Варя

Округ Канзас. ПГТ Геройск. 30 июля 2103 года.

Когда-то это был шикарный пентхаус на самом верхнем этаже жилого небоскрёба. Весь дизайн дома выдержан в державном стиле пятидесятых. Роскошь великой страны-победительницы. Только с тех пор прошло уже полвека, и роскошь этой некогда элитной квартиры поблёкла, пообносилась. Некоторые фигурные плиты на потолке оторвались, и их никто не думал подновлять, обои выцвели и пожелтели, а от массивных зелёных штор пахло то ли пылью, то ли плесенью.

На кровати посреди комнаты в одних трусах лежал старикашка. Он выглядел таким же ветхим и пообносившимся, как и его квартира. Там, где раньше красовались бицепсы, свисали дряблые складки, спина округлилась знаком вопроса, несколько клоков седых волос беспорядочно торчали из нижней части затылка.

Старик с трудом отхлебнул из чашки, ходившей ходуном в его трясущихся руках, и вдруг запричитал:

— Паскудница эдакая! Убить ты меня хочешь?! Нет, ты точно моей смерти желаешь! Ну так знай: кой-чего я всё ещё умею, кой-какие права у меня есть. Две копки нажму, и тебе кранты! Две кнопки, слышишь, железяка!

Вся эта тирада, очевидно, предназначалась той, кто стояла перед его кроватью с подносом: молодой высокой девушке, блондинке со светло-серыми глазами на ангельском, по-детски добром личике. Нисколько не смутившись такому обращению, она тревожно пыталась поймать взгляд старика, словно стараясь изо всех сил понять, что с ним происходит. Старик уловил это её выражение лица и нахмурил брови:

— Что тут строишь из себя невинность?! Кто мне в постель кипяток подал?! Сварить меня думала заживо? Я же сколько раз говорил, что мне вредно горячее!

— Сорок четыре градуса, — сдержанно и с достоинством ответила девушка.

— Не трынди, «сорок четыре», — передразнил её дед, — я старый человек, и если я говорю, то я знаю! Ты должна мне тут… — он закашлялся, долго, тяжело, временами задыхаясь и безуспешно пытаясь остановиться. Вскоре с кровати стали доноситься всхлипывания и плачущие причитания:

— Учить она меня будет, мать её! Как мне чай пить. Ты посмотри на неё…

Изящная женская рука нежно легла на дряблое старческое плечо:

— Артём, успокойся, я рядом, — сказала девушка почти шёпотом, — Ну хочешь, я тебя разомну, как обычно?  

— И ножки тоже? — сквозь всхлипывания то ли спросил, то ли попросил старик.

— И ножки, — девушка улыбнулась, — по полной программе.

С этими словами она грациозно расстегнула и сбросила с себя красное платье, под которым было… короче, не было вообще ничего. Идеальной формы соски на упругой, словно точёной груди смотрели немного вверх, а интимная стрижка оказалась ровно напротив глаз старика.

Не говоря более ни слова, она бережно переложила его лицом вниз, стащила с него семейные трусы и забралась наверх, долго присаживаясь на его ягодицах, слово нащупывая наиболее удобное место. После этого её пальчики начали путешествие вдоль позвоночника вниз: от шеи к пояснице, и дед сладострастно застонал от удовольствия:

— Да, точно, так!

— Простите, мы ваш пролёт полностью заменили… — в дверях закашлялся круглолицый мужчина в серой спецовке. В руке он держал металлопластиковую трубу.

— Заменили, так ступайте прочь! — проскрипел старик со своего ложа.

—  Конечно, я ухожу, всего доброго, — сказал сантехник, после чего, как бы смутившись, добавил:

— Просто я не уверен что то, что здесь происходит — это вообще законно. Девушке ещё явно нет двадцати одного года, комитет по этике может возбудить дело, даже если вы докажете обоюдное согласие. А у меня — нагрудный жетон, он во время работы запись ведёт. Но к счастью, сервер увезли, сейчас я в оффлайне, видео сольётся только когда я сдам его на базу. Так что если бы…

— Ни копейки ты от меня не получишь! Проваливай, попрошайка хренов! — прогремел старческий голос.

— Ну что же, я могу и сам просигнализировать, так сказать, напрямую предъявить эти материалы, — сантехник неуверенно развернулся и направился к выходу.

— Ты не будешь никуда сигнализировать! — внезапно это идеальное обнажённое женское тело оказалось прямо перед ним. Парень испытал одновременно восторг и чувство собственной ничтожности — по сравнению с девушкой он был настолько низкорослым, что казалось, будто ему приходится разговаривать с её грудью.   

— Это почему это? А я думал на Владимирке проституток уже года два как не осталось…, — заметил он, продолжая довольно скабрезно пялиться на обладательницу шикарного тела.

— Проституток не осталось. Я робот.

— Слушай, не заливай мне про робота, я знаю, как они выглядят, у них на мордах эти, — он провёл пальцами по носу, — полосы, и к тому же они все, особенно бабы — безобразные. А ты… — его взгляд невольно соскользнул вниз.

— Спасибо за комплимент. Они действительно стали их делать безобразными после конвенции пятьдесят девятого года. Меня выпустили в пятьдесят шестом. Сам-то ты какого года?

— Семьдесят шестого…

— Я примерно так и подумала — свежачок, — ухмыльнулась она. — Твой жетон уже две недели как ничего не записывает — аккумулятор выработал свой ресурс. Советую обратиться в технический отдел. Артём Егорович, хозяин данной квартиры — герой России, персональный пенсионер и почётный гражданин города, советую проявить уважение и старательность при обслуживании его собственности.

