Часть Первая (в общем, все умерли)
Автор: Дара
Мери-Сью – очаровательная блондинка с огромными синими глазищами в пол-лица, ногами «от шеи», тонкой талией; в изящном костюме девочки из манги, — сверкая кружевными трусиками, с трудом, — ибо росточку была невысокого, — дотянулась до верхних полок, чтобы вытереть там пыль. Сверкать в ее баре должно было всё, а не только трусики.
Только хозяйка, она же барменша, она же официантка, окинула придирчивым взглядом бар, зажигая синим светом очей свечки на столах, как дверной колокольчик звякнул, и вкатил первый посетитель.
Это был робот-трансформер – вечный и никогда не устаревающий, как сама вселенная: точнее, как все вселенные, в которых ему довелось повоевать. Проржавевшие бока робота покрывали следы метеоритных дождей; изящные узоры от пуль, патронов и снарядов от всех видов фантастического оружия расписали корпус покруче татуировки зомби-мена; правый верхний манипулятор поскрипывал, а левый окуляр все время норовил выпасть из гнезда, поэтому бот прятал его за моноклем – подарком космического пирата. Но было у Робби одно-единственное, самое главное достоинство: он был бессмертен. Графоманы от научной и ненаучной фантастики пытались уничтожить его всеми возможными и невозможными способами, используя все виды оружия – в том числе, и созданного с нарушением законов механики и физики, — но трансформер, стряхнув с себя звездную пыль, воскресал на страницах следующего романа-на-все-времена, чтобы защищать невинных, спасать миры и останавливать собственным корпусом зло во всегалактических масштабах.
Сообразив Робби его любимый коктейль из машинного масла с бензином. Мери-Сью поспешила навстречу следующему посетителю – всесильному графу Дракуле, измученному скитаниями по страницам продолжателей дела Брема Стокера. Величественно запахнувшись в черный плащ с кроваво-красным подбоем, Дракула потребовал «Кровавую Мери», игриво чмокнув барменшу в трепетную шейку.
***
Через час бар был уже полон. Мери-Сью, сверкая трусиками и синими очами, летала по полутемной комнате, еле успевая разносить заказы и окидывая взором постоянных посетителей, чьи вкусы и разговоры девушка уже успела выучить наизусть.
Две закадычные подружки: изящная высокая эльфийка с силиконовой грудью, неправдоподобно тонкой талией и перекачанными бицепсами, одетая в металлический купальник, украшенный бриллиантами и самоцветами, и даже в баре не расстающаяся с верным луком; и самая главная злыдня всех фентези-миров – Черная Дама – высокая, стройная, с черными, как вороново крыло глазами и волосами, — как всегда за бутылкой коллекционного вина болтали о своем, о девичьем.
В дальнем углу бара отважный рыцарь в серебряных, зачарованных доспехах и огнедышащий дракон в наморднике (на всякий пожарный) утешали очаровательную, слегка анемичную блондинку. Будучи положительным персонажем всех женских романов и трактатов на тему садо-мазо, она в очередной раз повествовала о серии похищений, домогательств, изнасилований, избиений, грабежей, продаж в рабство и прочих неприятностей, которые сыпались на нее ежедневно со страниц, порождаемых больной фантазией графоманов.
Рыцарь, втайне вздыхая о своей рыцарственной натуре, не позволяющей утешить девушку более серьезным и интимным способом, гладил блондинку по голове и подливал ей шампанского. Дракон качал всеми тремя головами, вспоминая, в свою очередь, об огромном количестве скормленных ему принцесс и ни-за-что-ни-про-что погибших принцев, рвавшихся в смертную битву.
Будучи, по причине постоянного обжорства в каждом из драконоборческих рассказов, скорбным язвой желудка, мифологический ящер пил только минералку. Да и ту – не газированную.
