Предчувствие

1

Побег

Дым немного рассеялся. Я смотрел на научный городок, понимая, что больше не вернусь туда. Дрожь во всем теле и холод заставили покрыться спину мурашками,  я все еще слышал голоса в своей голове и быстро направился к микроавтобусу. Дети были напуганы, но  продолжали верить, что способны  изменить свою судьбу.

  Я, молча, сел за руль и, не включая фар, двинулся по гравийной дороге, ведущей к заброшенным складам. Раньше тут располагался исследовательский комплекс, а с 2001 года все пришло в запустение. Внутренний двор зарос крушиной, а  плющ захватывал стены здания, забираясь все выше.

Новые владельцы построили современное здание Научно Исследовательского Института, состоявшего из пяти корпусов. Отгородились от мира высоким забором с колючей проволокой, неприветливыми охранниками и злыми собаками.  Старое здание комплекса обветшало и потеряло былой лоск. Плитка и мрамор были безжалостно содраны вандалами. Подвал оставался единственным нетронутым местом, и у меня были ключи от двери.

Эту дорогу я отлично изучил и знал, где лучше всего спрятать ребят. Лана тихо всхлипывала, Настя, обняв ее, подбадривала и  обещала, что  они выберутся отсюда и этот кошмар закончится. Быть может…

  Я слышал их разговор, но еще не был уверен, чем закончится наше бегство. В главном корпусе института прогремел взрыв, и яркая вспышка осветила дорогу, я прибавил скорость, сворачивая в сторону леса,  откуда, темными провалами разбитых окон, на нас смотрело серое здание.

   Ржавый замок поддался не сразу, тяжелая дверь неохотно впустила внутрь. Ступени круто вели вниз в темноту. Я включил фонарь, освещая большое, холодное и сырое помещение с грязными окнами под низким потолком.

– Это лучше, чем клетка в институте,- пытался всех ободрить Леша.

–  Да, это лучше,- тихо добавила Лана.

–  Пока мы не сможем просто разбежаться,- начал я,- обещаю, что сделаю все возможное, чтобы нас не искали, тут есть теплые вещи, матрацы и немного припасов. Мы обязательно найдем себе другое место, а потом, возможно, я вывезу вас из города… из страны….

   Мы прожили в подвале несколько месяцев. Осторожные вылазки в сторону города. Покупка  необходимых вещей и продуктов. Сначала я боялся слежки и расплаты за наши действия, но потом мы стали смелее. Выходили всегда по двое – я обычно брал с собой кого-нибудь из ребят, и мы направлялись в один из ближайших поселков. Фотографии в людных местах пожелтели и были потрепаны дождем и ветром. Казалось, никто нас не ищет, однако я был уверен, что они не отступятся от своих замыслов и необходимо быть осторожными.

Наличность заканчивалась, а своей пластиковой картой я пользоваться не мог, знал, как только произойдет хоть одна операция по счету, меня тут же вычислят. Я не мог позвонить жене и сыну, сообщить что жив. Надо было что-то делать, что-то срочно предпринимать, но идей не было, и  мы продолжали ждать.

 

2 Лана



     Девочка вошла в комнату с белыми стенами и осторожно села на мягкую         кровать, застеленную таким же белоснежным покрывалом. Ее светлые волосы были аккуратно зачесаны назад, а в голубых глазах  – любопытство и отголоски страха. Нет, ей еще не стало страшно. Образы и      видения мелькали где-то на заднем плане, мешая думать. Она отмахнулась от них, чтобы лучше изучить это место.  Уже сейчас она знала, что школа для одаренных детей совершенно не то, чем, кажется.  Закрашенные стены хранили следы крови и боли. Лана встала с кровати и, подойдя к окну, провела рукой по шершавой стене. Перед ее глазами появилась девочка ее возраста, лежащая на кровати. Лана обернулась, внимательно рассматривая ту самую кровать. Теперь на ней лежало худое и бледное существо двенадцати лет, которое, молча, ожидало свою смерть. Ее глаза смотрели в пустоту и были совершенно бессмысленными, словно из нее вытекла вся жизненная сила.

–  Беги,- прошептали ее губы, и Лана, отступив назад, больно стукнулась ногой о металлический стул.

Видение исчезло. Страх, еще не окрепший, не пустивший корни, пробуждался в маленьком сердечке Ланы, она знала, что не задержится здесь надолго.



3

Спустя четыре месяца

–  Скажи мне,  профессор Крамер, ты чувствуешь, когда что-то должно произойти? Нет, это не просто предчувствие,  не набор видений – это нечто большее.

Лана водит пальцем по замершему стеклу, оставляя причудливые дорожки от своего пальчика, ставшим белым от холода.

–  Ну…у всех есть такое чувство, как интуиция,- улыбаюсь я, беря ее за руку,- ты так совсем замерзнешь, Лана.

–  Просто я не пойму, почему я здесь, почему Леша и Гарик, почему Настя с Олегом,- она смотрит на меня своими голубыми глазами, и я  ощущаю,  как начинает покалывать в висках.      

