Мне всегда нравилось лежать на земле и смотреть на бескрайнее небо, покрытое россыпью колючих звезд. Вот так вот, бесцельно и лениво. Скользить взглядом по темным глубоким просторам и представлять, что где-то там, неподалеку от одной из ярких звезд, есть планета, где точно так же бездарно проводит время какая-нибудь моя копия. Зеркальное отражение. Или, в данном случае, звездное? А потом бац… звезда мигает и потухает, и все внутри обрывается. И кажется, что только что я лишился частички себя. Очень значимой в пределах моей личной Вселенной, но совершенно никчемной в представлении Социума.
И сейчас…
Мелкие камни царапают спину, а сама земля промерзшая и жесткая, но я лежу и пытаюсь выйти за границы окружающей реальности. Мне кажется, взгляни я чуть глубже – и передо мной откроется великая тайна бытия.
– Анлак! Какого хрена ты тут развалился?! – грубый механический голос старшего по смене вырывает меня из океана рефлексии. – У тебя еще час до конца! Жопу в руки, и вперед.
– Да-да, – протягиваю я, подавляя в себе раздражение. Именно сегодня я был в шаге от того, чтоб заглянуть за полотно мироздания. Как будто есть какой-то смысл в сборке этих механических ублюдков, когда с тобой заигрывает сама Вселенная. Но нет… от меня требуют четкой почасовой отработки во благо Социума. Социума, погрязшего в своих пороках, низменных желаниях и дерьме.
Отряхнув рабочий комбинезон от грязи, я поплелся в сторону А-блока. Конструирование роботов, распределяющих пищу – что может быть скучнее? Особенно, когда ты заранее знаешь, что всем этим спокойно может заняться другой робот, но этот пресловутый Социум с кретином во главе попросту хочет занять твои руки. Как же, как же – ручной труд! Что может быть бессмысленнее и тупее.
– К станку, – рычит старший по смене.
Его связки давным-давно сгнили от какой-то сраной болезни, потому механический голос неприятно царапает слух. Поморщившись, окидываю вытянутое помещение взглядом. Пара десятков станков с одной стороны, столько же – с другой. И около пятидесяти таких же неудачников, как я, за ними.
Подхожу к напарнику, тот явно недоволен моим уходом, но молчит. Молчу и я, совершенно нет желания перед кем-то оправдываться. Поднимаю пресс, засовываю туда кусок внешнего корпуса, опускаю. Следом смазываю лицевую сторону какой-то булькающей кислотой и кладу на ленту, по направлению ко второму станку. Еще и еще, к десятой детали я перестаю считать, движения становятся механическими, заученными и до противного привычными. Я вновь чувствую себя роботом. Нет, даже не роботом – точно такой же жалкой деталью, с которыми работаю. Шестеренкой в механизме системы, после поломки которой ни черта не изменится.
Мне настолько мерзко от самого себя, что я отключаю мозг. Позволяю мыслям плыть в забытьи времени и прихожу в себя, только когда звонкий гудок извещает о конце смены. Бросаю заключительную деталь на ленту и отхожу от станка. Стараюсь идти быстрее, иначе в общей раздевалке будет не протолкнуться. Полсотни грязных тел, едкие запахи и недовольные мины. И мне очень хочется верить, что я отличаюсь от них – выгляжу белой вороной – но разум подсказывает, что отличался бы я хоть на микрон, вряд ли находился бы тут.
Космонавты, бороздящие просторы Вселенной; фильмоделы, способные переносить на специальные пластинки все образы, возникающие у них в головах; даже сраные няньки в Домах Ребенка – я мог бы заниматься любым делом, но вместо этого влачу существование на грани дерьма под ногами и жвачного животного, способного только поглощать ресурсы и ничего не отдавать взамен. А все из-за этих тестов на профориентацию, которые якобы определяют степень моей полезности Социуму. По каждому из них мне едва удавалось набрать и двадцать баллов из ста возможных.
– Двинься, – грубый голос сопровождается толчком по плечу. Потное, кисло воняющее тело, но я молчу и послушно делаю шаг в сторону. Теперь до кабинки придется тянуться.
Сменив рабочий комбинезон на просторные брюки и рубашку, стараюсь поскорее покинуть общую раздевалку. Свежий воздух кажется спасением, и едва я оказываюсь на улице, с блаженством закрываю глаза и глубоко вдыхаю. Чисто физически ощущаю, как мозг наливается энергией, а тело – желанием жить.
Оправив сумку и заткнув уши крохотными затычками с музыкой, иду вперед. Монопоезд отвезет меня до центра города, а оттуда, по паутине подземных метро, я доберусь до дома. Начинаю отсчет. Два часа. Сто двадцать минут. Двенадцать раз по десять. Так считать приятнее, и совершенно не кажется, что время течет со скоростью пристаночной ленты.
