Нетрудная работа. Часть 2

— Постой, мы же не договорились о цене!

Степан был далеко от двоих беглецов, которые очень интенсивно двигались в сторону ближайшего переулка, а потому решил просто их окликнуть громким криком. Это сработало – беглецы остановились и обернулись, и Демьян еще несколько секунд фокусировал свой взгляд, прежде чем выдал:

— А! Это ты! Как там тебя? С…с…Степан!

— Да, мое имя ты помнишь. И я помню твое, Демьян, но вот с товарищем своим ты меня так и не удосужился познакомить.

— Что это за перец? – вступил в разговор и спутник Демьяна, небрежно указывая большим пальцем на Степана.

— Я предложил твоему приятелю работу, — решил взять инициативу в свои руки Степан, — и мы как раз обсуждали цену.

— Да? И что это за работа? – все так же небрежно бросил ковбой в клетчатой рубахе, а затем, никого не дожидаясь, вновь продолжил свой путь по воняющей мерзкими зловониями подворотне.

— Ему нужно доставить какой-то груз, — бросил на ходу Демьян, отправившись вслед за своим приятелем.

Степану ничего не оставалось делать, как последовать за ними

— И что же тебе нужно доставить? – бросил через плечо ковбой.

— Для начала я бы хотел знать твое имя, — неожиданно твердо сказал Степан и остановился на месте, чем вынудил притормозить и своих спутников.

Демьян смотрел на Степана несколько стеклянными глазами, потому как хмель, видимо, все-таки имел свое действие, а вот товарищ его, напротив же, осматривал новоявленного их спутника серьезным пронзающим взглядом. Каким-то даже холодным и хладнокровным. С полминуты он стоял так, а затем губы его вновь расплылись в лучезарной белоснежной улыбке, и он, смеясь, проговорил:

— А мне нравится этот парень!

Затем он подошел к Степану и хлопнул его по плечу и подал свою широкую пятерню:

— Я Испанец!

— Это твое имя? – Степан приподнял в удивлении одну бровь.

— Разумеется, нет! Я похож на того, кому бы дали имя «Испанец»? – новый знакомый вновь издевательски улыбнулся.

— Мое имя знают немногие близкие мне люди. Все остальные зовут меня Испанцем.

— Ну, так ты доставишь то, что мне нужно? – Степан решил не тратить время на пустую болтовню.

— Конечно! – усмехнулся Испанец. – Только сначала давай все-таки уйдем из этого переулка.

Степан возражать не стал и одобрил такое предложение, тем более что со стороны кабака шум стал возрастать, и все чаще мимо них по переулку стали пробегать тамошние пьянчужки – видимо, кто-то из барменов удосужился-таки вызвать полицию.

Испанец и Демьян побежали быстро, несмотря на то, что второй был в весьма приличном алкогольном опьянении. Вскоре они выбрались из темного грязного переулка на такую же грязную, но уже более освещенную улицу. Тут они свернули направо и побежали дальше, спугнув по пути какого-то бомжа, который уже намеревался устраивать себе опочивальню на картонке от большой коробки между мусорным баком и наваленной рядом кучей мусора, из которой торчали обломки справочного робота. Бомж что-то стал кричать им вслед хриплым пропитым голосом, маша грязным волосатым кулаком, но его ругань быстро затихала позади беглецов. Они пробежали еще два квартала, а затем спустились по обшарпанной загаженной лестнице на станцию монорельсового поезда, который уже намеревался отчаливать, и все трое едва успели запрыгнуть в закрывающиеся двери.

Внутри вагон представлял собой большую мусорку. Повсюду валялись жестяные банки и бутылки из-под выпивки, какие-то мешки и упаковки из-под чего-то непонятного, обрывки бумаги и маленькие полиэтиленовые мешочки. Последние постоянно кочевали по вагону, увлекаемые потоками сильного встречного ветра, врывающегося внутрь салона через открытые окна. Стены вагона были исписаны нехорошими словами почти на всех языках галактики, а на жестких металлических лавочках то тут, то там спали деградировавшие до бездомного состояния личности, наполняющие внутреннее воздушное пространство всеми спектрами помоечных запахов.

Испанец выбрал лавку почище и бухнулся на нее всем своим весом. Рядом с ним упал и тут же стал клевать носом его, очевидно, извечный спутник, а Степан уселся напротив.

