Люди и чудовище

  Два дня прошло.
  Тут спасатели на голову и свалились, прям, как я представляла. Нашли меня несчастную, замученную и заплаканную. Дрожащую от страха, холода и неведомых болезней. Прячущуюся под хлипким навесом, рядом с какими-то кошмарными насекомыми, от вида которых порядочная девушка сразу визжит и в обморок падает. Ну, я то не падаю, потому что за три дня, которые по легенде тут провела, уже к ним привыкла. Ясно, что девушку надо немедленно спасать. Какие исследования?! Какой реестр?! Живо в спэйс ровер и на орбиту! Там разберемся.
  А на орбите у меня спутник висит. Не мой, конечно. Так, одни добрые люди повесили. Одно время на планету много экскурсий направлялось, да я всех отвадила. Теперь спутник на автоматике стоит, законсервированный. Спасатели, как подняли меня, начали вопросы интересные задавать: про имя, фамилию, про обстановку и причины аварии. И что там за искусственный объект находится. А я и сказать ничего не могу. Правдивого, в смысле. Врать как следует не научилась. Так что пришлось сердце останавливать и в кому впадать.
  Тут они засуетились. Стартанули без лишних исследований, чтобы спасенного не потерять. Иначе ущерб репутации, реноме – к черту, и вообще – не по-людски. Разобраться же и потом можно, когда пациента в лучшую клинку доставят и мероприятия по реанимации проведут. Тогда пациент в благодарность всё расскажет, ничего не утаит. Потому что его от смерти спасли.
  Сдали меня в госпиталь с рук на руки, отметили, как спасенного под кодовым номером, и до поры до времени отбыли по своим делам. Других дураков из нештатных ситуаций вызволять.
  В госпитале я врачам недолго головы морочила. Запустила сердце потихоньку, собственные биопараметры слегка скорректировала, лежу, жду, какой вердикт мне светила науки вынесут. Буду жить или помру вскоре. Ну, или не очень вскоре.
  Пришел ко мне в палату лечащий врач. На меня посмотрел, на распечатки с данными моих анализов, и говорит:
  — У вас, девушка, что-то непонятное. Нам нужно дополнительные исследования сделать.
  — Зачем? Я хорошо себя чувствую. У меня дела.
  — Затем. Проявления болезни могут настигнуть вас в любой момент, когда никого рядом нет, и помочь вам никто не сможет.
  — Что за болезнь? – спрашиваю эдак с подковыркою.
  — Точную клиническую картину мы пока не выявили. Но это дело времени. А пока вы у нас полежите. Недолго. Месяца, скорей всего, хватит. Кстати, тут вами служба спасения интересовалась. Судя по состоянию, вы вполне можете их принять. Да?
  А сам так ехидно смотрит. Будто я лично его вокруг пальца обвести пыталась, да не получилось. Это он слишком много о себе возомнил. Моя задача вполне конкретной была: чтоб от спасателей избавиться. Натурализоваться на Земле и слегка расслабиться. Пообтереться, полезные связи завести. В общем, влиться в общество. Конфликт мне совершенно не нужен.
  — Ну, приглашайте, — говорю. – Только завтра. А сейчас я спать буду.
  — Так день же! По времени госпиталя – обед!
  — А по моим часам – глубокая ночь, — отрезала. — Так что, доктор, любезно прошу: идите. Могу и не любезно, если попросите. Выметайтесь, или как-нибудь еще. Девушка спать будет.
  Грубовато, конечно. А как иначе? Он же стоит и пялится на меня. А я – не одета, можно сказать. Всё торчит и просвечивает сквозь их больничную одежду. Прям, неловко.
  Врач ушел, лишь поморщился напоследок. Ну, я спать ложиться не стала. Просто глаза прикрыла, дельта-ритм запустила, чтоб сонной казаться, и дыхание успокоила. Со стороны посмотреть – спит человек. Да и по приборам тоже – спит. А сама размышляю: бежать надо. Госпиталь – промежуточная станция, задерживаться тут не следует: слишком контролируемое место. Планета – большая, там затеряться проще. Я ж еще с планами не совсем определилась. Но с госпиталем эти планы точно не связаны. Так что нужно побыстрее найти свободный спэйс ровер и мотать на материнскую планету. А там разберемся.
