- Бить будете?
- Не сейчас…
Ласковый сентябрьский вечер укутывал пеленой легкого сумрака уставший таёжный лес. Но солнце пока еще успешно боролось с надвигающейся тьмой. Где-то там, далеко-далеко, оно раскрасило горизонт яркими огненно-красными красками. Но в густом таёжном лесу нет горизонта и увидеть красоту растекающегося закатного солнца можно только с верхушек высоких деревьев.
Ветер стих, и шелестящий шум ветвей ослаб. В наступившей вечерней тишине стали отчетливо слышны различные голоса таежных обитателей. Их пение, треск и щелканье сливались в слаженный симфонический оркестр.
Еня окончательно разворошила затухающий костер. Отдельные небольшие угольки и недогоревшие головешки уже почти не дымились. Они лежали разрозненно среди пепла в середине выжженного круга и поэтому не представляли опасности.
Подруги уже собирались отправиться в дальнейший путь, как вдруг в стройной мелодии таёжного леса, прозвучали грубые фальшивые ноты, нарушившие гармонию вечернего оркестра: с противоположной стороны тропинки послышался быстро-приближающийся хруст и треск.
- Это что… Уга-Лёшка возвращается? – встревожилась Еня.
Ая приподнялась, напряженно вглядываясь в сумеречное пространство.
- Да нет… непохоже, - проговорила она, заметив, наконец, знакомые ей силуэты среди деревьев, - это… Ха-Ха-Ха!
- Ха-ха-ха? - удивленно переспросила Еня, - Это кто? Местный клоун что ли?
- И никакой это не клоун, - парировала Ая, и тут же пояснила, - Ха-Ха-Ха это коротко… от имени - Хруст Хрустофорович… Хворостян.
- И что это за Хруст такой?
- О-о-о… Ха-Ха-Ха – очень строгий. Ему лучше на глаза не попадаться. Он смотрящий… Леса-Тайга… от торфяного болота до Ведьминой Пади. Я как-то с ним… уже встречалась… что-то больше не хочется…
- Но он, кажется, не один, - взволнованно промолвила Еня.
- Ага-а, - согласилась с ней Ая, продолжая внимательно всматриваться в приближающихся, - а-а-а, понятно… слева от Ха-Ха-Ха… Сушняк Суша… а справа… который приотстал… ну, толстый такой… это Валежник Валя.
- Они уже близко! – испуганно воскликнула Еня, - что делать-то будем?
Ая мельком взглянула на разваленное кострище, что-то быстро прикидывая в уме. И вдруг неожиданно резко развернулась и, крикнув, – Бежим! – ринулась в таежные дебри.
Еня тут же отбросила ветку, которой ворошила угольки, лихо вскочила на ноги и бросилась вслед за подругой. Она торопилась, стараясь не потерять Аю из виду. А за спиной отчетливо слышался шум бегущих за ними вдогонку.
Сначала бежать было относительно легко. Но потом начался низкорослый подлесок с множеством сухих веток на земле. К тому же Еня потеряла Аю из виду. Стало страшно. Ещё бы! Она одна в глухом таежном лесу! Убегает от неизвестных ей лесных чудищ. Которые вот-вот и настигнут её. А что будет потом? Подумать страшно! Жуть неимоверная!
Еня собралась из последних сил и попыталась ускориться. Она сделала несколько резких движений и… зацепилась ногой за полусгнивший березовый пенёк, густо обросший зеленым мхом и затаившийся среди плотной листвы черничных кустиков. Не успев даже вскрикнуть, Еня оказалась на земле. Подняться сразу не получилось.
И вот уже появился перед ней рослый Ха-Ха-Ха.
- Ага! Попалась! – восторженно «прохрустел» Хруст Хрустофорович.
- Попалась-попалась, - довольно подтвердил, подбегая к ним, Сушняк Суша. Он тяжело дышал и держал в левой руке помятую пластиковую бутылку, прижимая ее к груди. Чуть отдышавшись, худой Сушняк обтер рукой потный лоб и начал с жадностью пить воду из этой ёмкости. Третьего, Валежника Вали, с ними не было.
- Бить будете? – обреченно спросила Еня.
- Не сейчас, - величавым тоном судьи ответил Хруст Хрустофорович.