– Не надо, Лана,- покачав головой, я понимаю, что боль отпускает,- вы здесь в безопасности, здесь ничего не угрожает вам.

– Ты хотел сказать, здесь мы никому не опасны, – усмехнулась она как-то по взрослому с несвойственным двенадцатилетней девочке сарказмом,- я все понимаю, и спросила так  для интереса. Было занятно посмотреть, как ты будешь придумывать, что ответить.

–  Перестань, Лан,- успокаивает ее Олег,- надо чтобы все успокоилось и нас перестали искать…

–  Мы тут сгнием заживо!

–   Продукты заканчиваются! – добавила Настя.

–  Ребята, у меня есть план!-  осторожно начал я, не вызвав никакого интереса в усталых глазах своих подопечных.

Лана снова возвращается к окну.  Я вижу, что ее палец практически не касается стекла, а лед тает, и капли воды, стекая вниз, замерзают, оставляя ледяные узоры.

                                                 



4

Гарик

–   Попробуй еще раз,-  профессор Крамер налил в стеклянную колбу воды.

Гарик сосредоточился, напрягся, что жилка на лбу стала заметной и, выдохнув, отвернулся.

–   Слишком тяжело…

Колба медленно поползла к краю стола,  подросток бросил на нее цепкий взгляд, и она остановилась у  края, вздрогнув и расплескав немного воды. Канцелярские принадлежности на столе Крамера задрожали, как и стул под профессором.

–   Достаточно,- мягко произнес он, вставая,- Гарик…

–   Я не могу, оно само как-то.

–   Ты должен научиться себя контролировать!

–   Камеры пишут?!

–   Конечно.

Гарик оглядел  белую комнату, и в его взгляде Крамер прочитал что-то недоброе.

–   Пусть они пишут,- улыбнулся парень, поднимая вверх руки, заставляя все предметы подчиниться, словно палочке дирижера. Замигали лампы. Все завертелось в бешеном танце. Колба с водой ударилась о стену, расплескав воду и стеклянные брызги, карандаши вонзились, словно жалами, в гипсокартонную стену.

–   Гарик, остановись! – закричал Крамер, получив удар степлером по скуле,- не делай глупостей…

Дверь распахнулась, когда Крамер лежал без сознания на кафельном полу. В комнате царил ужасающий беспорядок. Доктор наук Сергей Николаев зло ударил Гарика по щеке, пытаясь заставить его подчиниться. Гарик улыбался, и ему было плевать. Ему вкололи мескалин  и поволокли за собой.

–   Я все равно сделаю вас, суки,- процедил он сквозь зубы,- это тюрьма… вы не имеете…права… суки…

Его колени подогнулись, и он безвольно повис на руках санитаров.

–  Этого в карцер,- отчеканил Николаев, склонившись над Крамером, похлопывая его по щекам.

                                                       *         *         * 



   Я никогда не  думал, что буду участвовать в подобном,  а все случившееся за эти месяцы можно было назвать нереальным фантастическим сном. Мог бы я предположить, что согласившись участвовать в проекте « Рассвет»  подпишу договор со смертью.

  Сначала их было двадцать, и все они оказались очень интересными, необычными детьми. Им было  от десяти до восемнадцати – это были особенные дети, которых называют «индиго».    Меня пригласил мой давний друг – Сергей Николаев, когда-то я  работал с ним  в одной исследовательской лаборатории, изучая психологию и физиологию страха. Именно, вспоминая наши исследования Николаев, пришел к выводу, что мне можно доверить поставленную задачу.  

    Дети, поступившие к нам в лабораторию, не имели родителей  и находились под опекой государства. Тогда я не придал этому значения и с головой ушел в работу.

   Николаев считал, что страх способен открывать способности детей «индиго», словно двери, ведущие к запретному плоду.  Это был не просто страх найти чудовище под кроватью, а более глубинные фобии подсознательного характера. Позже я понял, что ввязался в  мерзкую игру, где разменной монетой оказались дети, не имеющие выбора, и понимающие, что каждый день может стать последним. Позже я осознал, что военные, оплатив свой заказ, не оставят нас в покое. Им необходимо было выяснить, насколько сильными способностями обладают дети «индиго», как можно выявить и развить этот дар и сколько времени уйдет на обучение маленьких солдат для новой непобедимой армии.



5

Настя



Настя понимала, что ее, так  называемый, дар способен не просто прожечь дыру в стене, он может убить ее. Девушка закрыла глаза и отползла в угол, в комнате пахло гарью, а обугленная краска на стенах вздыбилась, как иссушенная бесплодная земля. Длинные рыжие волосы покрылись сажей, а на ладонях вздулись волдыри. Она не слышала, как открылась дверь, и в комнате появились Крамер и Николаев, обсуждая, как поступить с ней дальше.

–  Ты сошел с ума,- тихо прошипел Крамер,- я на это не подписывался.

–   ЛСД расширит ее сознание.

–  А потом вгонит в жуткую депрессию.

–  Нам нужен результат!

–  Тебе…

–   Оставьте меня в покое,- Настя, дрожа, поднялась на ноги, ее лицо было обожжено, как и руки, которыми она закрывалась от вспыхнувшего огня.

