— Она позвонит. – Это понимание пришло к нему, когда он увидел Сапфира, переступающего порог бара. Пробирающее газовым холодом осознание, которое будто всадили в голову неоновой иглой. – Она определенно позвонит.
Протирая бокал отработанными до того уровня, на котором мастерство переходит в тошнотворное состояние привычки, движениями, НеОн с интересом поглядывал на посетителя. Было в поведении Сапфира что-то такое, что не укладывалось в рамки здравого смысла. Возможно, эта привычность, с которой Сапфир вошел в бар и, отыскав желаемое место за стойкой неподалеку от прожектора, плюхнулся в него так, будто и не было вовсе этих долгих месяцев. А ведь он, как и в один из тех снежных дней, выбрал себе место с расчетом на то, что бьющий в спину свет прожектора скроет его лицо.
— Она позвонит, – произнес НеОн.
Сапфир вздрогнул и, совершив на стуле оборот в сто восемьдесят градусов, посмотрел на бармена влажными от слез глазами.
— НеОн, ее больше нет. Она умерла. Ее тело кремировали, – произнес он шепотом, где-то даже с некоторым раздражением в голосе.
— Но ты ведь чувствовал ее?
Тяжелые колебания во взгляде Сапфира и слабый кивок в ответ.
— Просто прими, что какая-то ее часть теперь там, растворенная в потоке из ледяного света, запаха бензина, чужых чувств, мыслей, страхов, теней в зазеркалье витрин, и ощущения смерти в каждом пропитанном отбросами и разложением глухом переулке.
— Боже, это ведь всего лишь ночной город…
— Нирвана электрического света, к слиянию с которой она всегда стремилась.
— А ведь я даже не знаю ее имени. И кем она в действительности была, – печально улыбнулся Сапфир. – А ведь мы…
— Она позвонит, – заверил его НеОн.
Сапфир узнал ее еще на подъезде, озаренную сотнями тысяч холодных газовых огней. Он узнал бы ее даже среди всех мегаполисов мира. Узнал бы по частоте ее пульса. Кожи касалась наэлектризованная свежесть наполняющего на скорости салон машины через открытое окно воздуха, пробирая насквозь целой гаммой различных мироощущений. Как будто миллион чужих жизней ты переживаешь в себе, осмысливая огни ночного города. Наверное, нечто подобное она испытывала каждый раз перед тем, как в очередной раз подключить к голове троды, и после очередной неудачи снова поклясться себе, что это было в последний раз. Но, кажется, в такие минуты, где-то там на подъезде, он действительно понимал ее. Понимал даже ту, которая, перебарывая дикую боль, вновь натягивала троды на сплошь покрытую ожогами голову, на которой уже не оставалось ни одной волосинки из некогда роскошной копны.
— Той ночью, когда она впервые появилась здесь, разыгралась сильная гроза. Ее глаза были обожжены светом, дождевая вода с ее волос стекала по многочисленным желобкам шрамов на ее шее – в целом довольно жалкое зрелище. Вряд ли кто-то, кроме нее самой, смог бы с уверенностью сказать, сколько на ее теле было шрамов от ожогов. Ха! Хотя тебе, наверное, виднее, не так ли? Ее необычайно заинтересовал тот хлам, что за ящик пива притащил сюда Хотспот. И она умоляла меня взять ее осветителем. Богом клянусь, она была лучшим мастером из всего того сброда, что здесь ошивается. Что она здесь вытворяла со светом! Да ты и сам видел это собственными глазами. – НеОн сделал паузу, перегнулся через барную стойку и, приблизившись к Сапфиру, произнес, внимательно всматриваясь в его глаза. – Знаешь, это я уже потом понял. Я и этот бар, мы были всего лишь средствами в той непрерывной борьбе, что она вела. Борьбе против темных городов, судьбы и времени. Ей просто было необходимо специализированное поле для проведения своих экспериментов.
— Экспериментов?
