Допуск к управлению

  Приземлился я мягко: на Семена Петровича. Некоторые предпочитают подушки безопасности. Но в том то и дело, что они срабатывают далеко не всегда, а инструктор постоянно рядом с тобой. А всякие неприятности случаются именно тогда, когда он за тобой пристально наблюдает.
  По теории, при старте аварийной шлюпки надо находиться исключительно в противоперегрузочных креслах. Иначе возможны самые неприятные последствия, что мы и наблюдаем. Судя по всему, Семен Петрович приложился хорошо, а я еще ему и добавил. Что в таких случаях говорит теория? Правильно! Включить диагноста и проверить состояние членов экипажа. Надеюсь, практика, в лице потерявшего сознание Семена Петровича, возражать не будет.
  Пульт шлюпки несколько отличался от того, каким я его себе представлял. Во-первых, всяких кнопочек, сенсоров и предупредительных сигналов было раза в два больше, чем нам говорили на теории. Во-вторых, никаких поясняющих надписей, как я ожидал, под ними или над ними не было. В-третьих, кое-где буквы всё-таки написаны были. Но к управлению шлюпкой они никак не могли относиться. Например: "клсный чуак", "тыбе тавоже" или "жми!!! мичта придёть!!".
  Оставить инструктора в бессознательном состоянии без медицинской помощи мне не позволила совесть. К тому же, вдруг он подобреет, когда я буду сдавать зачет, если я ему сейчас помогу? Я, конечно, слышал истории, что даже роботы более жалостливые, чем инструкторы на зачете, но верилось в это с трудом.
  Но чтобы помочь, надо еще знать – как. Я пошел по простому пути: отвесил ему пару пощечин. Если у него сотрясение мозга, вряд ли мои усилия окажутся фатальными. А если что-нибудь другое – так еще лучше.
  Семен Петрович приподнял голову, мутным, не узнающим взглядом посмотрел на меня и сказал:
  — Если кто не в курсе, мы стартовали…
  После чего брякнулся затылком о металлопластовый настил палубы. От удара ворсинки его спецкостюма отлепились от волокнистого материала обивки, и он всплыл.
  — Да в курсе я, в курсе! – раздраженно ответил я. – Что дальше делать?!
  Я почти услышал, как в голове у инструктора сработало реле, я он невнятно забубнил, глядя в приближающийся потолок шлюпки:
  — При аварийном выбросе спасательной шлюпки следует установить причину срабатывания, определить скорость и направление удаления от корабля относительно первоначального вектора движения, подать сигнал спасения и ожидать прибытия спасателей.
  — И как это осуществить на практике? – нелюбезно уточнил я.
  — Как-как? Как обычно. Собственно, решение этих вопросов и составляет предмет вашего зачета. Не забудьте, что автоматизм движений приветствуется.
  Тут он выставил руки перед собой, уперся ими в потолок и полетел обратно. Голова слегка опережала ноги, и я пожелал ему треснуться как следует, чтобы он прекратил думать всякую ерунду, а вернулся к обучению. И всё же человеколюбие не до конца оставило меня. Сам не знаю почему, я поймал его за ногу, дернул и усадил тело Семена Петровича в кресло, где оно должно было сидеть с самого начала.
  — Так видно лучше, — подбодрил он меня. – Отмечаю правильные действия экипажа.
  Я рассеянным взглядом оглядел пульт, надеясь увидеть хоть что-нибудь знакомое. Возможно, вот эти две оранжево светящиеся кнопочки с нарисованными на них треугольниками вершинами вниз мне помогут? Ведь про них точно на теории рассказывали. А вообще – странный метод обучения. Вдруг я невзначай нажму на кнопку самоуничтожения? Или что-то убийственное здесь заблокировано? Стоит так называемая "защита от дурака", и я зря беспокоюсь?
  Тогда можно жать, куда попало, и смотреть на результат. Главное – понять характер происходящего и успеть сделать что-нибудь, пока не стало еще хуже.
  Значит, кнопочки с треугольничками. С них и начнем. Я решительно нажал на левую. Семен Петрович как раз сидел в левом кресле. Ему и досталось.
