Серый рассвет глава 6

 

Повелитель крыс.

Я не сплю уже вторые сутки, понимая, что из одной переделки попал в еще худшую. Все мы  оказались в настоящем капкане. Кто прав, кто виноват,  уверен, эксперимент выходит из-под контроля и те, кто затеял этот кошмар, просто напросто делят бабки и власть. Не думал, что Мелкую используют. Так низко, на душе гадко. Я все думаю, что они делают с ней, какие еще подлости могут прийти в их больные головы. За все время я понял, как Оксана стала дорога мне. Плевать, что Репа смеялся и называл Ромео. Я даже Жеке не мог всего рассказать, что-то мешало признаться в чувствах. А она, видела  ли, какими глазами смотрю на нее? С одной стороны хотелось, чтобы она  почувствовала, как нравится мне, с другой  – становилось неловко и страшно – мурашки и холодный пот. Как в той песне.

Но однажды капитан
Был в одной из дальних стран
И влюбился
Как простой мальчуган.
Раз пятнадцать он краснел,
Заикался и бледнел,
Но в любви ей
Объясниться не посмел.
Я насвистывал песенку, отодвинув принесенный обед, есть не хотелось, не ожидал, что здесь всё окажется настолько гнилым: улыбки, добрые слова, помощь Айболита и Якоря. Черт, что не имена, так вспоминается сказка о Бармалее.

Он мрачнел,
Он худел,
И никто ему
По-дружески не спел:
Капитан, капитан,
Улыбнитесь,
Ведь улыбка -
Это флаг корабля.
Капитан, капитан,
Подтянитесь -
Только смелым
Покоряются моря!

 Я скупо улыбнулся, из дырки в стене вылезла крыса. Нормальная обычная крыса, села напротив, начав умываться, воровато поглядывая на  тарелку с кашей.

–          Не стесняйся, ешь,- устало бросил я, обхватив колени руками.

            Воспоминания, точно острое лезвие бритвы вгрызалось в душу.  Сначала взрыв, потом бегство, превращение отца в монстра, я закрыл глаза, прижимаясь затылком к холодной стене.

Крыса запрыгнула на кровать и подобралась ближе. Надо же, не боится, удивился я, и, зачерпнув каши, протянул ложку серой твари. Она умяла с аппетитом почти всё и убежала, помахав хвостом.  Ну, насчёт  «помахала» это я загнул, это только рыбка золотая в сказке так делала. Улыбаюсь, заставляю себя…Крыса появилась снова, в ее зубах был кусок колбасы. Запах дорого сервелата тут же наполнил камеру. Крыса снова забралась на кровать и, выпустив, из острых зубок лакомство, убежала. Отблагодарила.

Так мы познакомились с Лариской, как я начал величать новую подружку. На камнях царапал ложкой отметины, чтобы не сойти с ума, не сбиться во времени. Сколько нас продержат здесь, задавался вопросом, что с ребятами, где вообще они?  Так же, как  я сидят в камерах или над ними ставят опыты? Со мной разговаривали лишь тишина и страхи, а немногословный охранник знал только несколько слов: еда, вода – обычный набор. Больше ничего. Аппетита не было, но я заставлял себя есть. Каша мерзкая, точно специально варилась для заключенных из объедков со стола. Что они добавляли туда еще, не знаю и не хочу думать об этом.

С Лариской мы подружились, странная крыса и что ее тянет  ко мне, в скором времени стала вообще ручной, ни разу даже не укусила.

–          Ты, наверное, ждешь своего часа,- говорил Лариске,- когда я склею ласты, приведешь сюда своих товарок.

Усталость и неопределенность рисовали в голове страшные образы, я стал плохо спать, кошмары прорывались из глубин подсознания, загоняя в угол камеры, рядом с крысиной норой, где я чувствовал себя в безопасности. Теперь точно, схожу с ума, они добьются своего.

Темнота порождала внутренние кошмары, однажды, когда я  проснулся ночью и забился в угол, увидел, как что-то сидит на моей кровати и смотрит. Два маленьких красных уголька, два глаза. Это была  Лариска, наблюдавшая за мной. Какая-то волна поднялась во мне, я стал противен себе, и  это чувство хотело сжечь изнутри, разрывая раскаленным ножом душу. Пусть никто не видел моих терзаний, но даже перед самим собой  было стыдно плакать. Ночь, такая длинная, и, кажется, рассвет не наступит никогда. Сюда не попадал тусклый дневной свет, здесь начало дня обозначалось вспыхнувшей неоновым глазом лампочкой.