Парень присмотрелся. Только теперь, вблизи, он стал различать мелкие детали: в районе глаз и у уголков рта на этом, вроде бы совсем юном лице, можно было рассмотреть довольно несуразные морщины, выдававшие истинный возраст этой «девушки». На теле кое-где красовались не то шрамы, не то потёртости, вообще не свойственные человеческому существу, в придачу, одна рука была явно светлее и толще другой, а граница перепада цвета кожи проходила по плечу и своими очертаниями напоминала выкройку. Парень решительно схватил с пола свой кейс с инструментами:

 — Я извиняюсь, госпожа… то есть, сударыня. И в мыслях не было… Ремонт закончен в полном объёме. Всего доброго Артёму Егоровичу. Здоровья ему. Главное – здоровья! — с этими словами дверь за сантехником захлопнулась.

***

Автономная республика Канзас. Город Геройск. 24 июня 2053 года.

Это было молодое, жизнерадостное время. Город отстраивался семимильными шагами, и герои недавно закончившейся войны чувствовали себя в нём полновластными хозяевами. Именно так, хозяином, чувствовал себя в этом новом городе и майор ВКС Артём Савельев — тридцатилетний командир расчёта, который нанёс решающий удар по ракетным шахтам противника в тяжелый момент, когда страна и все её управляющие структуры погрузились в хаос, и для того, чтобы принять правильное решение, требовалась несгибаемая воля и твёрдая рука.  

В придачу к звезде Героя после войны ему полагалась попросту немыслимая денежная премия —двести сорок миллионов рублей, которые Артём даже не представлял, куда тратить. Ну да — купил себе элитную квартиру на самом верхнем этаже самого престижного жилого небоскрёба в центре города, шикарную тачку ЗИП-01, которую могли себе позволить разве что генералы. Со временем элитные клубы и игорные дома наскучили Артёму Савельеву, он понял, что не его это. Да и увлечения элитными предметами потребления — хватило ему ненадолго.

Но тут неожиданно пришло спасение — с Родины, из Детчино приехал его младший брат, Митька. Ему только исполнилось восемнадцать, и после откровенно бедной послевоенной жизни в доме их отца — простого строителя, роскошная жизнь брата его просто потрясала. На все эти шикарные машины, квартиры, звёздных знакомых он смотрел неизменно широко раскрытыми глазами, чем изрядно забавлял Артёма. Так было и в этот раз.

— Ни в какой магазин или даже в кладовку бежать не надо! Это называется глобальная транспортная система — небрежно бросил Артём. — Смотри, какой у тебя размер? Сорок четвёртый, как и у меня? Выберем, к примеру, вот эти кроссачи, — он ткнул пальцем в самую дорогую модель в левом верхнем углу, — и теперь ждём. Они появятся прямо вот тут — в подлокотнике нашего дивана. Начинай считать до ста!

— Один, два, три — бодро начал Митька. Но тут в дверь позвонили.

— Кого это там ещё принесло? — Артём переключился на канал дверного глазка. За дверью четыре грузчика в комбинезонах с эмблемами «РосКинематика» держали большой продолговатый ящик.

— Блин, совсем забыл! — Артём хлопнул себя ладонью по лбу, — самый главный на сегодняшний день прикол, — и искоса глядя на Митьку, добавил, — новейший человекообразный робот! Я вчера себе прикупил.

— Что-то я не слышал, чтобы такое вообще где-то продавалось.

— Правильно, балда! Это опытная партия. Мне его по знакомству подогнал сам Бабичев, директор РосКинематики, мы с ним вместе тусили на этом… на одной вечеринке, короче.

Тем временем рабочие водрузили ящик прямо посреди гостиной.

— Ух, ну и тяжелая же! — сказал их старший.

 — Ребят, я всё понимаю, сколько я должен вам за доставку? — Артём открыл форму быстрого перевода.

— Нисколько, — бригадир улыбнулся, — доставка за счёт корпорации, конечно. Но, если я не ошибаюсь, вы ведь и есть тот самый майор Савельев? — и увидев положительную реакцию на лицах братьев, добавил: — можно я с вами сфотографируюсь на память? Хоть детям и внукам будет что показать.

Когда фотосессия закончилась, и грузчики ушли, Артём сорвал с ящика пломбу и вслед за ней — защитную плёнку, под которой оказалась краткая инструкция: «Откройте крышку, произнесите код активации: «094812», после чего назовите изделие по имени. Данное имя будет использоваться на протяжении всего срока службы изделия, а вы будете зарегистрированы как основной его хозяин.

— Ну, что тянуть-то, Мить? «Не боги горшки обжигают!» — бодрясь, произнёс Артём и решительно отстегнул все защёлки на крышке.   

Внутри, на ложе, обитом красным бархатом, спала ослепительная блондинка в ярко-алом платье. Во сне она улыбалась так, словно уснула только что, на минутку, и вот-вот проснётся.    

— Ноль девяносто четыре восемьсот двенадцать, — выпалил Артём. И сразу же добавил:

— Варя.

— Блин, ну какая «Варя»? — смутился Митька. — Стыдное какое-то имя. Прям как в деревне.

— Никакое не стыдное. Так звали двоюродную сестру нашей бабки, у неё лицо было вот точно такое же, — задумчиво произнёс старший брат, глядя на девушку.