  На экране вспыхнула надпись "Кормление пострадавшего с ограниченными функциями движения", из подголовника кресла выскочила форсунка и устремилась к открытому рту Семена Петровича. Едва она достигла нужного места, как полужидкое пюре побежало, выливаясь прямо в рот "пострадавшего". Семен Петрович глотнул, и его взгляд сразу стал осмысленным. Глаза выпучились, щеки надулись, и он чуть не ухватил форсунку за змеевидную шею. Она ловко увернулась, применяя режим ухода от конвульсий, и снова нацелилась в рот человека, сидящего в кресле.
  — Попытка накормить одного из членов экипажа удалась, — Семен Петрович отмахнулся от настойчиво пытающегося  втиснуться ему между зубов узкого гибкого шланга. – Он признан сытым. Кормление разрешаю прекратить.
  Я опомнился и нажал на ту же кнопку, отменяя команду. Семен Петрович тяжело посмотрел на меня и утер губы. Плеваться в невесомости он не рискнул.
  Кое-что я сообразил. Например, что двойные кнопки предназначены для обслуживания двух кресел – каждая своего. А оранжевая окраска панели означает, что весь ряд относится к жизнеобеспечению членов экипажа. Остается разобраться с зеленым, голубым и фиолетовым цветами.
  Что говорил Семен Петрович про первоначальные действия? Скорость и направление? Направление легко считать прямо по векторному плану. Но экран опять был черным, и на нем ничего не показывали. Интересно, здесь голосовое управление работает? Я решил рискнуть: хоть выглядеть дураком и неприятно, но если ничего не делать вообще, то никакого обучения не получится.
  — Включение экрана, — сказал я.
  Экран включился. На нем было видно внутреннее помещение нашей шлюпки и мы в креслах. Успех. Надо его развивать.
  — Задействовать системы ориентации, — приказал я компу шлюпки.
  Экран стал черным, и синими буквами на нем зажглась фраза: "Системы ориентации задействованы". И всё. На я-то хотел узнать совсем другое!
  — Где мы находимся, черт побери! И куда направляемся?! – конечно, я говорил слишком грубо, но издевательства компа показались мне чрезмерными.
  — Черт побери не функционирует, — ответил мне комп мягким женским голосом. Наверно решил, что неадекватным пассажирам будет спокойнее, если ответы будут произнесены, а не написаны на экране.
  "Ну, еще бы он функционировал. И без него тошно. И мысли куда-то разбежались. А Семен Петрович словно заснул в кресле. Глаза прикрыл и даже не смотрит, что я собираюсь сделать. Завалю практику. На теории легче было. Кстати, насчет теории. Наверняка, там обо всем рассказывалось. Надо было читать внимательнее перед практикой. Кто ж знал, что обучение внезапно перейдет в сдачу зачета? Так, вернемся к теории… Насколько помнится, органы управления спасательной шлюпкой должны обладать дружественным интерфейсом. То есть, понимание запросов компа должно идти на интуитивном уровне. А иначе, потерпевший, долго думающий над вопросом машины, приведет к гибели и себя и машину. Что недопустимо с точки зрения вложенных в них капиталов".
  Обнадеженный своими размышлениями, я нажал на голубенькие кнопки – сколько уместилось их под ладонью.
  Комп, продолжавший успокоительную речь, вдруг споткнулся на полуфразе и зачастил:
  — Ориентация! Отсутствуют данные первоначального направления! Корректировка движения! Выбрано пользователем! Подтвердите! Да! Отсчет до момента расстыковки! Пошел! Три, два, один, пуск! Отмена приоритета! Переход на ручное управление! Скорость! Ноль три же! Подтвердите!.. – после чего слова слились вместе, и вместо них послышался шипящий свист.
  Я мельком глянул на Семена Петровича. Каким-каким, а спокойным его никак нельзя было назвать. Он вжался в спинку кресла и вцепился в подлокотники, словно надеясь, что они его спасут. Не спасут – я знал точно. В случае экстренного торможения не всегда выдерживают и предохранительные ремни – где уж тут руками удержаться. Надо было его успокоить: чего человек зря волнуется?
  — Всё в порядке, — сказал я бодрым тоном. – Сейчас картинка включится, и я всё нормализую. Заторможу, если надо. Или ускорюсь. Потом можно и сигнал послать. Только вы уверены, что нас будут спасать? Может, лучше самим вернуться обратно?
  Семен Петрович бурно замотал головой, что-то отрицая.
  — Ладно, включу сигнал сейчас, уговорили.
