Чистилище

Чистилище 

"История повторяется дважды. Один

раз как трагедия. Второй раз — как фарс".

(Кто-то из великих)

Десятый день продолжалось бессмысленное блуждание по пустыне. Солнце безжалостно жгло тела путников. Их мучили жажда и голод, жутко болели ноги и спины, навьюченные нехитрым скарбом, разделенным в начале пути поровну. От песка не было никакого спасения, он проникал повсюду: в одежду, волосы, вещи, скрипел на зубах, и не было никакой возможности этому помешать.

Пятеро мужчин терпеливо сносили тяготы пути. Они не привыкли жаловаться на жизнь и молча преодолевали милю за милей, обливаясь потом, стремясь поскорее добраться до заветного места, где можно будет наконец дать небольшую передышку ноющим, уставшим мышцам, утолить голод и забыться кратковременным сном, который будет прерван ночным холодом пустыни. Путники знали, что еще до рассвета вновь продолжат свое изнурительное путешествие, чтобы до наступления жары преодолеть как можно больший отрезок пути к цели.

*    *   *

Решетчатая дверь захлопнулась за спиной Пита, лязгнула защелка замка и мир уменьшился до размеров тюремной камеры. В голове звучал голос судьи военного трибунала: "Разжаловать полковника Питера Кроуэла в рядовые и приговорить к пожизненной ссылке на планету Гроу в исправительное учреждение "Г-319". Приговор окончательный и обжалованию не подлежит".

Пит знал, что названное в приговоре исправительное учреждение — не что иное, как самая заурядная тюрьма. Отныне она должна была стать его домом.

*    *    *

Нервы у всех были на пределе. И хотя внешне они старались этого не выказывать, в их группе витала зловещая напряженность.

Если к физическим трудностям организм еще как-то приспосабливался, то дискомфорт, вызываемый крупинками песка и питанием, состоящим из одной манной каши, просто бесил.

Бригс уже с трудом контролировал себя. Он понимал, что достаточно одной маленькой искорки, чтобы его негодование воспламенилось костром до небес. Он все чаще и чаще задавался вопросом: "Ради чего я вынужден терпеть все это?" Бригс не знал, что было обещано другим, но лично ему так ничего конкретного и не сказали, как он ни пытался это выяснить. Все разговоры носили какой-то туманный, расплывчатый характер. Несмотря на это, он все же согласился, скорее из любопытства, нежели преследуя корыстные цели. И вот теперь наступил тот самый момент истины, или прозрения. Бригс понял, что, дав согласие, совершил ошибку. Он понял, что переоценил свои силы...

Бригс старался отвлечься от невеселых мыслей, переключить мозги на что-нибудь другое, но взгляду не за что было зацепиться. Барханы, составляющие окружающий пейзаж вот уже тридцатые сутки, тут же возвращали его к удручающей действительности.

Бригс и не подозревал, что настоящие пытки еще впереди, а это путешествие лишь прелюдия к ним. Но узнать об этом ему было не суждено.

Вечером, на привале, Бригс сорвался. Он проклинал и поносил всех и вся, жаловался на жизнь, которая завела его сюда, одним словом, демонстрировал, что "спекся".

Утром только четверо продолжили дальнейший путь.

*   *   *

Еще в тюремном звездолете Пит сумелпо достоинству оценить контингент, с которым ему теперь предстояло влачить остаток жизни. Публика была разношерстной и крайне неприятной. Мелких правонарушителей среди заключенных не было. Здесь находились "птицы высокого попета", высшая каста преступной иерархии. После того, как на Земле воцарилось нечто вроде земного рая и все криминальные элементы общества решено было высылать за пределы Солнечной системы, тех, кто при­говаривался к срокам от десяти до двадцати пяти лет, расселяли на менее удаленных от Солнечной системы планетах (авось кто и дотянет до конца срока). Серийных убийц, просто убийц, террористов и прочих ненормальных, приговоренных к пожизненному заключению, — а именно они и были попутчиками Пита — высылали на очень далекие планеты, возврата откуда быть не могло...