— Трансформация. Передача памяти, сознания системе ночного города. Она всегда любила ночные мегаполисы. Они и ты заставляли ее испытывать самые сильные чувства. Это были две самые главные любви в ее жизни. Но ты никогда не принадлежал ей по-настоящему в силу обстоятельств, заставляющих тебя двигаться дальше, так же как она никогда не могла принадлежать этому городу, подобно миллионам поглощенных им душ. А ей мало было физического контакта. Он лишь подчеркивал ее чужеродность. Яркие ощущения всегда отторгают тебя от того, под действием чего ты их испытываешь. Ты отдалялся, и она отказалась спать с тобой…
Он просто ложился рядом с ней. Он слышал ее неровное дыхание на своем плече. Слышал все ее чувства и мысли. Она думала над схемой, которую продал ей Хотспот. Что-то не давало ей той ночью покоя. Вновь и вновь прокручивая схематическое изображение, она чувствовала это. Некое подводное течение. Наэлектризованный вакуум, пробирающий до костей газовым холодом, не то он заполнял тебя, не то ты его.
Искусственная искренность, достойная ночного города, раскрывалась газовым льдом голубой боли. Более нелепой и противоестественной картины придумать было невозможно. Соприкасаясь лишь мыслями, они лежали в кромешной темноте на одной кровати, отделенные от целого мира толстыми шторами. Где-то там за окном разыгралось ночное буйство неона. И вся-то проблема этих двоих была в том, что, сгорая от безумного желания, они просто лежали рядом, больше всего на свете боясь снова отдалиться друг от друга, спустившись на уровень вниз до банального физического контакта.
— А ведь ей просто был нужен доступ к куче сваленной Хотспотом электроники в подвале. Этот парень тащит сюда все, что может унести на своих двух. Он может продать абсолютно все. Нет ничего такого, что он не смог бы достать, когда на кону кругленькая сумма. За пару хрустящих купюр он вполне может залезть в чью-либо голову и, перерыв в ней все вверх дном, достать из нее любые, даже самые сокровенные мысли и фантазии. Для этого человека не существует ничего святого.
— Той ночью она не сомкнула глаз.
— В тот день, когда ты уехал, проект был одобрен. Началось строительство коммуникационной сети на светодиодах с низким потреблением электрической энергии и высокой надежностью на базе существующей сети освещения, в которой удалось бы избежать электромагнитной интерференции. Но таким образом, все то, что касалось аппаратуры, оставалось неизменным. – НеОн потратил наступившую паузу на то, чтобы заполнить опустевший бокал Сапфира, потом произнес. – И она знала это.
— Знала, – сказал Сапфир, принимая очередную порцию. – Когда она решила, что я уснул, она встала с кровати. Всю ночь она курила на подоконнике. Я слышал, как пустые упаковки из-под сигарет падали на пол одна за одной. Три или четыре. Глядя на ночные улицы, на которых газовым льдом взрывались фонари в процессе реконструкции, она думала о той технике в системе освещения бара.
— Светодиодный проектор. Это оказался светодиодный проектор. Хотя, нет никаких сомнений в том, что она знала это с самого начала, еще с того самого момента, когда впервые увидела гору железа в подвале бара. Это было именно тем, посредством чего она могла бы выйти в общую систему. Ведь этот бар, хоть и имеет автономный комплект, как и все в Oxygenium-сити включен в единую энергосеть. Это необходимо для поддержания световой гармонии в системе освещения города.
— Я бросил ее. Я уходил. Уходил еще до запуска режима жизни. Я торопился успеть исчезнуть к тому времени, как главный архитектор обновит визуальное восприятие. Был зверский холод. В последние истекающие до становления на небе нуля газового света минуты, когда все механизмы приостановлены, здесь всегда так. Только эти строители роются в распоротом городе, подчищая претерпевшую реконструкцию систему. Гнойные хирурги, работающие только по ночам. Незримые, неуловимые, неощутимые в темноте, заполняющей улицы из его разорванных артерий. Еще не до конца устраненные ими снежные помехи, проскальзывающие в системе, затирали мои следы. А она сидела на подоконнике и по мере того как я стирался из ее памяти, выбирала себе смерть. – Сапфир горько усмехнулся и поднял влажные глаза с бокала, который обхватил руками, на бармена. – Скажи, НеОн, что она все-таки выбрала? Разбиться о тротуар, смешавшись с разводами бензина, или задохнуться от переизбытка света после взрыва прожектора?