– Иарподсы разряжены. Для дальнейшего использования подсоедините к солнечным батареям, – сообщает нежный женский голос, и я вновь выплываю из собственных пространных мыслей ни о чем. Заряда никогда не хватает прямо до дома! Оглядываюсь, я уже в центре, иду в потоке людей к первой паутине метро. Вторая, находящаяся многим ниже, перегружена. А верхняя цепочка, расположенная в сотне метров над землей, мне не по заслугам. А как было бы здорово глянуть на все сверху вниз… Как те, кто смог пройти тестирование на более презентабельную работу.
«От каждого по способностям, каждому по труду» – как же. Еще какую-то сотню лет назад это считали тупиком в развитии общества. Видимо, для того, чтобы потом к нему вернуться. И я хотел бы понаблюдать за тем, как вся эта дерьмовая система разваливается, как к почету и уважению приходит человек мыслящий, а не – структурирующий свой труд.
Черт! Створки вагона мягко захлопываются прямо перед носом, и человек, следующий за мной, недовольно пихает меня в бок.
Себя толкни, мудак – молчу я.
До следующего поезда двадцать минут. Тратить время в подземке нет никакого желания, потому я решаю выйти на воздух. Идти против ожидающей следующего поезда толпы сложно, но я не обращаю внимания на недовольное кряхтение и поток ругани в спину.
Пропитанный газами воздух бодрит, и я решаю прогуляться. Летающие по воздуху яркие рекламные баннеры, раздражают. «Робот-помощник, когда тебе некогда готовить», «Устал от одиночества? Купи мисс Джесс!», «Вы все еще верите? Тогда мы идем к вам». Аж зубы сводит от этих громких фраз! Общество потреблядства, не иначе. Причем потреблять могут только те, кто перешел через границу осознания себя как биомусора. Моих заслуг же хватает только на дерьмовые Иарподсы, стандарт-паек и скромную комнатушку на окраине города.
Скольжу взглядом по ярким витринам и царапающим небо высоткам, чувствую, как к горлу подкатывает тошнота. Ярко, несуразно и… недоступно. Даже люди тут словно пропитаны самолюбованием и пафосом: в разномастной одежде, с модными цветными прическами, экстремально изогнутыми бровями, голограммными татуировками. За редким исключениям толпу разрезают такие же как я – у биомусора и шаг быстрее, и взгляд более потерянный. Будто мы стараемся отринуть систему, при этом оставаясь в ней.
Сворачиваю в проулок – тут тише. И меньше цветов, чья неестественность так сильно раздражает взгляд. У стены расположилась компания, они что-то громко обсуждают, но из-за капсул в ушах звук глушится, и я толком ничего не могу разобрать. Да и не хочу.
Внезапно один из них преграждает мне путь. И смотрит, выжидающе так, с легким налетом осуждения. Что-то говорит. Высокий парень с внимательным, даже цепким взглядом. Одет в серую рубашку и узкие брюки, заправленные в высокие боты – противно. Пытаюсь его обойти, но он настойчиво дергает за рукав.
– Чего тебе? – резко выдыхаю я ему в лицо, щелкнув по кнопке извлечения Иарподсов. Капсулы мягко соскальзывают в ладонь, и я запихиваю их в карман.
– Анлак, верно? – парень широко улыбается и протягивает руку, – мое имя Сикер.
Я с непониманием смотрю на ладонь – чего он ждет? Хочет, чтобы я ее пожал? Тот еще архаизм. К черту. Чтобы подчеркнуть свою мысль, убираю руки за спину.
– Откуда ты меня знаешь? – спрашиваю. Ситуация мне не нравится.
– Мы наблюдали за тобой, – от стены отталкивается девушка. Плавный шаг, еще один, и она рядом. Обходит меня по кругу и пихает маленькую ладонь мне в руку. – Мое имя Лер, приятно познакомиться.
Происходящее начинает раздражать еще сильнее.
– Какого черта вам нужно? – отступаю в сторону. Мне не нравится, что меня окружили.
– Каждый день ты выходишь с работы ровно в двадцать три пятнадцать, направляешься к монопоезду, слушая музыку, потом спускаешься в среднее метро и опаздываешь к вагону. Поднимаешься в город и идешь по одному и тому же маршруту, – Сикер говорит тихо, но уверенно. Загибает палец каждый раз, когда перечисляет одно из моих привычных действий. – Анлак, тебе не надоело? Тебе не кажется, что ты достоин большего?