Между тем, та улыбнулась и села в своей коробке.

— Разрешите представиться — Варвара. Для вас, Артём Егорович, можно просто Варя. Кстати, вы не поможете даме подняться? — она призывно протянула правую руку.

— Поможем! — ошалело пялясь на нежданную гостью, подскочил Димка, собираясь подать ей руку.

— Отставить! — резко оборвал его Артём, — дело принимает серьёзный оборот, в игру вступают старшие офицеры!

— Огромное спасибо! — Варвара окинула его продолжительным оценивающим взглядом.

— Кстати, а вы не желаете составить мне компанию, отужинать сегодня вечером в нашем местном кафе на крыше? Между прочим, в самом высотном кафе на данном материке, — максимально соблазнительным тоном предложил старший брат.

— Для меня будет честью составить вам компанию, — ответила Варя, продолжая сверлить его проницательным насмешливым взглядом, — но есть я, пожалуй, не стану — как-то нет аппетита.

Тем временем Митька понял, что ему ничего не светит и принялся изучать печатную документацию из ящика:

— Смотри, Тём, тут в документации написано: «…данная модель не требует подзарядки или технического обслуживания. Питание осуществляется за счёт встроенного тритиевого энергетического элемента, срок службы которого составляет пятьдесят лет. Внимание! По прошествии указанного срока вы обязаны произвести утилизацию изделия на заводе-изготовителе!

— Ты заценил?! — Дима восторженно посмотрел на Варю, — У неё там внутри вечная батарейка. Я даже не знал, что наши такое научились делать!

***

Эх, Митька, Митька, — с грустью вспомнил Артём Егорович, — Когда ты молод, то впереди — целая бесконечность. Какие-то пятьдесят лет — кажутся тебе вечностью. А когда ты стар — то уже не можешь понять: куда же утекла эта вечность? Сам Митька не прожил и трети от этого срока, сгорел за несколько месяцев от лейкемии. Артём никак не ожидал от судьбы такого удара, верил, что уж брат-то точно его переживёт. А вот как оно вышло — от Митьки на память остались только несколько выцветших фотографий, а он, его старший брат, всё ещё почему-то жив.

— И эта механическая каланча всё ещё жива! — сказал он, уже вслух, так, чтобы Варя его услышала.        

— Пятьдесят лет уже давно кончились. Вот сейчас свяжусь с заводом и сдам её в утиль! — старик прислушался к звукам за дверью и удовлетворённо кивнул, услышав знакомые шаги.

— А что делать? Устаревшая модель! Мне взамен наконец-то дадут новую, нормальную, без этих вот паскудных выходок и злонамеренного саботажа моих приказаний. Без этого, мать твою, сучества…

Артём Егорович включил питание своего компьютера — древнего ящика, ещё со старомодными, физическими мышью и клавиатурой. Тот некоторое время помолчал, словно раздумывая, включаться ему или нет, после чего всё же пискнул и зажёг экран.

С экрана посыпались привычные надписи: «Не обнаружен нейроинтерфейс. Требуется немедленно подключить нейроинтерфейс… Версия операционной системы 12.0.4. Для полноценного запуска портала «Госуслуги» минимальная версия операционной системы: 14.1. Обновите операционную систему!»

«Пропустить», Ввод.

«Внимание! Обслуживание счёта приостановлено. Ваш Баланс на данный момент составляет: минус тринадцать тысяч девяносто четыре рубля. Операции со счетами заблокированы.»

«Для вывода подробностей обновите операционную систему» …

«Для получения поддержки от оператора, пожалуйста, подключите нейроинтерфейс!»

Это был какой-то проклятый заколдованный круг! В полной безысходности Артём Егорович вдруг почувствовал, как похолодели и вспотели его ладони. Застучало в висках.

— Ну, подлые ублюдки, дождётесь вы у меня! — мрачно пробормотал он и выключил компьютер. 

***

В панорамном высотном кафе было малолюдно — день только начинал клониться к вечеру. Артём с Варей сели у окна, из которого открывался вид на центральную площадь и административные кварталы Геройска. Играла негромко музыка — что-то из русского довоенного лаунджа сороковых.

У столика тут же оказалась знакомая бойкая официантка, которая улыбнулась Артёму:

— Добрый день, товарищ майор!  Что-нибудь сразу закажете? 

— Да, Лерочка, два коктейля «Салют Победы» — для меня и для моей дамы.

— Сейчас принесу! — Артём не без удовлетворения заметил, какой тяжелый оценивающий взгляд официантка кинула на его спутницу. Это был отчаянный взгляд соперницы, терпящей полное поражение. Он ухмыльнулся:

— Похоже, тебя очень высоко оценила местная публика. Ещё немного и я безнадёжно возгоржусь, что у меня такая девушка.

— Это всё ненадолго, и потому неважно. Они довольно скоро сообразят, кто я такая, — ответила Варя, печально улыбнувшись.

— Ах вот как! — удивился такому повороту Артём, — А что тогда важно?

— Ну, например, ты, — ответила она, пристально разглядывая стакан с коктейлем, который держала в руке.

— Про меня довольно много можно найти в сети, ты наверно уже это сделала? Статья в Вики про «Квантовый отпор» — там далеко не всё изложено, но зато довольно скрупулёзно.

— Я немного не то имела в виду, — Варя покрутила стаканом в воздухе, — мне всегда интереснее самое раннее и самое базовое.

— Ах, версия моей операционки? — рассмеялся Артём, — да нам тут всем одну и ту же ставят при рождении.