–   Все хорошо,- выставил вперед руки Крамер, пытаясь успокоить ее.

–  Не надо, я не хочу больше…- Крамер обнял Настю, прижимая к своей груди.

–  Все хорошо, мы предоставим тебе другую комнату,- Николаев взял ее за локоть, – тебе нужна помощь, идем, Варя обработает  ожоги.

Настя посмотрела на Крамера, и в ее взгляде было отчаяние и крик о помощи. Она ничего не говорила, но вцепилась в Дениса, как в последнюю надежду.

–  Помогите,-  прошептали беззвучно ее губы.

Он растерянный и обезоруженный, смотрел, как ее уводят санитары. «Не адекватам место в подвале»! – больно ударил по ушам голос Николаева.

Сколько еще их будет. Они либо замыкаются в себе, либо начинают бунт или просто уходят из жизни. Денис Крамер посмотрел на окно в комнате Насти. Темные решетки, которые еще не успели покрасить в белый цвет. Тут все белое, чистое. Кровь смывается, стены красятся снова, дети заполняют подвальные карцеры. Крамер опустился на обгоревший пол и, закрыв глаза, прислонился к стене. Он  не знал, как отказаться от этого проекта, он не мог больше участвовать в этом. Но как все прекратить?

                                                  *       *       *

Первой сломалась Аня Петрова,  ей было пятнадцать, трудный возраст и обостренное чувство справедливости.

–   Мы не животные, чтобы над нами проводили опыты!- бросила она однажды мне, и я увидел столько ненависти и силы в ее глазах, что во мне тоже что-то надломилось.  С того самого дня, я перестал спокойно спать. Начал понимать, что привязываюсь к ним и тут произошло страшное…



6

Аня и Ваня



–  Анюта.

–  Ваня, ты напугал меня.

–  Ты плачешь?

–  Нет…

–  Иди ко мне.

–  Мне так плохо здесь.

–  Давай сбежим… вместе…

–  Но как?! Я думаю, живыми мы отсюда не выберемся.

Высокий черноволосый парень обнял свою любимую девочку, он понимал, что через несколько месяцев, если они выживут, его  могут отправить обратно. Ему будет восемнадцать, а ей исполнилось только пятнадцать лет. Он погладил ее по коротко-подстриженным волосам. Ощущал подушечками пальцев, сколько боли и гнева кипит в ее маленькой  еще детской головке.

–  Не надо никого убивать,- услышала она в своей голове.

–  Только так мы сможем стать свободными,- мысленно ответила ему  Аня.

–   Можно стать свободными по-другому.

–  Жаль, что  Лешу отправили в подвал, с ним было бы проще сбежать.

–  Он не такой сильный сканер.

–  Почему сканер?

– Его так Крамер назвал… фильм еще давно был такой, про таких, как мы… только они были старше, и не так беспомощны… как мы

–  Ваня…  Я хочу, чтобы ты знал.

–  Я знаю,- Иван наклонился, чтобы коснуться губами ее заплаканного лица,- я тоже люблю тебя.

7

Начало конца

Утром  Лана впала в истерику, ее крики сотрясали соседние комнаты. Я вбежал в палату и непонимающе подбежал к распахнутому окну. Лана, вцепившись в свои светлые волосы, кричала и не могла остановиться. Я посмотрел вниз.

Падал снег. Морозный ветер обжигал дыхание. Лана замолчала и, тихо поскуливала от ужаса и боли, которые разрывали на части ее сердечко.

Анечка и Ваня лежали на снегу и все еще держались за руки. Кровь ее так много на белом холодном покрывале. Я, все еще не веря в происходящее, замотал головой, в висках стучало, перед глазами появился липкий туман. Он закрыл лицо руками и захлопнул окно.

–  Денис, ты должен спасти нас,- прозвучало у него в голове.

Я посмотрел на Лану, ее лицо покраснело и опухло от слез. В дверях стоял Николаев с медсестрой Варей и четверо санитаров. Они что-то говорили, но мне не было слышно, я видел только девочку, которую должен был спасти и слышал голоса тех, кто еще оставался жив в этом Аду.



  Они покончили с собой, выпрыгнув из окна третьего этажа, распластавшись, словно ангелы со сломанными крыльями на снегу.  Тогда чаша сомнений была готова переполниться через край, а их смерть стала последней каплей. Их потускневшие глаза смотрели в серое декабрьское небо, а кровь окрасила снег багровыми  цветами.

   С этого момента лаборатория перешла в закрытый режим, дети находились в изолированных комнатах под охраной, и здание лаборатории больше напоминало   концентрационный лагерь, а не школу для одаренных детей.



                                                 *        *         *



–  И каков план? – спросил Леша.

– А что мы будем  делать? – добавил Гарик, двигая взглядом, пустую чашку,- нас ведь все равно найдут, рано или поздно, и снова вернут в этот ад.

–  А я не вернусь туда! – Настя с грохотом встала из-за стола,- лучше как Анечка с Ваней, за то теперь они свободны!