Новое жилище Пита на Гроу мало чем отличалось от тюремной камеры на Земле, разве что на тумбочке лежала потрепанная Библия, оставшаяся, видимо, от предшественника.

*   *   *

-          А ведь я тебя предупреждал, Макс, что ты доиграешься со своими экспериментами, — возмущался толстый лысый коротышка в очках, обращаясь к молодому бородатому мужчине. — И вот, результат не заставил себя долго ждать.

-          Это нормальное явление, Ганс, — парировал бородач. — Напрасно ты так переживаешь. Сегодня рейтинг выше у одного канала, завтра у другого, послезавтра снова у вчерашнего. Для того мы и работаем, чтобы завоевывать зрителей.

-          Вот именно — завоевывать, а не терять. А я тебе говорил, что программы наших конкурентов о флоре и фауне какого-нибудь Скитера перебьют наш рейтинг, если мы будем месяц подряд крутить твое кино о бредущих в пустыне бедуинах.

-          Прекрати утрировать, Ганс. Мы выходим в эфир раз в неделю, а отснятого материала вполне достаточно, чтобы смонтировать полноценный фильм, в котором бедуины, как ты выразился, еще общаются, спорят и иногда даже дерутся — одним словом, живут полнокровной жизнью.

-          Но согласись, Макс, — в голосе толстяка зазвучали примиряющие нотки, — что целый месяц — это многовато для одного и того же фильма о пустыне.  События и пейзажи однообразны, действия персонажей вялые, нет динамичности. От этого пропадает интерес зрительской аудитории.

-         Насчет динамичности ты, возможно, и прав, но в остальном позволь с тобой не согласиться. Это ведь не киношная чушь, не дешевая игра лицедеев, а настоящая жизнь. Настоящие люди, настоящие страдания, переживания, срывы, травмы. Они ведь не играют. Если кому-то из них больно, то все верят в то, что ему больно. И именно поэтому наш проект смотрят и будут смотреть до конца.

-          И все-таки сорок дней это многовато. Я ведь тебя с самого начала просил сократить это путешествие до двадцати. Тогда бы сохранилась и интрига, и интерес к проекту, а сейчас зрители просто устали ждать, когда же они наконец выйдут из этой пустыни.

-          Сорок дней, Ганс, это символично. Сорок дней душа покидает тело, сорок лет Моисей водил евреев по пустыне.

-          Ну ты, Макс, и сравнил. Во времена Моисея репортажи о его походе не транслировали по телевидению.

-         Согласен с тобой, но и телевидения тогда не существовало, а то кто его знает, чем бы все закончилось. Давай закончим эту бессмысленную дискуссию. Ты же прекрасно знаешь, что главный козырь, который взорвет твой рейтинг, пока в рукаве. А следующая серия — "восточный базар". Рейтинг я тебе обещаю не ниже, чем в тот день, когда показывали первый фильм из пустыни, ну, когда этого...

-         Грува, — подсказал Ганс.

-         Да,  Грува, ужалила змея. Анонс идет уже целую неделю — народ дозревает.

*   *    *

Режиссер смаковал этот кадр, снова и снова показывая его в повторе, замедлив изображение, выведя картинку в угол экрана. Он как бы требовал этой демонстрацией подтверждения зрителей: да, Артур — виновен.

Хотя сомнений в его виновности и так не было ни у кого, включая самого виновника.

Голод оказался сильнее его, сильнее разума и сипы воли. Это чувство завоевало Артура и всецело подчинило себе и он совершил кражу.

Последние пять дней пути по пескам, когда даже манная каша, опостылевшая за месяц, казалась даром небес, они голодали. Таков был замысел режиссера.

Когда же на горизонте возник оазис, путники решили, что видят мираж. Однако это был не мираж...