  Так и сделала. Дождалась, когда на контроле одни автоматы остались, а люди все спать пошли, встала, оделась и бегом в шлюзовую: искать корабль. В надежде, что кто-нибудь расчувствуется и подберет сиротиночку. В качестве юнги. Или стюарда. Я даже на старпома согласна – лишь бы взяли. Потому что пассажиркой лететь никакой возможности нет. Средств не хватает. Да и с билетами проблема: они ж по документам продаются, с приложением отпечатка пальца и радужки правого глаза. А зайцев ловят. Мелкой сетью. Потом публичное порицание, общественные работы, депортация на планету приписки: всё согласно государственному регламенту. Вариант: отправить себя посылкой. Написать какой-нибудь адрес на Земле, и пока они в Тмутаракань меня везут, незаметно выбраться на земном перегоне. Останавливало в этом способе одно: я ж контрабандой стану! Меня ж любой детектор на таможне биологическим материалом представит. А любая биология внеземного происхождения должна иметь соответствующий сертификат безопасности. И где у меня такой сертификат? Нету! Отсутствует! Я ж биологическая бомба, если кто не понимает. Так что снимут мою посылочку, не довезя до грузового отсека, вскроют, найдут полудохленькое тельце и уничтожат, благодаря судьбу, что оно не проникло на Мать-Землю.
  Так что надо искать доброго капитана и в любовницы к нему набиваться, чтоб за бесплатно довез. Противно, конечно. Но чем-то и поступиться можно ради цели.
  Нашла. Старикана одного. Ну, сначала не его, а местный центр развлечений. Культурная программа: стриптиз, крепкие напитки, азартные игры. Всё, как у людей. Женский стриптиз мне, понятное дело, до лампочки. Алкоголем нажираться – не хочется, да и денег нет. А вот игры – то, что надо. Я ж – специалист. Не будешь же зимними вечерами на дворе прохлаждаться, когда все дела сделаны, а знания уже из ушей лезут. Остается одно – играть. Благо учитель был терпеливым, а времени девать некуда. Научилась. Мне теперь ни один противник не страшен.
  Сначала за один стол подсела, потом за другой. Освоилась, к местной атмосфере привыкла и давай играть. Во всё подряд: нарды, ур, маджонг. Сплошной восточный колорит. Азарт кругом так и пышет, но деньги маленькие ставят, не обогатишься. Выбрала одного мужика, который выигрывает, и к нему подсела. У него – фарт, кураж. Кто я против него? Малявка! Ну, и показала, как играть надо. Он, когда всех наличных лишился, сразу не понял. Хотел в долг играть. Сначала я ему это позволила. Но после третьего раза сказала:
  — Ты – капитан? Капитан. Долги выплачивать будешь? Будешь. И каким образом?
  Он помялся, не понимая, как его пигалица общипала, и ответил:
  — У меня в спэйс ровере еще деньги имеются. И в банке. Дай отыграться, — и складной ножик вынимает.
  Со мной, понятное дело, угрозы не проходят. Я ему встречное предложение делаю:
  — Сыграем. Но если опять мой выигрыш, ты меня на корабль возьмешь. Членом экипажа. И денежные дела у нас тогда закончатся. А угрожать мне не надо – свидетелей тут немало.
  Мужик помялся, подсчитал, что ему выгоднее – лишиться всех денег или взять на борт лишнего человека, и согласился. Так что через полчаса я располагалась в каюте второго помощника, который слегка приболел и остался в госпитале. Вообще, капитан, Антон Иванович, классным старичком оказался. Хотя он меня в два раза старше и интересовался исключительно молодыми красотками моего возраста, но при этом был умным, интересным, веселым и даже в меру симпатичным мужчиной. Не в моем вкусе, конечно, но не обязательно же о сексе разговаривать.
