Ужасы в мирной деревне - 2

3.

Санька надеялся, что в пятницу ему удастся освободиться пораньше, потому и договорился с Олечкой на семь вечера, но начальнику (видать, в преддверии выходных) шлея попала под хвост и он загрузил сотрудников так, словно на фирму разом явились трындец, армагеддец, апофегей и люди в масках из 90-х. Разгребая рабочие завалы с пометками «это должно быть готово позавчера», Санька все-таки успел послать сообщение Олечке: «Босс – сука! Прости, опоздаю» и, как истинный джентльмен, заказал подружке шоколадный букет в качестве извинения.

К шести часам начальство сообразило, что не стоит слишком прессовать народ, который, хоть и не выражал возмущения открыто, но отбрыкивался от внезапных срочностей и срачностей всеми конечностями. В рабочий чат прилетело: «Ладно, ребята, заканчивайте, остальное – на понедельник».

Все, включая Саньку, радостно выдохнули, послали босса куда подальше и разбежались от компьютеров, как тараканы от дихлофоса.

Санька выключил ноут, переоделся (не идти же к подружке в спортивных трусах и растянутой футболке), надел на Жульку парадный комбез (к вечеру похолодало) и вышел на улицу.

Жулька скакала по дорожке, радуясь новому маршруту прогулки, и даже, видать, от эмоций, сделала все важные дела, причем под соседским забором, из-за которого недовольным басом орал кто-то большой и страшный.

Возле дома Олечки Санька увидел машину доставки («О как! Явлюсь вместе с подарком!»), что-то темное, лежащее на земле, и склонившуюся над ним растерянную Олю. Рядом валялся шикарный букет.

Санька подхватил собаку на руки и подбежал к подружке.

- Олюш, что случилось?

- Санечка, как ты вовремя! Вот, мальчик подарок от тебя привез. Позвонил, я куртку накинула, вышла, а он… вот… Лежит. Видать, плохо стало.

- Давай в дом, воды принеси. Если есть, нашатыря тоже.

Оля убежала, а Санька взял курьера подмышки, приподнял и перетащил в машину.

Курьер – совсем молоденький мальчик – был смертельно бледен, лицо и руки похолодели. Похоже, ему и впрямь было очень плохо.

Раздумывая, не стоит ли позвонить в «Скорую», Санька аккуратно похлопал мальчишку по щекам. Тот застонал и открыл глаза.

- Пацан, ты как? Что болит?

- Ни… ничего.

- Что случилось?

- Не… знаю…

Прибежала Олечка с водой, без нашатыря, но с початой бутылкой коньяка.

- Соображаешь, - хмыкнул Санька. – Я не додумался.

Потом все суетились, поили курьера коньяком, закрывали машину, собирали саморазобравшийся по дорожке букет, отводили мальчика в дом, угощали горячим сладким чаем, звонили в фирму, чтобы прислали человека отогнать машину и забрать заболевшего.

Сначала хотели вызвать врача, но после второй рюмки и чашки чая курьер более-менее пришел в себя и, смущаясь, просил не беспокоиться так сильно.

- Мне уже лучше, честное слово!

- Пацан, ты что, переработал? Пообедать забыл? – спросил Санька.

- Может, тебя покормить? – сердобольная Олечка махнула рукой в сторону накрытого стола.

- Нет, нет, я покушал. И весь день здоров был.

- И вот так, ни с того, ни с сего, в обморок брякнулся?

- Ага, - мальчишка растерянно захлопал глазами. – Именно что ни с того, ни с сего. Я подъехал, набрал Ольге Валентиновне, она сказала, что выходит. Ну я букет взял и тоже вышел. И тут… - мальчишка замялся.

- Чего?

- Не скажу, вы скажете, я чокнутый.

- Не скажем, не бойся.

- Ну… это… Я у калитки один был. И на улице было пусто, я же видел, когда подъезжал. А тут этот странный мужик, весь в черном, в шляпе высокой. Возник неизвестно откуда, как привидение, честное слово. Подошел ко мне, близко-близко. Мне стало так холодно, как зимой без трусов… Ой, простите!

- Ничего, ничего. И что дальше?

- Не знаю. Мне стало так страшно. Страшно и холодно. Помню только какие-то красные огни перед собой. А потом… потом ничего не помню.

Олечка открыла рот, но Санька мотнул головой и приложил палец к губам.

- Тебе, наверное, почудилось. Мы-то с Ольгой Валентиновной никакого мужика не видели: ни рядом, ни на улице.

- Ну вот, значит, я чокнутый! – парнишка чуть не плакал.