— Тем утром она пришла раньше, чем обычно. Сказала, что надо заменить лампу в проекторе. Она умерла от потери крови, хотя не потеряла ни грамма. Вся ее кровь вместе с той информацией, которую она в себе несла, трансформировалась в свет. Она воткнула в свою вену оптический световод с кососветной насадкой, направив свою освободившуюся от телесности сознательную сущность в проектор…
Вдруг освещение вспыхнуло с такой силой, что из коннекторов трещащим водопадом посыпались искры, и погасло, предоставив бар в распоряжение кромешной темноты. НеОн тихо выругался. Сапфир уловил во мраке его размытый силуэт, одним прыжком преодолевающий барную стойку. Скрипнула дверь в подвал, щелкнула зажигалка. И на фоне звуков отдаляющихся по лестнице шагов, Сапфир слышал затихающий голос НеОн-а:
— Она сбила напряжение. Тем мощным импульсом света, который посредством оптоволоконного световода передала в проектор, она вывела из строя стабилизатор. Теперь напряжение все время скачет. Это напоминало взрыв сверхновой внутри человеческого тела. Я нашел ее с пустыми глазницами. Ее глаза треснули. Они попросту взорвались голубым светом. Тем газовым светом, которым отсвечивает наэлектризованный вакуум ночного города. И объятому экстазом от слияния с ним, тебе тяжело понять, он заполняет тебя или все-таки ты его…
Чувства, мысли, память, сознание. Да так, всего лишь нейрохимические процессы, протекающие в мешке мяса и костей. Разве мы по своей сути не есть упорядоченно движущиеся электроны?
Электрические и химические импульсы, еще меньше минуты назад осознававшие себя творением своего божества, были доставлены из проектора путем перехода через оптический порт в уникальную часть системы, именуемую световодным жгутом, в которой было осуществлено распределение их в один из концов оптоволоконного световода. Распространяясь внутри волокна благодаря явлению полного внутреннего отражения, то в ней, что так отчаянно любило и задыхалось на подъезде при виде озаренных миллионами огней ночных мегаполисов, оказалось вдруг причудливо перераспределено в пространстве светового потока. Созданная декоративной насадкой причудливая иллюзия света вспыхнула и без остатка растворилась в нирване света ночного города. Как будто замершее от прикосновения газового холода дыхание полностью раскрылось внутри нее инертным оргазмом.
Сапфир вышел из бара и направился вниз по улице, с трудом переставляя ноги. Изнемогая от смертельной усталости, шел он по измазанному разводами бензина тротуару, старательно избегая островков света, которые образовывали вокруг себя уличные фонари. Тело ныло, отказываясь ему подчиняться. Сапфир чувствовал, как с каждым пройденным метром с пугающей неизбежностью теряет над ним контроль. Напичканное всей той дрянью, что он в него ежедневно вкачивал, тело представлялось Сапфиру обременяющим куском мяса. Чем-то совершенно чужим, как этот город. Чему ты никогда не будешь всецело принадлежать. И Сапфир продолжал двигаться дальше скорее по инерции, описывая заданную траекторию. На неожиданном изломе улицы не успевший перестроиться он попытался заставить свое тело остановиться. Мысли, вступившие в резонанс с совершаемым действием, вызвали полнейший ступор. Сапфир упал на колени. Медленно подняв голову со свезенных в кровь рук, он вдруг обнаружил, что его колени вошли в зону света одного из фонарей. Сапфир тихо заплакал.
Эхо от звонка телефона в кармане прокатилось по пустынным улицам Oxygenium-сити. Она все-таки позвонила.
Похожие статьи:
Рассказы → Проблема вселенского масштаба
Рассказы → По ту сторону двери
Рассказы → Властитель Ночи [18+]
Рассказы → Доктор Пауз
Рассказы → Пограничник