В другом углу бара компания безбашенных троллей обменивалась опытом с разбойниками с большой дороги, запивая бочонками пива несбыточные мечты о страшной смерти авторов, вынуждавших вообще-то мирных по натуре бандитов постоянно грабить, убивать и насиловать (в различной последовательности) несчастных путников, — через подвешивание вниз головой, четвертование конями, нарезания в суп, откусывания голов, сжигания заживо и замертво и т.д., и т.п.
Сидящие за самым большим столом боги всех известных и неизвестных языческих религий пили кто во что горазд, швыряясь кубками и бокалами в стену, и на всех языках давно ушедших эпох ругая последними словами переписчиков истории, мифологии и специалистов по не-ими-раскопанным древностям.
— Эй, — неожиданно раздался от двери прокуренный и просмоленный суровыми морскими ветрами бас, — я новенького привел. Принес, точнее. Кто у нас тут в целительстве разбирается? Совсем плох, бедняга!
Все в баре затихли, а к барной стойке, куда проковылял космический пират – как и полагается, с терминаторовым окуляром вместо глаза, деревянным протезом вместо правой ноги и крюком вместо левой руки, — толпой бросились белые маги со сверкающими жезлами, шаманы первобытных племен с ожерельями из единорожих и динозавророжих черепов, роботы-медики с зажатыми в манипуляторы микро-нано-ботиками, и даже парочка зеленых инопланетян с планет Нибиру – вдруг у новенького метаболизм неизвестный.
Мери-Сью расстелила на стойке белоснежную салфетку, и пират, разжав мощный кулак, выложил на сверкающую поверхность кусочек неизвестного белого вещества, перевязанный розовой ленточкой.
— Что это? – прошептала барменша. – Я такого никогда не видела!
— Мы тоже, — хором отозвались мудрецы, шаманы, маги и роботы-медики.
— А зачем вы вообще здесь нужны, бестолочи! – рявкнул космический пират, треснув подвернувшегося под крюк супер-пупер современного робота по верхней части корпуса. Робот обиженно загудел. – А ну лечите его, быстро! Не отдавать же графоманам сетевым на съедение!
— Не надо меня на съедение, — с трудом прошептало вещество, превращаясь в существо, и хлопая глазенками с длинными, загнутыми вверх ресничками, неожиданно выскочившими прямо посредине белого прямоугольничка – ровно из-под розовой ленточки.
— Не расстраивайся, — добрая Мери-Сью, с трудом сдерживая слезы, погладила существо пальчиком. – Они сейчас что-нибудь придумают. А я тебе пока чайку налью. С ромашкой.
— Не надо ему чайку!!! – сквозь толпу наконец-то пробилась главная злыдня. – Идиоты! Это же сахар из романтических стихов пра любоф и прозаических рассказов про нее же!
Но было уже поздно. Все в ужасе замерли, а барменша жалобно пискнула, глядя на растекающуюся по белоснежной салфетке коричневую лужицу, в которой плавал розовый бантик.
Часть Вторая (happy-end)
Автор: Юля Каламити
- Так-так-так, а что тут происходит? - послышалось позади столпившихся возле барной стойки посетителей бара. И все не преминули обернуться.
На них снизу вверх смотрела невысокая девушка с черными взъерошенными короткими волосами и тонкой косицей сбоку. Янтарные глаза с лукавым любопытством разглядывали присутствующих. Штаны цвета молочного шоколада были заправлены в лёгкие кожаные сапоги до колен, а плечи прикрывало темно-зелёное пончо с капюшоном.
Космический пират смерил её удивлённым взглядом, а затем, нахмурившись, пробасил:
– Кто такая?
Мелкая отставила ногу и упёрла руки в бока.
– А кто как величает: Бестия, Каламити, а недавно получила титул Мелкой из Зол, так что можно просто – Всезлюка.
– Не понял, - нахмурился пират.
– Тётка моя, Вселенское Зло, недавно те как на совершеннолетие, возвела меня во Всемирные Злы. Так что я теперь ко всему Всемирное Зло или коротко Всезлюка.
