - Давай одеваться.

– А если она завтра прикажет вколоть эту дрянь нам?

– Я в жизни этого не сделаю, будь уверен. Плевать мне, кто она там такая. Нет и все.

– А с ними, значит, так можно, – Толя резко махнул рукой в сторону окна.

– Нас это не касается.

В дверь постучали: принесли защитные костюмы. Олегу этот прозрачный комбинезон пришелся как раз по размеру, а вот Толя едва влез в свой экземпляр. Чуть позже им принесли завтрак. Они наскоро перекусили.

– Нет уж, спасибо, сегодня из кабинета вообще не выйду. Луче уж так, чем носить этот презерватив, – Толя ткнул пальцем на валяющийся на полу костюм.

– Нужду из окна будешь справлять? Если так, то не торопись, подожди, пока я уйду за территорию.

– Иди уже. У тебя спецзадание от нашей командирши.

Олег поднялся на девятый этаж. Теперь он не чувствовал себя в безопасности даже в костюме, а ведь еще вечера он позволял себе в нарушение всяких норм беззаботно ходить тут и ни о чем таком не задумывался. Трое из первых заразившихся в коме, это уже не шутки. Нина лежала на кровати и читала книгу, совсем как в первый раз, когда он ее увидел. Рядом с палатой теперь дежурил врач, ведь в смежной комнате, рядом с аппаратом ИВЛ и другой техникой лежала Лидия Михайловна. Из-за хитросплетения электроники и трубок Олег так ни разу и не видел ее лица, хотя образ энергичной пожилой женщины он уже составил. Врач на него не обратил никакого внимания. Олег подошел к стене и нажал на кнопку.

– Привет, что читаешь?

Девушка сразу оживилась, но ее улыбка показалась Олегу натянутой. По ее внешнему виду еще нельзя было понять, больна она или нет, ее пока ничто не выдавало, кроме болезненного румянца на бледной коже и темных кругов под глазами. Но если бы последнее было признаком заражения, Олегу давно уже следовало лежать в могиле.

– Ого, у тебя новый бронекостюм! Не бойся, я постараюсь тебя не заразить. Читаю «Жизнь взаймы», Ремарк. Знакомо?

– Нет. Я в литературе не особо разбираюсь.

– Это книга про девушку, которая больна воспалением легких. Она встречает мужчину, гонщика, и сбегает с ним из санатория, хотя знает, что это может ее убить.

– Зачем же она это делает?

– Она, как и все мы, не знает, сколько ей отведено, но все это время она хочет прожить по-настоящему, а не в больничной палате. Я так думаю.

– Неужели у них там тоже вирус бушует?

– Нет, как я поняла, это последствия тяжелых военных лет.

– А, война. Глупости, современная медицина на раз-два поставила бы эту женщину на ноги. И она смогла бы путешествовать со своим гонщиком до самой старости. Зачем ты вообще читаешь такие вещи сейчас? Самое время начинать проводить неуместные параллели. Ты – не она, и совсем в другой ситуации.

– Просто стало интересно, как люди справляются с такими трудностями. Я давно эту книгу откладывала. Посмотри на Лидию Михайловну. Она ведь тоже провела последние дни своей жизни здесь, запертая в пластиковом гробу.

– Говорить о последних днях еще рано. Она все еще жива. А как ты собираешься решить эту проблему? Последовать за героиней книги и сбежать?

– Нет, а ты?

– Ха! Мне бежать незачем. Я тут работаю, если ты не заметила.

– А я думала, ходишь и просто со всеми треплешься.

– Не со всеми, только с тобой. Давай договоримся, мы с тобой не будем никуда сбегать, а когда выздоровеешь, когда мы одолеем вирус, расскажешь мне, чем там все в книге кончилось. Согласна?

– Хорошо. Ты ведь не о книгах пришел поговорить?

– Нет. Мне нужно знать, есть ли такой предмет, который Лидия Михайловна чаще всего брала в свои руки. Расчески и зубная щетка не в счет, они уже есть в списке. Может быть, любимая книга, альбом, какая-нибудь поделка, игрушка…

– Своя жизнь до этого чертового вируса.

– Я серьезно.

– Ну, она много времени проводила на кухне. А зачем это вам?

– Хотим взять кое-что из ваших вещей, поискать на них следы вируса, если найдем, сможем примерно установить дату его появления. На самом деле, я понятия не имею. И вообще, это все секрет.

– Тогда кухня не подойдет. Лидия Михайловна чистюля, она весь дом драила до блеска, и я старалась соответствовать. Вспомнила! Она же обожала драгоценности, особенно большие перстни. У нее их целый набор на каждый день, она их постоянно меняла, складывала в коробочку. Она и сюда приехала обвешенная ими, но врачи сняли, сказали, что это мешает кровотоку.

– Молодец, Нина, ты мне очень помогла. Где мне найти эту коробочку?

– Она в таком большом старом шкафу, прямо у нее в комнате. Ты не ошибешься. Только обещай, что вы все вернете на место, что бы с ней не случилось.

– Ты ведь понимаешь, что не я буду проверять ее украшения? Я передам твою просьбу злобной тетке. Ну, мне пора. Еще раз спасибо.

На КПП его ждал большой черный фургон с военными номерами. Олега сопровождали еще четыре человека: судя по одежде, двое военных и еще два доктора или ученых. Военные обсуждали между собой тяготы солдатской жизни. Однако звукоизоляция в фургоне оказалась ни к черту, и уловить суть разговора Олег не смог. Обрывки предложений, доносившиеся до него от докторов, вообще ни о чем не говорили, среди этой тарабарщины он различал лишь знакомые медицинские термины.

Дом оказался в самом центре города, он был настоящим памятником архитектуры, особенно учитывая плотность застройки. Аккуратно затесавшись среди высоток, он все равно не создавал впечатления чего-то чужеродного. Окрашенные в приятный бежевый цвет, стены дома за многие годы сохранили свою прочность, рамы окон на обоих этажах были деревянными, судя по всему, они были вставлены не так давно либо отлично сохранились. В общем, никакого сравнения с двухэтажными бараками за домом матери Олега и быть не могло. Олег дернул ручку двери, даже не подумав, что она может быть заперта. Нет домофона – значит, дверь открыта. Не тут-то было. К нему подошел один из военных и открыл дверь ключом. Остальная часть группы выгружала из фургона желто-черные ленты и конусы. Немногочисленные прохожие с интересом поглядывали на это действо. В доме было тепло, пахло формальдегидом. Через окна проникало достаточно света, чтобы в подробностях разглядеть внутреннее убранство. Олегу показалось, что он попал в музей. Дом был обставлен очень хорошей, но уже обветшалой мебелью. Тут и там были разные диковины, витиеватые тяжелые вешалки цвета меди в прихожей, оленьи рога над квадратным порталом арки, ведущим в кухню, роскошные алые шторы с вензелями, за стеклами многочисленных тяжеловесных шкафов виднелись хрустальные вазы, стеклянные фигурки и еще множество вещей, которые Олегу казались выдернутыми из прошлого.