— Чего тебе нужно перевезти? – спросил его Испанец.

Степан улыбнулся:

— Одну небольшую вещь.

— Насколько небольшую?

— С ноготь.

— И что же это? – ковбой усмехнулся.

— Карта памяти с важной информацией.

— С насколько важной?

— Очень важной.

— Ну, — Испанец изобразил глубокую задумчивость, почесав затылок, — это значительно повышает стоимость перевозки.

— Стоимость меня не волнует. Мне главное, чтобы эта карта была доставлена в нетронутом виде.

— За это не переживай. Даже царапины на ней не будет. А теперь скажи мне, каким  образом эта самая карточка будет перевозиться?

— У меня в кармане, — Степан еще шире улыбнулся.

— Тьфу ты, — сплюнул Испанец. – Зачем тогда было наводить такую тайну и вводить меня в заблуждение? Сказал бы просто, что тебе нужно попасть из одного места в другое, тогда и не нужно было бы про сверхсекретную свою карту упоминать.

— Про карту упомянуть мне бы все равно пришлось.

— Это почему еще?

Степан немного задумался и почесал свой подбородок:

— Потому, что карта должна быть доставлена до места в любом случае, что может совершенно не касаться меня.

— А! То есть карта должна долететь в любом случае, а ты вовсе не обязательно?

— До тебя быстро доходит.

— Ха! Еще бы! Но раз разговор пошел в таком русле, то отсюда следует, что не долететь до места могу и я, так?

— Этого ты никак не должен допустить.

— Понятное дело! А ты думал, что я соберусь помереть за какую-то чертову карточку с какой-то же неизвестной мне информацией? Я не настолько самоотвержен.

— Тебя это пугает?

— Что именно?

— Что тебя попытаются убить?

— Ха, — Испанец скорчил настолько презрительное выражение лица, что у Степана могло создаться впечатление, что он спросил о настолько нелепой и абсурдной вещи, что вообще удивительно, как он до такого додумался?

— Меня это не только не пугает, но наоборот еще больше возбуждает. Скучная работенка, которой занимается большая часть тех дураков, что только что были в баре, навевает на меня небывалую тоску. Мне нужна опасность! Страсть! Экстремальность! Непредвиденность! – Испанец даже активно жестикулировал кулаком в момент произнесения свой пылкой речи, свидетельствуя об искренности своих чувств. – Я люблю такую работу, которая щекочет мне нервы.

— А также наполняет кошелек, — сыронизировал Степан.

— А как же? – ковбой вновь расплылся в своей лучезарной улыбке. – Такая работа требует соответственного заработка. Оплата в два раза больше – плюс, как я уже говорил, доплата за секретность.

— И как я говорил – меня нисколько не тревожит цена.

В этот момент монорельсовый поезд начал тормозить, и Испанец, очевидно, начал собираться к выходу, поскольку он встал сам и ткнул носком сапога в ногу своего пьяного друга, который что-то забубнил и поднял свой осоловелый взгляд на нарушителя его спокойствия.

— Вставай давай, пьянь! – рявкнул на него Испанец, а затем повернулся к Степану:

— Приходи завтра в девять часов утра в порт имени королевы Фантамасгории, в док номер тридцать пять вместе с тридцатью штуками аванса.

— Тридцать штук аванса? – немного удивился Степан.

— Да.  А по прибытии отдашь еще семьдесят.

— Итого сто. В некоторых системах на такие деньги можно купить целый порт со всей инфраструктурой, — Степан вновь ухмыльнулся уголком рта.

— Конечно! А для чего, ты думаешь, мне нужны эти деньги?

Испанец расхохотался своим зычным голосом и, схватив своего товарища, который вновь спал, на этот раз стоя, решительным шагом потащился к выходу.

Первым делом, когда он расстался с Испанцем, Степан решил узнать судьбу своего спутника, того самого белобрысого, с которым он потерял связь после той драки в кабаке. На обратном поезде он доехал до остановки, на которой все трое садились в тот грязный вонючий вагон, а затем переулками дошел и до кабака.

Рядом с его входом стоял и тихо гудел заведенным двигателем полицейский фургон; люди ходили с забинтованными головами, конечностями, синяками и ссадинами, чуть поодаль один  из барменов что-то активно рассказывал полицейскому.