И они повели Еню в обратном направлении. Оказалось, что убежала она и не так уж далеко – довольно быстро все вернулись на полянку к догоревшему костру.
- Это ты… костер жгла? - строго спросил Еню Хруст Хрустофорович.
- Д-да-а, - неуверенно подтвердила Еня.
- Будешь наказана! – грозно провозгласил Ха-Ха-Ха.
- Но за что?!
- За огонь. Это смертельная опасность… для Леса-Тайга.
- Да нет тут… никакой опасности. Костер не горит, и пламени нет. Даже дыма не видно. Один пепел… только и остался.
- Ха-ха-ха, - сказал Ха-Ха-Ха, - один пепел. Как бы не так!
Он повернулся к Сушняку, который только что приложился к своей темно-коричневой пластиковой бутылке и теперь закручивал пробку, сопя и наблюдая за происходящим.
- Дай-ка мне бутылку, - обратился Хруст Хрустофорович к Сушняку.
- Это-зачем-это? - скороговоркой подозрительно проговорил Сушняк, ревностно прижимая к себе пластиковую ёмкость.
- Для эксперимента, - невозмутимо пояснил Ха-Ха-Ха, и, протянув руку, грозно скомандовал, - давай!
- Для эксперимента, для эксперимента, - недовольно проворчал Сушняк, но все же бутылку передал.
Хруст Хрустофорович подошел к выжженному черному кругу кострища и, интенсивно встряхивая бутылку, вылил ее содержимое прямо на разбросанные угли и пепел. Вода, попав на горячие головёшки, возмущённо зашипела и тут же выразила свое негодование густыми клубами белёсого пара.
- Для эксперимента, для эксперимента, - не унимался расстроенный Сушняк, - что я теперь пить-то буду?
- Вот видишь? – не обращая на него ни малейшего внимания, продолжал Ха-Ха-Ха объяснять Ене, - как быстро вода превратилась в пар. Значит, там горячо. Очень горячо. Наверняка и красные угольки еще остались… где-нибудь… в глубине золы. А если сильный порыв ветра случится… и искру выдует? Или сухая ветка с дерева упадет… трава сухая, опять же… или кусочек бересты сюда попадет? Вот огонь и появится. А там недалеко и до пожара.
- Да я же не нарочно! – отчаянно начала оправдываться Еня.
- А у нас в Лесу-Тайга и за «не нарочно» наказывают. Срок только меньший дают.
- Но ведь я… не то, что не нарочно. Я здесь вообще не при чем! И костер я не разводила… Невиноватая я!
- А у нас… и за «невиноватая» наказывают.
- Да-а? Но может, срок тогда… совсем маленький? Маню-ю-юсенький… срочёчек?
- Нет. Срок такой же, как за «не нарочно».
- Ну, почему так?!
- Потому. Закон Леса-Тайга такой.
В это время появился Валежник Валя. Он неслышно вышел из-за деревьев и, переваливаясь с боку на бок, медленно подошел к собравшимся.
Сушняк, худой и подвижный холерик, сочувственно произнес:
- Что… не догнал? – он пытался вытрясти на ладонь последние капли жидкости из своей любимой бутылки.
- Не-а. Шибко быстро бегает, - меланхолично выдавил из себя фразу Валежник Валя, - и зачем мне все это… на старости лет?
- Что это? – недоуменно взглянул на него Сушняк.
- Да-а… бег… с препятствиями, - пояснил толстенький Валежник.
- А сколько тебе лет? – полюбопытствовала Еня.
- У-у-у… мне уже три года… старый я… совсем. Лежалый… и прелый. И бегать мне тяжело… очень тяжело.
- А я тебе говорил… зарядкой заниматься надо… и пробежку утреннюю делать, - нравоучительно произнес рослый Хруст Хрустофорович.
- Надо, - спокойно согласился с ним Валежник, - но утром… я сразу встать не могу. Спать очень хочется.
- А ты не с разу вставай… со второго пробуй. Но лучше с первого разу… и с самого рассвета, - продолжил воспитательную беседу Ха-Ха-Ха.
- Да я пробовал. И даже просыпался. Но вот встать не получалось. Думал, полежу ещё чуть-чуть… ну, самую малость… пару минуток. И снова засыпал.
- Вот лень-то и воспитываешь… в себе, - недовольно промолвил Хруст Хрустофорович.