Обойдя первый этаж, Олег так и не прикоснулся ни к чему руками, боясь, что в любой момент придет рассерженный работник музея и сделает ему замечание. Он вообще забыл, зачем приехал, так сильно на него подействовала атмосфера этого дома. Но настала пора собраться. В миниатюрной комнате Лидии Михайловны Олег в два счета нашел шкатулку с драгоценностями. Внутри его ждала дюжина тяжелых перстней с нарочито большими камнями, если все это было настоящим, то они стоили немалых денег. Олега так и подмывало самому ощупать все это, но, даже несмотря на наличие перчаток, он не решился так близко ознакомиться с этими вещами. Олег закрыл коробочку, положил ее в специальный пакет с надписью «biohazard» и понес на кухню. Здесь уже орудовали ученые. Они чем-то опрыскивали стены и мебель, затем ватными палочками проводили по влажной поверхности и складывали палочки в желтый ящик с точно такой же надписью, как на пакете со шкатулкой. Верхний этаж по сравнению с нижним был обставлен скромней, здешний стиль даже можно было назвать минималистичным. Никаких выставленных напоказ раритетов, никаких вензелей, вычурных украшений и прочего. Здесь вместо насыщенных тонов преобладал бледно-голубой. Первая же дверь, и Олег безошибочно попал в комнату художницы. Он ожидал увидеть творческий беспорядок, но в комнате было чисто, все стояло на своих местах. В глаза сразу же бросился мольберт с незаконченной картиной. Она стояла прямо напротив кровати, над которой находилось окно, которое и было изображено на картине.

За окном на полотне был виден город, но с гораздо большей высоты, чем в реальности, однако соседние высотки узнавались безошибочно. Город на картине был пуст, только серый бетон стен и черный асфальт, в этом мире невозможно было понять, какое сейчас время года, урбанизация как бы превращала эту среду в обособленную от природы. Чем дальше к горизонту уходили силуэты домов, тем сюрреалистичнее становилась картина. Строгие прямые линии уступали место изогнутым, нереалистичным архитектурным решениям, дома без крыш, дома без окон, дома, которые будто полотенце выжал загадочный гигант. За всем этим, на заднем плане, начинался лес. Он был изображен настолько далеким, что разглядеть в нем что-либо было непростой задачей. Но все же становилось ясно, что в лесу, в отличие от города, все еще теплится жизнь. Силуэты животных можно было узнать в крохотных каплях краски на зеленой части полотна. Лес был нормален, он был живым и звал к себе, в противовес мертвому сумасшедшему городу. Олег мало что понимал в живописи, но эта картина ему однозначно понравилась. Он взял палитру, несколько полупустых банок с краской и кисточки. Сложив их в пакет, Олег начал спускаться по лестнице, ему навстречу поднимались ученые. После их работы внизу теперь отчетливо различался запах антисептика и еще чего-то очень противного. Олег выглянул в окно, которое находилось ровно под окном Нины. Отсюда вид был более приземленным, а в картине он выглядывал с высоты не менее десятка этажей. Зазвонил телефон.

– Алло?

– Привет, Олег, как ты?

– Гуляю в музее, облачившись в бронекостюм. В общем, все как обычно.

– Говорят, у вас там все серьезно?

– То есть? Если ты хочешь узнать что-то, то я не могу об этом говорить, тем более по телефону, теперь я связан соглашением.

– Вот и я о том же. Ходят слухи, что город закроют на карантин с самыми серьезными мерами.

– На сколько?

– Не знаю. Так, просто слухи.

– Ты мне для этого позвонил? Чтобы слухами поделиться?

– Просто думал, ты чем-то сможешь поделиться. Ты не болен?

– Нет, со мной все хорошо. Послушай, Стас, я должен был улететь отсюда сегодня вечером. Крайний срок – через неделю, но я точно не собираюсь застревать здесь на месяц, как в осажденной крепости.

– Не понимаю тебя.

– Ты должен меня вытащить. Мне больше тут делать нечего, я занимаюсь идиотизмом, и у меня это все уже в печенках сидит.

– Давай я схожу наверх, узнаю, что можно сделать.

– Да уж сходи, сходи наверх, вниз, сходи куда хочешь, только чтобы я тут не застрял навечно! – Олег так сильно сжал телефон, что он затрещал, пластик все же остался цел, но на потной руке Олега уже появился синяк.

– Олег, ты иногда забываешь о субординации. Прекращай орать на меня в трубку.

– Извини. Просто у меня уже крыша едет. Сделай что-нибудь, я просто не могу здесь больше находится. Это место меня с ума сводит.

– Хорошо. Отбой.

«Отбой» – интересное словечко. Олег мог не разбираться в литературе, живописи, ничего не понимать в медицине, даже в своей работе он не был суперпрофессионалом, но он умел подмечать совсем незаметные штрихи в поведении людей, которые могли сказать ему о многом. Когда Стас говорит «отбой» – значит, твое положение безнадежно. В последний раз он сказал ему «отбой» перед тем, как поговорить о восхождении по карьерной лестнице. Этот разговор просто не состоялся. Точно такой же «отбой» был, когда по телефону речь заходила о повышении зарплаты. Что ж, тогда ему придется выбираться самому. Благо, набросок плана уже давно зрел в голове Олега.

Сверху доносились звуки распылителя. Олег бегом поднялся наверх, он успел перегородить картину, и струя жижи осталась на его костюме.

– Вы же ее испортите, болваны!

Один из ученых с презрением зыркнул на Олега.

– Мы должны взять множество проб, со всего подряд, в том числе с личных вещей. Картина это или нет, для меня не имеет значения. Отойдите и не мешайте!

– Ладно. Я сюда прибыл, чтобы взять некоторые личные вещи пациентов. Например, картину, – Олег аккуратно снял холст с мольберта. – Она просто не поместилась в пакет, но я ее и так заберу!

Ученый хмыкнул, и они продолжили свои дела, попутно недобро косясь на Олега. Они провозились там целую вечность, Олег уже начал чувствовать легкую слабость, завтрак показался ему абсолютно безвкусным, и он едва к нему притронулся, теперь же чувство голода давало о себе знать. Наконец ученые закончили работу. Дом изнутри и снаружи выглядел как место преступления из американских сериалов. Шагу нельзя было ступить, не наткнувшись на желто-черные линии ограждения. Оно и к лучшему – никто не захочет совать сюда свой нос.

Фургон ехал по замерзшей дороге, из-под колес летел грязный снег. На встречной полосе дела обстояли не слишком хорошо: автомобили выстроились в колонну, движения практически не было. Неужто люди что-то почувствовали и ринулись из города в страхе быть зараженными? Паника в таких ситуациях могла оказаться страшнее самой болезни.

В кабинете Елены Владимировны Олега встретил один из врачей. За эти дни Олег насмотрелся на такое количество новых лиц, что мозг бросил всякие попытки запомнить кого-либо. Возможно, он тысячу раз пересекался с этим человеком, но понятия не имел, кто он такой. Мужчина молча забрал у Олега образцы.

– А где Елена Владимировна?

– Она в корпусе для инфицированных, внизу. Целый день пробудет там.

– Ясно. Она ничего не передавала для меня?

– Нет.

– Значит, я свободен?

– Наверное, – пожал плечами мужчина.

Олег зашел к Толе. Тот, как и вчера, сидел у телефона, только теперь рядом с ним стояла полупустая бутылка коньяка.

– Пьешь прямо посреди рабочего дня и даже не скрываешься? Это плохо кончится. Я тебе это как самый главный ревизор говорю.

Толя жестами показал, что занят. Несколько минут он только и делал что говорил «угу» и кивал, за это время Олег, почти не жуя, успел проглотить остывший обед.

– Что ты от меня хочешь? – со злобой спросил Толя, как только положил трубку.

– Полегче! Я просто пришел поговорить с другом.

– Олег, я завален работой. Мне кажется, еще пара таких дней, и я с ума сойду.

– Что с нашим боссом? Почему она не в оперативном штабе?

– А ты разве не слышал? У нас побег. Точное количество сбежавших еще не установили. А еще у нас не хватит площадей, чтобы разместить новых больных. Сейчас около второй городской больницы наскоро возводят еще один корпус по типу нашего.

– А я думаю, куда это рассосались наши бравые бойцы. Сколько сейчас больных?

– Много. Намного больше, чем мы в состоянии принять. Но это ненадолго.

