Новая Галатея (окончание)

– Я – Джозеф. Ты – Галатея, – ласково начал я при следующей нашей встрече, при этом показывая пальцем то на себя, то на неё.

Девушка… ну, модель на сей раз вела себя гораздо спокойнее, и я приготовился к долгому налаживанию контакта. Почему я?

– Она вас увидела первого – запечатлела, – объяснила Мияко, – как цыплёнок, который запечатлевает наседку в качества матери и ни на шаг от неё не отходит.

– Так я что, должен играть роль матери?

– Не обязательно. Главное, что она вам доверяет.

Вот и пришлось мне нянькаться с Галатеей. Под неусыпным наблюдением Мияко, конечно. Сколько времени нужно ребёнку, чтобы научиться говорить? Никогда с этим не сталкивался, но, по-моему, младенец начинает гулить месяца в три и лишь к году произносит какие-то более-менее членораздельные слова.

– Гы-кы, га-га, ды-да, – Галатея тоже начала гулить, – га-га, га-ла, га-ла, гала!

– Что? – переспросила Мияко.

– Ты – Гала, – девушка, тьфу ты, модель уверенно ткнула себя пальцем в грудь, потом показала на меня, – я – Джо.

– Потрясающе! – выдохнула Мияко. – Продолжайте, Джозеф.

Через час Гала попросила одежду.

– Мне нравится! – улыбнулась она, вертясь перед зеркалом, словно школьница.

«Мне тоже», – подумал я. Голубое платье, которое принесла Мияко, действительно очень шло Галатее, разве что оказалось чуточку коротковатым, но это ведь совсем не проблема для обладательницы красивых стройных ног!

Похоже, Гала на самом деле меня запечатлела, потому что тянулась ко мне, как маленький ребёнок. Мы разговаривали обо всём на свете, она заливисто смеялась над моими непритязательными шутками и мило прикрывала рот аккуратной ладошкой. Я совершено забывал, что передо мной не человек. Время пролетало незаметно. Клянусь, теперь я боготворил свою работу и готов был оставаться на сверхурочные. Но рано или поздно приходится прощаться.

– Джо, ты уже уходишь? – искренне огорчилась Гала, и мне показалось, или на самом деле её огромные зелёные глаза заблестели?

– Смотри, уже семь часов, – я показал на круглые стенные часы, – мне пора домой. Давно пора.

– Возьми меня с собой!

– Куда?  

– Домой.

Вот здесь я потерялся. Что ответить? Разумное существо хочет пойти со мной, но я не могу его взять, потому что оно не живое и, к тому же, является собственностью компании. Пробурчав что-то невнятное, я быстро скрылся за дверью.

                                                           *   *   *

– Джозеф, завтра возьми её в город, – мистер Смит был непривычно немногословен, – походите по улицам, посидите в кафе, в общем, веди себя с ней, как с обычной девушкой. Пусть социализируется.

Но утром Галатея встретила меня молчанием.

– Привет, Гала, сегодня… – радостно начал было я, но она демонстративно отвернулась и сделал вид, что с интересом рассматривает царапины на столешнице.

Я недоуменно посмотрел на Карла, но тот лишь пожал плечами.

– Отлично! – прошептала Мияко, наклонившись к моему уху, и сделала нам знак покинуть лабораторию.

С полчаса я рассеянно рассматривал столбики цифр на экране компьютера, безуспешно пытаясь собрать мысли в кучу.

– Не желаете извиниться? – за спиной раздался знакомый голос.

– Гала… – я обернулся.

Нет, это была Мияко. Сам же подарил её голос Галатее и теперь постоянно путался.

– Вы обидели девушку, – обладательница настоящего голоса хмурилась, но вдруг заулыбалась. – Джозеф, она обиделась! Это потрясающе! Впервые мы смогли смоделировать человеческие эмоции! Но извиниться надо.

– Но я…

– Надо! – грозно повторила Мияко.

Я вздохнул и поплёлся в лабораторию. «Обидчивая какая! Знать бы, где у неё эта обидчивость… Удалил бы к чёрту. «Delete» – и всё! А теперь извиняться. За что? И как? Как извиняться перед нечеловеком?»

«Обидчивая» обитала теперь в закутке для отдыха, где стояли два дивана, столик и кофе-машина.

– Гала, я…

– Хорошо, я прощаю! – перебила меня девушка и широко улыбнулась. – Но теперь ты не уйдёшь из-за этих дурацких часов?

Я посмотрел на стену и увидел, что на циферблате нет стрелок. Это было так наивно и трогательно, что я невольно рассмеялся:

– Ну теперь точно не уйду! Без тебя.

Держась за руки, как влюблённые, мы прошли через вахту. Я подмигнул охраннику, он показал большой палец. Гала была в том же голубом платье и в парусиновых спортивных туфлях. Она с любопытством вертела головой и поминутно останавливалась, разинув рот на что-то незнакомое, и мне приходилось буквально тащить её за собой, как маленькую девочку. Заметно было, что вопросы так и вертятся у неё на языке, но она крепилась и выполняла моё условие. Я сказал, что она пойдёт со мной, только если не будет говорить без моего разрешения.

Гала привлекала внимание прохожих, особенно мужчин, что было неудивительно. Я раздувался от гордости, перехватывая украдкие восхищённые взгляды. И вдруг поймал себя на мысли, что чувствую себя счастливым, как будто держу за руку настоящую самую красивую девушку на Земле.