Слезы стали избавлением и облегчением, они хлынули из глаз и  уже не могли остановиться. Мама, папа, потерянная юность, когда столько можно было  успеть:  жить, учиться, дружить, любить. А не убегать от монстров, сражаться с тварями,  убивая в себе человека.

Кровь перестала пугать, а  от вида разорванных внутренностей перестало не становиться плохо, мы сами, как морки, только  бьемся за своих, стоим на своей стороне, как и они.

В какой-то момент я понял, если буду  себя жалеть, Лариска точно позовет своих подружек,  и они сожрут мое тело( пока еще тепленькое), потому что осталось только два пути – в петлю или бороться. Драться, выгрызая свободу, забыть страх, жалость к себе, спасти друзей   и выбраться отсюда.

            Утро. Я понимал, давно должен загореться свет, но мой надзиратель и кормилец не торопился приходить. Явился другой тип.

Лампочка Ильича  осветила желтым светом бумаги на  письменном столе.  

Охранник сел, копошась в ящиках. Потом подошел, протянув тарелку с едой. Я спокойно взял из его рук баланду цвета детской неожиданности и кружку с водой. Поделился с Лариской и быстро умял еду со  вкусом соответствующим цвету, вода с запахом канализации уже казалась привычной. Взглянув на охранника, вдруг подумал, куда делся прежний, и спросил со свойственным мне сарказмом:

–          Что власть переменилась?

–          Нет, просто Сергей заболел… говорит крыс развелось тут, укусила одна.

–          Заболел, в смысле, заражение крови или хуже? – продолжил я допрос, второй охранник оказался более щедрым на слова.

–          Плохо ему, даже вакцина Николая Ивановича не помогла.

–          Надо же,- я поднялся с кровати, приблизившись к решетке,- а  у меня тут крыса живет, Лариской назвал. Не кусается даже.

Охранник посмотрел резко в мою сторону и окинул камеру пытливым взглядом.

–          Не шути так, парень,- я слышал, как дрогнул его голос.

–          А что случилось, он что обернулся, стал морком?

Охранник подошел ближе и, ничего не сказав, приложил палец к губам, показав глазами на потолок. Я понял, что здесь камеры и, повернувшись, взял пустую тарелку и ложку. Охранник смотрел на меня с каким-то сочувствием, но помочь не мог, это читалось в его глазах. Как та собака –  все понимает, но сказать не может. Забрал посуду и ушел, оставив меня в одиночестве. Лариска доела кашу,  залезла на матрас, начав грызть подушку, чтобы, наверное, устроить гнездо.

Решив немного размяться, приняв упор лёжа, убил еще немного времени, отжимался, пресс покачал. Все вроде какое-то занятие. Пот, усталость оказались настоящим лекарством для души, я намочил полотенце, обтерся, ощутив легкость во всем теле и главное, желание жить и бороться.

            Сейчас необходимо понять, где могут быть остальные, я прокручивал в голове разнообразные ходы, точно игрок шахматного турнира, как выйти из клетки, как выбраться наружу, но пока ничего не приходило в голову.

Потом я думал о крысе, рассуждал, чуть ли не вслух – раз она пришла откуда-то, значит там проход, только из инструментов  у меня лишь ложка, и времени которого мало.

Подойдя к норе Лариски, я присел на корточки, внимательно изучая отверстие, которое было точно прогрызено в бетоне. Хотя нет, раньше тут была какая-то труба, водопроводная или газовая. Если труба, значит, остался маленький тоннель, по которому может пробираться лишь крыса. Бетон ковырять в слепую я не собирался, лег на живот, заглянув в нору, и к своему удивлению, возможно, мне показалось, увидел свет. Это говорило о том, что камеры соединены или это другое помещение. Прислушался – скрежет и царапанье и о, чудо, голоса. Плохо различимые, но я слышал их. Знать бы еще кто там – свои или чужие?

–          Что ты там лежишь, тебе плохо, что ли? – я чуть не подпрыгнул, голос надзирателя показался слишком громким.

–          Смотрю, где моя крыса,- я поднялся с бетонного пола, отряхивая колени,- что-то она не приходила сегодня…

–          Ты  осторожнее с этими крысами,- охранник напряженно посмотрел на меня,- они добрые, пока получают еду.