– То есть?

– Лидия Михайловна и еще трое из первой группы зараженных умерли буквально час назад. Прямо друг за другом.

– А Нина?

– У нее высокая температура, но пока она держится. Еще несколько умерших в куполе. Я почти уверен, что дело в непроверенной вакцине, она только добила людей.

– Я хочу уехать. Тут опасно оставаться, а пользы моя работа никакой не приносит. Что думаешь?

– Думаю, это было бы правильным решением, прими ты его день назад.

– А что не так? Я получу результаты и, если все нормально, уеду. С отрицательным тестом меня нигде не задержат, а за работу я не боюсь. Уж как-нибудь договорюсь, объясню ситуацию.

– Дело не в этом. Город закрыли на карантин. Работаем по китайскому принципу: никого не впускать, никого не выпускать, даже комендантский час ввели, после девяти на улицах должно быть пусто. Есть, конечно, несколько коридоров, по которым могут пройти военные и медперсонал, а вот всяким Олегам Викторовичам дорога закрыта, – Толя хоть и был не в духе в начале разговора, сейчас произносил эти слова без злорадства. Было видно, что он и сам был не против сбежать из этого кошмара.

Олег уперся локтями в колени и положил голову на ладони. Почему он не ушел вчера? Теперь благодаря своей нерешительности и стечению обстоятельств он оказался в ловушке. На столе задребезжал телефон. Толя нехотя взял трубку. Он делал это так, будто его рука весит сотню килограммов.

– Да? Да. Сейчас спущусь, – теперь он обращался к Олегу. – Идем, нас вызывают вниз.

Толя быстро впрягся в защитный костюм, и они начали спуск по ступенькам. Огромная территория, заботливо укрытая от внешнего мира округлой утепленной крышей и стенами, была поделена на несколько сотен отсеков, каждый из которых являлся отдельной палатой. Они были точь-в-точь как те, что находились на девятом этаже больницы: герметичные, прозрачные, стерильные. Каждая палата рассчитана на одного человека, который ни в коем случае не должен был хоть как-то пересекаться с другими людьми. Здесь работали солдаты, они возводили нечто вроде огромного пандуса, который должен был стать вторым этажом, на котором могли бы разместить новых пациентов. Олег и Толя бродили по теплому бетонному полу, то и дело мешали солдатам, но никак не могли найти Елену Владимировну. Она сама нашла их, внезапно подкравшись сзади.

– Олег Викторович, как прошла ваша поездка? – с места в карьер начала Елена Владимировна.

– Я привез вещи, о которых вы просили.

– Отлично. А ребята оградили дом?

– Да, перед новогодними праздниками они украсили его цветными лентами и табличками «проход запрещен». Вряд ли кто-то сейчас захочет подойти к нему ближе, чем на сто метров.

– Хорошо. Идемте.

Она повела их зигзагами к большой палате. Рядом стоял стол с приборами и пробирками, за ним о чем-то жарко спорили два доктора в белых халатах. Внутри палаты находились сразу четверо человек. Все мужчины, как показалось Олегу, довольно маргинального вида.

– Мы сделали палату сразу на несколько человек, чтобы понять, как будет работать их иммунная система, будут ли влиять друг на друга два разных вида вируса. Вот этот мужчина – единственный, кто болен вирусом штамма «Л», остальные болеют стандартным штаммом. Мы делали тесты каждые полчаса, и уже на третьем тесте «Л» обнаружился у остальных пациентов. Так что антитела от стандартного штамма абсолютно бессильны против новой заразы. Зато на основе новых данных мы смогли разработать еще одну версию вакцины. Мы ввели ее мужчине, который изначально болел вирусом «Л»…

Только теперь Олег узнал этого человека. Это был тот самый хромающий бомж, которого он выудил из колодца. По спине Олега пробежали мурашки. Он невольно попытался потрогать свой лоб, чтобы проверить температуру, но через защитный костюм сделать это было невозможно.

–…заметны признаки улучшения. Осложнения отступают благодаря антибиотикам, но и сам вирус тоже слабеет. Похоже, мы нашли вакцину! – первый раз Толя и Олег увидели эту женщину в приподнятом настроении.

– Олег Викторович, отправляйтесь в больницу, там сейчас проводят экспресс-тестирование. Когда пройдете тест и узнаете результат, сразу возвращайтесь сюда, смените Анатолия Васильевича. У нас не хватает людей, мне сейчас очень нужны вы оба. Не стойте, идите же!

Олег развернулся, чуть не врезавшись в стол, и быстро направился к выходу. Елена Владимировна только подивилась неуклюжести своего помощника. Она вместе с Анатолем Васильевичем подошла к спорящим ученым, и все вместе они принялись обсуждать нюансы создания вакцины и дальнейший план действий. Уже на выходе Олег позволил себе взглянуть на свою руку. Она крепко сжимала две ампулы новой вакцины.

Когда он поднимался наверх, план побега в общих чертах уже был готов. Он еще раз заглянул в кабинет своей новой начальницы. Тут никого не было, все вещи, которые он принес, так и лежали на столе. Олег выглянул в коридор, который, как ни странно, был пуст. Олег взял картину и пошел к Нине. Она натянула одеяло по самый подбородок и спала, свернувшись клубком, похоже, ее морозило. Олег заметил румянец на болезненно-бледном лице. Нина даже не задернула ширму. Соседняя палата была пуста, и смысла двигать кровать, которая каждое утро снова оказывалась на своем месте, уже не было. Рядом с одной из прозрачных стен проходил радиатор отопления, Олег протиснулся между стеной и батареей, надеясь, что жар не расплавит его костюм. Он, как смог, установил на радиатор картину. Олег старался сделать так, чтобы как только Нина проснется, она сразу же смогла увидеть свое творение. Затем он заглянул в соседние палаты. Здесь остались только двое. Один, как и Нина, спал нездоровым сном. Другой, был подключен к ИВЛ, но находился в сознании. Взгляд его вцепился в Олега и не отпускал. Взгляд, полный тоски.

Экспресс-тест оказался не таким быстрым, как этого можно было ожидать, учитывая его название. Олег почему-то был уверен, что людей сюда отправляют по некоей очереди, но это было не так. Впереди стояли врачи, ученые, несколько военных. Все в защитных костюмах, все раздраженные и уставшие. Очередь двигалась медленно. Спустя длительные минуты ожидания настал черед Олега. Толстая врачиха достала из большого контейнера на столе один из множества белых флаконов, открыла его, а затем заставила Олега открыть рот. Она сунула ему что-то так глубоко в глотку, что он едва сдержал рвотный позыв. Затем положила предмет цилиндрической формы в стоявший неподалеку прибор, похожий на сплюснутую микроволновку. Прибор пищал и раскручивал биоматериал, полученный от Олега. На самом деле все происходило довольно быстро, Олегу же казалось, что прошла целая вечность. У него вспотели руки, и вообще он чувствовал себя как смертник перед оглашением приговора. Наконец загорелась белая кнопка. Врачиха безмятежно посмотрела на экран и заключила:

– Вы здоровы.

Как будто гора свалилась с плеч Олега. Взяв квиток, где главным словом было «отрицательный», он чуть ли не вприпрыжку отправился к Толе, чтобы поделиться с ним радостной новостью. Только перед кабинетом он понял, что Толя внизу и поговорить с ним не получится. Олег все равно зашел в кабинет. Ему нужен был небольшой толчок, какая-то поддержка, чтобы совершить задуманное. Он налил четверть кружки коньяка и выпил залпом. Тепло прокатилось по желудку. Олег посмотрел на часы, уже вечерело, ему давно полагалось сменить Толю. Но этому не бывать. Олег выпил еще, затем отключил телефон. Но храбрости все же недоставало. Он долил все, что оставалось в бутылке, и несколькими глотками опустошил кружку. Голова загудела.

