Лестница оказалась сухой и чистой, и Алане подумалось, что бабушка часто спускалась по ней. Раз так, значит, внизу не может ничего ужасающего. Успокаивая себя такими мыслями, девочка шла по ступенькам, время от времени поднимая свечу повыше и рассматривая стены, но там не было ни боковых ходов, ни секретных дверей, - только вделанные в стену кольца для факелов.
Сами факелы, масляный фонарь и огниво нашлись внизу, на ларе, что стоял возле последней ступеньки. Оставив свечу, Алана зажгла фонарь и, прежде чем идти дальше, посветила в коридор – прямой, просторный, вовсе не страшный.
По бокам коридора виднелись ниши с аккуратно уложенными костями: в одной – кисти рук, в другой – черепа, в третьей – ребра и длинные кости конечностей. Алане уже доводилось бывать в монастырском оссарии, потому девочка решила, что коридор, как должно, проходит под кладбищем и выходит к кладбищенской часовне. Не той, где обитает безголовый призрак, а другой – возле родовой усыпальницы, где схоронили бабушку.
Род госпожи Агнессы был древним и славным, многие века правил окрестными землями, всем умершим не хватило бы места в усыпальнице, значит, старые мертвяки перебирались с кладбища в оссарий.
Алана шла мимо останков предков, поминутно крестясь и оглядываясь. Души прадедов не обидят наследницу, но как знать, может, здесь бродит неупокоенный дух прекрасной неверной госпожи или, что еще страшнее, - живой недруг, который почему-то представлялся девочке в образе величественного герцога, такого заботливого и внимательного в этой, земной жизни. Отмахнувшись от неуместной мысли и попросив прощения у Господа за недостойное подозрение, Алана осветила фонарем еще одну нишу – отличную от прочих. В ней не было разобранных останков, но стояло два гроба – в рост взрослого человека и – рядом – малый, для новорожденного дитяти. Земля возле ниши была неровной, продавленной, словно кто-то много раз опускался здесь на колени. Рядом с нишей была каменная ваза с засохшими цветами.
Алана не ведала, чьи останки могут быть схоронены здесь, но коли бабушка (а кто иной!) так почитала эти могилы, девочка дала себе слово вернуться и – соблюдая волю госпожи Агнессы, – помолиться за покойных и принести свежие цветы из оранжереи.
Дальше ниш с костями не было, а коридор разветвлялся на обе стороны. Поколебавшись, Алана свернула направо, ибо сказано в Писании: «Пусть дела твои будут правы, не кривы», а еще ведомо, что ангел-охранитель всегда стоит за правым плечом.
Недлинный коридор заканчивался тяжелой резной дверью. Ключ висел рядом, на гвоздике. Алана вставила ключ в замок, повернула: дверь отворилась – тихо-тихо, не скрипнув.
Комната оказалась небольшой, холодной, как монастырская келья, обставлена была со вкусом и изысканно, словно покои знатной дамы. Алану удивило, что то тут, то там попадались вещи, подобающие скорее ушедшему от мира схимнику, чем светской особе. На позолоченном столике с витыми ножками лежали четки и молитвенник – дорогой, в кожаном, украшенном перлами окладе. Над обитой бархатом кроватью висело простое, потемневшее от времени распятие: Христос сурово глядел с высоты на Алану, словно осуждал девочку за то, что она была здесь – в тайном убежище, неведомо зачем обустроенном в подземелье. В шкафу рядом с халатами из катайских шелков и полупрозрачными сорочками висели строгое монашеское платье и наголовные покрывала. На полке – рядом с любовными романами, страницы коих были изукрашены яркими рисунками, – стояла небольшая деревянная шкатулка.
В другом конце комнаты была еще одна дверь, однако Алана, как ни старалась, не нашла от нее ключа.
Осмотрев комнату, девочка вышла в коридор, решив вернуться сюда на следующий вечер пораньше, чтобы пройти по второму коридору. Сейчас Алана слишком устала и замерзла, чтобы бродить по подземелью дальше.
Девочка вернулась к витой лестнице, погасила фонарь и, оставив его, где был, поднялась в спальню бабушки.
Утро для Аланы началось с тяжелых раздумий: вправе ли была она открывать тайны, столь бережно хранимые бабушкой? Не нарушила ли она волю госпожи Агнессы, проникнув в подземелье? Может быть, бабушка скрывала от девочки нечто жуткое, или непристойное – из снисхождения к малолетству и невинности внучки?
Последнюю мысль девочка отогнала от себя, как невозможную. Жизнь госпожи Агнессы была кристально чиста, в ней не нашлось бы недостойных секретов, только печальные. А их Алана могла узнать без вреда для себя, а, возможно, и с некоей пользой.
Укрепившись в намерении вечером снова сойти по винтовой лестнице через потайную дверь, девочка вышла к завтраку. Ее уже ждали и домоправительница, и управляющий с новостями.
Узналось, что император проезжает через их края на пути в Святую Землю, и должен будет остановиться в замке Аланы. Великая честь – но и великие труды по подготовке встречи столь важного гостя!
Алана переводила взгляд с нянюшки на управляющего именьем, а с него – на домоправительницу, но все они были так же растеряны, как и юная госпожа: без твердой руки и повелений покойной никто не знал, как подступиться к такому ответственному делу. Потому приехавшего герцога, также узнавшего о высочайшем посещении, встретили как самого дорогого гостя.