–          Я понимаю,- забравшись на кровать, я уселся по-турецки, охранник не сводил глаз, точно пытаясь прочесть мои мысли.

–          Эй, парень,- шепнул он тихо, что я еле расслышал,- сегодня начальство ушло наверх, ищут кого-то.

–          Мне то, какое дело. Смотри не светись, раз камеры пишут.

–          Сегодня у вас есть шанс уйти отсюда,- заговорчески продолжил мой надзиратель, эта новость, и его внезапное дружелюбие удивили меня и больше, скажу, насторожили.

–          Ага, - кивнул я, усмехнувшись,- именно об этом я думаю, полагаете мне заняться нечем?

Сейчас, прямо в объятия твои кинусь, подумал я, нашел дурака. Теперь я не верил никому, хватило Айболита, Якоря,  да и всей этой честной компании.

Охранник пожал плечами, вышел, захлопнув металлическую дверь, я слышал лязг засова, два поворота ключа в замке. Да, меня держали тут как опасного преступника. Я снова лег на живот, заглянув в крысиную нору, услышал царапающие звуки, Лариска выскочила пулей. Напугала, зараза, я  отпрянул, усевшись на бетонном полу, и  осматривал стены своей тюрьмы, в надежде, увидеть ответ как выбраться отсюда.

            Вентиляция. Она под самым потолком, куда сложно залезть, решетка прикручена четырьмя шурупами. Я поднялся, разглядывая её, размышляя, как можно подобраться ближе. Кровать привинчена к полу. Матрац на досках, никаких пружин… Даже, если добраться до решетки, как открутить шурупы?  Алюминиевой ложкой( странно, почему ее еще не забрали)? Залез на спинку кровати, думая, что если подпрыгнуть, можно ухватиться пальцами за решетку,  я напомнил себе лисицу из басни Крылова. Как говорится, «видит око, да зуб неймёт».

Камеры. Тут же камера, осекся я, опустившись на кровать. Работает ли она? По идее должна, для чего тогда здесь повесили это око Саурона, я покосился в черный зрачок, что следил за каждым моим движением. Если начну воплощать свои попытки в жизнь ночью, с первого раза точно не получится, и сюда прибежит охрана.  Один раз можно сослаться на ночной кошмар, типа с кровати упал, но второй и третий добром не кончится. Прыжок должен быть точным. Прутья решетки расположены таким образом, что легко можно удержаться, только, сколько смогу провисеть прежде чем откручу хотя бы один шуруп. Я вынул из кармана ложку,  ручка никак не подходила, чтобы стать отверткой. Ее необходимо заточить, как это сделать, не создавая лишнего шума. Сейчас бы Интернет, мигом всему научился бы. Последний раз компьютер явидел в кабинете Северцева, где узнал об эксперименте. Так что  придется напрячь мозг.

Обхватив голову руками, до боли сжал виски. Это не может продолжаться вечно, если  не начать действовать, возможно, на опыты поведут следующим меня.

Мелкая, что же они делают с тобой. Кровь прилила к вискам и, бросив взгляд на решетку, я решился просто попробовать допрыгнуть до нее. Снял кроссовки, снова влез на кровать.  Точно ручная обезьянка подпрыгнул высоко, насколько хватало  роста. Бац. Чудом не сорвал ноготь, рухнул с грохотом на пол. Потом снова повторил попытку. Повиснув на прутьях решетки, спрыгнул, понимая, что  смогу добраться до шурупов, но чем открутить их. В голове словно  заработал секретный механизм, казалось, я даже слышу  жужжание маленьких моторчиков, тихий скрежет колесиков и зубчиков. Надеюсь, это не «шиза» посетила меня, пока я пытался рассуждать вслух.

Сев на кровать, начал надевать кроссовки и тут в голову пришла мысль, что кое-что типа отвертки у меня все-таки есть.

Изрядно потрепанные стельки не сложно оторвать и добраться до супинатора. Я раньше думал, что они лишь в женской обуви, но, как-то один  раз  довелось ремонтировать ботинки.

Я вздохнул, вспоминая отца.

 Мы всё раньше  делали вместе. Как нелепа жизнь и почему получается так, а не иначе. Советы отца помогали, пусть мы спорили,  пусть не соглашался с ним, зная, что в итоге он окажется прав.