Даже морозный воздух не оказал на него отрезвляющего воздействия. Олег прошелся вдоль ангароподобного корпуса, где его ждали. Осветительные приборы, которые со времени приезда злобной тетки заполняли весь внутренний двор больницы, не доставали до этого пятачка. Олег скинул с себя костюм. Уверенный, что его никто не видит, он перемахнул через забор.

– Стой! – раздалось совсем близко.

Олег увидел лишь силуэт. Он не разглядел, вооружен был человек или это обычный сотрудник больницы. Все это уже не имело значения. Олег со всех ног кинулся на соседнюю улицу и скрылся в одном из темных дворов. Такая короткая перебежка, а он уже запыхался. Похоже, Олег все-таки перебрал с эликсиром храбрости. Он остановился, прислушиваясь, не началась ли погоня, но стук собственного сердца заглушал все звуки. Олег быстрым шагом направился в сторону дома матери, стараясь не выходить на главные улицы и держаться дворов и закоулков.

В то время, когда дни казались бесконечно длинными, а жизнь еще представлялась интересной и полной возможностей, Олег со школьными друзьями ходил на реку. О Толе Олег тогда еще и не слыхивал, они познакомятся только в старших классах. Летом ребята играли около речки разве что совсем детьми, тогда вода в реке была пригодна для питья, здесь водилась рыба, в общем, было чем заняться. Но река мелела, в нее сбрасывали отходы, и скоро купаться здесь запретили. Зато зимой, когда вставал лед, тут было просто замечательно. Ни о каком катке не было и речи, льдины застывали неровно, образуя кривые невысокие сталагмиты, по которым можно было прыгать, за которыми можно было прятаться, которые, в конце концов, можно было попытаться оторвать от холодной плоскости реки и использовать как импровизированное оружие. Крутые берега зимой превращались в первоклассные горки. Школа была неподалеку, и, хотя все знали, что выход на лед в этом месте запрещен, ребята после школы толпами валили на реку и резвились тут до самого вечера. В восьмом или девятом классе две девочки все же провалились под лед, они вышли сюда слишком рано, когда толщина льда была еще недостаточной, чтобы выдержать их вес. Тогда же общей забаве пришел конец. Другие дети в другие зимы еще ходили на речку, но Олег к тому времени стал уже слишком взрослым для подобных ребячеств. До этого они с друзьями несколько раз собирались перейти на тот берег, это было вполне осуществимо, но каждый раз кто-то кого-то толкал, начиналась потасовка, и они забывали о своих намерениях. А когда вспоминали, то солнце уже клонилось к закату и нужно было идти домой. На том берегу еще около десятка километров не было ничего кроме заснеженного невысокого леса. Но дальше начиналась деревня, в нее можно было попасть по мосту, который проходил через речку в центре города. В деревню Олег часто ездил с родителями гостить у бабушки. Там была станция, поезда останавливались буквально на несколько минут. Здесь же начиналась граница другого муниципального района, а значит, не было никакого карантина.

Об этом Олег вспомнил еще в первый раз, когда оказался у родного дома, но только теперь эти факты из приятного воспоминания превратились в полезную информацию. У него было все необходимое: план, как унести отсюда ноги, деньги, чтобы купить билет, бумажка, благодаря которой его пропустят в любое место, даже две ампулы новейшего препарата против вируса, на всякий случай. Люди бежали из города, мог ли кому-нибудь прийти в голову похожий план? Возможно. Могли ли выставить пост на речке? Конечно. Но какое это имело значение? Они все равно не могут патрулировать всю береговую линию. А он знал тысячу и один способ добраться до речки и каждую минуту вспоминал еще несколько. Все, что ему оставалось, это добраться до деревни, сесть в поезд, выйти в ближайшем крупном городе и на самолете прилететь в Москву. Наконец этому кошмару приходит конец. А там новогодние праздники, он, наконец, сможет отдохнуть.

С такими мыслями Олег пробирался к родному дому. Ночь опускалась на город. Он шел закоулками, тихими улочками, света здесь почти не было. Олег спотыкался, поскальзывался, несколько раз упал. Только теперь хмель в голове начала понемногу отступать. Путь оказался длиннее, чем он предполагал. Несколько раз ему начинало казаться, что он потерялся, но так или иначе он натыкался на знакомые места и сразу же находил нужное направление. Вот показались такие убогие, но такие родные бараки. Быстрая ходьба не давала ему замерзнуть, и Олег старался сохранять такой темп. Концентрация на своих шагах не позволила ему заметить двух мужчин в форме, что вышли из машины, чтобы покурить и выпить чаю из термоса.

– Гражданин! - крикнул ему в спину один из полицейских. – А вы знаете, что у нас в городе действует комендантский час?

Олег обернулся. Встреча с представителями закона не входила в его планы, если они узнают, кто он и где должен быть, его ждет много неприятностей.

– Понимаю, первый день, многие еще не привыкли, – продолжал полицейский, оглашая своим басовитым голосом темную улицу. –- Не беспокойтесь, мы просто проводим вас домой.

– Ну ты и дубина! Мы же можем с него штраф содрать! – прошипел его напарник.

Олег воспользовался секундным замешательством людей в форме, сорвался с места и побежал вдоль бараков.

– Эй, стойте! – крикнул полицейский, устремляясь в погоню.

Его напарник запрыгнул в машину и двинулся наперерез Олегу. Олег быстро сориентировался, он резко свернул, прошмыгнув между дощатой покосившейся стеной барака, окрашенной в бледно-зеленый цвет, и ржавеющим гаражом. Теперь машина ему была не страшна. Однако полицейский не отставал. Все давно забытые тропы вдруг вспыхнули в голове Олега, он двигался быстро, как будто днем, не боясь упасть, споткнуться или угодить в тупик. Ловко лавируя между старыми домами, он, как ему показалось, значительно оторвался от своих преследователей. Но ему совсем не хотелось останавливаться. Олег почувствовал себя снова молодым и полным жизни. Он с ребяческой радостью, чуть ли не смеясь, перепрыгнул через небольшой забор, огораживающий детскую площадку, как бы пытаясь доказать самому себе, что он еще кое-что может. Девятиэтажный дом был уже совсем близко, он почти на месте. Внезапно Олег почувствовал пустоту под ногами. Колодец! Время замедлилось. Олег надеялся, что он, как и встретившийся ему здесь вчера бомж, лишь ударится боком, возможно, сломает ребро, но судьба распорядилась иначе – он ухнул вниз, ударившись пальцами о край колодца. В нос ударил теплый вонючий воздух, ему конец, он сварится заживо. Олег сильно приложился затылком обо что-то твердое и потерял сознание.

Минуту спустя около многоэтажки появился запыхавшийся полицейский. Он был уверен, что настигнет нарушителя. Именно нарушителя: невиновные люди так не удирают. Теперь он бы не стал церемониться и прокатил бы этого парня по всей программе. Но нарушитель бесследно исчез. В этих неосвещенных брошенных дворах было слишком много мест, где можно спрятаться. Возле подъезда остановилась полицейская машина. Из нее вышел второй полицейский.

– Вижу, безуспешно. Зато теперь можешь смело записываться на марафонские бега.

– Заткнись. Ты его не видел?

– А ты как думаешь? Небось, спрятался в подъезде. Зачем ты вообще за ним побежал? Если сразу не задержали, то и нечего бегать. Я пока сюда ехал, краем глаза заметил еще двоих. Всем плевать на этот комендантский час.

– Ладно, поехали отсюда. Всегда ненавидел этот район.