Когда мы спускались в метро на эскалаторе, я нерешительно приобнял Галу за талию и вдруг почувствовал, что девушка сама придвинулась ближе. Она стояла на ступеньку ниже и доверчиво положила голову мне на грудь, я а замер и зарылся носом в её волосы. Они пахли фиалкой. И почему эскалатор движется так быстро?

Час пик уже прошёл, и вагон не был полон. Мы присели на дальнее сидение, и я разрешил Гале говорить.

– А почему люди чёрные? – спросила она громко, и пожилая пара афроамериканцев недовольно покосилась на нас.

– Тише ты! – шикнул я и объяснил, что люди бывают цветными.

– Ух ты! Джо, покажи мне синих и зелёных!

Я всё время улыбался рядом с ней. От её непосредственности и милой способности удивляться и просто от того, что мне было хорошо. Хорошо ощущать в своей руке тепло её ладони, видеть близко-близко сказочно зелёные глаза и отвечать на бесконечные вопросы обо всём, что попадалось нам на пути.

– Ой, что это? – она остановилась, когда мы шли по переходу. – Ты слышишь, Джо?

Где-то за поворотом звучит скрипка. Только этот инструмент способен подобное вытворять с мелодией – словно живая душа терзается и мучается в невероятной печали. С каждым шагом музыка становится громче, и вот мы уже стоим перед скрипачкой – совсем молоденькой, лет шестнадцати, щупленькой веснушчатой девочкой с востреньким носиком и роскошными рыжими волосами, собранными сзади в шикарный хвост. Люди спешат по своим делам, и редко кто притормозит, чтобы бросить жалкие пару даймов в почти пустую картонную коробку, а мы стоим и слушаем, и скрипачка, польщённая нашим вниманием, заставляет струны изнывать от желания прикоснуться к смычку, трепетать и постанывать от его нежных поглаживаний. И стоны эти, кажется, побуждают сердце биться неровно и восторженно.

– Что это?.. – на лице Галы растерянное выражение, а глаза… никогда раньше не были они столь огромны и так печальны, точно отразилась в них вся человеческая юдоль.

– Это музыка…

С удивлением прислушиваюсь к своим чувствам. Сколько я ходил мимо и наверняка видел рыженькую скрипачку, но ни разу ничего не дрогнуло в душе, не заставило остановиться и моргать часто-часто… и не стыдиться непрошенных слёз.

А сейчас я словно вдруг обрёл слух после многих лет тишины и впервые осознал, насколько прекрасны могут быть звуки для открытой к ним души. И – удивительное дело! Я как будто чувствовал волну благоговейного восторга, исходящую из распахнутых зелёных глаз, электрическим импульсами проникающую в меня через горячую руку, каким-то волшебным образом освещающую мрачные гранитные стены теплом и радостью.

Скрипачка тоже отдалась этой волне – щёки порозовели, глаза заблестели, а движения стали изящными и уверенными, отчего музыка заиграла ещё проникновеннее. Эту волну невозможно было не заметить, прохожие неожиданно останавливались и замирали, прислушиваясь, и лица их становились одинаково одухотворёнными.

В полной тишине, не нарушаемой привычными гомоном и шарканьем ног, прозвучали последние аккорды, и скрипачка, взволнованная неожиданным успехом, неловко поклонилась..

– Это… потрясающе! – выдохнула Галатея, и тут же, словно по команде, люди принялись аплодировать и шумно выражать свой восторг.

Кто-то кинул десятку в коробку, и сразу начался листопад зелёных купюр. С полсотни слушателей, забыв о делах, улыбались, галдели и радовались. Под шумок я тихонько уволок Галу в сторонку, и скоро мы оказались на поверхности. Моя спутница молчала недолго, потому что перед нашими глазами появилось столько нового и интересного, что я только и успевал с улыбкой отвечать на бесконечные «почему» да «зачем».

Мы гуляли по центру города, заглядывали в магазины, кормили с ладоней голубей и со стороны наверняка походили на милую парочку. Что бы мы ни делали, это вызывало у Галатеи бурный восторг, а мне нравилось казаться этаким умудрённым опытом мачо, сдержанно наблюдающим за детской непосредственностью девушки.  

– Что делает этот бледнолицый человек? – Галатея озадачила меня очередным вопросом.

Возле фонтана давал представление мим в традиционном гриме Белого клоуна, облачённый в чёрные фрак и цилиндр и в белые – под цвет лица – перчатки и туфли. Артист балансировал на моноцикле и жонглировал пятью или шестью булавами. Мы подошли ближе.

Мим вытворял чудеса – катался по кругу вперёд и назад, подпрыгивал вместе с колесом, в прыжке разворачивался и ехал обратно, при этом не переставая жонглировать и время от времени прокидывая булаву за спиной или под согнутым коленом. Зрелище завораживало, неудивительно, что вокруг артиста образовалась небольшая толпа.

Но вот шоу закончено, и жонглёр с перевёрнутым цилиндром в руке под аплодисменты объезжает собравшихся. Зрители не скупятся на монеты и купюры.

– Удивительное умение! – восхищается кто-то.

– Что здесь удивительного? – Гала так и не научилась понижать голос.

– Может быть, мисс может лучше? – мим останавливается напротив нас и улыбается, зубы кажутся серыми на фоне белого лица.

Я не успеваю остановить девушку, она решительно выходит в центр круга, берёт из корзины булавы и начинает жонглировать. Слушайте, она просто вышла и принялась жонглировать, как будто это не сложнее, чем щёлкнуть пальцами!