Расковыряв ткань, я добрался до супинатора, который извлечь не составило труда. В голове рос, точно здание из кирпичиков, план. В вентиляцию сложно пролезть, но я должен сделать это, тем более, когда от этого зависели наши жизни.

Щелчок открываемого замка заставил вздрогнуть.

–          Парень, тебе заняться нечем больше? – спросил охранник,- я же говорил о камерах?

–          Размяться хотел,- я пожал плечами, - или меня тут откармливают для пиршества каннибалов.

–          Не понял,- охранник странно округлил глаза.

Ну и хорошо, что не понял, отметил   про себя я, надевая кроссовки.

–          Все нормально, что нового, когда нас отпустят и вообще что слышно?

–          Ты забыл мальчик, что не в той ситуации, когда можешь задавать вопросы? – охранник уселся на стул, положив ноги на стол, показывая подошвы ботинок.

–          А что за окном,- небрежно бросил я,- снег так же сыпет?

–          Нет, прекратился, но холодно, минус 15 точно есть.

–          Да-а, погодка. А что с ребятами, как Оксана, долго еще  сидеть взаперти, точно мы преступники?

–          Не знаю, - пожал плечами охранник,- я человек маленький и мне не докладывают что и как, если Якорь решил определить вас в камеры, значит, вы представляете угрозу убежищу.

Я не стал спорить, хотелось, чтобы этот тип поскорее убрался. Сначала он показался более дружелюбным, а теперь же уселся тут, ноги на стол взгромоздил. Судя по подошве, на улице бывает редко, слишком чистые башмаки, или новые, а может, я сам выдумываю, что способен  думать точно Шерлок Холмс. Однако, хотелось  найти выход, спасти всех,  вырвать Мелкую из когтей Айболита. Уверен, они  решили возобновить  свои мерзкие опыты, и выбрали самого, по их мнению, слабого члена команды.

Присутствие охранника раздражало, мешало думать. Ему наконец-то надоело играть в молчанку, и он отправился восвояси. Я снова разулся, подпрыгнул, повиснув на решетке, вытащил супинатор, прикладывая его к шурупу. Отлично. Теперь я мог позволить себе улыбнуться. Надежда обретала очертания, и  маленькие крылышки уже начинали пробиваться где-то в районе лопаток, из-под измученной души.

Теперь только дождаться ночи, точнее темноты. Мои мысли прервал скрежет, я прислушался. Это была Лариска. Точно. Она тащила что-то большое в своих остреньких зубках. Заглянул в нору я увидел, как сначала появился хост, потом серая спинка. Меня удивило, что в ее зубах оказался одноразовый стаканчик с ниткой, ловко вставленной внутрь, точно у кого-то  оказалась иголка и моток ниток. Все это очень любопытно. Я потянул за стаканчик, ощущая, как натянулась нить. Кто-то с другой стороны дернул  за нитку, пока стаканчик не затянуло наполовину в крысиную нору.

Я знал об этом фокусе, мы часто с ребятами играли в подобный телефон, но кому в голову пришла эта идея.

Я лег на пол, посмотрев на дверь, уверенный, что охранника не будет еще пару часов и приложил пластиковый стакан к уху.

–          Леха, Леха,- услышал я приглушенный голос Жеки.

–          Привет, чувачок,- я чуть не закричал его имя.

–          Ну, блин, твоя крыса сделала все, как надо!

–          Лариска что ли?

–          Наверное, раз протащила наш телефончик,- он заговорчески захихикал,- ты тоже один?

–          Да, но у меня зреет план…

–          У меня тоже,- прервал меня Жека,- послушай, тут такое произошло. Однако теперь мутанты помогут нам.

–          Ты бредишь?

–          Ни как нет, чувак, сейчас нет времени объяснять. Скажу одно, я научился повелевать ими,- он снова захихикал.

–          Ты там крышей не двинулся, Жек? – насторожился я.

–          Да нет, все путем, не парься. Я так понял, ты вентиляцию решил разобрать?

Теперь пришел мой черед удивляться.

–          Не трать время на размышления, Лех,- продолжил Жека,- твоя крыса рассказала о повышенном интересе к  прыгучести и подозрении охранника, ну не рассказала, я это увидел собственными глазами через ее мысли. Тебе не пролезть в вентиляцию, но ты можешь открыть путь крысам, которые помогут нам выбраться. Одна уже покусала твоего охранника, помнишь, новенький рассказывал об этом. Только  он не сообщил, что крысы передают вирус морков и твой бывший надзиратель начал обращаться. У нас мало времени, постарайся открыть решетку, дальше крысы все сделают сами…

Внезапно его голос оборвался, видимо кто-то помешал нашему разговору. Я прислушался. Разговоры, никакого шума или возни, все  в порядке.