- Где же… воды-то набрать, - задумчиво произнес Сушняк Суша, - пить очень хочется.
- Никому не хочется, а тебе хочется, - проворчал Хруст Хрустофорович.
- А я потею сильно… вот пить и хочется… все время, - пояснил Сушняк и добавил, - сушняк меня… совсем замучил.
- Ха! Ха-ха-ха, - рассмеялся Ха-Ха-Ха, - Сушняка сушняк замучил.
«Интересно, - размышляла Еня, - Уга-Лёшка воды боится… а эти… огня. Сушняк так вообще… без воды жить не может. Это что? Значит, Уга-Лёшка и Ха-Ха-Ха врагами будут? Огонь и вода ведь… вовсе не друзья.
Это что же тогда получается? Огонь – это зло, а вода – добро? Опять не правильно! Когда огонь в печке горит… дом обогревает… ну, там еду всякую готовить позволяет… блины вкусные печь… это же хорошо… очень хорошо. А когда он из печки выходит… наружу… так это уже плохо. Точно плохо! Не дай бог… не приведи господь! Потому как пожар может случиться. И весь дом сгорит. Одни только угольки от него и останутся. Ну-у, еще бревна обгорелые… тоже могут остаться… если пожарные приедут вовремя. Да и они-то ничего не сделают… в смысле с домом… он все равно сгорит весь… поскольку деревянный. Огонь только и потушат. Вон, на соседней улице… пожар был. Так ничего от дома-то и не осталось. Одни бревна черные торчат… до сих пор. Папа говорил, хорошо, что еще ветра не было… а то бы вся улица выгорела. Вот.
Значит, огонь может быть и хорошим и плохим? И добрым и злым? Как так?! Добро в зло превращается что ли?!
Ха! Так и вода… может быть и доброй и злой. Она жажду утоляет… пищу готовить позволяет… ну-у, когда суп там какой-нибудь варят… или кисель брусничный. Опять же огород поливают. А как без воды-то? Все же высохнет. Вон папа огурцам летом… так вообще каждый день пить давал… он так всегда и говорил – «пойду, огурчики напою».
Да и по речкам на лодках люди плавают… рыбаки разные… ну, и охотники всякие… да и просто так... кто купается и дурачится… ну-у, отдыхающие, значит. Летом же хорошо… на речке… в воде булькаться. И это есть добро… водяное.
А вот когда воды много? Тогда, наверное, она уже в зло превращается… поскольку наводнение может быть. Вон весной… в этом году… сто-олько воды было… и вся река в огромное море превратилась. И даже весь Нижний Хутор в воде оказался. Дома затопило… стайки… и огороды тоже. Люди только на лодках и передвигались. Ну-у, там, в магазин… за хлебом и другими продуктами. А некоторые даже на чердаках жили. Вот. И это есть плохо. Зло значит.
Получается, что и вода может быть и доброй и злой. Ну-у, ничего себе!!»
Еня грустно взглянула на Хруста Хрустофоровича.
- Отпусти-и-ите меня, - жалобно взмолилась она, - ну, пожа-а-алуйста.
- Не могу! Каждый должен отвечать… за свои поступки.
- Ну, давайте… я отвечу, - промолвила согласная со всем Еня, - а потом вы меня отпустите.
- Да-а-а… пускай отве-е-етит… а потом… мы-ы-ы её-ё-ё… отпу-у-устим, - задумчиво произнес Сушняк, расстроено заглядывая в горлышко пластиковой бутылки, - ни-ичего ведь не осталось. О-о-очень жаль!
- И как вы себе это представляете? – возмутился Хруст Хрустофорович, - ответит она! Словами что ли? Ей нужно наказание… определить.
- Ну, давайте, определим, - согласился Сушняк.
- Да. Давайте определим. И спать завалимся. А то поздно уже… скоро совсем темно будет, - добродушно рассудил Валежник Валя.
- Мы не можем… определить… уровень наказания степени содеянного, - возвышенно произнес Хруст Хрустофорович.
- Почему? – недоуменно поинтересовалась Еня.
- Почему? – спросил Валежник Валя.
Сушняк Суша посмотрел удивленно на Еню и Валю, потом перевел свой взгляд на Хруста Хрустофоровича и тоже спросил:
- Почему?