– Думаю, для неё это на самом деле несложно, – перебивает мистер Смит, до этого внимательно слушавший мой отчёт. – Благодаря электрическому способу взаимодействия виртуальных нейронов, у неё отсутствует запаздывание реакции. Она просто видит, как летит булава, и вовремя подставляет руку. Так что же было дальше?

И я продолжаю рассказ. Про то, как восхищённо восприняла публика выступление Галы. Девушка, прекрасная, как сама богиня, с непринуждённой улыбкой вертела булавами в центре людского круга. Очевидно, все подумали, что сцена подстроена, и в цилиндр полетели новые банкноты. А мим потом настойчиво предлагал работать вместе и всё норовил поделиться гонораром. Насилу отвертелись. На прощание он протянул нам руку и удивлённо вскрикнул от пожатия Галатеи.

– Извините, – смутилась та, – не рассчитала…

День пролетел удивительно быстро. Вечером мы оказались на берегу океана. Солнце нехотя уходило за горизонт, расстелив на воде золотую ковровую дорожку, волны с тихим шипением облизывали пологий берег, оставляя  на пляже комки ноздреватой пены и обрывки водорослей. Пахло йодом и рыбой. Мы нашли уединённое местечко у полуразрушенного пирса и расположились на тёплом песке плечом к плечу.

– Джо… это так красиво… – волосы Галы окрасились в розовый, щёки зардели то ли сами по себе, то ли и здесь постаралось закатное солнце, а в глазах девушки отражалось безбрежное море и бесконечное восхищение.

Тогда у меня появилось ощущение, что это не я учу искусственного человека уму-разуму, а он, неживой, научает меня удивляться, восхищаться, радоваться, жить. Слышать музыку, видеть красоту. Как? Как я раньше не способен был оценить по достоинству тот прекрасный мир, что нас окружает? У меня как будто открылись глаза, уши, ноздри… душа. Я словно заново родился. Я, проживший двадцать четыре года, чувствовал себя младенцем рядом с той, которой отроду три дня. И она не была куклой. Клянусь, никакими программами невозможно имитировать поведение живого человека. Его мимику, характерные жесты, непредсказуемую реакцию. Гала, она… она живая! Тёплая, настоящая. Милая, эмоциональная… Она дышит и… пахнет фиалкой.

Потом, уже почти в темноте, мы купались нагишом. А потом снова сидели рядышком и считали зажигающиеся звёзды. А потом… нет, об этом я не стал рассказывать мистеру Смиту. Как и о том, что случилось на обратном пути.

Откуда они взялись? Я не заметил. Я же ничего не замечал вокруг.

– Эй, цыпа, не торопись! – резкий окрик за спиной заставил вздрогнуть.

Три крепкие фигуры возникли из темноты. Миг – и мы оказались прижаты к высокой подпорной стене из натурального камня. И упущена возможность дать дёру. Невзрачные лица, высвеченные одиноким фонарём. Тяжёлые, наглые, похотливые взгляды. Презрительные ухмылки. Уверенность в своей безнаказанности.

– Если хочешь жить – не рыпайся! – к моему горлу прижалось холодное лезвие. Я чувствовал его острую кромку. И грохот сердца в груди. И предательскую слабость в ногах.

 – А тёлка пойдёт с нами. Ненадолго, – глумливо ощерился тот, что держал нож, а двое других бесцеремонно схватили Галу за руки, липкие лапы шарили пониже талии, нагло лапали за грудь…

Ненависть вскипела внутри, но страх и холодное лезвие остудили пыл. «В конце концов, она же кукла, – мелькнула трусливая мысль, – она для этого и создана». Двое уводили Галатею в темноту.

– Джозеф, я без тебя не пойду, – беспомощно обернулась девушка.

– Желание дамы для нас закон! – заржал, который с ножом, и ткнул меня кулаком в печень. – Вперёд! Тебе будет интересно посмотреть.

Мы снова спустились к пляжу, который в этот поздний час был совершенно пустынным. Из-за холма появилась половинка луны, и я довольно сносно различал происходившее. Один из сопровождавших Галу – мощный, но рыхловатый, с бритой наголо головой, запустил руки под голубое платье.

– Не надо… мне неприятно… – попыталась отстраниться девушка.

– Неприятно? – хохотнул второй, коренастый и широкоплечий. – А ты расслабься и получай удовольствие.

– А будешь себя хорошо вести, твой мальчик останется с целыми зубами, – и бритоголовый одним махом сдёрнул с Галатеи платьице.

Она стояла спокойно, как будто недоумевая. Тоненькая, беззащитная, прекрасная…

– Вот это цыпа! – присвистнул коренастый и начал расстёгивать джинсы.

У меня перед глазами поплыли красные круги. Лезвие на секунду отвлеклось от моего горла.

–  Гала, беги! – я оттолкнул руку с ножом и наугад лягнул во что-то мягкое.

Сзади сдавленно ругнулись, но я уже в три прыжка оказался перед коренастым, который скакал на одной ноге, запутавшись в штанине. Моё колено смачно встретилось с его приплюснутым носом. Противник без звука рухнул на песок. Рыхлый принял боксёрскую стойку и злобно сверкнул на меня щелочками глаз. Я на мгновение замешкался, его правая резко описала дугу, и земля поменялась местами с небом…

Я на лодке? Почему меня плавно покачивает? Почему пахнет фиалкой? Почему так болит голова и не открывается левый глаз? Но правый вроде видит. Гала несёт меня на руках, как ребёнка. Несёт легко, дышит размеренно.

