Об основных отличиях структуры хоррор-рассказов в Европе и Японии. По материалам работ уважаемого Утаро Мацуяма-семпая и Руди Баррета.
При всем желании, обойтись без литературоведческих терминов и скучных схем не удалось, за что и прошу прощения у дорогих читателей.
И огромное спасибо боевому мышонку Жене за помощь с отрисовкой схем.
Люди пугают друг друга страшными историями с тех самых пор, как вообще научились рассказывать. Жанр хоррора родился из фольклора, мифов и легенд: искусство повествования, зародившееся в дописьменную эпоху и позволявшее поведать о смерти, печали, о необъяснимых и сверхъестественных явлениях, - ныне выросло в отдельный жанр, представленный в графических новеллах, литературе, играх и фильмах.
Япония создала свою собственную традицию «пугашек», кардинально отличающуюся от европейского стиля повествования. Одна из самых оригинальных черт японских ужасов: они всегда содержат прямые отсылки к фольклору и культурному контексту. Как ни странно, это нисколько не мешает популярности японских страшилок в других странах.
Каждый элемент конструкции классического японского ужастика – от структуры до механизмов, тем и мотивов, - напрямую связан с особой, японской чувствительностью и восприимчивостью. Возможно, именно это и придает японскому хоррору туманно-зловещий флёр. Внешне простые детали и специфическая организация сюжета и структуры позволяют рассказчику воздействовать на зрителя.
Визуализация историй в Японии и на Западе
Отличия в структуре повествования проще всего выразить в форме диграммы. Один из основных инструментов визуализации и организации пространства рассказа - грамматика истории, нередко представляющая достаточно простую модель, призванную отображать процесс взаимодействия базисных структурных компонентов текста с разворачивающимся сюжетом и финалом.
Перед вами – структура рассказа, характерная для европейской повествовательной традиции.
В европейской история действие развивается линейно: имеется некая цель, которой ГГ должен достичь. Отдельные эпизоды могут иметь свои, меньшие по значимости цели и задачи, которые персонажу требуется решить, чтобы добраться до главного, по ходу дела преодолевая препятствия, иногда, выигрывая, иногда, произрывая.
Классический пример: «Золушка». Цель: попасть на бал и охмурить… простите, завоевать принца. Действие строится на преодолении различных препятствий.
А вот японская модель повествования.
Здесь нет главной и менее значимых целей. Грамматика историй базируется на серии действий и противодействий (ответных реакций), которые приводят персонажа к некоему значимому выводу. Повседневность, в куда больше степени, чем конфликт, - вот движущая сила повествования. Сюжет движется за счет действий ГГ (или действий других персонажей, которые ГГ не в состоянии контролировать) и мотиваций – частенько не обоснованных и спонтанных. Отсутствие целевой структуры во многом связано с традиционными буддийскими ценностями, далекими от мирских желаний. Японские ГГ чаще всего не мотивированы и не стремятся достичь значимой цели. Более того, они не стремятся стать «лучше» в европейском понимании (завоевать царство, спасти принцессу, из портного дорасти до королевича и т.д.).
Повествование в таких историях обычно движется по одной из двух тропинок:
- простая структура: действие-противодействие;
- комплексная структура: действие-противодействие.
В рассказе первого типа поступки персонажа и ответная реакция мира (других персонажей, сил и т.д.) плавно приводят к заключению, которое может иметь, а может и не иметь отношения к личным целям и желаниям ГГ.
Второй путь отличается тем, что в структуре рассказа цели персонажа «участвуют в общей игре». Но, в отличие от европейских историй, главной движущей силой являются не желания ГГ, а желания его главного противника. И рассказах второго типа «плохой» персонаж имеет цель, которая и приводит его к конфликту с «хорошим»: этот конфликт – основной двигатель сюжета.
Пример классической фольклорной истории по японской модели:
Главный герой – хороший и добрый человек, который помогает попавшему в ловушку животному, беспомощному существу или голодному божеству.
Заметьте, поступок не был целью героя, «так случайно вышло». С этого единичного действия начинается разворачивание сюжета.
ГГ получает награду за доброе дело: становится богатым, здоровым, успешным и т.д.
Противодействие: появляется «плохой» персонаж, чаще всего, сосед «хорошего». «Плохой» завидует и мечтает добиться тех же благ.
Перед нами - пример комплексного противодействия, введение нового героя, имеющего сильно мотивированную цель.