– Никогда не говори так,- я оборвал ее, чувствуя,  как на ногах начинают греться ботинки,-  Настя, перестань,- добавил спокойно, видя, что обувь начала дымиться.- Это не выход,  понимаю, что мы не можем вечно прятаться, но выход есть всегда. Мы можем попытаться решить вместе эту головоломку, найти выход из сложившейся ситуации. Вы же помните, когда мы едины…

–  Мы непобедимы,-  сардонически закончила Лана,- только как?

–  Я поменял машину,- начал я воплощать свой план в реальность,- но для этого мне придется оставить вас здесь на пару дней, продукты и вода еще есть, только вы должны пообещать дождаться, иначе федералы найдут вас и тогда, пути назад не будет!

–  Я могу найти тебя в радиусе сотен километров,- Лана склонила голову на бок,-  и если что-то случится,  смогу предупредить.

–  Что случится? – Настя в упор посмотрела на Лану,- ты что-то видела?

–   Пока нет.

–   Да мы все тут сдохнем! – выпалила Настя,- а он уедет!!!

–   Я мог бы это сделать раньше,-  я попытался успокоить ее, но Настя, вырвавшись, плюхнулась на матрац в углу, обхватила лицо руками и заплакала.

–  Не думай,- Олег положил мне на плечо руку,- мы верим тебе, а Настины истерики,- он, усмехнувшись, посмотрел на нее,- ты же понимаешь, они, женщины, бывают такими …неуравновешенными, а мы справимся, ты только возвращайся скорее и… чтобы никто не просек, где мы прячемся!

–  Обещаю,- мне было ясно, что в такой ситуации ничего нельзя обещать, но  я должен был вернуться и увезти их как можно дальше. Что спасло жизнь именно этим ребятам? Уставших от  беспрерывных тестов, испытаний, бдительных санитаров за дверью. Вспышка моего обостренного чувства справедливости? Страх? Они только начинали жить, когда рукой инквизиции, в их жизнь ворвался проект «Рассвет», и путь под названием «Ад». Их поезд давно направлялся в Ад, я понимал это, потому что после пережитого они никогда не станут прежними, а всю оставшуюся жизнь стены лаборатории заполнят и без того огромную пустоту в их душах. За них никто не стал заступаться, никому не было дела до их переживаний, сомнений, страхов. Федеральному агентству нужно было одно – результат. Я горько усмехнулся, оглядев своих подопечных, нет, насчет меня люди из Научного Центра точно ошиблись, у меня был план и желание сделать все возможное и невозможное, чтобы увидеть радость в их, не по годам повзрослевших, глазах.



8

На один шаг к свободе

  Машина не хотела заводиться. Свой микроавтобус я спрятал в одном из боксов склада, забросав ветошью и коробками. А ранним утром с тяжелым сердцем отправился в город на автомобиле бывшего кладовщика. Старый «москвич»  готовый развалиться пыхтел и ворчал. Я ремонтировал его около месяца, и теперь он был на ходу. Ребята будут ждать меня, и я боялся, что не получится  вернуться. Оставив машину у обочины в кустах и, натянув пониже бейсболку, я вышел на трассу. До пригородного поселка, где жил мой друг Петр, было около пятидесяти километров. Автомобилей на трассе мало, однако мне удалось остановить один грузовик, водитель краснолицый мужчина крупных габаритов, без лишних вопросов,  согласился подбросить меня в город. Мельком бросив взгляд в зеркало, я не узнал себя:  небритое лицо, колючий взгляд…

Я спросил у него сигарету и, закурив, посмотрел в темноту загородного леса, где меня ждали «индиго», совсем недавно я и подумать не мог, что способен на подобное. И каждый раз спрашивал себя, что толкнуло меня на этот шаг. Жалость, страх или то, что мой сын такого же возраста?

   Я закрыл глаза, вспоминая, как Настя, подобно героине фильма «Порождающая огонь», подчиняла себе пламенную стихию. Я видел, как из ее глаз текли слезы, после того как  все начинало пылать огнем, а потом, она просто перестала контролировать себя. Недавно проявившиеся  способности пирокинеза не оставили ей выбора. И однажды, она чуть не сожгла комнату, в которой находилась, чудом оставшись в живых. С того момента Настю перевели в подвал к таким же неуправляемым, по словам Николаева, детям.

   Последней каплей стал приказ  военного генерала обещавшему Николаеву, если нам не удастся взять детей под контроль, останется одно – уничтожить их. В тот вечер я не мог думать ни о чем кроме побега.

   Хорошо помню, как Лана сообщила о  чипах, нам необходимо было избавиться от них, чтобы никто из лаборатории не смог нас вычислить. Я удивился стойкости, с которой дети извлекали продукт технологии лаборатории. С болью, кровью рождалась надежда, они знали – пути назад нет и лучше смерть, чем  жизнь взаперти.

–  Я готов умереть, если эти сволочи, найдут нас,- сказал Гарик серьезно по-взрослому, однако я убедил всех, что до этой крайности дело не дойдет. Я лгал и хотел верить в то, что все будет иначе. Дети знали, что своей ложью я пытаюсь приободрить их, и играли в эту игру.