– Гала… – я пытаюсь освободиться, она ставит меня на ноги.

– Джо, почему ты сразу не сказал, что они плохие?

– Где они? – меня пошатывает.

– Ушли.

– Ушли? – я с трудом поворачиваю голову.

Пляж остался внизу, мы стоим на террасе, где начинаются городские улицы. Где светят фонари и фары машин. И где нет этих троих.

Через час такси привезло нас в лабораторию. Сонный охранник удивлённо смотрит на Галатею в разорванном платье. Я прикрываю половину лица рукой. Холодный компресс немного утихомирил синяк, а таблетки – головную боль. Я даже успел поспать чуток перед визитом к мистеру Смиту. Но не могу я всего ему рассказать! Тем более что сам не знаю, что произошло на пляже.

– Джозеф, ты точно мне всё рассказал? – мой кивок не удовлетворяет шефа, и он показывает на мой заплывший глаз. – Даже причину этого не объяснишь?

Я мотаю головой, она отдаётся болью.

– Что ж, – продолжает он и поворачивает ко мне монитор, – в этом нет необходимости.

На экране стоп-кадр: обнажённая Галатея на пляже, рыхлый угрожающе надвигается на неё, за ним громила с ножом. Коренастый размазывает кровь по лицу и поднимается. А вот и я – лежу неподвижно, уткнувшись носом в песок.

Мистер Смит щёлкает мышкой, и картинка оживает. Цвета тусклые, но видно хорошо, похоже, снимали высокочувствительной камерой. Только звука нет. Вот Галатея хватает грузного бритоголового за ремень и ворот и забрасывает в прибой, словно куклу. Вот молниеносным выпадом перехватывает занесённую с ножом руку и резко переламывает её о свою голову. Нападающий корчится на земле, прижимая конечность к животу, осколки кости торчат из плоти. Коренастый, так и не успевший натянуть джинсы, вдруг теряет всю решимость. Рыхлый выползает на берег. Гала что-то говорит и показывает рукой в сторону. Двое подхватывают корчащегося третьего и торопливо семенят в указанном направлении, коренастый при этом постоянно подтягивает сползающие штаны. Гала тормошит меня, потом поднимает на руки и, захватив платье, удаляется в сторону города.

– И теперь, благодаря этой любопытной сценке, мы знаем, что искусственных людей можно использовать и в качестве телохранителей, – мистер Смит довольно улыбнулся

– Подождите, не хотите ли вы сказать, что…

– Ну, тебе это приключение пойдёт на пользу, а вот мне придётся выплатить компенсацию бедняге со сломанной рукой. Ты славно поработал, Джозеф, – продолжил шеф, а на экране всё  мелькали кадры нашего вчерашнего свидания, – и доказал, что копия человека вполне может заменить оригинал. Мой расчёт был верен – психологи выявили твои предпочтения, скульпторы создали образец, служба безопасности добавила детали, например, запах фиалки, я позволил тебе выбрать свой идеал и наделить его необходимыми для тебя качествами. Результатом эксперимента стало первое в истории чувство живого человека к неживому существу.

Щёлкнула клавиша, и на экране застыли мы с Галой. Застыли в долгом поцелуе на берегу океана. Чёрт возьми, я был уверен, что мы были одни…

– Теперь ты мне больше не нужен, Джозеф. Иди домой и не делай глупостей, и тогда я даже забуду об этих примитивных вирусах, которыми ты напичкал все программы.

– А Гала?.. – хрипло спросил я. – Что будет с ней?

– Она будет ждать своего клиента. Ей сотрут память – Карл с этим прекрасно справится – и при новой активации клиент будет запечатлён прочно и навсегда. Она станет счастлива с другим, Джозеф, и никогда не вспомнит о твоём существовании.

– Мистер Смит, пожалуйста, не делайте этого! Я… я куплю её у вас!

– Эх-эх, мальчик мой, как я тебя понимаю… Сам был таким – молодым и горячим. Но ты же знаешь, что тебе за всю жизнь не заработать на подобную игрушку. Да и дело, собственно, не в деньгах, а в том, что этот экспериментальный образец не продаётся – он слишком ценен для корпорации.

Голова трещала неимоверно, от пульсирующей боли всё плыло перед глазами. Я даже не заметил, что ногти сжатых в кулаки пальцев оставили глубокие следы на ладонях. Опираясь одной рукой о стол, я медленно поднялся.

– Я же сказал, без глупостей! – предостерёг бывший шеф, и тут же два дюжих охранника выставили меня за дверь.

                                                           *   *   *

– А что мне оставалось делать?.. – блеял Карл, утирая кровавые сопли и пытаясь нацепить разбитые очки.

– А меня спросить не догадался? – я облизывал разбитые костяшки пальцев. – Я думал, ты мне друг.

– Не забывай, что это моё дело. Моя работа, мой оклад в конце концов. И как я, по-твоему, должен был реагировать на вирусы, которые могли уничтожить всё это?

– Понятно. Где она сейчас?

– Её переселили в специальный бокс. Под надёжной охраной. Пока её не выключают, по просьбе Мияко. Она проводит какие-то свои исследования. Но, как только мне дадут команду – я её перезагружу.

– Когда?

– Не знаю. Никто не знает. Может, через месяц, а может, завтра.