Степан, немного поразмыслив, спустился внутрь. Тот зал, который он покинул совсем недавно, предстал перед ним в совершенно ином свете. Теперь это место больше походило на театр недавних боевых действий. Повсюду валялись разбитые столы, стулья и битое стекло; в воздухе стояла пыль от выбитой из стен штукатурки и куски ее валялись вдоль стен по всему периметру. Сами же стены были испещрены сотнями дыр от бластерных выстрелов и чем-то напоминали ласточкины гнезда в скалах. Кое-где на полу можно было заметить кровавые подтеки, а иногда и целые лужи. Что-то страшное творилось здесь после того, как он покинул это место вслед за Испанцем и Демьяном.

Пока Степан стоял и осматривал окружающую его обстановку, к нему подошел один из полицейских, молодой парень, и грубо спросил, чего ему здесь надо?

— Я потерял здесь своего друга, — ответил ему Степан. – Он сказал, что пойдет сюда выпить, а потом долго не возвращался.

— И как выглядел этот твой так называемый друг, — от полицейского сквозило явным презрением ко всем, кто может посещать подобные места.

— Ему двадцать семь лет, у него светлые волосы и обилие веснушек на лице.

Полицейский издевательски ухмыльнулся уголком рта:

— Его увезли не далее, чем десять минут назад.

— А что с ним случилось? – оживился вдруг Степан.

— Голову ему проломили – вот, что случилось. Кровью пол весь залил в том углу.

Этот нагловатый полицейский продолжал издевательски улыбаться, и Степану очень хотелось сломать ему самому челюсть: уж очень этот тип был высокомерен. Степан знал подобных людей. Они нередко встречались на его пути. Самовлюбленные выскочки, презирающие всех тех, кто, по их мнению, не попадает под ими же придуманные критерии качества человеческой породы. Все это усугублялось тем, что многие из этих людей находятся в молодом возрасте, а, следовательно, сами не представляют собой ничего стоящего и значащего для своего окружения и для общества в целом, но при этом берущие на себя право судить всех остальных. Так и этот представитель власти на вид был не старше двадцати пяти лет, но на Степана смотрел так, как порой смотрят на мерзкое насекомое, которое необходимо уничтожить. Степан все же преодолел яркое желание подправить физиономию этому парнишке:

— И куда его увезли?

— В больницу, куда же еще?

Тут Степан уже не смог сдержать внезапный порыв:

— Слушай, сморчок, меня тошнит от твоей напыщенности! Я тебе не алкоголик какой-нибудь и не дурак! Понятное дело, что не в цирк его увезли. В какую именно больницу ты мне скажи? И если еще раз скорчишь презрительное выражение своего лица, то я не посмотрю, что ты коп, — зубов не досчитаешься!

Парень несколько опешил от такого разговора и, оглянувшись по сторонам и, очевидно, поняв, что его коллеги довольно далеко, проронил сквозь зубы:

— В седьмую.

— Так-то лучше.

Степан гневно на него посмотрел, а затем вышел из разгромленного кабака.

В больнице ему сказали, что друг его лежит в реанимации и не приходит в сознание. У него довольно сильная черепно-мозговая травма и неизвестно, когда он придет в себя, если придет вообще. Степан не стал подниматься к нему в палату, посчитав, что это будет лишним и привлечет ненужное внимание к его приятелю, который сейчас находится в незавидно уязвимом состоянии.     

Выйдя из больницы, он направился прямиком в свой отель, чтобы завтра успеть к девяти в порт. Признаться, его посещала мысль, что именно по вине этого самого Испанца его друг сейчас лежит в больнице в шатком состоянии, но какое-то чувство вселяло ему уверенность, что этот же Испанец – именно тот человек, который ему нужен. Что-то отличало его от всех других скитальцев по галактике, которых он достаточно повидал на своем веку, чтобы у него могли сложиться определенное мнение и определенный же опыт, которыми Степан и аппелировал в своих мыслях.