  Вот и разговаривали, пока летели. Я ему в общих чертах о своей жизни поведала, а он мне – о сложном житье-бытье капитанов космических кораблей, которые дома бывают две недели в году. Отпуск проводят. И даже пригласил меня у него остановиться на первое время. Конечно, я красавица и всё такое. А он мужчина. Но мне подумалось, что он это предложение просто так сделал, без далеко идущих планов. Хотя, кто этих людей поймет? Сначала одно думают, потом другое, а в конце – вообще третье, которое с первыми двумя никак не соотносится. Но согласилась. В счет компенсации азартного времяпрепровождения.
  Антон Иванович выдал ключи, набросал маршрут, как добраться до его домика, и распрощался со мной в космопорте. До отпуска далеко, а дела не ждут. Я, конечно, его поблагодарила, из космовокзала вышла и уселась на ближайшую скамейку, чтоб в себя прийти. Это ж надо! Практически без проблем на Землю прилететь! Теперь дела сами собой пойдут.
  Не пошли.

 

  Перед тем, как в жилище капитана отправляться, я решила всё узнать. Ну, не буквально всё, а то, что меня интересовало. Например, где живет тот самый майор, чем занимается, как сейчас выглядит и помнит ли о том, что оставил маленькую девочку одну на враждебной к ней планете. На самом деле, у меня много вопросов было. Потому как мои знания отвлеченные и практикой не подтверждены. Всё то, что Джо рассказывал, необходимо к действительности применить. Я ж могу на элементарном проколоться, что все знают, а я – нет. Меня как шпиона разоблачат и сразу в какой-нибудь институт на исследования отправят. Ну, или на астероид, в одиночке сидеть. Надо потихоньку вживаться и резких движений не делать, только самое необходимое. А уж когда за свою принимать станут, так и начну действовать по обстановке.
  Для начала желательно о чем-нибудь элементарном спросить. Нет, не «как пройти в библиотеку», а «как проехать к Антону Ивановичу». И сравнить с его данными. Мало ли, ошибся человек, или реалии изменились, пока он в космосе деньгу зашибал, и нужный автобус по маршруту не ходит. Опять же, может, на подземке дешевле получится.
  Нашла будочку «справочной» и резво к ней почапала, чтобы бесплатным советом воспользоваться. Ввела запрос о вариантах проезда к нужному дому и жду ответа. А справочный автомат мне, можно сказать, фигу показал. Фигурально конечно. Зажег красный свет и написал на экранчике: «введите код личного идентификатора». Надо полагать, всем понятно, что это такое, потому что они на Земле родились и здесь живут. В отличие от меня, которая прибыла на родную планету после пятнадцатилетнего отсутствия. И ни фига не знает. А как узнать? В справочное обратиться. Так я около него и стою, чтобы информацию получить. То есть, чтобы узнать, что это за код такой, мне надо его ввести. Замкнутый круг. Тут только человек помочь может. Войти в бедственное положение провинциалки и подсказать, куда здесь вводить и что именно.
  Сумочку с вещами на плечо повесила и пошла в магазин. Заодно, думаю, здешнюю моду изучу. А то спейс-костюм уж слишком в глаза бросается. Не ходят так люди по улицам. Они вообще непонятно в чем ходят: какое-то разноцветное, блестящее, непонятных форм и открывающее почти всё. Вот в данном случае действительно – всё! И никакой разницы нет – одеты они или всё с себя сняли. Я прям даже застеснялась. Иду, глаза в тротуар, только изредка посматриваю на витрины, чтоб в нужное место попасть. Смотрю – магазин женской одежды. Ну, я туда и юркнула.
  Красиво. Зеркала, стены белые, продавщицы прилично одеты. Ну, и наряды на вешалках. Большой выбор. Слишком большой. Я всю жизнь тут проторчу, а ничего не выберу. Хорошо, продавщица подошла и поинтересовалась, не может ли она мне чем-нибудь помочь.
  — Ага. Конечно. Вот платье по сезону собираюсь купить и всё такое. Что нынче носят? Я из космоса, модных журналов давно в руках не держала.
  — Пройдемте, — говорит и показывает – куда. – Сейчас вам подберем. И по сезону. И по фигуре. Вы что больше предпочитаете? Строгий стиль или молодежный?