- Ничего не чокнутый, не переживай. Тебе просто уже стало нехорошо, кто его знает, может, какой-то сосудик в голове лопнул или ты начал сознание терять, но сам этого не понял. Короче, не знаю, я не врач. Но в голове у тебя помутилось, вот видение и случилось.

- Ишь ты, аж стихами заговорил! – хихикнула Олечка.

Курьер тоже улыбнулся.

- Пацан, ты бы поел все-таки. Слишком ты бледный. Пока там твой сменщик доедет, а тебе надо в себя прийти. Оль, дай ребенку бутерброд… Вот так. А я чаю еще налью. С коньяком.

- Не надо бы, - слабо запротестовал курьер. – Вдруг на фирме скажут, что я пил на работе.

- Мы им уже все объяснили. И подтвердим, что до встречи с нами ты был трезв, как стекло. Что они, не люди, не поймут?

 

- Да уж, - буркнул Санька, когда они с Олей наконец остались одни. – Не босс, так курьер, но ужин задержал.

- Ничего, нагоним, - рассмеялась Олечка. – Пошли к столу. Букет только жалко. Такая красота, наверное, была, а я даже разглядеть не успела.

- Я тебе другой закажу. Но конфеты все целы, так что съесть мы его все равно сможем.

- Точно. Но сначала выпить! Что будешь: наливку или что покрепче?

- Хотел наливкой обойтись, но что-то у меня сегодня день приключений. Надо стресс снять. Коньяк еще остался?

- Конечно.

- Разливай.

Они выпили по первой, закусили, потом по второй, по третьей. Вспоминали детские шалости, друзей. Серега здесь, на железной дороге машинистом, Володя уехал столицу покорять (вроде пока покоряется), Анютка замуж вышла куда-то в Европу, а Катьку, Катьку-то помнишь: все пацаны по ней сохли, - так вот, уже трое у нее, и ферму свою завела, с мужем вместе там работают. А сам-то как? Накопил уже на свои Вицли-Пуцли или только на Винни-Пуха хватает?

Санька расслабился: так приятно было сидеть в теплой уютной комнате, за столом с Олечкой, слушать ее болтовню, чокаться выдержанным коньяком, закусывать домашними копченостями и соленьями. На диване посапывала Жулька, получившая свою порцию вкусняшек.

Хлопнуло внезапно распахнувшееся окно, в комнату пополз холодный бледно-серый туман.

Оля встала, чтобы закрыть форточку («Странно, я же не оставляла открытой»), но на полдороге охнула, осела на пол. Санька хотел вскочить, помочь подружке («С чего это ей поплохело? Мы и выпили-то немного!»), но не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Глаза закрылись, туман окутал парня холодным, влажным покрывалом. Все вокруг заволокло тьмой.

 

Санька пришел в себя от воя и рычания Жульки.

«Что это? Обморок или я вырубился? И не сказать, чтобы сильно устал».

Парень открыл глаза и увидел страшное. Олечка лежала на полу, а над ней склонился тот самый высокий старик в черном. Он целовал Олю в шею, сладострастно хрюкая и урча.

Жулька, сидя на диване, орала как оглашенная.

С трудом поднявшись на непослушных ногах (пришлось опереться рукой о стол, чтобы не упасть), Санька хрипло выкрикнул:

- А ну отвали от нее, паскуда!

Услышав голос хозяина, Жулька соскочила с дивана, бросилась к мужчине и вцепилась ему в ляжку.

Незнакомец выпустил девушку, взвыл, отшвырнул собачку ногой.

С Саньки точно заклятье спало: вернулись силы, он окончательно очнулся, кинулся на мужика с кулаками, двинул ему в челюсть. Рука прошла сквозь лицо насквозь, а странный обитатель перестал быть тут и оказался там – у двери.

Санька бросился обратно к столу, схватил первое, что в руку попалось, и швырнул в незнакомца. Керамическая плошка отскочила от его головы и, упав на пол, раскололась на куски. По лицу обитателя размазались яйца, фаршированные сыром с чесноком. Внезапно черный человек задергался, зарычал, пошел пятнами и огненными сполохами и растаял в воздухе, обернувшись туманом.

- Твою ж…

Оля так и осталась лежать на полу: похоже, она была без сознания.

- Да что ж сегодня все в обмороки падают, - пробурчал Санька, кряхтя, поднял упитанную подружку и перенес на диван.

Жулька тут же пристроилась рядом (ну хоть эта не пострадала), принялась вылизывать Олечку шершавым языком – в чувство приводить.

Санька влил в рот девушки коньяка, и Оля наконец открыла глаза.

- Санечка… Что… что это было?

- А что ты помнишь?

- Я пошла закрывать окно. У меня закружилась голова. Стало очень холодно. Холодно и страшно. И все. Больше ничего не помню.

