Между осенью и зимой. 31 ноября.
Ни один день не станет лишним, если жизнь полна, если в ней есть Дело и Любовь. Календарь – лишь условность. А каждый дополнительный день как божественный дар.
1.
Завершался ещё один день на Эсти. Обычный закат. Ровная пурпурная полоса вдоль горизонта.
Когда-то Эстианские закаты приводили Рэя в восторг. Теперь навевали скуку, а чаще раздражали.
Вспомнилось тёплое закатное небо родной Земли. Вот где истинная красота!
Одного года вполне хватило, чтобы понять: спокойная жизнь на планете Хварны – это совсем не то, что ему нужно. Как же он ненавидел эту маленькую тихую планетку! Планету забвения…
Год прошёл как один день: усыпляющие молитвы в храме, размышления, медитации, почти никаких физических нагрузок. День нынешний ничем не отличался от предыдущего и – можно быть уверенным – от будущего. Бесконечная как равнина череда серых, одинаковых, ничем не примечательных дней.
Но ведь так было не всегда! Когда-то жизнь бурлила подобно океану в сезон штормов. И каждый день был неповторим.
Нет, нельзя думать о прошлом. Это табу.
Бродяга, бунтарь… Таким его считала Рамна. Что от него осталось теперь? Только сумасшедшие сны. Почти крамола – свободные гордые люди, без страха называющие свои имена. Рэй всё сильней тосковал по людям из этих снов.
И по ней…
Смерть Рамны сделала его слабым, уязвимым, безразличным к себе. На свете не осталось ничего, что могло бы заставить его держаться за эту серую жизнь.
Как он попал на эту «райскую» планету? За какие заслуги? За какие грехи?!
Память снова вернула его к тем событиям, вызвав боль, ярость, отчаяние…
2.
…Это был стандартный полёт в систему Альбигойи.
Стараясь не попасть в зону излучения звезды, Рэй слегка отклонил звездолет от курса. Тусклое серебро диска самой крупной планеты системы – Эрмигана – беспокойно блестело на экране. Планета летела по эксцентрической орбите вокруг Альбигойи, расшвыривающей вокруг мощные потоки заряженных частиц, и искать на ней признаки жизни не имело смысла. Эрмиган был слишком молод. Местами раскалённая магма ещё вырывалась наружу, вздымая кору. Лава вытекала из жерл вулканов, вверх взлетали огненные вспышки.
В галактике Колесо Эла столько звёзд, и обнаружены многообещающие планеты, но как же неприветлив был Эрмиган! Их маленькая экспедиция должна была только провести стандартные исследования.
Рамна была молчалива. Может быть, она что-то предчувствовала? Рэй был устроен не так. Он всегда словно нарочно искал нелёгких путей.
Зачем он отпустил её одну?! Задача казалось такой простой: капсула опускается на поверхность планеты и после выполнения программы возвращается на орбиту к основному кораблю.
А ведь Эрмиган предупреждал, сигнализировал вспышками уничтожающего, испепеляющего огня, внезапно вырывающегося на поверхность: не приближайтесь!
Рэй открыл внешний отдающий люк герметичного автономного отсека, и капсула Рамны выплыла в пустоту. Маленький вспомогательный капсульный модуль безвольно вращался на фоне тревожного мерцания планеты.
Он хорошо помнил жуткое мгновенье тишины после того, как в последний раз сказал ей:
– Будь осторожна.
Рэй посмотрел на приборную доску, потом в обзорный экран. Он увидел, как Рамна машет рукой удаляющемуся звездолёту.
Это было пасмурное и страшное утро Эрмигана. Сумасшедший ветер, бесконечные чёрные горы, пористый грунт, цепочки полостей, пещер и фонтан огненных искр, рвущихся из жерла вулкана.
Внезапно изображение на обзорном экране пересекала огненная линия, острый хищный язык пламени ударил по модулю.
Что это было, неизвестная враждебная цивилизация? Что? Этого он так и не узнал.
Капсула Рамны по траектории метеорита полетела к планете.
Последовательность дальнейших событий он повторял потом десятки раз вслух и сотни раз про себя…
Рэй бросился к катеру, хотя знал, что на таком расстоянии у него не будет возможности схватить модуль и транспортировать обратно.