  Я как представила, в чем молодежь нынче ходит, сразу сказала:
  — Строгий!
  Продавщица ушла. Возвращается с одеждой и второй продавщицей. Наверно, им здесь скучно – из посетителей только я одна. И давай меня наряжать и глубокомысленные замечания отпускать, из которых я половину слов вообще не понимаю. Наконец, они меж собой договорились, я платье примерила и в зеркало на себя посмотрела.
  Ну, ничего. И даже очень! Классно, в общем. Выйди в таком на улицу – все мужики мои будут. Оно мне надо? Мне надо внимания меньше привлекать.
  — Нет, — говорю. – Платье хорошее и очень мне нравится. Только нельзя чего попроще и поскромнее?
  — Можно. Кстати, у нас акция. Купи два платья – третье в подарок. Так что вы имеете возможность забрать с собой и это.
  Так что я еще одежды понабрала. На цены посмотрела: вроде, денег хватает, спасибо Антону Ивановичу – подкинул, и на кассу пошла оплачивать. И заодно порасспросить про идентификатор. А они наличку не берут. Ни в какой валюте. Оплата только по карте.
  — Где ж такую карту взять? – спрашиваю.
  — В любом банке. Пожалуйста. Можно прямо и у нас – вон отделение Трансспейсбанка. А покупки мы вам отложим.
  — Ну, и отлично.
  Забрала свои денежные бумажки и в банк – в соседнее окошечко. Сначала они вежливые такие были, пока я имя с фамилией говорила и датой рождения. А как до личного кода дошло – всё и закончилось. Сказала, что у меня его нет, а они на меня вылупились и молчат. Посовещались, начальника в костюме вызвали, он мне всё внятно и объяснил:
  — У нас обслуживаются лица, прошедшие идентификацию. И везде так. Если вы желаете влиться в общество, то должны пройти стандартную процедуру. Хотя, у вас есть право и возможность от нее отказаться и существовать обособленно от общества. Но тогда вы будете несколько ограничены в некоторых правах. А именно: на полную информацию, на образование, на бесплатное медицинское обслуживание, на свободное перемещение, на постоянное жилье, на самоопределение и самоидентификацию, на право избираться и быть избранным в государственные органы.
Всё ясно. Хиппи никому не нужны. В гуманном обществе их никто не уничтожает. Они сами вымирают. Потому что не хотят воспользоваться правами лиц, прошедших идентификацию. Не удивлюсь, если такие лица не считаются гражданами Земли.
  — Ясно. Тогда покажите мне ближайший центр идентификации. Пойду. Идентифицируюсь.
  Они, добрые люди, и показали. И даже покупку за мной оставили, пока я формальности не пройду. Ценят клиента.
  В Центре не так много народа было. Я по стенкам рекламу почитала и поняла – почему. Нынче личный код сразу детям присваивают, еще в роддоме. А массовую идентификацию люди на Земле еще десять лет назад прошли. Сейчас только самые отсталые этим занимаются и иммигранты, которых Земля на постоянное жительство пустила. Вот я к кому отношусь? Я тут вообще незаконно. Даже не знаю, что и делать. Разговорилась с одной девушкой в коридоре, она мне и объяснила, что для тех, кто вовремя регистрацию не прошел, но родился здесь, есть выход. Генетические исследования. Приходишь, сдаешь пробу, и тебе выкатывают резолюцию, что ты именно тот субъект, который родился давным-давно, но по каким-то причинам еще не зарегистрировался. С этой справкой идешь сюда и получаешь личный код. Всё ясно?
  — Всё, — отвечаю. – А если моего генома у них нету?
  Девушка на меня сочувственно посмотрела и говорит:
  — Тогда депортируют. Принудительно.
  Ну, ладно. Пошла, как человек, генетическую карту оформила. Мне и выдали данные: кто я такая есть. Оказывается, я у них была зарегистрирована. В основной базе. То есть, являюсь полноценным гражданином Земли со всеми правами. Ну, и обязанностями, конечно. По выплате налогов, например, на имеющуюся в собственности недвижимость. И что зовут меня Вероника, фамилия – Курносова. И что из родственников у меня никого не осталось, окромя дяди.