— Чего ты больше всего хотел, когда был маленьким? — неожиданно прямо спросила она.

Артём задумался:

— Мечтал о футбольных бутсах с кинематическим усилителем, японских — они тогда кучу денег стоили.

— Это немного не то. Мне нужен случай, когда ты был маленьким и почувствовал себя любимым и полностью счастливым. Подсказка: он скорее всего будет про дорогих тебе взрослых.

— Наша мамка, сколько её помню, тяжело болела и с ней… короче, всё тяжело было, — начал Артём. — А отец — он строгим был и не любил сентиментов. Говорил: хвалить — только портить. Хотя всё же помню такой случай: команда, где я был капитаном, разбила ребят из соседней школы. Мы совсем мелкие тогда были — первоклашки. И, как потом я понял, отец специально пришёл на стадион, чтобы посмотреть этот матч. И потом, он присел рядом со мной на скамеечку, положил мне руку на плечо и сказал: «Крепко вы их разделали! Ты молодец.»

— И что ты почувствовал?

— Счастье? Да, наверно, это было счастье. Или даже больше: чувство, что всё, что ты делаешь — абсолютно правильно. Всё, что вокруг происходит — тоже совершенно правильно. Ты меня понимаешь?

— Понимаю, — Варя просияла, — и по мне, так это в сто раз важнее, чем то, что я нашла в сети.

— Чёрт! — спохватился Артём, — Ну вот, теперь вся моя психоматрица, или как там вы это называете, у тебя как на ладони, а о тебе — я не знаю ничего. Ты для меня тёмная лошадка. Рассказывай уж и ты про себя. Или…

— А вот и расскажу! — Варя гордо вскинула голову. — Мой отец был простым инженером по технике безопасности, всю жизнь проработал на Норникеле. Сколько его помню, в свободное время он всегда выпивал. Но он неплохо играл на саксофоне — в молодости хотел стать джазовым музыкантом. Но не срослось — то ли место оказалось не то, то ли время. Может быть, поэтому он и пил. Помню, маленькой девочкой, когда он был несильно пьяный, то сажал меня на свои колени, и мы вместе с ним слушали его древние виниловые пластинки. Например, вот эта — была его любимая, — Варя щёлкнула пальцами — музыка в зале мгновенно сменилась на старинную песню, ещё на языке прежних хозяев Америки: «…и я думаю про себя: до чего же прекрасен этот мир!» — хрипел Луис Армстронг.

 — Временами при этом отец начинал щёлкать пальцами, отстукивать ритм ногой, или указывал рукой куда-то в воздух, стараясь обратить моё внимание на какой-нибудь музыкальный нюанс.

— А дальше? — Артём искренне увлёкся рассказом.

— Дальше был пятьдесят третий год — я записалась на курсы медсестёр в Омске, а отец — незадолго до этого умер от цирроза печени. Но если я и понимаю что-то в музыке, то это только благодаря ему, — Варя поставила полный стакан с коктейлем на стол, на её глазах блестели слёзы.

— Это невероятно! — ошарашенно сказал Артём. — Эта твоя история такая настоящая… Знаешь, временами мне не верится, что передо мной не обычная живая девушка а… — он замялся.

— А робот? — Варя вытерла слёзы рукавом платья. — Но всё же это так — иначе я бы давно уже выпила этот проклятый коктейль. А история — и правда настоящая, — бросила она, словно невзначай.

— И ты конечно же расскажешь мне, как она попала вот сюда, — Артём указал пальцем на её голову.

— Не расскажу. Во всяком случае — не сейчас. Может быть — позже.

— Отчего ж такая секретность? — не унимался Артём.

— От грифа «Совершенно секретно» — резко отрезала Варвара.     

 — Понятно, сдаюсь!  — Артём шутливо поднял руки вверх. А про себя он тогда подумал, что из всех многочисленных первых свиданий с девушками, на которых ему доводилось побывать, это, пожалуй, пока — самое необыкновенное.

***

Артём Егорович с трудом брёл по пустынному проспекту Геройска между некогда величественными и помпезными небоскрёбами. Людей не было видно, только ветер разносил по городу пыль и мусор, устраивая то тут то там небольшие пылевые бури.

«Не убираются уже давно», — проворчал старик, отпихивая палкой очередной пластиковый пакет. Действительно, Геройск — построенный после войны в самом центре Америки, как оплот величия Российского государства на этом континенте, за несколько десятилетий пришёл в запустение. Люди почему-то не хотели здесь жить и перебирались либо в Старую Россию, либо на побережье. Уезжали даже на Аляску или к китайцам — на западный берег, лишь бы не оставаться тут. В городе, рассчитанном на два-три миллиона человек, теперь в лучшем случае жило тысяч двадцать. Понятно, что содержать коммунальные службы в полном объёме при таком раскладе было невыгодно, как и поддерживать давление в трубах зданий километровой высоты. Так что вода на верхних этажах была теперь не каждый день. Но Артём Егорович упрямо отказывался перебираться куда-нибудь пониже.

Наконец старик добрёл до единственного оставшегося в городе представительства РосКинематики — им оказалась маленькая комнатка в углу заброшенного торгового центра. Какой-то парень — на вид то ли студент, то ли вообще школьник, занимался тем, что отклеивал со стены плакат. Хорошенько осмотревшись и не найдя здесь кроме него ни души, Артём Егорович сходу обратился к парню с уже давно заготовленной речью:

— Это что же вы, гниды, делаете! Я пошёл в банк, у меня по всем счетам минусы, и все деньги списаны по вашим ордерам. Я же всех вас за это засужу!         