Решено. Сегодня ночью откроем путь для крыс и их повелителя. Казалось, что происходит невероятное. Это, как моя способность чувствовать морков, странно, почему у Жеки тоже появился какой-то дар.  Дар, усмехнулся я про себя или проклятие, а что же остальные. Жаль не успел спросить, возможно, Жеке что-то известно о Мелкой и ребятах. Крысы же везде бегают, все видят и слышат.

К вечеру, дверь камеры распахнулась, и я увидел Мелкую, которую втащил надзиратель. Ее лицо было в крови, губы разбиты, а вместо руки… не поверите – странная уродливая клешня…

Он быстро открыл камеру и втолкнул Оксанку внутрь.

–          Я не понял, что происходит?! – насторожился я, не понимая, что произошло с Мелкой.

–          Эта тварь чуть не прикончила доктора,- прошипел надзиратель,- пусть теперь полакомится своим другом. Вот оно новое оружие,  со всеми вами покончено, парень.

Мелкая оскалила зубы и двинулась ко мне, расставив ноги, приготовившись к прыжку. Внутри появились смешанные чувства: страх и удивление, боль, тоска и надежда, что в ее сердце осталось  хоть что-то человеческое.

Потом она внезапно повернулась к охраннику и, оскалившись, прыгнула на решетку, посмотрела наверх, где висела камера, зашипела и, подскочив, сбила ее одним ударом. Я отступил назад, теряясь в догадках, как вести себя.

–          Черт,- уронил надзиратель, пятясь назад,-  ну ничего, думаю, до утра ты справишься со своим дружком!

Мелкая обернулась, плотоядно блеснув глазами, взглянув на меня как на обед, я знал, что не смогу убить ее. Это было уже слишком. Лучше сам умру, чем покончу с ней.

Дверь захлопнулась. Я слышал, как повернулся замок и железный засов скрипнул по металлической поверхности.

–          Вот теперь мы остались одни,- проворковала Мелкая.

–          Оксан, это же ты? – спросил я, и не узнал своего голоса, он стал глухим, точно что-то случилось со связками.

–          Да не парься, Лех, это же спектакль,- она склонила голову на бок, потом подняла клешню к лицу, разглядывая ее изучающим взглядом. – Сегодня мы все уберемся отсюда. Времени нет…

Я видел, как ее рука снова стала человеческой, с лица исчез омерзительный оскал, теперь это была наша Оксанка, Мелкая, которую   я так любил.

–          Что происходит? – я подошел вплотную, коснулся ее пальцев, которые казались прежними. Помню, мы впервые пошли в разведку, когда познакомился с ней ближе. Я дотронулся до ее запястья, ощущая тепло, а не  холодную углеродистую сталь. Но мне не хватало этого, прошло столько месяцев, как быстро человек привыкает ко всему. Я свыкся даже с ее железной рукой. Теперь же у нее обычная, теплая, я сжал ее пальцы, все еще не веря в происходящее.

–          Как стемнеет, ты должен впустить крыс.

–          Я знаю, мы уже связались с Жекой.

Она раскрыла руки для объятий:

–          Дай, обниму тебя, Леха, думала сдохну в этой лаборатории, но Айболиту  и его помощникам сейчас гораздо хуже,- она опустила глаза, положив мне руки на плечи,- однако теперь им все равно, я их всех убила.

Мы обнялись,  чувствуя тепло и биение наших сердец. Я закрыл глаза, ощущая счастье, когда любимый человек рядом.

–          Думал мне конец? – улыбнулась Мелкая, посмотрев в сторону.

–          Я думал, они ставят на тебе опыты,- выпалил я первое, что пришло в голову, - но все равно мы бы освободили тебя.

–          Надоело ждать. Да и понравились мне новые способности.

–          Что произошло в лаборатории?