 

6

 

«Где-то совсем рядом проходит канализационная труба, и она, судя по запаху, не в лучшем состоянии» – вот такая простая мысль зародилась в голове Олега. Вокруг нее строились другие мысли, чуть сложнее, и тут же рассыпались. Но мысль о вони и близости канализации никуда не исчезала, она как путеводная нить направляла сознание Олега и вскоре смогла вытащить его из забытья. Что-то капнуло ему на лоб. Он открыл глаза. Вверху он видел две широкие трубы, снизу они казались огромными, занимающими все поле зрения. Но между ними имелся небольшой зазор, через который на Олега падал солнечный свет. Трубы покрывала изморозь, которая таяла от их тепла и солнечного света. Олег попытался подняться, но его тело пронзила боль. Она прокатилась по позвоночнику от самого черепа до ног и застряла, тупо пульсируя где-то в коленях. Олег потрогал затылок, затем взглянул на свою руку. На ней была кровь, частью запекшаяся, частью еще свежая. Точно такие же следы были на одной из труб наверху. Олег покрутил головой. Лучика света было недостаточно, чтобы оценить его положение. Разглядеть что-либо вокруг себя Олегу не удалось. Где-то вдалеке плескалась вода, кверху поднимался пар, а вокруг стояла отвратительная вонь. Олег попытался сдвинуться с места, он превозмог боль, но его тело тут же стало самостоятельно сползать куда-то вниз в черноту, резким рывком ему удалось вернуться на место. Новый приступ боли не заставил себя ждать. В глазах заплясали огоньки. Не отдавая себе отчета, Олег застонал. Он лежал на большой теплой трубе и только что чуть не грохнулся ниже, в бездну. Из одной ловушки в другую.

Постепенно боль отступала. Олег еще несколько раз проваливался в тяжелый сон, но с каждым пробуждением голова была все ясней. Вода продолжала капать ему на лицо, как бы он не пытался увернуться. Он вспомнил все, что происходило вчера. Теперь он чувствовал, что конкретно не так с его организмом. При малейшей попытке двинуться его правое бедро пронзало болью. Левая нога имела небольшую подвижность, но тоже пострадала, Олег чувствовал, как пульсирует набухшее колено. Ему отсюда не выбраться. Зато обе руки были целыми, ссадины и синяки на руках не в счет. Олег начал ощупывать куртку. Вчера, спасаясь от людей в погонах, он случайно расстегнул куртку. При падении она зацепилась за что-то острое, ее буквально разорвало пополам. Не хватало значительного куска материи, того самого, где покоился его телефон, документы и вакцина. Засада. Оставалось только кричать, и Олег закричал. Он был уверен, что рано или поздно кто-нибудь заглянет в колодец. Он был на отшибе, но как-никак это не тайга, а жилой район, тут обязательно должны были проходить люди. Но его крики оставались безответными. Закрытое пространство давало эхо, усиливая звук, но даже с такой поддержкой Олегу не удавалось привлечь к себе внимание. Когда свет начал меркнуть, а Олег охрип и давно уже оглох от собственных криков, вверху на секунду показалась чья-то голова.

– Эй! Эй, там, наверху! – Олег почувствовал прилив сил, но крик все равно входил глухим, в горле сильно свербило, он перенапряг связки.

Его однозначно заметили. Голос сверху пробурчал что-то невнятное.

– Мне нужна помощь, вытащите меня отсюда! – надрывался Олег.

Голова исчезла. Затем показались какие-то странные звуки, то ли смех, то ли рыдания. А потом в Олега полетел какой-то предмет, он едва успел закрыть глаза. Послышался звук бьющегося стекла, и осколки осыпали Олега. Он стал машинально отряхиваться, вгоняя глубже те немногочисленные осколки, что впились ему в кожу.

– Твари! Гнусные…

Олег еще долго ругался, пытался кричать, постепенно его ругательства превратились в едва слышный шепот. Здравый рассудок подсказывал, что человек сверху давно про него забыл, но глубоко в душе Олег продолжал надеяться, что тот позовет на помощь. Глупо, он ведь знал, в каком районе оказался. Всем вокруг было плевать на чужие проблемы, а в таких местах это становилось особенно заметным.

– Ублюдки, ублюдки, жалкие, мелкие, мелочные, ублюдки… – продолжал шептать Олег.

От бессильной ярости, от осознания своего положения и своей беспомощности у него на глазах выступили слезы. Стемнело. Становилось морозно, окажись он на тех трубах, что сверху, давно бы замерз. Изморозь на трубах окончательно замерзла, Олег чувствовал, как его мокрый лоб буквально покрывается льдом. Олег вжимался в свою спасительницу – теплую грязную трубу, пытаясь согреться. Но лицо все равно замерзало. Было бы неплохо перевернуться, но он не мог этого сделать. Бедро вспыхивало так, что у Олега перехватывало дыхание. Голод и жажда одолевали все сильнее.

Попади он сюда в детстве, его бы уже давно нашли. Люк с этого колодца украли еще в его отрочестве. Он тогда поступил в университет. Сюда периодически кто-нибудь проваливался, вроде бы был даже смертельный случай. После него установили новую крышку люка, но не прошло и недели, как она исчезла. Потом отверстие в земле пытались заделать подручными средствами – досками, старой фанерой, частями ободранной мебели, которую тащили с помойки неподалеку. Даже в этот раз, когда Олег помог выбраться из люка тому пьянчуге, рядом валялись доски. Олег чуть не упал из-за них, теперь он это отчетливо помнил. Будь он тогда сдержанней, спокойней, он мог бы закрыть колодезное отверстие этими досками и сейчас катил бы себе на поезде или даже уже был в Москве.

В общей суматохе про Олега вспомнили только ближе к вечеру. Толя поговорил с Еленой Владимировной, она сказала, что так и не видела Олега еще со вчерашнего дня, когда он должен был сменить Толю на посту в корпусе для инфицированных. Думать про пропавших сотрудников, тем более не местных и никому неизвестных, было просто некогда. Для Елены Владимировны все было просто: это человек, который не исполнил своих обязанностей, не подчинился по неизвестной причине и в итоге сбежал. Туда ему и дорога, ей такие помощники были не нужны. К этому времени ситуация в больнице становилась все сложнее. Новых зараженных негде было размещать, уже тридцать больных умерли в своих палатах. Единственная хорошая новость – четверо человек, не размещенных в общей палате, полностью выздоровели. Однако один из первых зараженных, что ютились на девятом этаже, получил свою дозу новой инъекции, тут же впал в кому и вскоре погиб. Похоже, они переоценили чудо-вакцину.

Еще одним человеком, который вспомнил про Олега, была Нина. Она проснулась ослабевшей, апатичной, уставшей. Будто бы не спала всю ночь, а разгружала вагоны. Но вот чудо – прямо напротив ее палаты стояла картина «Ненужный город». Никто из врачей не обратил на это внимания и не убрал ее. Всю первую половину дня Нина провела в приподнятом настроении, ей даже показалось, что она идет на поправку. Она представляла, как работает над картиной, ей пришли в голову несколько отличных идей. Ужасно не терпелось воплотить их в жизнь, только бы у нее в палате оказались ее краски и картина! Но после обеда ей стало тяжело дышать, а к вечеру она вовсе начала задыхаться. Ее подключили к аппарату искусственной вентиляции легких. К тому самому, под которым совсем недавно лежала Лидия Михайловна. Этот факт еще больше устрашал и без того испуганную Нину. Она тоже прошла вакцинацию новым препаратом, однако это никак не сказалось на ее состоянии.

