Выпуск от 23 сентября 2013, понедельник

Справедливость – есть ли она? Торжествует ли она, гордо вознеся свой флаг, над зыбко-серой армией несправедливости? Или же в современном озлобленном обществе больше нет для нее места? Кто ответит на эти вопросы? Наверное, сама жизнь! А само понятие справедливости в ней, может обрести вполне материальное подтверждение.

— Дворец… ставлю на кон, — бормочет шейх, с трудом ворочая языком, — все… дворец. Давай, что сидишь, ставку делай…

Я поставил на кон еще двести долларов. Маленькая ставочка, позорная, что делать… Больше не дам. Шейх ставит на кон дворец, мне бы в ответ поставить свою квартиру в Воронеже, только куда я без квартиры потом…

(ШОК! Независимое расследование! Что НА САМОМ ДЕЛЕ вытворяют натовцы в арабских странах...)

Денёк в Аду выдался жаркий.

Децербер сидел в кресле, обмахиваясь сегодняшней газетой и свесив языки из всех трёх глоток, и это несмотря на то, что стилонеры работали в полную силу.

Стилонеры – нечестные аналоги кондиционеров – помигивали зелёными лампочками, сигнализируя: «Мы стараемся как можем, нам рано на помойку». И это не фигура речи: они правда разговаривали на своём азбукоморзечном языке. Может, говорили они не в точности так, но смысл был однозначен.

Я невольно вспомнил это место в космосе – пояс астероидов. Именно там, едва не погиб «Марс». Чудовищная глыба весом десятки тонн задела планетолет и почти целиком сорвала обшивку с корабля. Лишь только то, что на нас с командиром «Марса» в это время были скафандры, спасло нас от неминуемой гибели. Помню, как день и ночь мы занимались ремонтом вышедшего из строя оборудования. Это был адский труд. Два-три часа отдыха – остальное напряженный рабочий день. Но, наконец, все было сделано, можно сказать в открытом космосе. Три месяца мы провели в скафандрах. Кислорода почти не осталось и лишь только в начале четвертого месяца мы увидели приближающийся «Сириус». «Сириус», который спас нам жизнь.

(В будущем, на смену парусным гонкам через Атлантику и вокруг света приходят космические гонки между планетами.)

Карлос Дерато мчался по ночной автостраде, как ему казалось на встречу, своему счастью. Он аккуратно пригладил свои чёрные, под цвет ночи волосы, на мгновение, заглянув в зеркало заднего вида. Его белоснежная улыбка просто сияла во мраке, в отражении лобового стекла. А смуглое лицо, уже в довольстве предвкушало палящие лучи Гавайского солнца, пока только в мыслях, но за долгим дело не станет. Ведь пять миллионов зелёных, уже дожидались своего хозяина, где-то совсем близко, в сумеречном пространстве этой автострады, в прохладной мгле, под сводами лесных деревьев, здесь и сейчас, где был только он один, и они, его денежки.

Темно-зеленая краска стен коридора местами облупилась, показав грязно-серую штукатурку. Полутемный коридор вел из ординаторской к палате интенсивной терапии. С тех пор,  как Сергей стал заведующим реанимационным отделением больницы, ночные дежурства стали обычным делом.

… Тонконог очнулся. Тянущая боль в затылке заставила сморщиться. Открыв глаза, парень некоторое время оторопело разглядывал серую в разноцветных камешках стену перед собой. Этот холод, от которого стучали зубы… в мухоморе-то, когда от жары не знаешь, куда деваться… и странное ощущение, будто земля уходит из-под ног… Это всё из-за раны… Он пощупал затылок. Не сказать, что глубока. Кровь запеклась. У птицы рана была больше, пальца на три… Птица...