 Парень тут же бросил заниматься плакатом, и, улыбаясь, направился к старику:

— Вы Артём Егорович? Я как раз ждал вас. Мой предшественник про вас рассказывал.

— Просто верни мои деньги, сопляк! — прошипел в ответ на приветствие старик.

— Деньги? Вы имеете в виду ежемесячную пеню за нарушение условий утилизации? Так она была изначально прописана в договоре, который вы подписали. К тому же списываем эти деньги не мы, а территориальный департамент экологии.

— Мне Артур Арнольдович Бабичев ничего про это не говорил, — многозначительно произнёс старик.

— Это кто такой? — удивился молодой человек.

— Как, ты не знаешь своего начальника?!

— Простите, — взгляд парня на секунду рассеялся, потом снова стал осмысленным, — теперь знаю. Первый гендир РосКинематики. Я, конечно, должен был знать. Виноват. Но их с тех пор уже с десяток сменилось. Поймите же, мы не собираемся вас ничего лишать. Как герой России и почётный гражданин города, вы получите современного аналогичного робота в максимальной комплектации. Он сможет делать всё то же, что старый и в придачу много ещё чего. Для вас — одни плюсы.

— А если я отказываюсь?

— Вам говорили, что к концу срока службы тритиевые энергетические элементы становятся нестабильными и подлежат утилизации? Оставлять их просто так нельзя — это как держать дома маленькую водородную бомбу, которая может рвануть в любой момент.

— Я старый человек, мне недолго осталось. А у элементов этих наверняка есть запас прочности. Полвека продержались – так и ещё пару лет как-нибудь продержатся.

— Наша фирма не может так рисковать. Робот подлежал возврату и обязательной замене ещё в бородатых семидесятых. Мы все эти годы шли вам навстречу, исключительно из уважения. Подумайте: вы живёте в самом центре города. Если что — под угрозой окажутся жизни тысяч людей!

— В моём небоскрёбе осталось-то всего два жильца. Может всё же, в качестве исключения…

— Нет, Артём Егорович, без вариантов! — отрезал продавец-консультант. Привезут на замену нового робота. Мы понимаем, пожилые люди бывают консервативны, порой сложно сменить старые привычки, но, обещаю, в итоге вам понравится.

— Нет, не нужен мне ваш новый робот, — старик как-то резко поник. Парень сделал вид, что разбирает какие-то документы и вообще разговор окончен. Когда он поднял глаза, дед стоял прямо перед ним, губы его дрожали, а в руках он держал, очевидно, только что снятые с запястья золотые часы.

— Сынок, — сказал он уже через силу, — ты знаешь, что денег у меня нет. Вот, возьми часы, они золотые, с брильянтами, с именной подарочной подписью от самого маршала Сергеева, любой музей с руками оторвёт. Давай сделаем так, словно ничего нет, нет никакой Вари, вычеркни её из реестра, чтобы все просто забыли про неё, — его глаза начали слезиться, — ну хочешь, я перед тобой на колени встану?

— Срочно прекратите, что вы делаете?! — парень, явно не зная, как поступать в таких случаях, отвернулся в сторону и неестественно замер, — здесь десятки камер, — продолжил он уже полушёпотом, — списки опасных источников контролируют атомщики из самой Москвы. Уничтожение в корпорации отслеживает Особый отдел. Тому, кто попытается их подмасливать — тупо впаяют десяточку, и на зону — так что забудьте про эту идею. Давайте сделаем так: вы просто одеваете свои часы, и мы прощаемся с вами так, словно ничего этого не было…

Артём Егорович не помнил, как он в тот день добрался до дома.

***

После первого свидания Вари и Артёма в кафе прошло уже три года. Три безоблачных года. Но бесконечно так продолжаться не могло. Артём прекрасно знал это, но все равно оттягивал неприятный разговор до последнего.

— Варя, ты знаешь, что это за комната?

— Прекрасно знаю, Артём, это твоя кладовка.

— Так вот, послушай, я бы хотел, чтобы ближайшее время ты провела здесь. В режиме, как её, гибертации.

— Ты хотел сказать гибернации?

— Да, чёрт возьми, гибернации. Просто замерла и отмерла, когда я скажу, по команде.

— Да не вопрос. Сделаю всё, как ты скажешь.

— Только не надо делать вид, что тебе всё равно. Я ведь вижу, что это не так. Понимаешь, так надо. Это связано с семьёй. Настоящей человеческой семьёй. Дети. Люди заводят семью, чтобы родить и растить детей. Просто моя жена может… неправильно среагировать, если такая, как ты, будет рядом со мной. Ты понимаешь?

— Скажи, это сделает тебя счастливым?

— Да, это сделает меня счастливым… я надеюсь.

— Ну, тогда мне тоже этого очень хочется.

— Вот и прекрасно. Становись сюда, в дальний угол. Вот так. Хочешь, командой к переходу в гибернацию будет поцелуй?

— Давай! Только с одним условием.

— Это с каким?

— Командой для выхода из режима гибернации будет тоже поцелуй. Твой поцелуй.

— Ну ты… А, впрочем, ладно!