К вечеру Толя уже был по-настоящему обеспокоен пропажей своего друга. Все они были на нервах, но Олег обязательно бы предупредил его, прежде чем решиться на какую-нибудь глупость. Хотя с чего он взял? Допитая бутылка коньяка у Толи на столе говорила об обратном. Оба они тешили себя надеждами на то, что прежнюю связь можно было восстановить быстро и в полной мере, но разве одна единственная пьянка и работа в таких условиях могла вернуть старую дружбу? Звонить в полицию было рано и глупо, он мог подставить Олега. Звонить его начальству – то же самое. Весь оставшийся день он провел на пределе своих физических и нервных сил. Ему опять пришлось ночевать в кабинете. Сколько это будет продолжаться? Разговор с женой получился скомканным и нескладным, она старалась поддержать его и в то же время не могла скрыть своего недовольства сложившейся ситуацией. Ребенок и вовсе расплакался. Толя вновь начал комкать листы, теперь уже не особенно заботясь о том, важный в его руках документ или обычный черновик. Он комкал и бросал в корзину все, что попадалось на глаза: документы, отчеты, обертки от конфет из карманов, скомкал какую-то замызганную бумажку и в последний момент понял, что выбросил один из возможных ключей к поиску друга. Толя бросился к мусорному ведру, раскидал по кабинету только что скомканные им бумажки, но не нашел нужной. Теперь он начал ползать по полу и искать среди уже выкинутого на пол мусора необходимую ему записку. Она была здесь, серая, такая же, как сотня других, вместивших гнев его длинных пальцев. Толя развернул бумажку и увидел номер.

К тому времени, когда между труб вновь появилась полоска света, Олег уже практически полностью утратил всякую надежду. Иногда он еще пробовал кричать, один раз наверху вновь появилась голова. Это была женщина, Олег даже сумел различить ее выражение лица – интерес, а вместе с ним испуг. Она исчезла и тоже не собиралась вмешиваться в происходящее. Очередной пьяница умирает не совсем своей смертью. Разве это новость? Не он первый, не он последний. Он сам виноват в своей судьбе, пусть получит то, к чему шел. Чувство голода исчезло, пить еще хотелось, но он уже давно привык к чувству жажды, даже боль в ногах и голове притупилась. Казавшаяся невыносимой вонь тоже пропала. Может, он просто принюхался? Нет, это нужно проверить. Олег достал из нагрудного кармана свой мини-флакончик, брызнул вверх и сильно втянул ноздрями воздух. Ничего, никаких запахов. Странно, ведь еще вчера он был здоров. После сдачи теста он не соприкасался ни с кем, ни к кому даже близко не подходил. Новый вирус действительно был крайне заразен. Ну и черт с ним, в положении Олега беспокоиться о вирусе было просто идиотизмом.

– Олег Викторович? – раздался знакомый голос.

Олег не поверил своим ушам. Его кто-то искал. Этот кто-то не просто заглянул в колодец, он искал конкретно его, да разве может такое быть?!

– Олег Викторович, вы тут?

– Я здесь! – прохрипел Олег, напрягая оставшиеся силы. Он замахал руками, его тело начало раскачиваться и боль в ногах стала ярче.

– Он здесь! Я его вижу! Толя, он тут!

В просвете появилась вторая голова, это был Толя.

– Олег, это ты? Держись, сейчас мы тебя вытащим. А может, и не вытащим, черт, нам нужно вызвать спасателей.

– Олег Викторович, ну ты… то есть вы. Ну, вы даете! – Олег наконец признал незнакомца. Это был Саня, его водитель.

 

7

 

Следующее утро застало Олега бодрым и с кристально ясной головой. В первый раз за очень долгое время он проснулся утром без ощущения гнетущей усталости, которая имела скорее психологический характер, нежели физический. Он открыл глаза и был готов действовать, однако тело ему не позволило. Олег лежал на кровати, в вену был воткнут катетер, через который в его тело подавался питательный раствор. Левая нога была подвешена, под эластичным бинтом ясно виднелось опухшее колено, тело ниже пояса скрыто под слоем бинтов и марли. Ночью он перенес операцию. Боли не было, он чувствовал лишь дискомфорт, лекарства все еще действовали. Неподалеку стоял аппарат ИВЛ. Только теперь Олег понял, что он находится не в обычной плате. Прозрачные стены, слегка искажающие картинку за ними, говорили сами за себя. Ему не терпелось встать, но он знал, что еще не скоро сможет это сделать. Однако бездействовать было нельзя, бездействовать сейчас, когда все стало так очевидно, значит быть преступником.

Около переговорного устройства появился Толя. Он улыбался и был явно рад видеть друга в здравии.

– Доброе утро, путешественник. Как себя чувствуешь?

– Отлично! Толя, мне нужно срочно с тобой поговорить!

– Что? Говори громче, я тебя не слышу. Приемник слишком далеко.

– Так зайди внутрь и поговори со мной по-человечески! – проорал Олег.

Толя задумался. Ему не хотелось заходить в палату к зараженному.

– Если ты сейчас же не войдешь, я грохнусь на пол и сам доползу к тебе!

Угроза подействовала. Толя в мгновение ока оказался в палате.

– Насколько мне известно, мы тебе ничего такого не кололи, ты больно энергичный.

– Толя, мне нужно идти.

– У тебя перелом тазобедренной кости, а еще легкое сотрясение и растяжение связок, короче, ходить тебе нельзя. Да и не получится при всем желании. А еще, вынужден тебя огорчить, ты заражен. Вирус типа «Л» подтвердился.

Олег машинально потянулся к карману, в котором лежал его последний тест, но сразу одернул руку. Это было просто верхом идиотизма, и не потому, что его куртки здесь не было.

– Я должен поговорить с Еленой Владимировной. Это очень важно.

– Она с тобой говорить не будет. Тебе вообще отсюда пока никуда не деться, так что смирись. Сегодня я еще за тобой присмотрю. Если будешь чувствовать себя нормально, то тебе сделают укол. Инъекция вакцины помогает, но, к сожалению, не всем.

– Какая к черту вакцина, мы сами себе вакцина!

Толя только развел руками. Он смотрел на друга, как на умалишенного.

– Думаешь, у меня шок, да? А вот и нет. Скажи, кому помогла вакцина?

– Думаю, у тебя либо шок, либо на тебя так странно подействовали обезболивающие, либо ты опять решил выкинуть что-то. Я бы тебе не советовал, нам звонили из Москвы, им очень интересно, как ты оказался за пределами больницы, да еще и в люке.

– Ответь на вопрос! Кому помогла вакцина?

– Ты же сам видел, те четверо, что сидели в палате. Они все прошли вакцинацию и теперь здоровы.

– А остальные?

– Ну, по-разному.

– Дело не в вакцине. Просто они были рядом друг с другом. Вирус погибает, когда его носители контактируют, понимаешь?

– Не очень.

– Я не знаю, как это работает, но все сходится. Нулевой пациент – это не Лидия Ивановна, это – Нина. Она заразилась стандартной формой вируса, перенесла ее и жила себе дальше. Но ее добровольная изоляция как-то повлияла на вирус, он изменился и стал работать на одиночек. На таких, как она. Потом она заразила Лидию Михайловну. Они продолжали жить, практически не встречаясь, и Лидия Михайловна до того, как попала в палату, чувствовала себя отлично. А вот Нине становилось хуже. Их обеих привезли сюда и разделили, и в этот же момент у Лидии Михайловны начались осложнения. Нина все время двигала кровать, она интуитивно чувствовала, что рядом с другим человеком болезнь отступает. Но вы их все равно насильно разделяли. Когда Лидии Михайловны не стало, у Нины тут же начались осложнения.

– Откуда ты знаешь? – запротестовал Толя.

– Я не знаю, это мои догадки. Но это вполне логично.

– Всем больным рано или поздно становится хуже, это тоже логично.