– Чего? – голос выходит сдавленным, да и я сам чувствую себя таким же. Виски наливаются свинцовой тяжестью, перед глазами мутная пленка. Видимо, линза вновь сместилась – а на врача пока не заработал.
– Тебе это не надоело? – повторяет вопрос Сикера девушка, не запомнил, как ее зовут.
– Мы можем предложить тебе больше. Дом, еду и отличную компанию. Взамен нам нужна твоя помощь…
– Нам не нравится то, что происходит вокруг, и мы ищем людей вроде тебя, чтобы это изменить, – они говорят так, словно много раз репетировали. Речь отскакивает от зубов.
– Если нас будет больше, правительство нас услышит… – к беседе подключаются и другие из компании, обступая меня полукругом. Их лица смазываются в одну кляксу.
– Мы можем побороть систему, – голос вновь подает Сикер, он же протягивает мне пластиковый прямоугольник с прыгающими по нему буквами.
– Найди нас, когда будешь готов, – вновь девушка.
Я прижимаюсь к стене, голова кружится. Руки дрожат. А когда в следующий раз поднимаю взгляд, вокруг меня никого нет. Только пластиковая карточка – свидетельство того, что я не сошел с ума окончательно.
«Хватит. Это. Терпеть»
Мысленно усмехаюсь – слогана неудачнее не придумать. Переворачиваю визитку и вижу строчку координат. Пихаю в карман.
***
Сегодня мне особенно не хотелось на работу. Но если бы я не пришел, мне бы не начислили часов. Кто не работает – не ест, а желудок и без того почти ссохся – штрафные очки за внеплановую отлучку от станка.
– Анлак, опять дерьмо жуешь? Работай! – резкий окрик начальника смены вызывает целую бурю эмоций. Я чувствую, как внутри разгорается желание сунуть под пресс его дряблое тело, а не деталь от робота.
Пошел в жопу, – молчу я.
– Рефлексивный выкидыш системы, – выплевывает он в мою спину, и это становится последней каплей.
Бросив не промазанную деталь на ленту, я пинаю станок и разворачиваюсь к выходу. Вытягиваю из кармана Иарподсы и пихаю в уши – нет никакого желания слышать, что вслед будет вещать начальник смены. Осточертело.
Меня не останавливают. Видимо, я надоел им так же, как и они мне. И правда – выкидыш. Рудимент, от которого следует избавиться. Бесполезный кусок спрессованного дерьма.
Пустая раздевалка чуть успокаивает, но я решительно стягиваю рабочий комбинезон и одеваюсь в свою одежду. Из кармана брюк выпадает пластиковая карта.
«Хватит. Это. Терпеть».
Действительно, хватит. Стискиваю ее в кулаке. Острые края награждают болью. Почему-то такой желанной.
Настало время сделать хоть что-то. Плыть по течению сточных вод слишком низко, я способен на большее и плевать хотел на эти сраные тесты!
***
– Здравствуйте, я с отчетом! – в просторный светлый кабинет заглядывает мужчина лет пятидесяти, он прижимает к груди тонкий планшет. Серый костюм мигает датчиками движения, определения погоды, температуры тела и много чего еще, о чем хозяину даже не известно.
– Проходи, – сухощавый старик с морщинистыми руками кивает и откладывает в сторону экран с графиками. – Слушаю.
– Процент отказников снизился до трех за прошедший триместр. Это на десять процентов ниже, чем в прошлом.
– Ооо, – старик явно доволен, он откидывается на мягкую спинку кресла – неужели до людей, наконец, начало доходить, что Система – друг Социуму?
– Также хочу отметить, – мужчины тоже выглядел довольным, даже слишком. Едва ли не светился, будто считал стройные ряды цифр личным достижением, – что большинство отказников действительно бесполезны. Крайне низкие баллы по тестам, никакого инновационного взгляда – ни-че-го! Социуму они и правда не нужны.
– Отлично, это хороший показатель, – старик задумчиво прошелся пальцами по подбородку. – Утиль-камера готова?
– Сикер предлагает повременить, – смеется мужчина. – Говорит, что нет смысла запускать утиль, из-за жалкой горстки людей. Пусть пока поиграют в борцов против системы, ряды пополнятся… А потом уже будет целесообразнее.
– Добро, – кивает старик. – Возьми под свой контроль. Нельзя сильно уж давать волю семенам инакомыслия, иначе они могут пустить корни.
Похожие статьи:
Рассказы → Тёмная Ночь (часть вторая)
Рассказы → Тёмная Ночь (часть первая)
Рассказы → "Л"
Рассказы → Тёмная Ночь (часть третья)
Рассказы → Верхом на танке Хан Мамай