Артём целовал её, обнимая руками её шею и чувствовал, как деревенеет и мертвеет её лицо, как становится неподвижным и коченеет её гибкое тело. В результате он оказался лицом к лицу с изначальной правдой: перед ним был всего лишь робот — статичная неживая материя. То, чем, собственно, и являлась Варя всё это время. Теперь пришла пора перевернуть эту страницу и погрузиться в мир живых людей, жить в настоящих, человеческих отношениях. Он взял первую попавшуюся простыню и накрыл ею робота. «Спи, милая», — тихо прошептал он, выключая свет в кладовке.

***

Он поцеловал её, и тут же, обмякнув, стал валиться набок. Она поддержала его, прочно обхватив обеими руками.

— Что случилось, Артём?! — тревожно спросила она, рассматривая печальные изменения на его лице: оплывший подбородок, морщинки вокруг глаз и на лбу, седые волосы на висках.

— Всё кончено — сегодня утром Ольга забрала Ирочку и ушла, — пробормотал он пьяным, заплетающимся языком, — я полное ничтожество, со мной невозможно жить и это… я не могу дать женщине ничего из того, что ей надо.

Варя пристально посмотрела на синюю жилку, пульсировавшую у него на виске.

— Чушь какая! Ну ничего, сейчас во всём разберёмся. Только для начала тебе надо кое-что принять и в ванную, — она медленно потащила его в направлении ванной комнаты.

— Ничего из того, что надо женщине, — он поднял указательный палец, — а что ей вообще надо, этой женщине?

— Ну, как я вижу по свежим банковским транзакциям, женщине пришлись весьма кстати сто двадцать шесть миллионов.      

— Это на Ирочку… Деньги, — его голос дрогнул, — думаешь, ей нужны были только деньги, а такое ничтожество, как я ей… — он тихо затрясся от рыданий.

— Так, давай кое-что проясним, — Варя решительно посадила его в ванну и начала расстёгивать ворот рубашки, — я не знаю, что с тобой делали все эти восемь лет, но напомню тебе тот факт, что ты — один из величайших мужчин, живущих в этом мире. Ключевой герой крупнейшей в истории человечества войны. Этот вывод может сделать любой, опираясь на объективные данные из сети. А кроме того, — добавила она, включая холодный душ, — ты умный, добрый и талантливый — это то, что я знаю точно сама. И никакая фотомодель, будь она хоть сто раз «настоящей женщиной», никогда не убедит меня в обратном.

Холодный душ, её слова и прикосновения её рук — словно вымывали из него последствия алкогольных излияний и восьми лет неудачного брака. Варя всё говорила и говорила что-то ободряющее, спокойное, а к нему постепенно возвращалась уверенность в себе, возвращался холодный ум. В душе майора Савельева росла уверенность. Да, пускай ему не очень повезло с первым браком, но у него ещё есть все шансы стать счастливым, шанс завести настоящую крепкую семью.  

***

Выход из гибернации произошёл не тем особым способом, который они с Артёмом оговорили перед выключением. Кто-то только что ввёл заводские коды. Это сразу насторожило Варю. Сверившись со службой времени, она узнала, что провела во сне почти пять лет. Что с ним? — это была первая её мысль после включения.

Варя открыла глаза. Она была всё в той же кладовке. Перед ней стояла стройная, точнее говоря, болезненно худая блондинка в обвисшей растянутой майке и красных шортах. В руках женщина держала планшет с открытой страничкой техподдержки РосКинематики. Это хотя бы проясняло, откуда она взяла коды. Да, блондинка была второй женой Артёма. Хотя Варя её никогда ранее не видела, по записям в соцсетях вычислить это было несложно. Пара активно фоткалась и выкладывала снимки в сеть все первые четыре года после свадьбы. Последние же полгода — ни одного снимка. Статус «Я — в раю, чего и вам желаю!» — не менялся у девушки уже с год. Варя загружала и анализировала последние снимки и ролики с Артёмом — поначалу довольно весёлые и жизнеутверждающие, со временем они становились всё более натянутыми, натужными, и это было трудно не заметить.

— Так кто ты такая, сука? — первой нарушила молчание Марианна Савельева, обитательница рая, — постой, дай я угадаю, ты его тайная секс-кукла? Судя по всему, незаконная и очень дорогая, раз тебе даже сделали нормальную человеческую рожу?

— Я сделана… — начала было Варя.

— Да мне похер, как ты там сделана, — завизжала Марианна, — меня интересует только один вопрос: у тебя был с ним секс? Что замолкла? Он тебя трахал, драл в твои механические щели? Ты его удовлетворяла, тварь? Что тут непонятного?!

— На данный вопрос я не могу вам ответить в силу этических ограничений. Он противоречит принципам распространения личной информации о владельце. Вы не располагаете данными о том, что с ним сейчас?  

— Да п**дец ему сейчас! — злобно ответила женщина. — Как ты там говоришь, этические ограничения? А ноги раздвигать перед моим мужем у тебя этических ограничений не было? — в её руке неожиданно оказалась дюймовая стальная труба — одна из тех, на которых висели вешалки.

— Я должна сообщить, что на протяжении… — начала было Варя, но тут же последовал первый удар трубой. Она быстро его просчитала. Труба метила ей прямо в голову, но Варя сделала блок предплечьем. Женщина била со всей силы, замахиваясь двумя руками, так что с третьего раза углепластиковый локтевой сустав всё же треснул. Следующий удар пришёлся по плечу — он порвал кожу, открывая алые синтетические мышцы. Отступать было некуда. Проявление любой агрессии по отношению к человеку полностью исключалось базовой программой — эта директива была куда приоритетнее, чем сохранение собственной целостности. Оставалось только ставить блоки. Но её правая рука уже превращалась в синтетические лохмотья, а удары всё сыпались и сыпались с удвоенной силой. От бешенства лицо Марианны покраснело как свекла, утратило признаки человеческой вменяемости. Следующий удар пришелся уже по голове, и расколол карбоновый корпус. В этот момент Варя, наконец, перехватила сигнал от видеофона: Артём, какой-то печальный и задумчивый, подходил к внешней двери. Седых волос в его голове ещё прибавилось, но главное, он был живой!