                                                           *   *   *

– Мисс Тахиро? – удивился охранник. – Что с вами?

– Всё в порядке, Дэнис, не беспокойтесь, – Мияко коснулась пропуском считывателя, – я тестирую нашу параллельную разработку – инвалидную коляску, управляемую силой мысли. Вы не знали? Сегодня пора испытать её в городском режиме. Откройте вторую створку, пожалуйста, а то я не проеду.

– Никогда не видел вас в тёмных очках, – Дэн придержал дверь, пока коляска выезжала на улицу.

– Глаза устали от монитора, а сегодня солнце, – обернулась Мияко.

– Сбой работы камеры номер три, – зашипела рация на поясе охранника, – парни, кто рядом? Проверьте.

– Ой, это я, кажется, её случайно зацепила… Вы не беспокойтесь, я приеду, поправлю.

– Всё равно мы обязаны отреагировать и доложить. А не то шеф голову снимет. Тем более третья – сами понимаете.

– Ну, как знаете… – и коляска зашуршала шинами по асфальту.

За поворотом её поджидало специальное такси с подъёмным пандусом. Мияко заехала на площадку, сдвижная дверь с тонированным стеклом закрылась.

– Джозеф! – девушка сняла очки.

Вместо ответа я сдёрнул с неё чёрный парик и поцеловал в губы, которые пахли фиалкой.

В комнате без окон, обставленной просто, но удобно, на диване лежала Мияко в голубом платье и со связанными руками. Заслышав скрежет ключа в замочной скважине, она крепче сжала зубами кляп из полотенца и закрыла глаза.

                                                           *   *   *

Что может быть лучше, чем когда любимая рядом? Никогда раньше я не знал, не испытывал, как это – любить? В современном вечно спешащем мире всё меньше и меньше места остаётся для любви. И, возможно, это естественное чувство миновало бы меня, если бы не искусственный человек… Хотя, о чём я? Для меня Гала была настоящей. Да так оно и было! Пусть у неё стеклопластиковый скелет и мышцы приводятся в движение гидромотором, но душа-то настоящая! Душа той самой умершей девушки, преобразованная в миллиарды миллиардов, чёрт, ноликов и единиц.

– Гала, я так соскучился… – ради этой фразы пришлось на долгое мгновение разорвать поцелуй.

– Куда едем, голубки? – обернулся пожилой водитель, и я неопределённо махнул рукой.

Шофёр хмыкнул, и машина тронулась. Что может быть лучше, чем… а, я об этом уже говорил. Но почему счастье так недолго?..

– Это не по ваши ли души? – водитель глянул в боковое зеркало и нажал на тормоз. Полицейская машина с мигалками выскочила сзади и вклинилась перед такси, перекрыв путь.

– Выйти из машины! – полицейский качнул дулом пистолета в сторону тротуара.

– Мы не можем выйти, – я не двинулся с места, – почему нас остановили? Это какая-то ошибка.

Коп увидел Галу в инвалидной коляске и смутился:

– Поступил сигнал, что в этой машине скрылся похититель частной собственности.

– Мы ничего не похищали. Можете осмотреть машину. У нас ничего нет. Это ошибка, – продолжал долдонить я.

– Питер! – крикнул полицейский напарнику и обошёл машину сзади. – Ну-ка, проверь ещё раз ориентировку. Номер…

Дальше я не услышал, потому что схватил Галу за руку и мы пулей выскочили из машины и тут же затерялись в толпе. Через пять минут людской поток выплеснул нас на перрон подземки. Мы заскочили в вагон, сошли на следующей станции, перешли на другую линию, проехали две остановки, пересели во встречный поезд. Почему нас так быстро вычислили? Сколько мы сможем вот так метаться, словно крысы в лабиринте?

Часа через два я решил рискнуть подняться на поверхность. Мы вышли у парка и, озираясь, точно беглые преступники, торопливо зашагали по дорожке, выстеленной каким-то резиновым покрытием. В каждом встречном я готов был видеть врага. Вот молодая мамаша с коляской. А вдруг она наблюдатель? Вот пожилая пара на скамеечке. Почему все так внимательно смотрят на нас? Нет, это походит на паранойю…

Сзади раздалось треньканье велосипедного звонка, и я посторонился, оставив Галатею на другой стороне дорожки. Два парня в шлемах проехали между нами и вдруг на ходу соскочили с велосипедов. Один из парней мгновенно повалил меня на землю и ловко заломил руки.

– Допрыгался! – щёлкнули наручники.

Я вывернул шею и увидел близко-близко довольную улыбку на рябом лице моего преследователя. Но тут голова его дёрнулась и тело безвольно повалилось на газон.

– Достали! – в руках у Галы была увесистая палка, а лицо исказила невиданная мной доселе гримаса ненависти.

Я кое-как поднялся – неудобно, когда руки скованы за спиной. Второй велосипедист валялся на траве с другой стороны дорожки.

– Бежим! Нет, едем! – я заметался между велосипедами, пытаясь поддеть их ногой.

Сзади хрустнуло, руки мои дёрнулись и освободились. Я с удивлением рассматривал обрывки цепочки.

– Так лучше? – улыбнулась девушка.

Я вскочил в седло и нажал на педали, но тут же оглянулся. Гала недоуменно смотрела на второй байк. Прохожие останавливались в нерешительности, кто-то приложил к уху телефон.

– Ну же! – поторопил я и поймал растерянный взгляд девушки.