  Я неуверенно дотронулся до сенсора, под которым красовалась надпись про "мичту". "Неисправность", – любезно ответил комп, прекратив свистеть.
  — В чем неисправность?
  — Не задействован датчик наружного оповещения. Динамик не подключен. Измените запрос.
  — Изменяю, — тут же сказал я.
  Семен Петрович поперхнулся. Наверно, до сих пор не проглотил овсянку, которой его потчевал кухонный автомат. Так и подавиться недолго. А вдруг мы резко тормозить будем? Тогда она вообще из него польется. Запачкает всё вокруг. Мне же потом отчищай казенное оборудование. Может, он сказать что хотел? От этого обычно и давятся: когда с пищей во рту сказать что-нибудь хотят, да себя останавливают. Лучше бы говорили.
  — Семен Петрович, я вас слушаю, — подбодрил я инструктора.
  — Идиот! – в пространство перед собой и при этом весьма четко сказал Семен Петрович.
  Я не рискнул переспрашивать – кого он так назвал. Вдруг – себя. Невежливо будет. Зато я убедился, что во рту у него ничего нет – уже хорошо.
  — Запрос на сигнал спасения, — обратился я к компу.
  — Запрос принят. Обрабатывается.
  — Вот видите, — обратился я к Семену Петровичу, — скоро сигнал пошлем.
  — Мы до сих пор не знаем, куда летим, — ответил он, — если у кого с памятью плохо.
  С памятью у меня было, в общем, хорошо. Я помнил, что наговорил комп в фазе возбуждения. Судя по всему, он продублировал команды в момент расстыковки. А раз так, то ожидать от него можно было чего угодно.
  Неожиданно, без запроса, включились все экраны: носовой, потолочный, два боковых, кормовой и даже напольный, показав нам картину вращающегося космоса без малейшей надежды найти ориентир. Я рефлекторно закрыл глаза и приказал нормализовать изображение относительно шлюпки.
  Как ни странно, комп послушался, потому что, когда через минуту я открыл правый глаз, мир уже не вращался вокруг нашего временного обиталища. Но мы явно летели куда-то не туда. Прямо перед нами по сходящемуся курсу шел пассажирский звездолет. И никаких предупреждающих сигналов, как с нашей стороны, так и с их. Ладно, наш комп какой-то дурной – мог не заметить помеху или принять звездолет за неподвижный объект. Но они?! Мы же не фантом какой-нибудь! На месте капитана я бы поинтересовался, что за посудина мешает ему нормально двигаться по согласованному с диспетчером пути.
  Так что того, что я вижу, просто не может быть. Как же выйти из этого странного состояния? Помнится, на теории Владимир Денисович всё время повторял, что надо внимательно посмотреть в себя, тогда удастся встать над ситуацией. Оказаться вне её. В результате, решение окажется на поверхности – самое правильное и простое.
  Ладно, пусть наша шлюпка и звездолет сближаются. Пусть Семен Петрович хватается за сердце, каждый раз подскакивая в кресле. Пусть. Меня тут нет. Я вообще дома, в своей каюте, тщательно читаю конспект, который я методично писал со слов Владимира Денисовича. Вот слова кружатся вокруг меня, сплетаясь и расплетаясь, формируя образы, которые конвульсивно дергаются, пока не обретают почти реальную плоть, и выстраиваются вокруг меня в определенном порядке.
  Чуть подождать, пока всё это оживет и заиграет красками… Готово!
  Картинка, которую я так старательно вырисовывал на теории, четко сформировалась в моей голове, обрела объем и, главное, совместилась с пультом. Я прекрасно видел, правда, внутри себя, что и для достижения каких целей надо нажимать. Можно было закрыть глаза и работать не глядя, настолько четко я всё себе представлял.
  Я так и сделал. Зажмурился и ткнул в сенсор, отвечающий за работу двигателей ориентации. Сработал левый. Насчет правого мне сообщили, что он находится на капитальном ремонте и временно отключен. "Для выравнивания курса пользуйтесь услугами гироскопа". Прямо счас! Ишь, чего захотел!  Заранее надо было предупреждать – до включения двигателя! Зачем мне кручение вокруг нейтральной оси вдобавок к отклонению курса? Правильно, не надо. Да и вообще, что это за услуги гироскопа? В нормальном состоянии комп выразился бы примерно так: "Воспользуйтесь показаниями индикаторов КСИШ". Совсем распустился.