- Да потому… проступок – очень серьезный, - ответил Хруст Хрустофорович, - и назначить наказание… может только, - Ха-Ха-Ха торжественно и многозначительно поднял вверх указательный палец, - му-удрый и справедли-ивый… всезна-ающий… Дед Сухостой. Отведем ее к нему… пусть он и решает… что с ней делать.
Валежник Валя и Сушняк Суша внимательно взирали на Хруста Хрустофоровича, слушая его высокопарную речь. Валя при этом подобострастно округлил глаза, а Сушняк одобрительно сопел и шмыгал носом.
- Правильно. Отведем ее к Деду Сухостою, - согласно произнес Сушняк.
- Сейчас? – озадаченно поинтересовался Валежник.
- Нет… не сейчас. Скоро будет ночь. И как мы ее поведем? Человеки же в темноте ничего не видят. Вот и она… постоянно спотыкаться будет, - рассудил Хруст Хрустофорович, - отведем ее завтра… утром. Как только рассветет, так и пойдем.
- А сейчас? – с неподдельной надеждой спросил Валежник Валя.
- Сейчас… отдыхать будем. В общем… спать всем, - приказал Ха-Ха-Ха и, обернувшись к Ене, произнес, - и тебе тоже.
- Спать-спать-спать, - радостной скороговоркой пробубнил довольный Валежник, и тут же плюхнулся у ближайшей сосны.
- А я за водой… пока сгоняю, - объявил воспрявший духом Сушняк, - я тут давеча… лужу видел. Большу-у-ую такую… лужу. Там воды много, однако, будет.
- А что… привязывать её не будем, - зевая, уточнил Валежник.
- А зачем? Куда она… денется-то. Ночью. В темном лесу, - ответил Хруст Хрустофорович и пояснил, - присматривать только будем.
- И это… пра-а-авильно, - промолвил Валежник, засыпая и проваливаясь в пространство сновидений.
«И действительно… куда же в темноте… я уйти-то смогу. Ясное дело – никуда. Да и вообще… я и не знаю… куда идти-то надо. А одной в глухом таёжном лесу… ещё и ночью… стра-ашно… аж жуть, - подумала Еня, - а с другой стороны, здесь даже спокойнее будет. Хотя рядом со мной лесные чудища. Вот ведь… как интересно получается… с этими чудищами даже и не страшно… ночью… в Лесу-Тайга. А одной было бы страшно. Почему так? Может потому, что они не такие уж и злые. Вон… Валежник Валя… так вообще… такой милый толстячок. Да и Сушняк Суша… прикольный. Вот только Ха-Ха-Ха какой-то уж сильно строгий. Хотя имя у него смешное».
Еня присела на пучок веток и прижалась спиной к стволу сосны. Нужно было как-то успокоиться и отдохнуть. А утро, как говорится, вечера мудренее. Утром и думается легче.
Сушняк Суша исчез в таежной темноте – он отправился на поиски дождевой лужи. Удивительно, но для этих лесных созданий тьма не являлась препятствием. Они каким-то образом ориентировались в кромешной мгле. Валежник Валя уже храпел, высвистывая витиеватую мелодию. А Хруст Хрустофорович похоже даже не собирался ложиться. Он сидел недалеко от Ени и, о чем-то сосредоточенно размышляя, не спускал с нее своих зорких глаз.
День выдался очень напряженным и богатым на разнообразные приключения, а потому показался бесконечно длинным. Еня очень устала, и у нее уже не осталось никаких сил. Она просто закрыла глаза и быстро погрузилась в крепкий безмятежный сон.
Похожие статьи:
Рассказы → Тринадцать муравейников. Часть 1. Дорога к Огненному ручью. Глава 9. Яма
Рассказы → Тринадцать муравейников. Часть 1. Дорога к Огненному ручью. Глава 11. Побег
Рассказы → Тринадцать муравейников. Часть 1. Дорога к Огненному ручью. Глава 12. Огненный Ручей
Рассказы → Тринадцать муравейников. Часть 1. Дорога к Огненному ручью. Глава 10. Сучок Ой
Рассказы → Тринадцать муравейников. Часть 3. Волшебный бальзам. Глава 32. Надо уметь прощать
а как дружинники прекрасно справляются )) не знаю, конечно, что там дальше будет, чуть позже гляну, но так понимаю, что Еня все-таки пойдет дальше 