Переходя по светофору перекресток, он вдруг заметил, что через дорогу от него, на другой стороне улицы, по которой он шел, параллельно ему идет какой-то человек. Ничего странного, казалось бы, но чешет этот тип от самой больницы. Степан не стал слушать доводы, которые ему начал говорить здравый смысл, а просто, как обычно он делал в своей жизни, доверился интуиции и свернул в первый же переулок. Здесь он перешел на бег трусцой и уже подумал было, что это излишняя предосторожность, как за спиной он услышал гудки мобилей, снующих по улице, а затем увидел, как этот тип забегает в переулок. Теперь у Степана отпали всякие сомнения, и он помчался во всю прыть. Незнакомец тоже побежал за ним. Степан при первой же возможности резко свернул влево в другой переулок и, пробежав около трехсот метров, очутился на большой шумной улице, полной в этот поздний час пешеходов. Он не стал дожидаться, пока его преследователь появится в переулке за спиной, а кинулся направо и забежал в первую же попавшеюся дверь. За дверью оказался небольшой ресторанчик с приглушенным красноватым освещением. В полутьме помещения сидели люди, которые с секунду смотрели на Степана, столь дерзко появившегося здесь, а затем вернулись к своим делам. Степан прыгнул за столик у дальней стены, что был едва освещен, и уткнулся в меню. Из полумрака своего укрытия он видел, как его преследователь в нерешительности бродил взад-вперед и постоянно оглядывался по сторонам. Затем он постоял минут пять и прошел мимо по улице. Степан знал, что в ближайшее время ему выходить не стоит, а потому решил просидеть в этом заведении минимум час. Это было нетрудно, тем более, что он от всех пережитых событий весьма проголодался. Но и высидев полагавшееся время, Степан решил не рисковать и попросил официанта вызвать для него такси, а когда парень сделал это, и такси остановилось прямо перед входом, Степан дал официанту на чай, вышел и сел в мобиль, велев водителю ехать прямо к отелю.

Утром Степан тоже не стал прибегать к пешим прогулкам и услугам общественного транспорта, а вызвал такси, которое доставило его в порт. Здесь в назначенное время и в назначенное место он и встретил Испанца. Первое, что бросилось в глаза Степану, — это то, что корабль, на котором ему предстояло лететь, был, мягко говоря, староват. А если быть точнее, то это была старая колымага овальной формы, которая в сравнении с последними стильными и красивыми звездолетами, выглядела настоящим пережитком прошлого. Степан явно был разочарован и, наверное, не понимал, за что этот наглец потребовал такую большую сумму. Сам же наглец вместе со своим неразлучным другом суетились рядом со своей посудиной, очевидно, готовя ее к старту. Эти двое орали беспрестанно, посылая друг друга во всем известные места. «Тринадцатый продувной клапан плохо работает» — «Правильно! Потому что ты, падла, давно не чистил его фильтры!» — «Если у нас было достаточно денег, я бы уже давно купил новые!» — «Ладно, проехали. Форсунки второго двигателя текут» — «Так подкрути!» — «Пошел ты на хер! Я что ли механик, чтобы крутить?» — «А что капитан уже не опустится до того, чтобы самостоятельно подкрутить пару гаек?» — «Конечно! Я только обнаруживаю дефект, а ты его уже устраняешь!» — «Пошел ты!» Они могли продолжать в том же духе и дальше, если бы не заметили стоящего в дверях в док Степана, лицо которого отображало явное недоумение.

— И вот за это ты просишь сто тысяч? – у Степана даже брови на лоб полезли от удивления.

— Конечно, а в чем ты сомневаешься? – лицо Испанца не отразило ни малейшего смущения или сомнения, оно, напротив, улыбалось своей неотразимой улыбкой.  

— Ты еще спрашиваешь?! Это корыто хоть в воздух сможет подняться?

— Это «корыто» не только поднимется в воздух, но и свернет материю в мгновение ока.

— В мгновение ока материю свернут и все современные звездолеты.

— Это факт. Но эта малышка, — Испанец похлопал ладонью по корпусу своего корабля, — в отличие от современных красивых звездолетов доставит до точки входа в три раза быстрее!

Видя, что Степан все еще находится под влиянием скепсиса, владелец корабля продолжил:

— Это, как говорится, «на лицо ужасные – добрые внутри», — он еще раз широко улыбнулся. – Во-первых, это классика, это все-таки «Седесрем»! А эта марка что-то да значит! Во-вторых, в машинном отделении этой крохи стоит мощный двигатель! В два раза мощнее современных аналогов!