  Еще надо было учитывать, что комп давал картинку с запаздыванием. Значит, корабль, к которому мы приближаемся, вовсе не там, где ему полагается. А где? Единственный способ узнать – сориентироваться по расчетным данным.
  — Выдать расчетное положение объектов с учетом их движения при неизменных относительных скоростях и ускорениях! – приказал я.
  Комп выдал. На маленький консольный экранчик у моего кресла. Я поглядел и чуть не рассмеялся. Вот что значит доверять зрению. Оно не может подстроиться под объем космоса и проецирует все видимые предметы на некую плоскость, зрительно смещая их в пространстве. К тому же запаздывание обработки сигнала нашего компа совместило наше прошлое положение с теперешним положением звездолета. На самом деле, мы опережали пассажирский корабль, причем, идя на два градуса ниже его курса.
  Но на носовом экране сближение выглядело впечатляюще. Звездолет рос на глазах – стало быть, приближался. При такой скорости – полчаса полета и общий бабах. Вроде бы, не очень много времени, но вполне достаточно, чтобы произвести все действия, положенные при аварийной ситуации. Даже с завирающимся компом, подсовывающим устарелые сведения, отказывающимся включать те или иные системы шлюпки и настаивающим на перекрестных проверках собственных действий и советов.
  Семен Петрович только крякал каждый раз, когда комп начинал чудить, но молчал, с некоторым беспокойством посматривая на носовой экран. Одно дело знать, что ничего случиться не может, другое – слышать, как упрямится комп, и видеть, как он всё делает для того, чтобы уничтожить себя и пассажиров.
  Но при сдаче зачета оценивается вовсе не поведение капризничающей техники, а способность испытуемого этой техникой управлять так, чтобы не поставить под угрозу чью-либо жизнь. Управлял я ей правильно – при всем желании, Семен Петрович ни к чему придраться не мог. А угроза всё равно оставалась на экране.
  Даже пилоты с железобетонными нервами и то, наверно, долго не выдержали бы такой картины. А что говорить об инструкторе, который каждодневно нервничает при сдаче ему зачетов разными лоботрясами? Они всякую защиту обойдут, комп сломают и скажут, что так и было.
  На месте Семена Петровича я бы уже давно залез под кресло или выбросился из шлюпки. Но он терпел до последнего. Лишь километра за два до столкновения его прорвало. Но как!
  — Нажми хоть что-нибудь!!! – заорал Семен Петрович. – Угадаешь – зачет поставлю!
  — Если что – я включил фиксацию записей, — нахально предупредил я.
  Делать-то я ничего не собирался. Любое мое действие только внесло бы новые коррективы в прокладку курса, а он и так был в порядке. Я посмотрел на Семена Петровича. Он прикрыл глаза обеими руками, чтобы невзначай не увидеть, как сминаются корпуса, происходит декомпрессия, а потом и термоядерный взрыв.
  Так что он не заметил сюрреалистического момента, когда наша шлюпка прошла сквозь громадный звездолет, послала сигнал "космос чист" и доложила о готовности к предусмотренному программой изменению орбиты.
  Надо было возвращаться.
  Эллипсоидная орбита с разворотом. Это можно сделать даже на одном двигателе. Если умеешь. Теперь-то я умел всё. Вот что значит правильно настроиться на машину! В нужный момент я активировал маневровый двигатель, подождал, пока он повернет нас в нужном направлении, и нацелил шлюпку на станцию, которую мы так спешно покинули.
  — Ну, что? – напряженно спросил Семен Петрович, не открывая глаз.
  — Пролетели, — индифферентно ответил я.
  — Куда?
  — Насквозь… — тон у меня был такой, будто я каждый день пролетаю сквозь звездолеты, и мне это до зевоты надоело.
  Тут уж он глаза открыл во всю ширь и стал озираться в поисках звездолета-призрака. Чем еще может быть космический корабль, который зрительно виден, но аппаратурой не отслеживается? И через который можно пролететь насквозь. Вот так легенды и рождаются.
  Семен Петрович обнаружил звездолет на кормовом экране, а на носовом теперь была станция. Некоторое время инструктор переваривал информацию и потом выдавил из себя:
  — Нажал всё-таки. На что, интересно?
  — Вот на ту зеленую кнопочку, — я указал ему на пульт.