Восточный базар ломился от снеди. Оставаться безразличным, проходя мимо рядов, усыпанных сочными яркими фруктами, вдыхая аромат жареного мяса, было выше человеческих сил. Запахи щекотали обоняние, будили воображение, а измученный желудок требовал еды. Хотелось схватить что-нибудь съедобное, все равно что, и жадно терзать его зубами, давиться, глотая, чтобы только потом, избавив от страданий желудок, наслаждаться вкусом, оставшимся во рту, и осознавать, какой чудесный, неповторимый и замечательный — этот забытый вкус настоящей пищи.

Но у путников не было денег. А была только карта с указанием.места, куда им надлежало прийти.

Трое мужчин, молча, не глядя по сторонам, шли среди пестрых базарных лотков, стараясь не обращать внимания на окрики продавцов и зазывал, понимая, что это всего-навсего очередное испытание.

Добравшись до отеля (места, указанного на карте), они выяснили, что их здесь ждали. Переступив порог заказанного для них номера, они бросились к сервированному столу, жадно поглощая все, что попадалось под руку. Только после того как голод был утолен, они вспомнили о существующих еще благах цивилизации и приняли ванну, после чего переоделись в приготовлен­ную для них одежду.

Растянувшись на койках, они наслаждались прохладой гостиничного номера,   казавшейся  сказкой  после  зноя пустыни.

Пит не заметил, как погрузился в сон. Ему снился родной дом на Земле, в котором прошло его детство. Потом он почувствовал, как его щеку поглаживает пушистая лапа лемурянина — добродушного и безобидного обитателя планеты Лемур. Именно этих аборигенов ему приказано было ликвидировать в той, прошлой жизни, которой, казалось теперь, и вовсе не было никогда, но он не подчинился приказу...

Пит открыл глаза и увидел, что это вовсе не лемурянин, а какая-то Шахерезада гладит его щеку, сидя у изголовья кровати. Еще две такие же восточные красавицы восседали возле лож его товарищей. Симон отмахивался от ласк девицы, Кен же, напротив, уже укладывал свою прелестницу в постель, помогая избавиться от одежд.

*    *    *

Утром Пит с Симоном подошли к подножию горы. На земле лежали два огромных деревянных креста. Теперь им предстояло восхождение на "Голгофу".

Взгромоздив каждый свой крест на спину, они начали неторопливый подъем от подножия к вершине горы.

Чтобы не думать о грузе, давящем на спину, Пит начал вспоминать, как начинался этот поход.

Шел пятый год его пребывания на Гроу. Заключенные добывали здесь какие-то минералы, которые затем отправляли на Землю и там перерабатывали. Каково их назначение никто толком не знал, только больше двадцати лет каторжники на Гроу не выживали. Нетрудно было догадаться, что эти минералы совсем не безобидные.

Однажды Пита привели в кабинет начальника тюрьмы, где кроме начальника находилось еще двое – невысокий лысый толстяк и бородатый господин. Они оказались телевизионщиками, набирающими кандидатов всвой телепроект. Суть его сводилась к следующему: с целью популяризации на родной Земле слова Господнего посредством Библии эти двое решили снять фильм по мотивам этой вечной и мудрой книги. Не совсем правда кино, насколько понял Пит, а скорее шоу или что-то вроде того по мотивам отдельных глав.

В общем, десяти заключенным (по числу заповедей Ветхого Завета) предлагалось принять участие в эдакой игре на выживание. Условия игры телевизионщики планировали диктовать по ходу действия (чтобы присутствовал эффект неожиданности, как они объяснили).

Правила игры были несложными. Тот, кто нарушал любую из десяти заповедей, — выбывал. Тот, кто получал тяжелую травму, тоже выбывал. Библейские декорации и пропитанное их духом действо должны были ярко продемонстрировать, как благодаря Библии и живя по ее заповедям и Божьим законам, даже закоренелые безбожники и преступники исправляются и становятся духовно чище.

По мнению Пита, духовным очищением шоу не очень-то пахло. На самом деле преследовалась прямо противоположная цель — продемонстрировать, как низко опускаются безбожники, не желающие внимать слову Господа, и как своей неправедной жизнью они вступают в противоречие с Писанием и нарушают все его каноны.