— Он старый, как и сам корабль. Что толку от его мощи? – скептически заметил Степан.

— Нет, друг, не скажи. Я хорошенько поработал над ним, хорошенько «откапиталив» его и, к тому же, повысив мощность на несколько единиц.

— Ха, — крикнул откуда-то из-под корпуса Демьян, — «ты хорошенько поработал»! Когда ты хоть один болт закрутил в нем?

— Ну ладно, ладно! Не ори! Мы хорошенько поработали над ним.

— Мы?

— Да, мы! Я пробивал материалы, а ты работал руками.

Демьян издал пренебрежительный звук губами, но дальше бурчать не стал, а принялся далее крутить что-то ключом под корпусом.

— Ну что? ты все еще сомневаешься? – Испанец улыбнулся Степану.

— Знаешь, — Степан слегка потеплел, — с виду ты обычный шарлатан и балабол, но у меня какое-то чувство, что именно ты мне поможешь, да и времени искать другого пилота нет – нужно лететь.

— Вот и отлично, — Испанец поманил его рукой. – Давай сюда аванс, и располагайтесь, сударь, на корабле.

Степан улыбнулся и кинул ему маленький гладкий шарик. На нем была требуемая сумма, разумеется, в электронном виде. Испанцу нужно было только обналичить его в любом банке.

— Проверять не будешь? – спросил его Степан, когда ковбой положил шарик в свой карман, даже не глянув на него.

-  Зачем? Я тебе верю.

В этот момент двери дока открылись, и внутрь забежали пять человек с крупнокалиберными автоматическими винтовками в руках. Степан только успел кинуть на них взгляд и сразу узнал среди них вчерашнего преследователя. Тем временем эти пятеро, не сказав ни слова, тут же открыли огонь. Испанец даже рта открыть не успел, как вынужден был отпрыгнуть в сторону, чтобы не угодить под очередь, обрушившеюся на него. Едва он коснулся земли, как тут же выхватил свой увесистый бластер и стал стрелять в ответ. Степан тоже стрелял. Стоя на трапе, он слышал, как под корпусом ругается Демьян, который, очевидно, тоже был вынужден укрываться от огня.

— Какого черта! – орал Испанец.

— Давайте быстрее на корабль! – кричал Степан. – Слишком плотный огонь!

Но друзья, видимо, и сами понимали, что нужно скорее бежать на корабль.  В течение пяти секунд они под нескончаемым потоком бластерных лучей, умудряясь не попадать под них, заскочили на трап, а оттуда и внутрь корабля.

— Взлетаем! – орал Испанец, мчась по коридору в сторону кабины. За ним бежали и Демьян со Степаном. Внутри было слышно, как грохочет по корпусу пальба тех пятерых.

— Заводи двигатель! – скомандовал Испанец, плюхнувшись в свое кресло.

Кабина находилась в носовой части звездолета, и вся она, за исключением пола, была сделана из термостойкого сверхпрочного стекла, способного выдерживать тяжелейшие нагрузки межзвездных перелетов. Отсюда открывался отличный обзор на всю взлетную площадку.

Кресло, в которое рухнул Испанец, находилось впереди, и от стекла его отделяла только приборная панель. Здесь же был и штурвал. Кресло Демьяна находилось позади и несколько сбоку. Оно было подвижное и ездило вдоль здоровенной многоярусной приборной панели со множеством кнопок, тумблеров, мониторов и прочей чертовщины. Демьян явно играл роль самого важного члена экипажа, без которого невозможен даже взлет. Позади этих кресел в центре кабины расположилось еще одно место. Кресло было неподвижно и находилось в своеобразной нише, полукругом обволакивающей его. По оба бока от кресла тоже были небольшие панели управления, только кнопок и тумблеров здесь было очень мало. Степан сел в него, и с этого места ему открылся полноценный обзор за всей кабиной и за всем тем, что находилось вне ее. Безусловно, это было капитанское место. Экипаж этого корабля должен состоять из трех человек, а не из двух, как есть на самом деле. Отсюда Степан увидел, как снаружи те пятеро суетились и бегали вокруг корабля. Они уже не стреляли – видимо, поняли, что это бессмысленно.