–          Тебе нужны подробности, Леша? Нет? Тогда я кратко расскажу, как они хотели проверить насколько я окажусь живучей, вогнав лошадиную долю вируса, забыв, что все мы  заражены, вирус у каждого из нас в крови. Не знаю чего они добивались, но теперь у меня есть новая рука… Знаешь, это как хвост ящерицы.  У меня способность к регенерации и вот, ко всему прочему выросла рука,- Мелкая улыбнулась,-  но это  не все. Айболит запер меня в клетке с морком. Включили камеры, наблюдали, смогу ли я стать таким, как он. Я смогла, только немного позже. Не хотелось раскрывать все карты. Морка я убила голыми руками, и сейчас во мне невероятная сила,- она подхватила меня на руки, точно младенца и закружила по камере.

–          Ты это брось, хулиганить, так и заикой стать можно,-  отшутился я, хотя меня поразила новая  Мелкая, ее теперь Мелкой называть было как-то странно.

–          Разделавшись с морком, я сделала вид, что начала есть его. Противно, мерзко, но они решили продолжить эксперимент, подумали, что я становлюсь зверем. Что было дальше тебе лучше не знать, и я жалею, что сразу не убила эту тварь доктора. Настоящий нацист. Происходящее  на поверхности развязало руки этому садисту. Сначала он решил проверить насколько быстро я смогу восстанавливать конечности. Пусть заново отрастали и ноги и руки, но боль не становилась меньше. Я тоже думала о побеге и наконец, решила, что если устрою диверсию, меня отправят к кому-нибудь  из вас.

–          Как и вышло,- кивнул я.

–          Так что теперь нечего ждать, нужно выпустить крыс и теперь они не наши враги.

–          Кто  бы мог подумать о таком, когда мы были в больнице.

–          Но теми крысами тоже кто-то управлял,- она посмотрела на потолок, - я подниму тебя, открывай решетку.

–          Кто управлял?

–          У меня у самой в голове каша, Лех, давай пока думать о вентиляции, Жека что-то придумал, мне не все ясно.

Откуда ей все известно, не понимал я, возможно Жека и с ней успел пообщаться.

Я вытащил супинатор и, забравшись на плечи Мелкой, которые совсем недавно еще казались такими хрупкими, вцепился пальцами в решётку. В темноте вентиляционной шахты я увидел много красных светящихся глазок, точно сотни Ларисок смотрели на меня в ожидании команды «фас».

 Открутив последний шуруп, я понял – началось!  Теперь волну будет не остановить, самое скверное, я не знал, что делать дальше, надеясь на смекалку Жеки и то, что другие ребята живы, и мы сможем выбраться.

Звук коготков и маленьких лапок становился громче, мы отскочили в сторону, давая крысам выбраться из вентиляции. Их так  много, сначала под ногами появился мохнатый ковер, медленно просачивающийся через прутья решетки, потом крысы начали забираться друг на друга обретая черты того самого старика, что мы видели в больнице. «Старикашка» обошел стол, порылся в ящиках, достав скрепки, ножницы, всякий канцелярский хлам. Его улыбка чертовски напоминало  Жеку, я почувствовал, как по спине пробежал холодок.

Старик-крыс не долго возился  с замком, сложнее отодвинуть засов снаружи. Крысы снова рассыпались, меняя дислокацию, поднимая острые мордочки к потолку, снова становясь стариком, открывая замок нашей камеры.

–          Я надеялась, что он не забудет о нас,- усмехнулась Мелкая,- ищи отверстия, через которые могут пролезть крысы.

Я смотрел по сторонам, вспомнив  Ларискину нору. Крысы метнулись туда, точно прочитав мои мысли и исчезли в стене, точно их здесь и не было. Через минуту, я услышал, как засов начинает двигаться. Дверь распахнулась, мы вышли, осторожно оглядываясь. Два охранника лежали  в нелепых позах, с прокушенным горлом, а кровь  точно липкое варенье размазалась на бетонном полу. Я держал Мелкую за руку. Осторожно,  пытаясь не шуметь, мы двинулись дальше.

Звук шагов, кто там, охрана или друзья?

Прогремел взрыв. Внезапно. Я вздрогнул от неожиданности, языки пламени метнулись по коридору, обдавая жаром, не доставая нас, но изрядно встряхнув взрывной волной.  Поднявшись, мы снова побежали, слыша выстрелы, навстречу выскочил Ник, на его лице свежая кровь, он кинул мне и Мелкой оружие, сообщив, что пора выбираться  из этого места. Правда, с его слов это звучало несколько иначе…

–          Пора покинуть эту задницу, а то что-то душно  стало!

Стрельба. Едким дымом все заволокло перед глазами. Почти на ощупь мы пробирались вперед. 