– Ну, и чего тебе тут надо?
Девушка отставила руку и, посмотрев на свой маникюр, на распев проговорила:
– Пролетала мимо, решила перекусить, а тут пришлось свидетелем такой драмы стать. Ну, вот и подумала… - Она многозначительно посмотрела на пирата. - Помочь могу вашему сахару.
– Чем ты можешь помочь, пигалица? - фыркнул пират и загоготал, подхватываемый присутствующими.
Всезлюка приподняла бровь и щёлкнула пальцами. Капитан закашлялся, и смех резко прекратился.
– Есть у меня одно вещество, которое поможет сладкому форму обрести, и причём не только кубика, а любую, какую он пожелает.
– Ну, покажи, - обижено буркнул пират и подвинулся, давая девушке пройти.
Она подошла к стойке, выудила из-под пончо гранату и положила её на стол. Все в ужасе шарахнулись в стороны, чуть не передавив друг друга. Девушка прыснула и посмотрела на Мери-Сью, зажавшуюся в проёме между стеллажей, где покоились бутылки.
– Не взрывается она, - продолжая потешаться, ответила девушка и открутила ручку.
Все крадучись подтянулись к стойке. Из корпуса гранаты выползло маленькое студенистое вещество. У него не было ни глазок, ни ручек, ни ножек. Оно растягивалось как червячок, медленно приближаясь к салфетке, на которой была лужица с бантиком.
– Знакомьтесь, это сОпля. Прошу не путать с похожими носовыми выделениями. – Всезлюка погладила вещество пальчиком, и оно завибрировало. - Издревле сОпля и сахар не могут обходиться друг без друга. Такова их природа - идти по жизни вместе. Видать сладкому дружочка не хватало, вот он и захандрил.
Она ловко подхватила сОплю и положила его в лужицу. Вещество тут же растеклось по салфетке.
– Тоже мне помощница, - фыркнул капитан.
– Смотрите, смотрите, - воскликнула Мери-Сью и захлопала в ладоши.
Лужица от чая высохла, оставив на салфетке коричневое пятно. Вещество поднялось и захлопало теми самыми глазёнками с длинными, загнутыми вверх ресничками. Мэри-Сью протянула ему пальчик и у вещества появились ручки, которыми оно этот пальчик обхватило.
– Какое милое, - умилилась девушка, смахивая слезинку. Даже пират, не удержавшись, крякнул от сей картины.
– И что нам теперь с эти делать? – спросил пират.
– А что хотите, - ответила Всезлюка, сгребая со стола гранату и пряча её под пончо, - один совет, не разлучайте этих двоих, иначе им плохо будет, а вам не интересно.
С этими словами девушка, накинув капюшон, отправилась на выход.
Часть Третья (о музыке и о любви)
Автор: Аагира
Хэппи-энд, говорите? А вот и нет. На самом деле на этом месте началась слезливая драма.
Только все разошлись по местам и отвлеклись на прерванные дела, как от все еще влажного коричневого пятна на стойке раздался тоненький голосок:
- Я сохну! О, как это невыносимо! Я сохну… - голосок драматически понизился: - от любви!
Услышав это безобразие, Мэри Сью занесла над пятном тряпку с чистящим порошком. Но была остановлена слезной тирадой:
- О да, прервите мои страдания, остановите эту сладкую муку желания любить и быть любимым! Не прекращайте движения этой руки с мечом, карающим самое нежное чувство, на котором зиждется мир!
- Узнаю симптомы, - пыхнул трубкой флибустьер.
Недоумевающему бару потребовалось объяснение, и пират вынужденно прервал курение, чтобы поделиться шокирующими сведениями:
- Слишком мало чаю упало на сахар. Порция стала приторной.