– Погоди, она что, умерла?

– Не хочу тебя расстраивать, но Нина сегодня впала в коматозное состояние. Это происходит со всеми инфицированными, из этого состояния еще никто не выходил. Я думаю, ты должен знать.

Олег попытался встать, но Толя насильно уложил его в кровать.

– Спокойно! Так и знал, не нужно говорить.

– Ты меня слышишь вообще!? Ладно, ладно, отпусти.

– Я тебя не понимаю. Это звучит как бред сумасшедшего. Ты об этом хотел поговорить с Еленой Владимировной? Тогда хорошо, что этого разговора не было.

– Объясни, где я не прав. Мы держим людей в отдельных палатах, они там медленно умирают, но стоит нам посадить их вместе, не важно, вакцинировались они или нет, они выживают. Хорошо, ты и я не болели, хотя постоянно крутились здесь. Из медицинского персонала никто до сих пор не заразился. Как тебе такое?

– Защитные костюмы, средства предосторожности…

– Дело не в этом, я заболел, как только провалился в чертов колодец. Сколько я там пролежал? Пару дней? Вот, пара дней в одиночестве, и я инфицирован. Возможно, я заразился давным-давно, но вирус срабатывает, только когда человек долгое время остается один. Дошло?

Толя уже не смотрел на Олега. Он был полностью поглощен своими мыслями.

– Сегодня к нам поступили новые зараженные, – медленно начал он. – Один из них был из группы сбежавших из корпуса. Мы нашли его и привезли сюда вместе с семьей. Когда они прошли тест, то оказалось, что у всех отрицательный результат. Но в целях нераспространения вируса мы не отпустили их, а поместили в новые палаты в корпусе. Сегодня с утра они всей семьей оказались зараженными и уже проявляли первые признаки ухудшения здоровья. Утром мы нашли еще двоих сбежавших. Оба они были найдены в своих квартирах мертвыми. Они умерли от удушья.

– Ни семьи, ни детей, я прав? У нас ведь полстраны таких одиночек. Толя, надо что-то делать.

– Да, да… Так я пойду, поговорю с Еленой Владимировной. А ты лежи и не двигайся.

– Если ты не забыл, то я здесь тоже один. Я не хочу отбросить копыта, при этом прекрасно зная, как излечиться.

– Мы решим этот вопрос.

– Толя, пока ты будешь это решать, кто-то может умереть. Я не про себя, я про Нину. Я тебя прошу, положи к ней кого-нибудь. Хоть бомжа, хоть сам туда ляг! Пусть это будет первым экспериментом. Если ее состояние улучшится, мою теорию можно будет считать жизнеспособной.

– Хорошо.

Олег смотрел, как удаляется его друг. Теперь он немного успокоился, он сделал все, что мог. Дальше дело за Толей. Елена Владимировна непростой человек, но и Толя не пальцем деланный, он всегда умел убеждать. Олег вдохнул полной грудью, пытаясь проверить, если ли у него признаки затрудненного дыхания, но ничего не почувствовал. Он потрогал голову – никакой температуры. Слабость могла быть следствием его недавних злоключений. А может быть, того, что Толя постоял возле него пару минут, было достаточно, чтобы он полностью выздоровел? Олег вспомнил, как Нина, эта вроде бы замкнутая девушка, тянулась к общению, тянулась к нему. А он-то правда воспринял это на свой счет. Вот он, какой интересный мужчина, даже молодая не заинтересованная в общении девушка хочет с ним поговорить. Ну и дурак, она ведь просто спасала себе жизнь, сама того не понимая. Ну и пусть так, значит, эти минуты были потрачены не зря.

 

8

 

Штамм вируса «Л» оказался одним из чудес двадцать первого века. Невероятно заразный, невероятно смертоносный, невероятно простой в излечении. Им болела вся планета, но многие даже не поняли, что были заражены. Мутировав из своего предшественника, вирус «Л» убивал одиночек. Но стоило человеку столкнуться с другим зараженным, как оба выздоравливали. Вирус «Л» приобретал черты своего носителя и, когда сталкивался с другим себе подобным, воспринимал его как врага. Подавленной иммунной системе оставалось только зачистить организм от мусора, остававшегося после этой быстрой и смертельной для обоих подвидов вируса войны. Никакие вакцины не могли справиться с заразой так же эффективно, как сама болезнь. Индивидуальность штамма «Л» и его агрессия против себя самого оказалась ахиллесовой пятой болезни. Попытки человечества бороться с распространением старыми, когда-то доказавшими свою эффективность, методами только усугубила смертоносные особенности этой болезни. Но когда широкие массы были проинформированы о механизме действия вируса «Л», карантину пришел конец, а за ним совсем скоро с лица Земли исчезнет и сам вирус. Никогда еще в современной истории не было такого всплеска социальной активности. Люди настолько отдалились друг от друга, что вернуться к настоящей общественной жизни оказалось возможно только под страхом смерти. Хорошо это или плохо – покажет история».

Толя выключил телевизор.

– Ну, как тебе?

– Они так об этом трубят, будто мы пережили конец света, а дальше на фоне закатного неба пойдут титры, – сказал Олег.

– Согласен. Слишком пафосно.

Они сидели в кабинете Толи. Олег здесь провел в общей сложности почти месяц. Кабинет превратился в своеобразную палату. Толя сам настоял на том, чтобы Олега перевели сюда. А Олег в свою очередь даже чуточку помогал ему разобраться со всеми делами. Их не стало меньше, особенно когда вся коалиция из ученых и военных исчезла из помещений больницы и настала пора распускать бывших пациентов. Олег уже мог безболезненно сидеть и даже немного ходить, правда, только на костылях. Левая нога заживала быстро, опухоль давно спала, но прежняя подвижность так и не вернулась. С переломом Олегу повезло меньше, такие травмы болезненны и заживают очень долго.

– А почему ты до сих пор здесь? Тебя дома ждет семья, а ты тут смотришь телевизор с калекой.

– У меня полно работы! – начал шуточно оправдываться Толя. Работы действительно было много, но сегодняшнюю норму они выполнили.

– Да, да, это я уже слышал. Если ты думаешь, что тебе надо постоянно сидеть рядом со мной, то это не так. Мы уже проверили не один раз, я здоров. А если снова заражусь, то просто прижмусь к какому-нибудь прохожему, сейчас это не посчитают чем-то странным.

– Ты точно решил лететь завтра вечером?

– Да. Сегодня я, с твоего позволения, еще переночую здесь, а завтра у меня будет одно дельце. А потом все, пора в родной город.

– Ты и так в родном городе.

– Ну да. Во второй родной город.

– Жаль, что не смогу тебя проводить.

– Да ладно. Должен же кто-то держать ответ за все, что мы тут натворили.

– Мне действительно страшно. Комиссия в Москве рассмотрит все, что здесь произошло. Я уверен, что там будет Елена Владимировна и вся ее свита.

– Ты показал себя с хорошей стороны. За тобой нет ни одного прокола, не считая единичного нарушения больничного карантина. Но кто-то же должен был меня спасти, я думаю, они это учтут.

– Будем надеяться.

Повисла пауза. Толя начал собираться. Олег рассматривал свой гипс.

– Кто бы мог подумать, что со мной может такое приключиться. Жизнь так меняется.

Толя тяжело вздохнул.

– Ничему тебя жизнь не учит. Со мной! Я, да я. Ты и в молодости был таким, но сейчас это просто невыносимо. Ты никогда не думал, что это не мир крутится вокруг тебя? Не приходила в голову мысль, что ты благодаря определенным обстоятельствам оказываешься там, где оказываешься? И в этот раз ты оказался в нужное время, в нужном месте и с правильными мыслями в голове.