У меня были ключи и пароли. Я удалил с компьютера лаборатории все данные и сделал все, чтобы база данных на детей «индиго» исчезла без следа, чтобы они, став призраками, растворились навсегда. Забрав всю наличность из сейфа, к которому имел доступ, я устроил пожар в лаборатории, перекинувшийся на первый этаж, где хранился сжиженный газ.  Мы успели убраться, когда взрыв оранжевой вспышкой осветил ночь.  Я знаю – нас искали, но безуспешно и теперь впервые отправился  за помощью в надежде не попасться в руки федералов, иначе план под названием «Лучшая жизнь» грозил сыграть в ящик.

Первым делом нужно было сделать  новые документы, и я знал, кто сможет мне помочь. Я посмотрел в записную книжку и нашел номер Петра. Хотел набрать, но все еще колебался, риск был слишком велик.

  Серые сумерки  быстро перетекли в непроглядную ночь, свет фонарей мелькал по молчаливому лицу водителя. Увидев указатель,  я сообщил ему, что  мне пора выходить. Он как-то странно, неприятно усмехнувшись, покачал головой. Я не сразу понял, что происходит, но его взгляд заставил все сжаться в  животе. Боль застучала маленькими молоточками в висках.

–  Я не понимаю, что происходит? – постарался спросить я как можно спокойнее, пытаясь не выдать предательскую дрожь в голосе.

– Сиди и не рыпайся,- процедил сквозь зубы краснолицый бугай, нацелив на меня пистолет. Он сбавил скорость, быстро достал телефон и набрал номер.

–  Крамер со мной,- его маленькие хищные глазки ядовито смотрели на меня,- да, по ситуации.

–  Останови машину! – резко приказал я.

Громила, продолжая ухмыляться, покачал перед моим носом черным дулом пистолета.

–  Я же сказал…

Он не подозревал, что смогу оказать сопротивление и не догадывался, что я в отличной спортивной форме, а годы занятий айкидо многому научили меня.

Мы схватились не на шутку, и машина, потеряв управление, зигзагом мчалась по скользкой дороге. Еще немного, и я почувствовал, как она стала заваливаться на  бок. Все еще сжимая пистолет, водитель пытался ударить меня, но у него ничего не получилось,  мне удалось увернуться от его кулака. Перед глазами все замелькало, звук бьющегося стекла, гром выстрела, пронесшегося у моего виска. Оглушительный звук рикошетом ударил по барабанным перепонкам, и теплые брызги чужой крови выплеснулись прямо в лицо. Потом темнота и ощущение пустоты, гул в ушах, и гадкое чувство чужой крови на губах.

   Когда я открыл глаза, то понял, что все еще нахожусь в перевернутой кабине грузовика. Чудом уцелев, я посмотрел на того, кто пытался убить меня, пуля попала ему в шею, шансов не было точно. Кровь продолжала выплескиваться из простреленной артерии несостоявшегося убийцы, он обмяк и  придавил меня своим телом. Я еле выполз из-под его огромной туши и осторожно выбрался из машины, сморщился от боли, тошнота и головокружение заставили упасть в холодный снег и, вдохнув его запах, я перевернулся на спину, устремляя взгляд к звездам. Свежий морозный воздух быстро привел меня в чувство, почистив руки, лицо и одежду    от крови, я двинулся в сторону дороги, чтобы вернуться к повороту на  поселок, где жил Петр.

   Мне пришлось идти в полной темноте, рискуя сбиться с пути, но к счастью дом, где жил мой товарищ был в самом начале. В  надежде застать его, я бежал сквозь потемки леса к домам. Стоял март – холодный и промозглый, колючий снег хрустел под ногами.  Запах пороха все еще обжигал ноздри, только сейчас я почувствовал, как болят ребра и плечо. Я бежал и думал, как мне связаться с женой и что я расскажу обо всем.

Пригородный поселок темнел окнами, и казалось, нет здесь ни одной души. Я свернул в знакомый проулок и понял, что мне улыбнулась удача, в окошке знакомого дома горел свет. Осторожно подойдя к окну, прислушиваясь, я увидел Петра, который был один и смотрел телевизор.  Постучал в раму и увидел, как он посмотрел в окно.

–  Денис?!- Петр удивленно вглядывался сквозь стекло, словно увидел призрака, я не слышал его голоса, но прочел это по губам. Он метнулся к выходу и, распахнув дверь, махнул рукой. Мне было трудно двигаться, силы почти оставили меня, я ввалился в дом и упал на руки  Петра.

Еще, не веря своим глазам, он помог мне добраться до дивана.

   –  Погоди,- я выровнял сбившееся дыхание,- погоди… сейчас все…поймешь…

– Ну, чертяка,- он  похлопал меня по плечу, сомневаясь, что  перед ним не привидение, и добавил,- а Маринка знает, что ты жив?

–  А что, по-твоему, я похож… на мертвеца?

–  Да нет, вижу, что жив, как никогда, только немного потрепан,- он улыбнулся,-  по новостям сообщили, что ты и группа детей погибли во время взрыва в Институте.