Он ужаснулся решимости на лице Рамны. Он угадал, что произошло. Её глаза испуганно смотрели на него с экрана, красивые, чуть отрешённые. Потом она нажала кнопку самоуничтожения капсулы…
3.
…Рэй уловил лёгкое дуновение воздуха со стороны двери и повернул голову.
В просвете дверного проёма стоял ангел. Хмурый ангел.
Девушка неизвестной ему гуманоидной расы, тоненькая, невысокая, с голубоватой кожей и белыми кожистыми полупрозрачными крыльями, сложенными за спиной, смотрела на него немигающими синими ангельскими глазами.
Рамна была другой, подумал Рэй, сильной, решительной, страстной. И такой земной...
– Ты что оглох, Хепи? – спросила девушка и стряхнула со лба прядь пепельных волос. – Колокол уже давно пробил. Учитель ждет! Все только и ждут тебя!
Дерзкий ангел. Рэй нехотя поднялся.
Опоздать на общую вечернюю молитву – это же неслыханно.
– А ты помнишь свое настоящее имя? Помнишь, откуда ты? – спросил он неожиданно для себя и тем более для неё.
Девушка задохнулась от негодования.
– Ты ответишь за свое любопытство! – воскликнула она и, расправив крылья, взлетела.
Настоящее имя Эстианского монаха и вся его прошлая жизнь остаётся навсегда забытой после проведения специального ритуала в день посвящения. Интересоваться прошлым брата или сестры считалось преступлением. И кто его тянул за язык?
Но почему же ему так и не удалось забыть своё имя и прошлую жизнь?
Рэй был уверен, Учитель знает об этом, хоть и продолжает обращаться к нему не иначе как «Хепи», по имени, данному при посвящении.
Но сегодня было совсем неохота думать об этом. Да и не боялся он ничего. Изгнание? Смерть? Пусть! Он не дорожит этой тихой заплесневелой жизнью на Эсти. Он готов умереть, исчезнуть, потому что Рамны больше нет.
Рэй вышел из дома, проводил взглядом улетающего «ангела» и направился к храму.
Деревья на горе Тэно казались сказочно красивыми: крупные белые цветы, подкрашенные алым светом заката, вырисовывались узорчатой вышивкой на фоне темнеющего неба. Всюду царила атмосфера задумчивости, а, скорее, полного забвения.
Впереди хрустнула ветка. Рэй заметил высокую, чуть сгорбленную фигуру человека. В ней, как и во всём окружающем, ощущалась безысходность и одиночество.
Рэй узнал Учителя. Тот свернул с тропинки и осторожно, как бы боясь поскользнуться, стал подниматься к храму по крутому, поросшему густым кустарником склону. В лучах заходящего светила ярко выделялась надпись на портике: Дом Хварны. Размашистые буквы, словно написанные от руки, создавали ощущение удивительного изящества, хотя не были лишены вычурности.
Рэй намеренно не торопился, хотя мог без усилий успеть к началу молебна.
Он прошёл между массивными колоннами, своей непомерной толщиной и высотой создающими ощущение ничтожности каждого создания Хварны перед лицом его.
Монахи уже собралась в центральном нефе. Рэй присоединился к ним, опустившись на колени у самого входа. Не для того, чтобы его опоздание осталось незамеченным, просто привык наблюдать за происходящим как бы со стороны.
Тут же поймал на себе взгляд Учителя.
– Ты опоздал, Хепи, – строго произнёс старец и покачал головой.
Учитель часто пенял ему на недостаточное рвение в молитвах. Что ж, это была правда – в Хварну Рэй не верил. Это отчасти огорчало и его самого. Молитвы не вызывали благоговейного эсктаза. Нелегко посвятить себя богу, в которого не веришь.
Начался молебен. Рэй по своему обыкновению не закрыл глаза, а стал смотреть на огромный стеклянный сосуд, наполненный клубящейся золотистой субстанцией. Он без интереса наблюдал, как медленно, капля за каплей, постепенно понижая уровень, жидкость перетекает из верхнего резервуара в нижний. Автоматическое устройство, оснащенное сигнальным механизмом в виде движущихся фигурок монахов, в определенный момент щёлкало. Будто отсчитывало, сколько молитв пропустил Рэй, сидя вот так, на коленях, и не обращаясь Хварне. О, Великая Клепсидра! Изо дня в день. Одно и то же.