  О дяде я не знала и как-то странно себя почувствовала. Будто мне дают вкусняшку, которую я ни разу не пробовала, по цвету и форме напоминающую ядовитый плюх, и говорят: «Кушай, деточка, это вкусно!» Вот прям сейчас и съела.
  Но с гено-картой дело веселее пошло. Получила идентификатор – меня даже не спросили, где я пятнадцать лет пропадала – вручили личную карточку, и я смогла, наконец, купить нормальную одежду. А потом отправиться в домик Антона Ивановича.
  Приехала. Ничего так домик. Не развалюха. Небольшой, конечно, но в поселке они все примерно одинаковые: двухэтажные, деревянные, со скатной крышей. Даже небольшой садик имелся. Судя по всему, за садом кто-то присматривал: трава во дворе выкошена, цветущий жасмин вдоль дороги пострижен. Благодать. Живи – не хочу. Отдыхай, сколько влезет. Да только я не для этого на Землю явилась.

 

  Незнакомец появился на пороге ранним утром второго дня моего пребывания на Земле. За это время я успела не так много. Например, узнать, что существует закрытая для простых людей информация. Что я, как раз, и есть такой простой человек, а о государственных служащих мне знать не положено. Что о местонахождении служащих я всё же могу узнать, послав соответствующий запрос по инстанциям. Но время удовлетворения запроса не лимитируется.
  Всё это жутко бесило, и ранний звонок в дверь, оторвавший меня от завтрака, благожелательности к роду человеческому не добавил. Я распахнула дверь, смерила незнакомца взглядом и спросила:
  — Чего надо?!
  Мужик на мой тон внимания не обратил, а радостно так говорит:
  — Разрешите представиться: Илья Курносов.
  «Прикольно, — подумала я, — однофамилец, что ли?» А вслух сказала:
  — Курносова. Вероника, — но руки ему не протягиваю, потому что все правила этикета напрочь у меня из головы повылетали. Ситуация какая-то непонятная. Нестандартная. Стою и жду, что мужик дальше скажет. А он:
  — Я – твой дядя.
  И сует мне генетическую карту, чтоб сама убедилась. Классный ход! Чтоб я в них еще разбиралась! Но смотрю, вдумчиво читаю, лоб морщу – вид делаю, что я серьезная молодая особа, которая с одного взгляда подлинность документа определит. Похмурилась и говорю:
  — Отлично! Стало быть, вы брат моего отца? Старший?
  Мужик закивал. Расплылся в улыбке – родственные чувства выражает. Тоже мне, родственничек. Нашелся. Где ж он двадцать лет отсутствовал? Скрывался? И про отца не помнил, и про мать. Остается только вздыхать и предположения делать.
  — К сожалению, раньше я не имел возможности с вами встретиться. Находился на другом конце Галактики. Вернулся недавно. Послал запрос о брате, а мне и сообщили. Что его с женой уже нет на свете, а из всех родственников у меня остались только вы, Вероника. И что удивительно, вы сами совсем недавно вернулись на Землю.
  О, как подготовился! Я ж ничего его не спрашивала. Но вряд ли он мои мысли прочел. На лице у меня всё отражается – о чем думаю и чего сказать собираюсь. Это надо перед зеркалом тренироваться, чтобы научиться сдерживаться. Будет время – непременно займусь. Но сомнения мои он слегка развеял. Вроде бы логично всё на первый взгляд. Вот только что ему от меня конкретно надо? Просто порадоваться, что племянницу обнаружил, или он какие-нибудь виды на мою недвижимость имеет?
  Вообще-то, с этой недвижимостью я уже сумасшедшей становлюсь: мне везде всякие подвохи видятся, и всех во всем подозреваю. Мания преследования, что ли, развилась? Так ее преодолевать надо, бороться. Вот прям сейчас и начну:
  — О, да, недавно! – отвечаю. – Случай представился на родной мир слетать. А то уж и забыла, как Земля выглядит. Кстати, Илья, не составите мне компанию? Я тут небольшое путешествие по планете задумала, да без попутчика что-то стрёмно. Вы как?