– Как интересно,- протянул я, чувствуя, что настал черед удивляться мне.

– Что за история?  Есть, хочешь?!

–  Неси, что там у тебя… и… мне б умыться.

–  Пойдем, ванная помнишь, где еще?

– Угу.

– Ты как, сам справишься?

– Да, мне уже лучше.

Я посмотрел на себя в зеркало. Разбитые губы, взъерошенные волосы и засохшая кровь, которая делала меня похожим на героя фильма ужасов.  Боль. Она включила свои инструменты в правом боку. Поморщившись, я снял свитер и понял, что у меня сломано ребро. Было больно дышать,  я разделся, включил воду, смывая с себя кровь и грязь. Горячая вода была, как целительный бальзам, мне стало легче и, завернувшись в теплый махровый халат друга, я зашел на кухню.     Петр, быстро притащил сковородку с еще теплыми котлетами,

–  Вот  все что осталось от ужина.

–  Ничего. Мне хватит.

– Жена уехала к матери…Слава Богу она не видит, что с тобой случилось. Вот хлеб, картошка, давай ешь, а то на тебя страшно смотреть, осунулся, похудел.

– Это ничего,- я сунул в рот домашнюю вкусную котлету с приятным запахом чеснока,- ты, знаешь, зачем я здесь? Времени нет, поэтому сразу к делу. Мне  нужны документы.

–  Черт, это не так просто, ты же понимаешь…

–  Понимаю. Но я должен вывезти детей за границу,  нас не будут искать. Мне так много нужно рассказать тебе… Ты поймешь, когда узнаешь обо всем.

Петр внимательно слушал меня, и я видел, сколько злости и боли в его глазах. Он не мог поверить, что Правительство способно финансировать такие эксперименты  над детьми.

–  Это какой-то беспредел. Они же дети! А как ты согласился участвовать в этом?

–  Сначала мне не казалось это ужасным, все было вполне нормальным…

–   Нормальным?!

–  Тесты, анализы, но потом… потом все превратилось в чертово колесо. В какой-то момент мне удалось раскрыть глаза на происходящее, жаль, что Николаев не понял меня.

–  Наливай. Завтра  постараюсь что-нибудь решить.

Водка не брала нас. Мы проговорили  всю ночь, курили, превратив уютную кухню в туманный остров. Я чувствовал, что почти избавился от тяжкого груза, который носил все эти месяцы, стало немного легче и теплее после игр в прятки и сырого подвала. Я пережил все это, а Петр очень проникся моим рассказом и решил помочь вытащить нас из капкана, в который мы угодили  по воле судьбы.

–  А что дальше, вас не будут искать, раз объявили погибшими? Разве что не станут оставлять в живых. Понимаешь, теперь вас могут назвать угрозой национальной безопасности.

–  Ничего, Петь, выправь нам документы, потом я свяжусь с Мариной, и решим что делать, я ответственен за то, что произошло и должен помочь ребятам найти новый дом, мы уедем…  я даже знаю куда.

–  Тебе действительно нужно сообщить Марине и сыну, что ты жив… А с документами, это не сделаешь за один вечер,  ты понимаешь сам, нужны деньги, – Петр, задумавшись, почесал в затылке,- идем спать, а завтра я постараюсь что-нибудь придумать.

    Уснуть я, понятное дело, никак не мог, и, ворочаясь на продавленном диване,  все думал  о том, как обыграть судьбу.

    Сон беспокойной  пеленой накрыл меня так же внезапно и неожиданно, как приходят тени в полдень и, окунувшись в дрему, я не заметил, как наступило утро.

9

Пазлы складываются

–  Лана, ты просто супергерл! – Леша налил ей чай и подвинул тарелку с печеньем,- ешь, посмотри, ты так похудела.

–   Я вошла в контакт с его сыном,- она устало закрыла глаза,- он такой же, как мы, а Денис даже не знает об этом.

–   Какая сейчас разница, он, как Леша умеет заговаривать зубы,- добавил Олег,- это здорово, мы так проедем мимо любого поста.

–    А мне все равно страшно,- вздохнула Настя.

–  Страшно ей,- Гарик потрепал ее по взъерошенным волосам,- ты всех испепелишь, если будут рыпаться.

–   Да, только я не хочу так быстро умереть, я хочу жить.

–   Все хотят жить,- уронил Олег, захлопывая книжку,- я лично никого не хочу убивать…

–   Тихо,- Лана подняла вверх указательный палец,- они едут сюда. Денис и все остальные. Димка и Марина.