Он же, понимая, как тяжело приходится Алане, не говорил с ней, а сразу принялся раздавать распоряжения старшей прислуге, объяснять тонкости этикета, рассказывать, какого барона в какой комнате поселить, причем проявил редкий такт и доброжелательность, так что домоправительница, управляющий и прочие старшие слуги охотно взялись выполнять его указания и записывать самое важное, дабы не забыть никакой мелочи. Герцог сам вникал во все детали и не побрезговал спуститься на кухню и распорядиться парадным обедом, точно указав поварам, сколько блюд готовить, в каком порядке подавать и как именно должно обносить господ из свиты.
Увидев, что дело слажено без ее участия, и не желая мешать герцогу и слугам, Алана ушла в оранжерею – нарезать свежих цветов для двух неведомых покойников, а потом, вместе с нянюшкой, посетила могилу бабушки и просила священника прочитать положенные молитвы.
Так и случилось, что к вечеру все уже с ног падали от усталости, домоправительница, управляющий и дворецкий еще сидели за списком дел, проверяя, всё ли нужное туда записано, так что Алана оказалась предоставлена самой себе и, быстренько раздевшись, отослав нянюшку и заперев изнутри дверь спальни, потянула флакон на столике и снова – уже знакомой дорогой - спустилась в оссарий. Дойдя до ниши с двумя гробами, девочка опустилась на колени – там же, где и покойная бабушка, - прочитала молитву за «неведомых усопших и рабу Божию Агнессу», сменила в вазе цветы и, последний раз перекрестившись, поднялась и пошла в левый коридор.
Он оказался куда длиннее того, что вел направо – к странной комнате, - был извилист, нечист, пол и потолок неухожены, местами грязны от сочившейся из невидимых трещин воды. Пару раз Алана в свете фонаря видела что-то живое, быстро мелькнувшее и скрывшееся во мраке.
«Крысы», - догадалась девочка и стала ступать еще осторожнее.
В тот миг, когда Алана уже начала уставать и решилась повернуть обратно, вдалеке забрезжил неяркий свет. Юная госпожа словно обрела второе дыхание, прибавила шагу и вскоре увидела неплотно прикрытую дверь, за которой, похоже, и размещался источник света: свеча или фонарь, пламя в котором горело неровно – то усиливаясь, то почти погаснув от порыва ветра или сквозняка.
Алана потянула дверь, чтоб открыть пошире, но та не поддалась, перекосившись от времени или редкого использования и почти совсем вросши краем в землю, да и петли проржавели. Тогда девочка осторожно пролезла в щель и очутилась, по всему судя, в родовой усыпальнице: три мраморных надгробья – два с будто бы спящими воинами, и третье – с покойно лежащей дамой (сегодня днем девочка сама затеплила над ней свечу в лампаде, сейчас уже догоревшую), - стояли посредине круглой комнаты с полукруглой же крышей, над ними висели щиты и гербы, на стенах – факелы, свет от которых и видела Алана из коридора.
Нетрудно было догадаться, что коридор использовали кладбищенские служители и могильщики, чтобы переносить останки в оссарий. Но к чему тут – в мрачном подземелье – была нарядная комната с книжками, дорогой обстановкой и красивыми нарядами? Кто жил или бывал там? Уж точно не госпожа Агнесса! К чему ей эти секреты, когда она могла сколь угодно секретничать в любой комнате огромного замка, и никто бы в жизнь не подумал о какой-то тайне, как, наверняка, никто не знал о ходе за зеркалом.
Размышляя обо всем странном и диковинном, увиденном в эти ночи, Алана вернулась в спальню, аккуратно закрыла потайную дверь, легла в постель и увидела рядом бабушку – первый раз со дня смерти госпожи Агнессы.
Старая дама качала головой и молча грозила пальцем, - как делала и раньше, при жизни, когда Алана шалила или нарушала запреты взрослых. Никогда бабушка ни сама не шлепала девочку, ни нянюшке не дозволяла, баловала внучку сверх возможного, позволяла то, что и императорской дочке не дозволено, но уж если была недовольна или огорчена, только и делала, что грозила пальцем и смотрела строго.
Строгого бабушкиного взгляда Алана боялась больше, чем плетей на конюшне, про которые слышала много жуткого, больше, чем наказаний сестры-наставницы и матери настоятельницы.
Так Алана поняла, что, сама того не желая, открыла тайну, которую теперь надобно закрыть и забыть навеки. Но как же это сделать?
- Как мне быть, бабушка? – спросила девочка, но старушка не ответила.
Все также качая головой, отступала она всё дальше и дальше в туманную дымку, пока не растаяла в ней совсем.
Похожие статьи:
Рассказы → Красная Королева
Рассказы → Успешное строительство и вопрос перенаселения
Рассказы → День, когда Вселенная схлопнулась [Рифмованная и нерифмованная версии]
Рассказы → Легенда о единороге
Рассказы → Бритва Оккама (из ненаписанной схолии)
Я бы, например, в такое подземелье ни за что бы не полез, разве что после обильного возлияния да в хорошей компании. А тут одна, совсем одна... Невинное дитя 
... 
Судя по всему, дело идет именно к этому 