Хмыкнув, Мэри Сью вытерла пятно со стойки, но было поздно. Чай в чайниках, наблюдавший за гибелью переслащенного собрата, заразился сахарными испарениями, и, видя бездушность людей к страданиям бурого пятнышка, возвел его в романтический Идеал и предмет для подражания. Один из чайников попрыгал по стойке, чтобы признаться в любви к пивному крану:
- Дорогой, я только сейчас поняла (слащавость Идеала не позволяла чаю записать себя в мужской род), что мы созданы друг для друга! Я видела, как бурлит твое существо, когда тебя наливают в кружки рядом со мной. Ты и я – мы одного цвета. Но я была холодна, как вчерашняя заварка, не понимая нашего духовного единства. Ныне же я вся горю! Я закипаю от страсти! Прими меня, мой любимый, прими в свои объятья, сорви с меня жаркую страсть в свой ледяной костер!
Баварское пиво со всей флегматичностью немца выслушало признания и налилось в чайник. Плод единения напиточных душ в свою очередь перелился в кружку, подставленную полупьяным нибируанцем, желавшим попробовать древний земной напиток, которого он не держал во рту с тех времен, когда подрабатывал гастарбайтером на стройке египетских пирамид. Но вместо вожделенного пива на язык полился пивно-чайной гибрид. Глазки нибируанца выпучились.
- Иииииик! – издал он визжащий звук, бросив кружку и зажимая ротик обеими руками. – Иииииик! – верещание циркулярной пилы его голоса перекрылось выбулькиванием изо рта летучего пузыря, наполненного зеленым газом. Покраснев от допущенной непристойности, нибируанец бросился прочь за дверь.
В это время другой чайник подкатывался к кофейнику.
- О милый, я слышала, тебя обижают? Кофе, как говорят, за мужчину не принимают уже?
- Кого? Меня? – вспыхнул кофе от возмущения. – Да я бы им показал! Если б мог.
- Ах, ты такой брутальный! Настоящий мужчина! Жаль, что ты слишком деликатен, чтобы показать этим журналистам, распускающим грязные слухи, чего они в самом деле стоят!
В это время к стойке как раз подходил журналист газеты «Словесный вестник», с клиппером в руках. На клиппере был зажат листок начатой статьи: «Кофе уже окончательно стал словом женского рода!» Журналисту требовалась подзаправка для стимуляции мыслительных процессов. Перебулькнувшись шепотом, чайник с кофейником слились носиками в долгом поцелуе и разомкнулись только когда угроза, что их застанут, стала реальной. Налив себе чашечку из кофейника, журналист закинул в нее несколько кусков сахара и вернулся на место.
При первой же дегустации, полунаписанная статья оказалась залита черно-коричневой жижей. Хлебнувший срамимого в ней напитка, журналист никак не мог прокашляться, а добившись доступа к воздуху, начал петь жуткие песни и плясать безумные танцы, закончив это громким объявлением:
- Я – Чайковский!
И сколько его потом ни пытались вернуть к правде жизни в комнате с мягкими стенами, он продолжал повторять одно и то же – что он Чайковский. Почему получился такой эффект, никто не знал: Мэри Сью почти сразу же выплеснула весь кофейник под кактус – подальше от экспертиз и проверок.
А третья порция чая, совращенного приторностью, завела романтические отношения с горячим шоколадом. Но поскольку шоколад был хоть и горячим, но неповоротливым тугодумом, то он никак не мог понять, чего от него желают, и чайник в конечном счете весь выкипел от платонической безответной любви.
Рассказ удален из ТОПа по просьбе автора.
Похожие статьи:
Рассказы → Тунгусский метеорит. Часть 2
Рассказы → Тунгусский метеорит. Часть 1
Рассказы → Геночка перечитал бульварных ужастиков
Рассказы → Тунгусский метеорит. Часть 3
Рассказы → Для рукословов и прочих искусников
Порадовала.
соавтором сделаешь? 
ну пусть будет возводила 