В этот момент в задней части звездолета что-то завыло, набирая обороты, а затем приглушенно и равномерно загудело. Завелись двигатели – больше это не могло быть ничем. Тем временем чудаковатый экипаж продолжал свою, по-видимому, обычную в таких случаях перебранку:

— Какая-то вибрация по всему корпусу – что за фигня?!

— А я почем знаю?

— Ты ж е механик!

— И что? Это означает, что я должен облазить весь корабль?

— Запускай стабилизаторы. Конечно, должен.

— Запустил уже, у тебя иконка что ли не заморгала? Ничего я не должен. Была бы у тебя совесть – помог бы мне давно.

— Ничего не моргало. Видимо, контакт какой-нибудь отошел. Тебе поможешь, как же! Ты и близко меня к починке не подпускаешь!

— Продувка завершена. Давай взлетай уже! Тебя подпустишь… Потом чинить еще больше, чем было!

В этот момент Испанец со скрипом дернул какой-то рычаг слева от своего кресла, а затем подал штурвал на себя. Звездолет задрожал еще сильнее, так, что заскрипел весь корпус кабины, и Степан подумал, а точно ли это стекло выдержит хотя полет через атмосферу? Затем корпус начал медленно подниматься вертикально вверх, а когда он высунулся за границы дока, Испанец с тем же скрипом вернул тот же рычаг на место и дернул штурвал на себя. Колымага стала стремительно набирать под углом высоту.

— Что-то второй двигатель работает на половину мощности, — комментировал полет уроженец солнечной местности, не переставая нажимать какие-то кнопки на приборной панели.

— Ясное дело! – ты же не затянул форсунку! Не барское ведь это дело… сука!

Демьян тоже оперировал на своем месте, щелкая тумблерами, передвигая какие-то ползунки. На мониторах перед ним то и дело вспыхивали цифры, диаграммы и вовсе непонятные Степану картины. Вообще вся эргономика кабины этого так называемого звездолета была настолько старомодной, что Степан сомневался: видел ли он подобное вообще в своей жизни? В кабине что-то постоянно пикало, моргало, то и дело вспыхивали какие-то лампочки, и весь корпус беспрестанно вибрировал, хотя они даже еще не вошли в плотные слои атмосферы. Страшно было предположить, как это корыто будет дрожать, когда они попадут в эти самые слои.

— Не могло через форсунку вытечь столько! – продолжал тем временем Испанец. – Ты давно прокладки во втором двигателе менял? Какой уровень вибрации?

— Давно. У меня нету денег на новые. Уровень – три ноль.

— Сильно еще, ничего сейчас на спад пойдет. Как это у тебя нету денег? На обслуживание корабля у нас отдельный бюджет!

— Какой спад, ты с дуба рухнул что ли, умник? В атмосфере трясти еще сильнее будет! Отдельный бюджет? Он был бы, если бы ты регулярно не прореживал его, пуская эти деньги на своих баб и карты! Уровень уже три и два.

— Не надо мне лапшу на уши вешать! Ты и сам хорош – пропиваешь его почем зря! Неужели ты всю свою долю тратишь на кабаки, что приходится и в этот карман лезть?

— Тот же вопрос я могу задать и тебе! Мощность во втором двигателе падает! Нас влево ведет.

— Знаю! Тут еще штурвал люфтит! Перераспредели мощность с первого на второй – сбалансируем их!

— И так уже делаю! Входим в атмосферу! Вибрация – четыре и один.

Тряска и в самом деле увеличилась, по стеклу кабины поползли огненные всполохи, которые становились все больше и больше, пока одна сплошная пламенная пелена не заволокла всю кабину. Вибрация стала еще больше, и трясло так, что стукались зубы во рту, и Степан был вынужден сжать их, дабы ненароком не выбило какую-нибудь коронку. Всеми пальцами он уцепился в ручки кресла, потому что вибрация так и норовила выкинуть его с насиженного места. Но постепенно пламя за кабиной стало затихать, и сквозь огненную пелену стали проглядывать звезды. Корабль выходил в космос....

Похожие статьи:

Рассказы → Властитель Ночи [18+]

Рассказы → Проблема вселенского масштаба

Рассказы → Проблема планетарного масштаба

Рассказы → Доктор Пауз

Рассказы → Пограничник