– Я подумаю над этим. Но, в принципе, да, это все случилось с нами.

– С нами со всеми. Со всем миром! Я думаю, если бы все были такими, как ты, нас бы этот вирус свел в могилу.

– Спасибо за комплимент.

– Не за что. Никогда не поздно меняться. И менять что-либо вокруг себя. Вот это хорошо я сказал. А, кстати, очень в тему получилось. Раз уж мы с тобой в ближайшее время увидимся только в Москве, я должен передать тебе кое-что сейчас. Вот!

Толя, как он это умеет, вытащил из ниоткуда картину. Это был «Ненужный город».

– Думаю, они так и не исследовали ее, как хотели. Но ездил ты за ней не зря, ох не зря.

– Как она у тебя оказалась? Я думал, Нина ее забрала.

– Правильно думал. Вчера она приезжала сюда, вручила ее мне и сказала, чтобы я отдал ее тебе, когда ты будешь уезжать. Ничего не замечаешь?

Олег пригляделся. И правда: картина преобразилась. Город оставался все таким же сюрреалистичным, но теперь он не был пустым. Теперь улицы были полны людей. Они ходили по двое, по трое, целыми семьями, толпами! А на переднем плане, под самым окном, спиной к наблюдателю прогуливались Нина и Лидия Михайловна. Олег узнал их сразу же.

– Так мне нравится больше. Это отличная картина. Ей впору называться «Нужный город». Я думал, она продаст ее за неплохие деньги.

– Я тоже так думал, но она захотела подарить ее тебе. Так что можешь называть картину, как захочешь. Нина замечательная девушка, я редко запоминаю своих пациенток, он она однозначно выделялась. Эх, не будь ты женат…

– Возможно, я уже и не женат. Не надо округлять глаза, с ней все нормально, мы недавно разговаривали. Все живы и здоровы. Дело ведь не только в этом. Сам знаешь… Не будем о грустном. Ты в своей куртке тут уже минут пять пляшешь. Давай прощаться.

Олег схватил костыли и поднялся. Держать равновесие на ослабевшей ноге было нелегким делом, но Олег не хотел запомниться Толе настолько немощным. Они пожали друг другу руки, а потом обнялись.

– До встречи в Москве, Олег. Не забудь сдать ключи от кабинета на вахту.

– До встречи, буду ждать тебя с нетерпением. Не беспокойся, тебя там не растерзают. А, и передавай привет своим!

Толя захлопнул дверь кабинета. Олег остался один. В этом не было никаких проблем. Персонал больницы знал его в лицо, да и он перезнакомился почти со всеми, никого уже не смущало, что он живет в кабинете у их начальника. Вечерело, и Олега начинало клонить в сон. С тех пор, как его выпустили из палаты, его биологические часы перезапустились и пришли в норму. Он засыпал и просыпался рано, чувствовал себя бодрым, трудоспособным, полным сил. Толя говорил, что он даже помолодел, хотя, безусловно, врал. Олегу казалось, что, если бы не ноги, он бы смог снова повторить свой забег по городу, только на трезвую голову, без погони и без последующего падения. Весь оставшийся вечер он провел в мыслях о завтрашнем дне.

Утром у больницы появился знакомый УАЗ. Олег вышел позже, чем рассчитывал. К его удивлению, в больнице оказалось много людей, которые захотели попрощаться с ним лично. После своего случайного открытия, он стал в некотором роде знаменитостью. Куртка Толи висела на нем, как на вешалке. Олег закинул скромную сумку на пассажирские сиденья, затем положил туда не такую скромную картину.

– Привет, Сань.

– Привет, Олег.

Олег многое узнал о своем спасителе за последнее время. Саня был не просто водителем с огромным стажем, он был на редкость продвинутым человеком для своего возраста. Он прекрасно дружил со всеми гаджетами, разбирался в политической обстановке, даже просветил Олега насчет некоторых слов в молодежном сленге. Саня работал по найму на целой линейке автомобилей, от того, на котором был сейчас, до зарубежных иномарок высшего класса. А еще у Сани было пятеро детей и, возможно, благодаря этому он выжил. Сегодня Саня работал бесплатно. Это было его личным решением, Олег уговаривал его, но от денег водитель отказался.

– В аэропорт?

– Неужели ты думал, что все будет так просто? Сначала мы заедем в магазин, мне нужно во что-то завернуть картину, не хочу ее повредить. Потом мы поедем еще в одно место, там ты меня будешь ждать полдня, а уж потом в аэропорт. Напоминаю, еще не поздно взять деньги.

– Нет, шеф, договор есть договор.

Когда дела с картиной были закончены, у Олега зазвонил телефон. Будь вибрация чуточку сильней, у него бы точно упали штаны. И дело было не только в том, что Олег сильно похудел, вибрация телефона была просто убойной. Он достал свою новую мобилу: так ее и называл – «мобила». Иначе это чудовище назвать было нельзя. Из какого столетия достал этот телефон Толя, сказать было сложно, но Олег был рад и этому. С главной функцией телефона «мобила» справлялась отлично.

– Стас?

– Я так ничего вчера и не понял. Во сколько мне тебя ждать?

– Сегодня не во сколько. Я буду только завтра утром. А с учетом часовых поясов завтра вечером.

– Мне срочно нужно с тобой поговорить.

– Я написал подробный отчет, чего еще ты от меня хочешь? Я соглашусь с любыми мерами, можешь уволить меня хоть задним числом.

– Да тут целая куча недочетов! И вообще, я хочу услышать все из первых уст. И хватит уже об увольнении, поговорим об этот по приезду.

– Короче, ты просто хочешь удовлетворить свое непомерное любопытство?

– Может и так.

– Тогда тебе придется подождать. Стас, мне пора ехать. Я позвоню тебе, как буду в городе.

Они снова ехали по таким знакомым Олегу местам. Весь город преобразился, он был украшен в преддверии новогодних праздников. Но это лишь подчеркивало отчетливо видимые различия между районом, где когда-то жил Олег, и центром города. Разве от этого родные места становились менее родными? Олег вышел из машины, забрал сумку и картину.

– Езжай домой, Саня. Новый год на носу, а ты торчишь тут, да еще и задаром.

– А как же ты?

– Я доберусь до аэропорта на такси, спасибо тебе. И спасибо за то, что у тебя отличная память и знание города. Если бы не ты, Толя бы меня в жизни не нашел.

– Чего уж там.

– Пока.

УАЗ удалился. Олег помахал Сане рукой, тот махнул в ответ и даже улыбнулся. Но тут же мрачные мысли заполнили его сознание. Кто знает, что его здесь ждет? Будет ли мама рада увидеть сына, который практически полностью отстранил ее от своей жизни? Все ли с ней в порядке? Олег замотал головой, пытаясь отогнать этот черный нервозный поток сознания. Он огляделся, через подъездные окна, даже в дневное время, было прекрасно видно свет гирлянд. Внезапно на Олега накатило настоящее ощущение праздника. Он уж и не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал новогоднее настроение. Он набрал знакомый номер на подъездной двери, вот первый гудок. Нет! Олег отменил вызов. Это не было очередным бегством. Новогоднее настроение – это прекрасно, но кто возвращается домой после стольких лет разлуки с одним новогодним настроением и пустыми руками? Магазинчик буквально за углом. Олег бодро зашагал в сторону магазина, полной грудью вдыхая морозный воздух. Еще несколько минут ожидания и он сделает то, что давно пора было сделать. Он обязательно вернется.

Похожие статьи:

Статьи → Как я написала свою первую книгу

Рассказы → Красная шапочка

Рассказы → Грусть.

Рассказы → Тьма придет за тобой 7 глава

Статьи → Как я увидел "зелёных человечков" и другие сновидения