— Тёма, ты тут, — прошептала она, и в этот момент труба окончательно пробила пластиковый череп и добралась до нейронных модулей ядра. Варя отключилась.           

***

Она пришла в себя в большом промышленном помещении без окон, наподобие цеха. Над ней склонился какой-то усатый мужчина с цифровым моноклем в глазу.

— Короче, жить будет, — сказал он. — Мозги мы пересобрали несколько раз с нуля и они, наконец, заработали, а вот с рукой вышло похуже — пересаживали с более свежей модели. Там с шестьдесят первого года интерфейс полностью сменили, пришлось в плече встраивать целый конвертер, понимаете, чтобы старыми мозгами можно было командовать новой рукой. Потому и вышли такие сроки и цена. Но как видите, получилось вполне аутентичненько, только по цвету, вот тут, небольшой перепад. Мужчина подвёл кого-то к столу, на котором лежала Варя.

Глаза почти не слушались. Она с трудом сфокусировала зрение. Постепенно перед ней предстали контуры Артёма, проявилось его лицо. Прошло полтора года с того момента, как она видела его через видеофон. Теперь он выглядел ещё более осунувшимся и каким-то виноватым.

— Варенька! — проговорил он, нежно беря её руку в свою, — ты жива!

— Я в порядке, Тёма, а что с тобой? — она сжала его холодную и какую-то безвольную кисть.

— Простите, — Артём Егорович обратился к технику, — это отличная работа! Честно говоря, я и не надеялся! А деньги — это не проблема, я оплачу всё, что с меня причитается. А сейчас… вы можете оставить нас вдвоём? Мне это очень важно.

— Слушай, Варенька, я сам виноват в том, что это случилось. С Марианной у меня всё уже давно покончено. Тем более, что эта дура тогда не успокоилась на тебе и бросилась с этой же трубой на меня.

— Ты пострадал? — её брови взметнулись вверх.

— Нет. Пришлось дать ей по шее и отправить отдыхать. Но, к счастью, сейчас все суды уже позади. — Слушай, – он сильнее сжал её руку в своей, — я больше никогда не буду отправлять тебя в гибернацию, обещаю. А кроме того, Степан немного поправил твою базовую программу — теперь ты сможешь поднять руку на человека, в случае необходимости самообороны. Это конечно незаконно и скорее всего тебе не пригодится, но, я думаю, так будет справедливо. Вставай, ты можешь идти?

***

В пустой кабинет вошли двое: маленькая бойкая девушка лет двадцати пяти и молодой человек атлетического сложения, с густыми чёрными бровями и пышной шевелюрой.

— …ну вот что получается, — говорила девушка, — в самом начале у него было на руках под триста миллионов премии и всяких там наградных. Плюс капала нехилая именная пенсия. Даже если часть из этих денег он спустил на шлюх и кокс, даже если его хорошенько пощипала каждая их двух его жён, отжав примерно по половине, по любому должно было остаться миллионов пятьдесят. На счетах и карточках у него ничего значительного я не нашла. Значит, остаётся какой вывод?

— Какой же? — парень хищно оскалился.

— Всё ценное находится вот в этом вот сейфе. Потому я сюда тебя и привела. Тебе он по зубам?

— Гарант-РМ? — парень усмехнулся. Это как лёгкая прогулка в солнечный день. Ты мне лучше скажи: ты с дедом трахаешься?

— А при чём тут это?

— При том.

— Ну, было поначалу, но сейчас почти нет.

— И как, тебе это нравится?

— Ты дурак? — она попыталась ударить его ладонью по голове, но парень увернулся. — Кому может понравиться старый, дряблый пердун, — я планировала взять деньги и свалить, ну или стать богатой наследницей. Но я не люблю ждать, а подыхать он не очень-то торопится. Так что теперь возьмём деньги и на юг, заляжем где-нибудь на пляже в Мексике. Только ты и я.

— Ага, и ещё моя огромная пушка, — рассмеялся парень, — детка, подай мне вон тот алмазный диск из сумки. Пришла пора выпотрошить этот сейф.

В этот момент в дверь вошла высокая эффектная блондинка в фиолетовом вечернем платье.

— Отойди от сейфа, — сказала она парню спокойным, даже будничным голосом.

— Это ещё что такое, Зоя? Мы так не договаривались!

— Это чёртов робот из кладовки, я, честно, думала, он сломан! — выкрикнула девушка.

— Робот? — парень пристально присмотрелся к Варе, — Ну да, точно! Винтажный древний робот. Такой сам по себе потянет на пару десятков лямов. Правда, придётся ему немного память отредактировать — не люблю светиться на видео-уликах, — он вынул из-под брючины нож и уверенно пошёл в сторону Вари.

 В следующую секунду рука парня уже была пригвождена к деревянной стеновой панели его же ножом.

— Мать твою! Это неправильно! Такого робота не может быть. Это что, спецслужбы какие-то? Куда ты меня вообще затащила, сучка? — визжал парень от боли.