После молебна монахи покинули храм молчаливой вереницей.
Но Учитель знаком велел Рэю остаться.
– Скажи мне, что ты видишь там? – обратился к нему старец, взглядом указывая на клепсидру.
– Я вижу, как клубится золотой туман, – улыбнулся Рэй.
– Неплохо, Хепи, совсем неплохо. Многие видят только клепсидру, – Учитель ответил ему улыбкой. – А ты никогда не задумывался о том, что это за «туман»? Может быть, это эманация вечного и бесконечного Хварны в физическом мире, то есть время?
– Я перестал считать дни с тех пор, как оказался здесь, потому что не знаю, зачем живу. Когда-то моя жизнь была неразделима с космосом, и я ценил каждое мгновенье, потому что каждое из них могло спасти жизнь или погубить её. А сейчас я не веду счёт времени.
Учитель вновь улыбнулся одними уголками губ и продолжил:
– Время и есть интервал между рождением и смертью. Всего лишь отрезок. Человеческое сознание нашло ему единицы измерения, а в Космосе нет времени.
Рэю был безразличен и этот разговор, и само время. Он даже не пытался скрыть это от Учителя.
– Я знаю, ты не веришь в Хварну, – Учитель жестом пригласил Рэя выйти из храма. – Но он щедр и справедлив. Нам известны три его дара, и обладание всеми тремя дает возможность управлять потоками времени. Первая, или Царская Хварна, связана с будущим. Но она даруется немногим избранным, ибо её наличие позволяет менять предначертанное и формировать будущее.
Рэй подавил вздох нетерпения.
– Вторая, или Жреческая Хварна, – продолжал Учитель, – связана с прошлым и передается по наследству.
Нетрудно было догадаться, что Учитель является её обладателем.
– Но есть третья Хварна. Она отвечает за настоящее. Даруется за добрые дела и исполнение долга. Это Хварна Воина. Твоя Хварна, Хепи.
Рэй посмотрел на Учителя в недоумении. Тот продолжал:
– Осознай себя в прошлой и будущей жизни, ибо всё взаимосвязано. Настоящего, как такового, нет. Предположим, я позвал тебя в прошлом, рассчитывая на то, что ты придёшь, то есть на будущее. Да, сейчас мы с тобой в настоящем. Но этого могло и не случиться, если бы ты не пришёл. Моё приглашение могло бы остаться в прошлом, а время потраченным зря. Жизнь, Хепи, всего лишь череда выборов.
– Если бы у меня был выбор, я выбрал бы любой, пусть один единственный день, вместо целой жизни здесь, на Эсти. День, в котором Рамна жива.
Глаза Учителя блеснули как золотистый туман в клепсидре времени.
– Подумай сейчас о Рамне, – неожиданно произнёс он. – Нарисуй в памяти её образ, и... вот она здесь.
Старец взмахнул рукой, словно рисуя образ Рамны.
– Но она уже подверглась трансмутации. Её память расформирована, и невозможно собрать воедино все его составные части, даже если мы найдем их все. Но ты можешь перехватить её в прошлом.
Рэй напряжённо слушал, ощущая ужас и... надежду. А вдруг и впрямь можно вернуть Рамну?! На мгновение ему представилось, как где-то в немыслимом котле Вселенной варится клубок чувств, воспоминаний, желаний его Рамны. Он содрогнулся.
– Какая древняя метафизика, – сказал он сдавленным голосом, словно спрут тоски снова выбросил свои липкие щупальца. – Пространство, время, энергия, материя... События можно датировать, описать причины и следствия поступков, но ничего нельзя исправить, повторить. Именно поэтому жизнь – чудо.
– Но в каждой жизни, в каждой истории есть что-то общее, похожее на множество других, – возразил старец. – Хварна может даровать тебе день. Один единственный. Тот день, в котором ты хотел бы жить вечно. Выбирай… Планета Эсти – обитель Хварны. Восходы и закаты на ней лишь иллюзия. Мы все живём здесь вне времени. Не спрашивай, как ты попал сюда, ибо это милость Хварны, необъяснимая и непостижимая.