Высказывать свое мнение вслух Пит на всякий случай не стал.

Что ожидало победителя шоу, его организаторы не говорили. Но по их полунамекам Пит мог догадываться, что у этого счастливчика появляется шанс вновь обрести потерянную казалось бы уже навсегда свободу.

Прикинув, что терять в данной ситуации ему, собственно, нечего, Пит согласился принять участие в шоу.

Его мысли были прерваны криком Симона. Пит повернул голову и увидел, что Симон, немного отставший от него, вероятно, оступился и кубарем катится вниз. Пройден был уже приличный отрезок пути, и бедняге должно было здорово повезти, если бы он отделался двумя-тремя переломами и не свернул шею, пока "долетел" бы до подножия горы.

Пит понял, что остался один, и что бы там ни ожидало его на вершине горы — теперь это достанется ему… Такие мысли придали сил и он продолжил свое восхождение.

Десять добровольцев набралось без особого труда. Пит хорошо знал остальных участников шоу. Репутация их была не самой блестящей, особенно выделялись двое. Складывалось впечатление, что такой выбор не случаен и режиссеры спектакля преследуют вполне конкретные цели. Так все и вышло. Уже на третий день двое заклятых врагов сцепились в смертельной схватке, после которой одного пришлось похоронить, а второй выбыл из игры, поскольку заповедь "не убий" была нарушена.

Оставшиеся участники десять дней блуждали по лесу, пока один из них не сорвался в овраг и не сломал ногу. На следующий день карта привела оставшихся к реке. На берегу их ожидал "Ноев ковчег". Разумеется, потопа не планировалось, не планировался даже обыкновенный дождь. Потоп был воображаемый и продолжался он месяц. Ровно столько проплавали игроки в зловонной коробке, кишащей местной живностью. За этот месяц они потеряли еще одного участника, получившего смертельный укус ядовитого паука.

В пустыню они вошли вшестером, но в первый же день Грува ужалила змея, и пробиваться сквозь пески пришлось уже пятерым.

До вершины оставалось не так уж далеко, но теперь каждый шаг давался с трудом. Пот градом катился со лба, заливая глаза, мышцы ныли, моля о пощаде. Преодолевая боль и усталость, Пит продолжал восхождение, упорно приближаясь к цели своего путешествия.

*    *      *

-          Если тебе еще  интересно мое мнение, Макс, то знай, что я категорически против того, чтобы пускать это в эфир.

-          Я и не сомневался, что услышу нечто в таком духе, дружище, — отозвался бородач. — А как же рейтинг телеканала?

-          Не такой ценой, дружище, — передразнил его Ганс. — Просто я не хочу, чтобы моя физиономия была растиражирована во всех бульварных газетенках мира.

-        А зря, Ганс, такого еще не было в истории. Это должно встряхнуть обывателей, сидящих у телеэкранов, и вызвать фурор. Да, я согласен, что это скандал, и резонанс будет огромным. Но ведь мы этого и добивались своим проектом, мы сознательно на это шли. И вот теперь ты решил капитулировать, когда мы в двух шагах от победы! Согласись, Ганс, это ведь и есть популярность, слава, рейтинг — все то, ради чего мы работаем. А теперь ты предлагаешь все это перечеркнуть? Никогда и ни за что.

*    *     *

Взглядам тысяч телезрителей предстало перекошенное, обезображенное дикой болью лицо Питера. Теряя сознание, он успел подумать: "Вот я и обрел желанную свободу от всех и вся — полную и безграничную..."

Камера отъехала назад, показав панораму, и телезрители увидели, что бедняга распят на кресте, возвышающемся на вершине горы.

Победитель дошел до конца и получил свой приз. Шоу закончилось.

Похожие статьи:

Рассказы → По ту сторону двери

Рассказы → Доктор Пауз

Рассказы → Проблема вселенского масштаба

Рассказы → Пограничник

Рассказы → Властитель Ночи [18+]