— Как видишь, в особых случаях такие роботы бывают, — спокойно возразила Варя. — я могу легко убить вас обоих при попытке ограбления квартиры. Но не буду. У Артёма Егоровича слабое сердце, и если он узнает, что тут произошло, оно может не выдержать. А посему сделаем так, – она быстро открыла сейф, вынула оттуда пачку обезличенных десятитысячных эквивалентов и бросила девушке под ноги, — ты сейчас же берёшь эти деньги и навсегда сваливаешь из русской Америки, а ты, красавчик, просто исчезаешь так, чтобы твоё лицо больше никогда не светилось в этом городе. Идёт? — она выдернула нож из деревянной панели.

— Идёт, мадам, — сказала девушка, пятясь к двери почему-то спиной вперед. — считайте, что нас уже нет.

Так закончилась история с последней законной женой Артёма Егоровича.

***

Был поздний вечер. Майор Савельев сидел в кресле, лицом к панорамному окну, за которым простиралась мрачная панорама некогда великого, но теперь почти мёртвого города героев.

Они вошли в комнату без стука, судя по шуму, их было человек шесть.

— Мы изымаем вашего робота, — сказал мужчина с резким неприятным голосом, видимо, старший.

— Я не даю вам на это своего разрешения, — всё так же, сидя к гостям спиной, ответил майор.

— А оно и не требуется. С нами ваша дочь, Ирина Артёмовна, на неё оформлена соответствующая доверенность. Давайте только без глупостей, я знаю, что у вас есть оружие. У нас оно тоже есть.

— Что за чушь? Доверенность на что?

— Папа, мы проработали вопрос с юристами РосКинематики, и они помогли выписать на меня доверенность по причине твоей частичной невменяемости. Не надо упрямиться. Этот твой старый робот — он опасен, и его просто заменят на нового, — звякнул сигнал уведомления банковской программы о поступлении перевода, — Где я должна расписаться? Всё? Тогда я, пожалуй, пойду, — стук женских туфелек стих в глубине коридора, и фигура старика в кресле словно ещё больше ссутулилась и сжалась.

Далее, другой уже мужчина спросил:

— Ну что, можно деактивировать? Приступаем.

И потом — до боли знакомый голос Вари, она очень быстро заговорила:

— Тёма, помнишь, я обещала рассказать откуда у меня такие воспоминания? Это из бункера под Новосибирском, Н-113, его пробили глубинной бомбой с эффектом альфа-заморозки. Там было женское общежитие для медсестёр, всего пятьдесят две девушки. Их тела и мозги идеально сохранились. Со всеми воспоминаниями их полностью отсканировали и использовали в РосКинематике при обучении нашей… — раздался щелчок и звук падающего на пол тела.

— Всё, уносим, — скомандовал всё тот же мужской голос, — а эту — выпускайте, выпускайте! Пойдём отсюда, — вскоре шум за спиной стих.

— Здравствуйте, Артём Егорович, я ваш новый помощник, — перед ним предстала уродливая женщина-робот в типовом серебристом балахоне, с безобразной вертикальной полосой, проходящей по центру лица. Фигура тоже была как бы из двух разрезанных половин со вставкой посередине.

— Ваша почётная обязанность — дать мне имя, — несколько игриво заметила роботиха.

— Пошла к чёрту! — крикнул на неё Артём Егорович.

— Судя по реакции, вы чем-то подавлены или огорчены. В таких случаях рекомендуется поставить лёгкую жизнерадостную музыку, — в комнате заиграло что-то новомодное, тошнотворно булькающее и бормочущее.

Полковник Савельев измождённо закрыл глаза. Перед ним как наяву предстал тот первый вечер с его Варей. Он вспоминал, как они добрались до его кровати, и как он вдруг почувствовал непреодолимое желание ей рассказать. Всё рассказать. И про то, как в первый раз, ещё школьником, влюбился, а дурёха эта — променяла его на инструктора по рукопашному бою. И про «Квантовый отпор» — всё то, что не написано и никогда уже не напишут ни в одном справочнике.

Артём рассказывал, как остался один в пусковой, и как в одиночку отправлял эти совершеннейшие ракеты, уничтожая целые мегаполисы, целые регионы на карте мира, отнимая жизни, десятки миллионов жизней. А она слушала и зачарованно смотрела на него немигающими серыми глазами. А он всё рассказывал и рассказывал, пока так и не уснул без сил под утро у неё на плече. Вот такая вышла эта их первая ночь!      

Зато на следующий день, когда вовсю уже сияло солнце, он проснулся и увидел её, такую цветущую, женственную. И он не удержался от того, чтобы стащить с неё блузку. И тогда-то они впервые и занялись любовью. И это был лучший секс в его жизни. Артём Егорович горько усмехнулся: все эти надменные самовлюблённые бабы, что потоптались по его жизни и душе, никогда даже близко не понимали ни кто он такой, ни что ему нужно.   

 — Да… Только ты одна всё знала, Варенька, — тихо произнёс старик, поднимая именной позолоченный пистолет, который всё это время он держал в руке. Пистолет, некогда подаренный ему самим Верховным главнокомандующим в честь дня Новой Победы. Недолго поразмыслив, он приставил его дулом снизу к подбородку и нажал на спусковой крючок.

Похожие статьи:

Рассказы → Отражение

Рассказы → Девочка сетестроителя

Рассказы → Сказка о забытом времени

Рассказы → 720 часов

Рассказы → Шаги усталого Создателя