  Дядя нахмурился, полез в записную книжку электронную, видимо, почитал свои планы на ближайшее время и говорит:
  — Можно. Только не очень долго и не далеко. Мне к среде обратно вернуться надо – документы оформлять.
  — Отлично! Как раз успеем.
  Чего именно успеем, я уточнять не стала. Какая разница? Для Ильи, конечно. А мне понадобилось в одно место слетать, и со спутником туда попасть проще. Жаль, что едва намеченные планы оказалось не осуществить. У Ильи зазвонил телефон, он послушал и нерешительно передал трубку мне с таким выражением на лице, будто ядовитую змею отдает. Так, в принципе, и оказалось.
  В трубке пошуршало, а потом вежливый голос произнес:
  — Вероника? Нам нужно с вами поговорить.
  — Ну, давайте.
  — Лично поговорить. О вашем происхождении. И о вашем пребывании на одной из планет Федерации. И о вашем незаконном прилете на Землю.
  — Ага, — сказала я. – Лично-то зачем? Я и по телефону могу.
  — Мы понимаем ваше нежелание встречаться, но всё же настаиваем на встрече.
  Вот же занудные! Настаивают они! Да пошли они! На!.. И на!!.. И еще на!!! В общем, не сдержалась. И, главное, перед Ильей неудобно – в его телефон всякие гадости говорить. Он от меня такого явно не ожидал. У него глаза всё больше раскрывались, пока я этих посылала куда подальше. Высказалась и телефон ему отдала. Он на него посмотрел, как на бомбу, а потом как заорет:
  — Тебя кто воспитывал?!
  Я не удержалась:
  — Когда никто, а когда папа Джо.
  Илья очумело глянул и спросил:
  — Какой еще Джо?
  — Да обыкновенный. Я так обучающий комплекс называла. Он меня всему учил: и как жить, и как с людьми разговаривать. Только это мало пригодилось. Люди ко мне, в основном, меркантильные интересы имели.
  — А эти от тебя что хотели?
  — Поговорить.
  И сама себе удивляюсь. Я ж сама встретиться кое с кем хотела. Небось, звонившие из тех же структур, что и майор. Они б меня спросили, я – их. Обменялись бы информацией и остались друг другом довольны. Но с другой стороны, если они меня обнаружили, то что им мешает сюда заявиться?
  Накаркала. Как увидела подлетающий флайер, сразу смекнула, что по мою душу. Да с недобрыми намерениями. Иначе они на дорожке бы остановились, а не проламывали дощатый забор, который дом Антона Ивановича окружал. Но я тоже на месте не стояла. Илью за руку схватила и в дом метнулась. Дверь заперла и думаю: будут эти незваные пришельцы тупо дверь выламывать или сначала спросят – есть ли дома кто-нибудь?
  Спросили.
  — Эй, хозяйка! Открывай! Мы по твою душу!
  Я откликнулась. Чего зря молчать и изображать, что в доме никого нет – они ж меня всё равно видели.
  — И кто вы такие?
  Они там посмеялись. Поржали, точнее, и отвечают:
  — Про это тебе знать не обязательно. Выходи. Иначе мы сами войдем. Дверь сломаем и войдем. А не дверь, так стену.
  Я в щелочку глянула, чтобы узнать – сколько их там. Оказалось, трое. Авторитет, который речь толкал, – лысый качок, в костюме, с ухмылкой во всю морду, и два охранника – выше его на голову и плотнее. И в руках у них металлические штуковины, которые очень угрожающе выглядят.
  — Счас выйду! – говорю. – Только замок открою.
  Вижу, те приготовились. Стрелять. Наверно, что-нибудь усыпляющее применить хотели. Будь это огнестрельное оружие или плазменное, меня б вместе с домиком уже изрешетили или поджарили. Я, как честная девушка, замком щелкнула и начала медленно дверь открывать, не забывая, что Илья рядом со мной стоит и гримасы корчит. Намекает, что доверять этим типам нельзя. Будто я сама этого не понимаю.