–          Леха! – услышал я голос Жеки. Он вынырнул из дыма, точно джин.

–          Ну, повелитель крыс! – я  так рад был его видеть,- идем, осталось вытащить  Северцева, крысы работают.

–          Да у вас настоящая мутантская команда,- присвистнул подбежавший Татарин.

–          Все живы? – Фил выскочил из-за него и расплылся в улыбке,- ребята!!! На этом уровне всех уничтожили, но я не знаю, где Северцев, и жив ли он вообще.

–          Жив,- улыбнулся Жека,- Якорь засунул его в камеру около своего кабинета, где охрана получше нашей будет. Но ничего, справимся, не в первый раз.

Наша команда быстро, стараясь двигаться, как можно тише, пробиралась к лифту, Мелкая стремительно и бесшумно расправилась с  двумя охранниками, двое из нас Татарин и Ник переоделись в их форму и первыми вошли в лифт.

            На втором этаже стало по-настоящему жарко. Не успели мы далеко уйти от лифта,  Ник крикнул, чтобы мы бежали и, выдернув  чеку с двух гранат, бросил их под ноги приближающимся бойцам. Взрывная волна накрыла, болью ударив по ушам, мы бежали, а я ощущал, как кровь течет по лицу, голова точно окунулась в вату. Я слышал крики, выстрелы, видел вспышки и то, как Татарин, вытащивший здоровенный нож, распорол горло одному из бойцов от уха до уха.

–          Торопись Крыс, пожалуйста,- шептал Жека, я видел  сгорбленную фигуру Старика у камеры Северцева и то, как в него стреляют, вырывая куски плоти, превращающихся в мертвых зверьков.

Жека не мог стрелять, он думал о том, как справится с замком, теперь его мозг управлял коллективным сознанием крыс.

Новая волна выстрелов заставила прижаться к полу, закрывая головы руками, прячась за трупами сраженных врагов.

–          Я не могу,- простонал Жека,- не могу открыть  грёбанную дверь!

–          Давай я,- Татарин, оттащил его в сторону,- смотри в глаза, не бойся, я умею открывать эти замки, может и крысы поймут?

–          Не знаю,- бессильно покачал головой Жека,- я  только недавно понял, что могу общаться с ними.

–          Успокойся, это паника,- Татарин легонько шлепнул его по щеке,- приди в себя, мы же команда!

Старик или то, что от него осталось, продолжил работу, мы отстреливались, ощущая запах крови, горький вкус дыма во рту, знали, понимали, если не выберемся, нас всех положат эти сукины дети, точно дичь, загнав в силки.

Новые крысы. Их было  так много, что мне стало не по себе, Мелкая взвизгнула, когда по ней пробежало десятка четыре маленьких лапок с острыми коготками. Но не мы были целью крыс. Они влились в бесформенное тело Старика-крыса, и он стал  с энтузиазмом, возникшим непонятно откуда, возиться с замком. Старик лихо взломал панель, что-то нажал, оторвал, я плохо видел. Дверь пискнула и отъехала в сторону, впуская в камеру Северцева дым.

–          Лови! – крикнул Фил, кидая автомат  Старику-крысу, который сжал его в руках, разглядывал, точно не понимая, что с ним делать, потом вошел внутрь.

Мы смогли продвинуться дальше, вокруг тихой поступью шагала смерть –  мертвые бойцы, крысы, оторванные конечности. Кровь на полу, на стенах, повсюду.  Дым постепенно рассеивался, и мы осторожно подошли к камере, заглянув   туда, я понял, она пуста. Северцев исчез.

–          Черт, мы не можем уйти без него,- Мелкая саданула еще шевелящегося бойца, окончив его мучения,- но и оставаться здесь нельзя.

–          Надо уходить! – крикнул Жека, идем, крысы выведут нас наверх, осталось немного.

–          Но как Игорь Сергеевич? – Татарин покачал головой, мы не можем бросить его.

–          Уходим ребята, времени мало, Якорь связался с другой командой и скоро у нас будут гости.

Этот голос невозможно не узнать, я обернулся, увидев Игоря Сергеевича. Вопрос « но, как»?  так и пытался вырваться наружу, вместо этого, мы побежали вперед, за крысами. Огонь не щадил ни кого,  из лаборатории морки вырвали на свободу, пробивая путь через трупы своих инквизиторов. Завязалась настоящая бойня, не хватало мачете, к которому я привык, однако четырех отпрысков мутанского периода мы покрошили в винегрет сравнительно легко.