…Дома, лежа на узкой постели, Рэй пытался справиться с переполнявшими его горькими воспоминаниями, давно забытыми, изменчивыми до неузнаваемости. Это были грёзы об ощущениях давно минувших дней, среди которых не было ни одного одинакового или лишнего дня. Все было центром, источником энергии, источником жизни. На Эсти чувства немного сгладились. Но порой память вдруг начинала мучить его с новой силой.
– Значит, я… мёртв? И райское существование на Эсти – только иллюзия жизни. И всё, что я могу, это выбрать день из своей прошлой жизни, в котором хочу жить вечно…
И тогда ему вспомнилось.…
Это был день накануне их отправления в последнюю экспедицию. В воздухе уже веяло зимой. Выпал первый снег.
Он и Рамна выбежали из дома и ходили, оставляя на снегу забавные следы, смеялись. А потом поднялись в спальню, он сел на край кровати, а она встала напротив у окна. Несколько минут стояла, пристально глядя на него.
Он растворялся в воспоминаниях – её бледные гладкие руки, прикосновения, взгляд. Вспоминая годы, прожитые с Рамной, снова и снова перебирая прошлое, он так сливался с ней, что чувствовал на щеках её горячее дыхание, тёплые губы...
Это был день между осенью и зимой. И всё было так, будто они знали, что это их последний день вместе…
4.
…Учитель коснулся сознания Рэя. Этот невидимый жест был полон уверенности и надёжности.
В угасающем сознании пронеслись обрывки каких-то мыслей. Затем они угасли совсем. Один миг, рывок... и заплясали разноцветные сполохи, вихрь энергий. Но где-то в глубине его существа всё ещё пульсировала крупица прежней памяти.
Он затерялся между точкой воплощения и точкой распада. Здесь не было ни изображения, ни смысла... Только чувства, яркие и очень сильные. Потом он упал в хаос межпространственного водоворота. Ощущение холодного, скользящего потока энергии.
Всё исчезло – контуры, краски, объёмы.
Его тело медленно соскальзывало в запредельный холод изначального. Древнейшие миры и самое отдаленное будущее...
Золотистое сияние погасло и вспыхнуло вновь.
…Рэй понимал, что находится где-то в центре, а, может быть, на краю Вселенной, в точке, где рождается всё: и звёзды, и ритмы жизни. Ему казалось, что он наблюдает рождение миров: высокие белые волны налетали откуда-то из мрака, заливая берег изначального.
Вдруг словно чья-то холодная рука провела по его лицу.
Мир вернулся в виде костюма астронавта межгалактического флота Земли. Мир, в котором существовало только одно имя: Рамна.
На далёком горизонте мелькнули закатные сполохи. Воздух вибрировал.
…Она сидела на золотой ленте песка, у самой воды, сама золотистая, сверкающая, и чертила что-то пальцем на песке, тут же старательно всё стирая.
Видимо, то чего она хотела, нелегко нарисовать.
– Рамна, – произнес он одними губами.
Она поднялась и пошла ему навстречу. Женственная, как сама природа. Страстная и целомудренная, мудрая и наивная, жестокая и жертвенная. Весь мир отдалился и безвозвратно канул в прошлое, ибо они любили страстно и верно, даже утратив друг друга. Но время вернуло им то, что они заслужили.
Это был самый счастливый день.
И Рэй знал, что этот день продлится вечно.
-----------
*Хварна – «Божья благодать», одно из ключевых понятий Зороастризма. Хварна освобождает человека от зависимости, позволяет выйти за рамки пространственно-временного континуума, раз и навсегда вырваться из колеса воплощений.
Похожие статьи:
Рассказы → Несуществующий день лета (32 августа, конкурс "Лишние дни", работа №1)
Рассказы → Тридцать второе меолам (конкурс "Лишние дни", работа №4)
Рассказы → 29 февраля (конкурс "Лишние дни", работа №3)
Рассказы → Междумирье ("Лишние дни", внеконкурс)
Рассказы → Тахионный смотритель (конкурс "Лишние дни", работа №2)
), которая может только размышлять, но не давать ответы, которые тысячи лет давали глупые мифическо-религиозные трактаты :)
Сами виноваты, ввели мну в разговор, поменяли причину и следствие (ген. отклонения типа ниоткуда и пр.).
я говорил, что ТОЛЬКО логике там делать нечего, а совсем без нее очень быстро пополнишь ряды некоторых особо блаженных кришнаитов :)