Но вдруг она в два гигантских прыжка оказалась рядом, пронеслась мимо и ринулась по дорожке прямо в группу людей.

Толпа испуганно расступилась, Галатея вихрем промчалась сквозь неё, а следом и я на велосипеде. Ветер свистел в ушах и выдавливал слёзы из глаз, мышцы ног ныли, а сердце неистово колотилось где-то в горле, но я наконец-то догнал девушку. Она обернулась, игриво помахала рукой и без труда увеличила темп.

В безлюдном месте я закинул байк в заросший тиной пруд. Словно загнанные звери, мы петляли по парку, скрываясь от стрёкота вертолёта в густых зарослях, ползли, раздирая одежду, сквозь колючие кусты, пока наконец случайно не оказались около заброшенного ливневого коллектора.

Я потянул решётку. Не поддаётся… Гала мягко отстранила меня и вмиг вырвала «с мясом» ржавую железяку. Не знаю, сколько мы ползли на карачках по устеленной прелой листвой трубе. В темноте от нас с писком разбегались какие-то зверьки, иногда я отдёргивал руку от прикосновения голого хвоста.

Наконец я выбился из сил и мы залегли в каком-то расширении подземного лабиринта, откуда расходилось несколько труб, и где можно было даже встать на колени, упираясь при этом макушкой в холодный свод. Слабый свет проникал сюда из одной из труб.

Мы лежали в какой-то грязи, мокрые и отчаявшиеся, но руки мои обнимали горячее упругое тело, а манящие губы и пахнувшее фиалкой дыхание были так близко… И я молил Бога, чтобы он даровал мне долгие минуты этого счастья.

– Зачем тебе это? – губы вдруг отстранились. – Зачем тебе я? От меня все твои беды.

– Как зачем? – я опешил. – Ты… ты для меня всё! Я не могу без тебя! Я… я люблю тебя!

– Люди встречаются… влюбляются… женятся. Так?

– Да… и что…

– Люди! А я вещь. Я имущество, собственность компании. Рано или поздно нас поймают и тебя обвинят в краже. А меня вернут владельцу… Зачем я тебе? Люди женятся, чтобы родить детей. Семья – это дети. Я не могу родить. Я игрушка. Это всё бессмысленно… Борьба, любовь. Лучше я вернусь, – Гала аккуратно сняла мои руки со своей талии.

– Подожди… Куда? – я отчаянно пытался её удержать, понимая, что это не в человеческих силах. – Гала, нет! Постой! Но ведь ты любишь меня! Разве не так?

– Люблю… – она уже отползла на пару ярдов и обернулась, мне казалось, что я вижу во мраке растерянное выражение на её перепачканном лице. – Потому и ухожу. Не пытайся меня остановить, Джозеф!

Но я бездумно пополз следом, в отчаянии пытаясь ухватить за пятку свою смутно виднеющуюся впереди любовь. Я полз и умолял, ныл, канючил, плакал, ругался, взывал к Богу, угрожал чёртом, но искусственный организм, не знающий усталости, явно выигрывал в скорости.

У решётки, преградившей путь на свежий воздух, девушка замешкалась и я умудрился ухватить её за лодыжку. Так мы и вырвались на волю – Гала и клещом вцепившийся в её ногу я. Никакие силы не смогли бы оторвать мои руки, я всю свою любовь, своё отчаяние, всего себя без остатка вложил в этот захват, не чувствуя боли в разодранных коленях и ничего не замечая вокруг. Но Галатея вдруг замерла, удивлённо осматриваясь по сторонам.

Уже стемнело, но яркие фонари освещали оживлённый участок на окраине парка. Баскетболисты на двух огороженных сеткой кортах, люди, заполнившие несколько скамеек, парочки, гуляющие с детьми, с собаками и просто так – все вдруг застыли, людской гомон утих, и даже мяч перестал стучать по площадке. Десятки глаз с удивлением разглядывали выползших из-под земли перепачканных с ног до головы чертей в изорванной одежде.

Я попытался подняться, встал на одно колено, перехватив девушку за руку, и застыл в таком положении, вдруг осознав двусмысленность ситуации.

– Гала! – громко и чётко сказал я. – Выходи за меня замуж!

Многоголосый вздох нарушил наступившую тишину. Девушка нахмурилась и не отвечала.

– Давай соглашайся! – крикнул кто-то из толпы.

– Да, девка, не дури! – подбодрил другой.

– Хорошо, – улыбнулась Гала и закончила под свист и улюлюканье, – я согласна!

Люди радовались и поздравляли нас, не брезгуя пожать испачканные руки, пока мы шли через расступившуюся толпу.

– Пускай прямо сейчас испросят разрешение Господа! – бродяжного вида старуха воздела к небу заскорузлый палец.

– Верно! Под венец её! Парень, тащи её к священнику, пока не передумала! – заголосила толпа, и плотное кольцо из наиболее неравнодушных граждан поволокло нас в сторону города.

Кто-то протянул салфетки, и мы кое-как обтёрли лица и руки.

– Вот здесь он живёт. Он должен быть дома. Он не откажет, – переговаривалось кольцо, пока не раскрылось, оставив нас перед входом в скромный двухэтажный домик из жёлтого кирпича.

Кто-то нажал кнопку звонка. Мы стояли у двери, сердце гудело колоколом, а Гала дышала громко и прерывисто.

– Я волнуюсь, – шепнула девушка, и тут дверь открылась.