Финал: плохой персонаж понесет заслуженное наказание, а хороший будет по-прежнему наслаждаться жизнью.
Мораль: доброта и мягкосердечность – вознаграждаемые добродетели.
Из сказанного можно вывести еще одно знаковое отличие японской и западной грамматики рассказа – принципиально разное окончание. Финал японской версии - «события и (или) акцентуация», западный вариант - «заключение (вывод)».
Большая часть японских рассказов не нуждаются в выводе и имеет открытый финал. Японские истории могут теоретически заканчиваться не финальным эпизодом или акцентуацией – прямым указанием, что рассказчик закончил говорить. Во многом это приближает восточную структуру к басням Эзопа: озвучивается мораль, уже понятная нам из контекста.
Грамматика японского хоррора
Поскольку «страшилки» напрямую связаны с фольклором, большая их часть сохраняет ту же структуру, что и остальные японские рассказы: отсутствие путеводной цели для ГГ и использование модели действия-противодействия для развития сюжета.
Отсутствие цели в структуре рассказа работает на создание атмосферы ужаса, ведь, чтобы напугаться, зритель должен симпатизировать ГГ и представлять себя на его месте. Косвенное воздействие на зрителя – основной принцип строения сюжета, вот почему многие персонажи японских хорроров – молодые люди, студенты университетот и колледжей, которые просто хотят жить нормальной жизнью. Такие типажи обычно не имеют строгой цели, побуждающей к действию, но, скорее, зависят от целой цепи действий и противодействий; от неких событий, происходящих вокруг и оказывающих ужасающее влияние на их жизнь.
Модель «действие-противодействие» отлично работает в «страшилке», поскольку позволяет передать ощущение беспомощности при столкновении с жуткой реальностью.
Описанные выше два ключевых момента японской структуры рассказа позволяют создать четкую картину хоррора по-японски.
Действие начинается с путешествия персонажа, или с происшествия: просмотра фильма-жутика, посещения квартиры соседа сверху, где случилась протечка. Возможны и другие варианты, но должно совершиться некое действие, которое оказывает воздействие на персонажа и делает его субъектом, зависящим от внешних обстоятельств, которые пугают, представляют опасность для жизни, могут повлечь за собой психическое расстройство, физическую болезнь и т.д.
Кисётенкэцу или ужастик без конфликта
В трехактной европейской структуре проблема или конфликт возникают уже в завязке, переходят в кульминацию и, наконец, разрешаются (благополучно или не очень). Кажется, что такая структура оптимально подходит для создания ужастика, но есть и иная модель действия, которая часто используется в Японии – кисётенкэцу 起承転結.
Эта форма широко распространена в Стране Восходящего Солнца: в прозе, стихах и построения системы аргументов в дискуссии.
Это четырехактная структура, состоящая из введения 起, развития 承, поворота сюжета 転 и вывода 結.
В первом акте зрителю показывают место действия, знакомят с персонажами, озвучивают основную тему. Во втором действие начинает развиваться на основе имеющейся информации. В третьем акте – самом значимом для «страшилок» - случается «нечто», что кардинально меняет смысл и значимость имеющейся информации. Акт четвертый – развязка – примирение и разъяснение всех «нестыковок».
Учитывая, что в кисётенкэцу основное действие разворачивается в третьем акте, мы не можем скоррелировать японскую модель с классическими европейскими образцами. В последних также присутствует сюжетный поворот - изменение перспективы и переосмысливание информации, - но выражен он менее ярко.
Всем бояться!
Возможно, основная причина, почему японские хорроры получили такую популярность в Европе, - в том, что кисётенкэцу очень близко к интуитивной (фольклорной, легендарной) форме рассказов «страшилок» во всем мире. Кстати, эта модель используется чаще всего в городских легендах и популярных среди подростков «лагерных ужастиков».
Итак, японские ужасающие истории – инновационны и необычны для европейцев, но традиционны для самих японцев. Сочетание непривычной структуры повествование и использование фольклорных элементов позволило ужасам Страны Восходящего Солнца завоевать мир.
Не желаете ли приготовить экзотическое блюдо кисётенкэцу и угостить им читателей?
Похожие статьи:
Рассказы → День Бабочкина
Рассказы → Властитель Ночи [18+]
Рассказы → Княжна Маркулова
Рассказы → Мокрый пепел, серый прах [18+]
Рассказы → Демоны ночи