- Маньяк наш сексуальный явился.

- О господи! – Оля принялась ощупывать себя, проверять, все ли в порядке с одеждой.

- Да ничего он не успел. Только вон засос на шее оставил. Аж до крови.

Санька сунул Оле зеркало. Она посмотрелась в него и побледнела.

- Санечка… Вот эти пятнышки… Такие же у мальчика были, курьера… Что это? И не говори мне про засосы! Что я, совсем дура, что ли?

- Оль, слушай. Это похоже на бред, конечно. Но я же все видел. Видел, понимаешь! Но не мог подняться и помочь тебе. А потом… вырубился, что ли. Короче, пришел в себя, руки-ноги не работают. Если бы не Жулька – как она орала, на помощь звала, потом даже укусила говнюка…

- Моя ж ты хорошая! Защитница! – Оля почесала собачку за ухом. Жулька довольно заурчала.

- Вот да, она-то защитница, а я сплоховал. Дал этому козлу по морде, да и промахнулся. Я! Промахнулся! Ты веришь?

- Неа… Саня, я еще кое-что заметила, прежде чем вырубиться. Следы от моих граблей у него на щеке. Только слабые-слабые…

- Как будто ты не на днях ему рожу расписала, а минимум год назад.

- Ты тоже увидел?

- Вчера еще. После твоего рассказа встретил его в нашем лесочке… Слушай, можешь счесть меня сумасшедшим, но он не насильник. Зуб даю. Насильники в окна с туманом не просачиваются и не исчезают в никуда. Тебе эти «засосы» ничего не напоминают?

- Не знаю, не соображу сходу. А что?

- Сериалы мистические смотришь? Хоть изредка?

- И не изредка. Частенько смотрю… Саня! Но это невозможно. Такого быть не может. Мы ж не в книжке и не в сериале живем, в двадцать первом веке!

- У тебя есть другие идеи?

- Нету.

 

4.

 

- Сань, а можно рехнуться коллективно?

- Неа, это только гриппом вместе болеют, а с ума по одиночке сходят.

Несмотря на весь кошмар и нереальность происходящего, Олечка хихикнула.

Друзья сидели на полу в окружении тарелок с закуской, осколков керамического блюда и пустых бокалов и допивали вторую бутылку коньяка.

Жулька неодобрительно смотрела на все это безобразие с дивана, но не вмешивалась.

Ночь прошла сумбурно и, увы, не совсем так, как (каждый втайне, но с надеждой) планировали Санька и Оля.

Обмен знаниями о вампирах был краток. Информация, которой располагал Санька, ограничивалась сведениями из недочитанного Стокера и фактическим опытом по бомбардировке вампира фаршированными яйцами. Информация Олечки, несмотря на количество просмотренных мистических сериалов, тоже богатством не отличалась.

Вампиры, как известно, боятся чеснока, святой воды, осиновых кольев, серебряных пуль и венков из омелы.

- Это что за дерево?

- Погоди, сейчас Гугл спросим… Так, это растение-паразит. Из него правда делают венки: на Рождество и для защиты от темных сил… Ха, предки плохого не придумают. Растет на дубах.

- У нас тут нет дубов.

- К сожалению. Зато осины есть.

- Предлагаешь бегать круглые сутки с кольями наперевес?

- Пока ничего не предлагаю.

- Сань, - в голове Олечки прозвучала мольба, - а этот обитатель точно вампир? Вдруг он просто маньяк, а? А мы кукухой поехали.

- Не иначе, как от несвежей квашеной капусты… Что, вечной жизни захотелось?

- Нет. Ну ее нафиг, еще и такой ценой… Просто в кино вампиры такие лапочки. Бред Питт, например. Или Джонни Джек Воробей.

- Оля, у тебя помутнение в голове! Не иначе, как по причине потери крови. Это же кино, а наш козлина – настоящий.

- Дааа, - обиженно протянула Олечка. – Но попасть под власть красавца не так обидно.

- Слушай, секс с вампиром тебе все равно не светит, мы не в «Сумерках»… Стоп, а с чего ты решила, что попала под его власть?

- Ну вроде как тот, кого укусил вампир, уже не может от него избавиться. И теперь он сможет приходить ко мне, когда вздумается.

- Слушай, а как ты его впустила? Я читал, вампир не может войти в дом без разрешения: его надо позвать по имени.

- Да в душе не… - тут Олечка произнесла слово, четко характеризующее ситуацию, которое мы, однако, не будем повторять, оберегая целомудренный слух и глаз читателя, - …как его зовут.

- А кто к тебе заходил в последние дни?

- Ну, Володька. Еще дядь Коля. Алинка забегала.

- Алинкой мужика звать не могут. То есть или Влад, или Ник.