Убивали уже на автомате, липкие, в кусочках плоти тварей, казалось, все стали на одно лицо в ржавых подтеках мутантской крови.

            Тоннель сужался, теперь можно было двигаться только по одному.

Новая взрывная волна, я обернулся, видя   приближающееся облако раскаленного газа. Спрятаться негде, бежать дальше, но как, если огонь движется быстрее.

Фил обернулся, пытаясь защитить нас. Его крик пронесся по каменным сводам, точно он пытался заглушить гул пламени, которое еще немного и поджарит нас, захлопнув  книгу, где окончание банально, жестоко и нелепо…

Холод. Внезапно я почувствовал нестерпимую  стужу, точно меня окунули в прорубь. Дыхание чуть не остановилось, я посмотрел на руки, автомат, покрывшиеся инеем. Голоса. Точно они далеко-далеко, в другой жизни, в чужом мире, где нет войны, где никто не предает, и смерть не рисует знаки на наших судьбах. Я закрыл глаза, падая. Чьи-то руки подхватили меня.

Это Северцев, он кричит, и мы двигаемся дальше. Ноги бегут, а голова  плохо соображает. Постепенно сознание возвращается, и я вижу небо. Оно кажется круглым, маленьким, я его наблюдаю  через отверстие открытого люка, откуда путь на свободу. Это как волна, как лавина, все возвращается, ускоряется, я понимаю, что жив, холод отступил, поднимаюсь по лестнице за всеми. Последним идет Фил,  я оборачиваюсь и вижу, как свод  тоннеля покрыт льдом. Сосульки точно сталактиты, огромные, есть поменьше, но все это так странно.

–          Я потом расскажу, двигай давай,- запинаясь произнес Фил. Его голос дрогнул, он толкает меня вперед,- давай, нам еще долго идти.  Северцев вышел на связь с Маэстро.

–          Маэстро? – переспросил я.

–          Ага,- улыбнулся Фил, - догоняй, Мелкой нужна помощь.

Я прибавил шаг, услышав сарказм в голосе Фила,- давай, Ромео, может тебя и спасет она, эта сука-любовь,- он сплюнул под ноги, догоняя меня. Я понял, что это шутка в стиле Фила, но не обиделся,  ведь на друзей обижаться глупо.

Морозный воздух придал силы, холод обжигал, и мы спешили. Мелкая обернулась, ища меня глазами, улыбнулась, махнув рукой. Тепло. Оно растекалось от сердца к животу, где танцевали солнечные зайчики.

Я побежал быстрее, пытаясь догнать ее, пытаясь прийти в себя, еще не веря, что мы свободны.

Обернулся, посмотрев на Фила и остановился, как вкопанный. На свету только увидел, что волосы товарища совершенно седые, точно покрытые серебром, как у какого-то эльфа из фэнтези, которое  всегда терпеть не мог.

–          Фил,- уронил я, - что у тебя с волосами?

–          Сейчас на это времени нет,- он махнул рукой и обогнал меня. Мы бежали по сухому снегу, иногда проваливаясь, холод сковывал руки, но немного согрелись от такого темпа. Впереди я увидел вертолет,  Северцев прибавил шагу, неужели это тот самый связной, подумал я, стараясь не отставать, тем более Фил бегал быстрее.

Из вертолета вылез высокий бородатый мужик, смуглый, чем-то напомнивший Че Гевару. Он пожал руку Северцеву, обнялись. В глубоком снегу сложно передвигаться не то, что бежать, я услышал, как Игорь Сергеевич назвал незнакомца Маэстро.

–          …свобода, неизвестно на какое время она,- до меня долетели обрывки фразы  Маэстро.

–          Пусть ненадолго, - усмехнулся Ник,- но теперь надо быть еще осторожнее.

–          Забирайтесь в вертолет, пора уносить отсюда ноги! – крикнул он.

Я посмотрел, сколько нас осталось, все ли живы? В запале, я даже не  думал об этом, только о Мелкой, Северцеве, Жеке. Окинул взглядом наш маленький, но непотопляемый отряд, улыбнулся, понимая, что мы живы, все живы  и в этот раз.

Похожие статьи:

Рассказы → Эксперимент не состоится?

Рассказы → Идеальное оружие

Рассказы → Черный свет софитов-7

Рассказы → Белочка в моей голове

Рассказы → Вердикт