Сначала я отшатнулся. И обязательно рванул бы наутёк, если бы не был пойман сразу несколькими руками.

– Куда ты, парень? – рассмеялись сзади. – Передумал жениться?

Тут первый шок прошёл и я внимательнее рассмотрел человека на пороге. Нет, это был не мистер Смит… Хотя… вот возьми его, наклей бородку, облачи в сутану и поставь рядом – мама родная не отличит. И всё же… Нет, и взгляд другой. Глаза такие же, а взгляд другой – более спокойный, что ли. Или менее алчный. Вызывающий доверие взгляд, а не опасение. Взгляд, который на несколько долгих секунд задержался на моём лице и на пару мгновений на лице моей спутницы.

– Входите, дети мои, – священник сделал приглашающий жест и захлопнул дверь перед любопытными носами, намеревающимися просочиться следом.

Голос не такой, как у мистера Смита, хотя и похож. И ещё на что-то похож. На что-то знакомое…

Мы прошли по коридору, оставляя грязные следы, и оказались в небольшой уютно обставленной комнате.

– Располагайтесь, – успокаивающе проговорил священник, – приведите себя в порядок. Вот здесь найдёте какую-нибудь одежду. Ванная там. А я приготовлю скромную трапезу.

Когда он вернулся с подносом, на мне были чуть коротковатые серые брюки и синяя рубашка. Гала облачилась в белый халат, который красиво подчёркивал смуглость её кожи.

На низком столике появились бутерброды, чашки, кофейник. Я не заставил себя уговаривать и набросился на еду. Гала чуть погодя последовала моему примеру. Священник с непроницаемым лицом внимательно следил за нашими действиями.

Немного насытившись, я хотел было поведать о цели нашего визита, но хозяин опередил меня:

– Значит, так ты выполняешь клятву, данную Богу, сын мой?

И вот тут я узнал этот голос. Голос, который много раз слышал за перегородкой исповедальни.

– Но… падре, – словно провинившийся мальчишка, я начал выискивать оправдания, – это другое… другой случай…

– Мало того, что ты пособничал богопротивному делу, – голос священника, натренированный за годы проповедей, набирал силу, гневно обличал, проникал в самые дальние закоулки забившейся в угол душонки, – так ещё и осмелился прийти ко мне для осуществления своей еретической миссии, своего греховного, пагубного желания?!

С каждым словом я всё больше вжимал голову в плечи, страстно мечтая лишь об одном – уйти, убежать, уползти от этих весомых обвинений, забыть о греховных мыслях, искупить вину за свою гордыню и порочную, противоестественную любовь… Нет, похоть, страсть, утоление низменных инстинктов. Я готов был голову положить на плаху в этот момент. Хуже! Мечтал сдаться на милость мистера Смита, лишь бы не гореть в адском огне жгучего стыда под суровым взором святого отца.

– А почему никто не спрашивает моего мнения? – Гала одарила священника испепеляющим взглядом.

– Да как… да кто… – побагровел проповедник, хватая ртом воздух, точно выброшенный на берег сазан, – ты – порождение порочного людского тщеславия, кукла, созданная, дабы…

– Я не кукла! – вскочила Галатея. – Я носитель истинной искры божьей – души – сущности, дарованной человеку при рождении. Да, у меня искусственное тело, но душа живого человека! Имеет ли значение для Всевышнего природа сосуда для души? Для чего позволил Господь людям разделить свою славу Творца? Не для того ли, чтобы дать шанс душе безгрешной обресть новую оболочку?

Девушка сурово хмурила брови и словно возвышалась над священником, а тот как-то съёжился, покрылся красными пятнами и лишь беспомощно открывал рот, не имея что противопоставить столь пылким аргументам.

– Браво, браво, Галатея! – появившийся на пороге комнаты мистер Смит развёл было ладони для аплодисментов, но остановился и добавил, обращаясь к священнику: – А ты, братец, так и не научился запирать двери.

В тот же миг, не давая никому опомниться, из-за спины вошедшего горохом посыпались вооружённые люди в масках и камуфляже и сноровисто заняли позиции у выходов и окон.

– Но как вы нас нашли?.. – мой голос осип от волнения.

– Джозеф, неужели ты думаешь, что я настолько беспечен, чтобы выпустить на свободу многомиллионную птичку без радиомаячка? – усмехнулся мистер Смит.

– По какому праву врываетесь вы в моё жилище?! – священник уже пришёл в себя и вернулся в состояние праведного гнева.

– А по какому праву ты укрываешь моё похищенное имущество? – пошёл в контрнаступление незваный гость. – Или снова хочешь меня ограбить, как в своё время отнял состояние нашего отца?

– Я получил эти деньги законно! И построил на них свой приход, где нашли приют сотни заблудших душ.

– А я бы построил на них завод и дал бы работу тысяче человек! Тебе всего лишь повезло родиться на две минуты раньше и урвать львиную долю наследства в соответствии с завещанием старого маразматика. Для чего? Чтобы бездарно растратить на благотворительность?! А мне пришлось самому, собственным горбом, – он стукнул ребром ладони себе по загривку, – зарабатывать на жизнь. И добиваться своей цели, идти к своей мечте. И доказать тебе, что ты неправ!

– Ты всегда думал только о деньгах… А я молился за тебя и оправдывал твои деяния перед Господом…

– Я думал о деньгах, потому что у меня их не было! Легко заботится о душе, когда брюхо сыто! Легко уповать на Бога, когда живёшь у него за пазухой. А я должен был трудиться, чтобы доказать себе (и тебе!), что каждый сам себе бог. И я доказал, как видишь, – мистер Смит кивнул в сторону Галы.