                             

                                              *        *        *



   Утро холодное и сырое барабанило в стекла мокрым снегом. Петра не было и, взглянув на часы, я понял, что проспал почти до обеда.  Потянувшись, я услышал, как скрипнул диван  и, окончательно проснувшись, решил, что пора позавтракать. Из моей головы не уходили мысли о ребятах, как они там, беспокоился я не совсем уверенный в том, что с ними ничего не случилось. Я подошел к окну и, глядя на замерзшие узоры, что рисует мороз на стеклах, вспомнил Лану и то, как она водила своим пальчиком по стеклу, растапливая лед с другой стороны окна. Внезапно я ощутил какое-то странное чувство, в глазах потемнело и, медленно опустившись на диван, я закрыл глаза.  Словно сон передо мной пронеслось видение, Лана с заплаканными глазами что-то пытается сказать мне, потом люди в темной форме, все так сбивчиво. В глазах вспыхивает кровавое зарево, я падаю и  последнее, что вижу –  черные  ботинки спецназовца.  Запах пороха. Кровь повсюду. Смерть…

Распахнув глаза, я глотнул воздуха и почувствовал себя  словно рыба, выброшенная на  берег.

Застегивая молнию на куртке, я ощутил дрожь в пальцах и понял, что не могу больше здесь оставаться. Мне нужно было как-то связаться с Петром и предупредить его, но как я не мог сообразить,  голова шла кругом. Времени почти не осталось, и я должен был как можно скорее вернуться к детям.

Внезапно я услышал,  как  возле дома Петра остановилась машина, я прижался лицом к стене и осторожно выглянул в окно, чтобы не выдать своего присутствия. Липкий страх начал разливаться по венам, руки стали холодными, а во рту все пересохло. Я знал, что должен вернуться и кто бы это ни был, мне нельзя выдавать своего присутствия.

– Денис! – услышал я голос своей жены, она быстро вошла в комнату, где я только что ждал расправы. Я наблюдал за ней через щелочку за портьерой и не мог позволить себе сделать первый шаг. Я был уверен, что она не сможет предать меня, да и Петр рассказал, что Марина очень переживала с момента моего исчезновения.

–  Денис, у нас мало времени,- ее голос вернул в реальность. Маринка зорко смотрела по сторонам,- Петя сказал, что ты здесь, я  же с тобой,  привезла документы… ну, не будь дураком…

Тихо выбравшись из своего укрытия, я двинулся к ней, все еще не веря в то, что это  Марина, и  именно она сейчас  играет роль моей спасительницы.

–   Денис! – воскликнула Марина и бросилась ко мне    на шею со  слезами в голосе, –  Денис, нам нужно  идти! –  она взяла меня за руки,- как ты мог подумать, что я смогу предать тебя, я все сделаю ради тебя и нашего мальчика, ведь он чудом остался жив!

Все еще не понимая ее, я последовал за ней и, бросив прощальный взгляд на холостяцкое обиталище Петра, распахнул дверь.

–  Ты не против, я поведу? – сказал я,  садясь за руль, – что с Димкой, почему ты сказала, что он чудом остался жив?!

Маринка побледнела, кусая губы и, помолчав, добавила, что теперь все позади и нужно поскорее выбраться из страны.

–  Ты считаешь, нам удастся  покинуть страну?- саркастически заметил я, чувствуя, как нервы начинают сдавать.

–  Понимаешь, с ребятами все в порядке, они ждут нас, я все сделала, а с … их способностями не страшен любой фейсконтроль.

Она, грустно улыбнувшись, посмотрела на меня, а я,  переваривая сказанное Маринкой, искал  ответы в ее глазах.

–  Когда ты пропал, я  почувствовала, что должно произойти что-то страшное и сняла с нашего счета все деньги, теперь… ты скажешь это глупо,  но поверив сыну, я все взяла с собой. На следующий день банк заморозил наши счета.

–  Я не пойму одного, как ты узнала, кто-то из ребят связался с тобой, с Димой? Но как?!

–  Денис, именно об этом я и хотела сказать потом, но видимо ты не хочешь ждать, – она улыбнулась мне, и я увидел, как в ее глазах блеснули слезы.

Машина неслась по шоссе, я знал, что осталось совсем немного, и скоро страница этой жизни, как листок календаря оторвется, улетая  в прошлое, туда, где когда-то я был счастлив. Я смотрел на дорогу и слушал, как дрожит голос Маринки.

– Когда нам сообщили, что ты погиб, Дима очень переживал. Его мучили ночные кошмары, а потом он начал ходить во сне… Однажды, когда я была на дежурстве, он просто вылез в окно и пошел, не знаю… не знаю, что двигало им, он шел по парапету, не видя и не слыша ничего. Потом он вернулся домой,  закрыв окно, лег спать.  Все это видела моя подруга, что живет в доме напротив. Она сразу позвонила мне на работу, и я тут же приехала домой, боясь не успеть спасти нашего мальчика. Потом Дима рассказал, что не дало ему сорваться вниз.

Ее зовут Лана, она разговаривала с ним, именно эта девочка вернула его домой,  не позволив сорваться с четвертого этажа. С тех пор Дима начал рассказывать о ней, о других ребятах и потом о тебе. Он улыбался, говоря, что раньше думал, что ты умер, но теперь он знает, что ты жив и очень любишь нас.

     Я свернул с шоссе, ощущая тупую боль в висках, и не понимал, почему и каким образом Лана связалась с моим сыном.