  — Они там все зеленые! – возразил Семен Петрович. – Если кто плохо цвета различает.
  Вот чего-чего, а дальтонизма у меня не было. Поэтому я взял и нажал на кнопку еще раз, чтобы показать свои предыдущие действия.
Шлюпка дернулась, закувыркалась, и противный голос компа сказал:
  — Ваши намерения не понятны. Будет осуществлена мягкая стыковка со станцией. Приготовьтесь к выходу. Наденьте спасательные средства. Проверьте исправность скафандров и наличие в них кислорода. По предварительным данным, станция разгерметизирована.
  — Еще и это… — простонал Семен Петрович.
  Что он имел в виду – я не понял. То ли неприятное вращение, то ли инсинуации компа об аварии на станции. Ведь это мы сами дали ему такую вводную, чтобы шлюпка стартовала. Наверно, инструктор, после удара головой, забыл кое-какие подробности нашего полета.
  Я всё же выровнял полет, передал управление на комп станции и расслабился. Странный способ обучать практике вождения, но действенный. За один пробный полет полностью освоить систему управления – это класс! Надо будет всем порассказать, когда вернемся.
  Семен Петрович сидел в кресле с недовольным видом. Наверно, не знал, к чему прикопаться. Наконец, что-то решил про себя и включил контрольный дисплей. И когда мы пристыковались, всё еще внимательно просматривал записи, сделанные на борту за время нашего полета.
  — Ну, как? – задал я резонный вопрос.
  Семену Петровичу было не до того. Он уже дошел до самого начала и пытался прочитать вводные нашего полета, что было совершенно бессмысленно, так как они задавались с компа станции и к моим действиям никакого отношения иметь не могли.
  — Посмотри-ка, – в его голосе слышалось нешуточное беспокойство. Он чуть сдвинулся и указал на малозаметную фиолетовую надпись, мигающую в самом низу экрана: "Система защиты отключена. Проверьте правомочность действий".
  Оба-на! Я пощелкал тумблером, пробуя включить систему безопасности. Надпись продолжала гореть.
  — Не работает, — растерянно сказал я.
  — Это что?! – Семен Петрович каждое следующее предложение говорил громче и громче. – Мы так и летали всю дорогу без защиты?! Так мы могли в любую минуту погибнуть!!! Если кто не понял!!! Ты же мог на что угодно нажать! Это ж полная катастрофа была бы!!
  — Так ведь всё нормально. Мы на станции… — попытался я успокоить инструктора.
  — Нормально?! Да мы чуть звездолет не сбили!
  — Так не сбили же…
  — Это тебе повезло! – безапелляционно провозгласил Семен Петрович. – Нарочно такого даже опытный пилот не сотворит.
  Вот упертый! Небось, и про зачет уже не помнит.
  — Кстати, вы мне тут кое-что обещали… — я рискнул ему напомнить.
  — Когда это? И что? Обещания, вырванные силой, юридической силы не имеют, — начал отнекиваться Семен Петрович.
  Я перемотал запись и включил ее на прослушивание. Инструктор молча, набычившись, прослушал ее и засобирался с ничего не понимающим видом. Мы выбрались из шлюпки в шлюз, и Семен Петрович с силой захлопнул дверцу. Огляделся, игнорируя меня, и сделал шаг к выходу.
  — Так как насчет зачета? — ехидно спросил я, останавливая его.
  Семен Петрович посмотрел волком, клацнул челюстью и рыкнул:
  — А кто чуть не угробил спасательную шлюпку и своего инструктора?
  — Ну, если хотите, можно повторить. Я имею право на две пересдачи…
  Семен Петрович вспомнил, как он провел последние три часа жизни, изменился в лице, нервно достал из кармана зачетный бланк, крупно вывел в графе оценки: "Допущен к управлению всеми спасательными средствами" и расписался.
  После чего кинул его мне, повернулся спиной и пошел, всё увереннее печатая шаги по металлической палубе корабля. Он не заметил, как за его спиной техник подошел к нашей шлюпке, поднял с пола и повесил упавший плакат с предупредительной надписью на ручку замыкания: "Шлюпка находится на профилактике! Пожалуйста, воспользуйтесь соседней!"
  Я не стал окликать Семена Петровича, чтобы вместе полюбоваться красивыми крупными буквами.
  Вдруг у него нервы не выдержат.