Одинаковые братья стояли друг против друга, одинаково разгорячённые спором, одинаково мечущие молнии из глаз. Такие похожие внешне, но отличные внутри, словно в одну форму отливали фигуры из разного материала. Противники так увлеклись словесным поединком, что фехтовали фразами, не замечая ничего вокруг.

–  Ты можешь мнить себя Богом, – сделал выпад священник, – но ты не властен над душами человеческими. А в этом теле, – тело Галы удостоилось очередного кивка, – настоящая живая душа, которая лишь пред Господом держит ответ за свои действия.

– В это тело вложены мои миллионы! – вскипел младший брат. – И я не позволю никакой душе распоряжаться им до тех пор, пока оно не принесёт мне прибыль!

– Две свободные души изъявили желание вступить в священный брачный союз, и я, как проводник воли Господа, – священник перекрестился на висящее на стене распятие, – произношу согласие его и начинаю таинство венчания. Встаньте, дети мои! По доброй ли воле и без принуждения…

– Да ты что, совсем мозги об пол отбил! – взвизгнул мистер Смит. – Миксер с кофемолкой тоже будешь женить? Короче, мне надоел этот спектакль!

И он театральным жестом развёл руки и, выдержав секундную паузу, два раза громко хлопнул в ладоши. Нахмурил брови и, не сводя глаз с Галатеи, хлопнул ещё два раза. И ещё. Самодовольная улыбка сползла с его лица.

– Поберегите ладони, мистер Смит, – теперь пришла моя очередь зайти с козырей, – я отключил эту дурацкую функцию. И теперь настало время мне выставлять свои требования.

– Джозеф, не смеши меня! Ты сейчас вовсе не в том положении, чтобы требовать.

– Ошибаетесь! Вы же прекрасно знаете, что никто, кроме меня, не способен восстановить программы, используемые для оцифровки разума.

– Восстановить? Ха-ха! Зачем? Что с ними может случиться в защищённых от любого воздействия базах данных?

– Что может случиться? А вы позвоните Карлу и поинтересуйтесь. Я серьёзно.

Видимо, убеждённость, звучавшая в моих словах, заставила мистера Смита набрать номер.

– Карл? У меня вопрос… Что?.. Как, все программы? И на резервных носителях?  А ты куда смотрел?!

– Не ругайте Карла, он сделал всё, что умел – обнаружил примитивные вирусы и на этом успокоился. А найти более сложные, запрятанные глубоко и надёжно, у него бы и смекалки не хватило. Поэтому теперь все результаты полугодовой работы уничтожены. И вы, если хотите не потерять свои трудовые миллионы, должны с меня пылинки сдувать и выполнять все мои прихоти.

– Да иди ты к чёрту! –  мистер Смит побагровел, вены вздулись на его шее. – Щенок! Плевать мне на миллионы! Растопчу, раздавлю как таракана! Никто не посмеет…

– Не посмеете! – выкрикнула Гала. – Потому что свидетелями нашего разговора стали тысячи людей, и эта видеозапись может служить доказательством обвинения в суде.

И пока Смит хватал ртом воздух, точно так же, как его брат несколько минут назад, Галатея одарила взглядом телевизор, и он включился.

В экстренном выпуске новостей корреспондент вещал с центральной площади, где на огромном экране багровый мистер Смит выплёвывал угрозы в мой адрес.

– В террористе, захватившем заложников, нетрудно узнать бизнесмена, владельца корпорации… – бойко тараторил диктор.

– Но как?.. – только и выдохнул новоиспечённый террорист.

– Вы же сами распорядились оснастить глаза Галатеи функцией видеозаписи, – как приятно загнать осиновый кол в сердце монстра! – А добавить передатчик для трансляции оказалось не так уж и сложно!

– Район, где содержатся заложники, уже определён, – хвастался диктор, – сейчас туда выдвинулись спецподразделения для сужения круга поисков.

– Ну нет, мы так не договаривались! – вдруг обрёл голос один из людей в масках и с громким топотом ринулся к выходу, а за ним, стараясь бежать в ногу, устремились и все остальные.

– Ну что ж, продолжим! – не растерялся священник. – По доброй ли воле и без принуждения… Кстати, брат, не хочешь побыть свидетелем?

Но никто не ответил, лишь громко хлопнула входная дверь.

                                                           *   *   *

Вот и конец этой истории! Или, скорее, начало новой. Ведь наши лица долго не сходили со страниц газет и экранов телевизоров. Первый в истории брак с искусственным человеком вызвал широкий резонанс во всём мире. Ещё до того, как массово появились, такие люди были признаны новой расой и уравнялись в правах с обычными. Оцифровка теперь несложная процедура, назначаемая по медицинским или форс-мажорным обстоятельствам. Конечно, далеко не каждый может позволить себе приобрести своё новое искусственное тело, но мы работаем над этим. Мы – это я, Гала, Мияко и мистер Смит-старший, который стал владельцем корпорации после того, как акционеры сместили его алчного брата.

Похожие статьи:

Рассказы → Проблема вселенского масштаба

Рассказы → Повод, чтобы вернуться

Рассказы → Проблема планетарного масштаба

Рассказы → Проблема галактического масштаба

Рассказы → Вспышки на Солнце [18+]