–  Сегодня Дима сообщил, что если я не приеду за тобой к дяде Пете на дачу, тебя убьют. Спецслужбы следили за всеми твоими друзьями, на случай, если тебе все-таки удалось выжить… Сначала мне все это казалось чем-то невероятным, болезненными фантазиями собственного сына, я думала, что именно так его сознание борется с потерей, перевернувшей все нашу жизнь. Потом этот случай  с банком. А когда я увидела тебя, то все поняла и сразу поверила,  наш Дима –  один из них. Из Индиго.

Я остановил машину. До убежища необходимо было пройти пешком около километра. Все происходящее казалось каким-то странным сном, который никогда не может быть на самом деле.

–   Где же Дима сейчас?- спросил я жену,- почему его нет с тобой?

– Он сказал, что будет лучше, если мы приедем в аэропорт, он нас будет ждать на трассе.

–  Один?! А вдруг что-то пойдет не так?

–  Денис, не стоит бояться, потому что я поверила и теперь понимаю, что у нас… у них есть шанс. Надеюсь, мы сможем выбраться отсюда. Ровно в 14: 00 начинается регистрация, к этому времени Дима будет ждать на трассе, поэтому нам необходимо быть на месте вовремя.

   Я ускорил шаг, мерзлый снег превратился в кашу и хлюпал под ногами, лес становился гуще и, сжимая руку Марины, я ловил себя на мысли, что не ожидал такого поворота. Димка такой же, как они… Индиго. От осознания того, что рассказала Марина, стало жутко. Сын мог попасть в руки спецслужб и стать лабораторной крысой, как те ребята, которых я пытаюсь спасти. А скольких я не смог вывести, оставшихся там,    ожидавших своей  нелегкой участи.

Посмотрев на часы, я увидел, что они остановились. Непонимающе посмотрев вокруг, я вдруг понял, что произошло что-то невероятное. В воздухе повисла потрясающе странная гнетущая тишина. Марина посмотрела на часы, и, удивленно приподняв брови, покачала головой. В тот момент я еще не до конца понял, что кто-то намерено, остановил время. Разве так бывает, спросите вы, неужели это возможно?



– Возможно все, Денис,- улыбается Лана, водя указательным пальчиком по замерзшему стеклу.- Это предчувствие, оно способно творить чудеса и скоро придет наше время, все дети станут такими как мы, они еще сомневаются, но верят в себя и больше никто не посмеет запереть их в клетки…

Я впервые столкнулся с подобным и не мог понять, почему мы раньше не смогли так быстро покинуть свое убежище. Дима сидел рядом и крепко сжимал мои пальцы в ладони. По всей области был объявлен план-перехват и нас несколько раз останавливали дорожные инспекторы.  У них становились странные лица, и заплеталась речь, когда Дима со мной выходил из микроавтобуса и пристально смотрел им в глаза. Мы беспрепятственно выехали из города, направляясь к аэропорту и, казалось, все вздохнули с облегчением.  Дима улыбался, Лана что-то рассказывала Марине, Настя и Гарик смеялись, Олег слушал музыку в наушниках или спал, а Леша просто смотрел в окно, прощаясь с этим городом, сделавшим их жизнь, похожей на кошмарный сон. Я смотрел на них, и на душе стало спокойнее, после стольких месяцев игр в  прятки.  За окном смеркалось, зажигались огни, сливаясь в светящуюся  полосу света.  Медленно падал крупный, похожий на больших белых пчел, рыхлый снег.  Мне нравился желтоватый свет фонарей,  освещающий несущиеся машины. Я все еще опасался за жизнь ребят, но теперь, обладая такой силой, вместе мы были  поистине непобедимой командой.  Я остановил микроавтобус и,  немного помолчав, сообщил, что пора идти.

Наша группа вошла в здание аэропорта. Меня поразила странная суета вокруг.  Полицейские  и персонал любезно предложили нам без очереди пройти регистрацию и  устроиться в самолете на удобных местах.  Я видел, как улыбался Гарик, когда начальник Аэропорта принес нам с Мариной кофе на подносе и большущий пакет с пирожками.

– Спасибо,- улыбнулась Настя, поджигая, напоследок, ботинки федеральных агентов, которые улыбались и махали нам руками.





10

happy end возможен, если поверить в свои силы и освободиться от  сомнений.

Теперь все, что было несколько лет назад, кажется странным, далеким, словно и случилось не с нами. Ласковые волны набегают на пустынный пляж. В Гоа очень тепло и нам нравится  здесь, хотя я часто вспоминаю дом, снег и все то, что напоминает о старом добром доме и родном городе. Сейчас у меня другое имя и новое место в этом мире.

Мне не составило труда помочь ребятам устроиться на новом месте. Те, кто постарше, помогают налаживать  семейный бизнес. Лана очень подружилась с моим сыном и, мне кажется, что они умеют говорить без слов, просто смотря друг другу в глаза. Впрочем, как и я с Мариной, с некоторых пор.

Похожие статьи:

Рассказы → Приключения кота Квадратека

Рассказы → Шагнуть в пустоту

Рассказы → Горбун (Одноглазый художник)

Рассказы → Горгоны

Рассказы → Волчья заря