- Почему?

- Потому что ты сама вчера сказала, что он ругнулся не по-нашему. Значит, сей обитатель – понаехавший. Понять бы еще, откуда.

- Саааань… - внезапно Олечка разревелась, то ли от избытка коньяка, то ли от страха. – Я боююююсь… Я не хочу здесь оставаться! Что делаааать? Он же, паскуда, ночью опять придеееет…

- Давай-ка ты у меня поживешь.

- Правда? Можно?

- Есть другие варианты? Нет? Вот и все. Я никого в дом не звал, ко мне этот урод даже близко не подходил. Так что собирай манатки, оставшуюся еду: будешь у друга на хозяйстве.

 

 

Дома, уложив спать измученную Олечку и строго наказав Жульке охранять подружку, Санька налил большую чашку кофе и сел изучать достоверные источники о вампирах. Про недочитанный роман Стокера, парень, конечно, не забыл, но как истинный айтишник (а догадливый читатель наверняка понял, что наш главный герой – любитель горных лыж и Вицли-Пуцли - подвизался именно в этой сфере) предпочитал документальные исследования.

Их, к огромному Санькиному сожалению, было исчезающе мало. Зато легенд, художки, киношек и фанфиков – хоть отбавляй.

Пришлось включить аналитическое мышление и по крупицам выбирать ценное из сетевой помойки.

Итак, вампиры, они же вурдалаки, упыри, живые мертвецы, немертвые, Гоги, Магоги и Жоры, могут быть побеждены путем отрубания головы и протыкания сердца осиновым колом и заперты в своих гробницах путем чтения молитв, заклеивания щелей облатками и прочим священным тестом, а также путем украшения склепов венками из омелы и чеснока. Защитой для живых служит тот же чеснок, святая вода, нательные крестики, четки.

- Хреновая защита, - пробурчал Санька. – Что ж Оле теперь всю жизнь в чесночном колье ходить? А после смерти что будет? Еще одна неживая маньячка?

И вообще, в данном случае надо действовать радикально. Найти обиталище обитателя и изничтожить его огнем и мечом, тьфу, то есть колом и топором.

Вытесать кол – не проблема: в лесу осин хватает. Но представить себя или подружку (а никого постороннего привлекать нельзя) в роли колотыкателей или, того хуже, Раскольниковых с топорами, - Санька категорически отказывался.

Мертвый – немертвый, но башку отрубить бывшему живому человеку… Нет уж, увольте!

Вот со святыми предметами и чесноком попроще. Сходить в церковь, постоять там прилично, накупить освященных свечек, четок и облаток (ой, блин! А они продаются? Ладно, на месте разберемся), а потом найти обиталище обитателя и законопатить его намертво.

А пока Олечку тоже надо чем-то церковным защитить.

Санька оглядел комнату. Увы, теть Ань была если и не атеисткой, то точно не традиционно верующей. Никаких икон, лампадок и крестов с распятыми гимнастами в углах не наблюдалось.

«Шурочка, ну вот что тебе другие книжки не читалось?» - звякнуло сообщение в чате.

«теть ань откуда ты», - разволновался Санька.

«Это же мой дом, Шурочка! Неужто я не почувствую, когда в него беда пришла?»

«теть ань ты же у меня умница. ну не может же такого быть чтобы этот упырь из книжки вылез»

«Нет, конечно. Долго объяснять не могу, Сонечка рядом. Не надо бы ей такое слышать, сердце у нее слабое. Вечером наберу. А ты пока сходи в мою спальню. На комоде в шкатулке нательный крестик. Надень на Олю, да скажи, чтоб не снимала».

«теть ань а как же»

Абонент «лучшая в мире бабуля» вышел из сети.

Санька бросил телефон, побежал в теть Анину спальню, нашел крестик и, вернувшись, осторожно, чтобы не разбудить Олечку, надел его девушке на шею. Шершавая веревочка скользнула по ранкам – Оля застонала во сне.

Санька посмотрел в окно. В сгущающихся сумерках к дому полз влажный, белесый, похожий на плесень туман.

- Хрен тебе, козлу, а не Ольга Валентиновна! - парень ударил ребром правой ладони по локтевому сгибу левой руки.

Туман заколебался, пошел розовыми пятнами, отполз от дома, ворча что-то про «неприличную молодежь» и «поизвелись настоящие джентльмены».

Санька довольно хмыкнул и пошел проверять запасы чеснока, развешанные хозяйственной теть Аней в кухне.

 

Похожие статьи:

Рассказы → Властитель Ночи [18+]

Рассказы → Желание

Рассказы → По ту сторону двери

Рассказы → Доктор Пауз

Рассказы → Песочный человек