  Дверь распахнулась, я и вышла. А они выстрелили. Наивные люди. Меня остановить – танк нужен. Я так думаю. Хотя и не пробовала. В общем, как и предполагала, шприцами пульнули, которые для обездвиживания крупных хищников применяют. Что у них внутри – непонятно, да и не важно. Я чуть в сторону сдвинулась, и ничего в меня не попало. Но всё же интересно, что им от меня нужно. Так и спросила. А они, гады невежливые, опять стрелять начали. Я опять отошла и попросила их документы предъявить.
  Тут они вообще осатанели. Качок кричит: «Убейте ведьму!», а сам к флайеру отступает. Охранники палят почем зря. В общем, всем весело. Они бы так еще долго веселились, если б я их не срубила. Обычное дело. Кто меня видел, тот никогда не забудет, как это происходит. То-то Илья, наверно, удивился.
  Сволокла всех троих в сарайчик. Документов у них не обнаружилось. Наверняка, бандиты какие-нибудь. Только как они обо мне узнали и что им от меня нужно было?
  Илья, когда мы в дом вернулись, объяснил:
  — Ты регистрировалась? Регистрировалась. Данные честно подавала? Честно. Вот они дважды два сложили и поняли – кто ты такая есть и где тебя брать. А после того, что я тут насмотрелся, понятно – почему. Ты ж, Вероника, оружие. Прекрасное биологическое оружие. В смысле, что симпатичное и одновременно убийственное. Теперь тебя все хотят.
  — Я не хочу.
  — Тебя и не спросят. Это пока первые посетители, самые простые. Не успели план нормальный разработать, зато первыми приперлись. Скоро другие появятся. Поумнее и подготовленнее.
  Раз появятся, надо их встретить, как подобает. Одно странно: почему это сам Илья нисколько не удивился, когда меня в нечеловеческом обличии увидел. Может, он ко мне в доверие втирается, а потом этим воспользуется в корыстных целях? Он объяснил:
  — Понимаешь, чего-то такого я ожидал. Не предполагал, что так запущенно, но тем не менее. Я ж сам недавно из космоса. Насмотрелся всякого – жуть. А о тебе пятнадцать лет ни слуху, ни духу. На отдаленной планете пропала. А тут объявляешься. Не надо быть семи пядей во лбу, чтоб понять – не всё с тобой так просто. Маленькие девочки на чужих планетах в одиночку не выживают.
  — Я же выжила. Вопреки всему.
  — Вот именно. Вопреки. И кто ты теперь?
  Задал Илья вопрос. На который не так просто и ответить. Я ж сама себя не раз об этом спрашивала и ответа не находила. Прошлась по комнате, чтобы мысли улеглись и нужная всплыла. В зеркало посмотрелась. И ответила:
  — Я – человек.
  Илья скептически меня осмотрел и высказался в том смысле, что он бы и хотел мне поверить, но память у него еще не отшибло.
  — Тогда объясни – что такое человек.
  — Да не знаю я! Этот вопрос тысячи философов решают, никак не разрешат. Но при этом любой вычленит человека из смешанной группы. Это на уровне «свой – чужой» идет и приборами не определяется.
  — Значит, — сказала я медленно, чтобы самой вдуматься в то, что говорю, — если кто-нибудь увидит во мне человека, то я им и буду?
  Конечно, это было спорное утверждение. Ну, совсем никакое. Но чем-то оно зацепило. Задело меня. Оказывается, я этого и хотела – понять для себя, человек ли я. Ну, да, прикольно стоять в стороне и подсмеиваться. Какие люди слабые, глупые, никчемные. А сама я вовсе не такая. Я – сильная, умная, всем нужная. Только они обо мне точно так же думают, как и я о них. Пока не докажу обратного. А если ты – монстр, то тебе даже не дадут возможности встать в один ряд с ними. Будешь изгоем. И чем ты сильнее и умнее, тем опаснее.
  Как же людей в обратном разубедить? Что ты им ничего плохого не желаешь? И тут же вспомнила, как хотела майора найти и поговорить с ним. Явно этот разговор ничем хорошим бы не закончился. Ох, я и лицемерка! Аж тошно.
  Пока я всё это обдумывала, Илья извертелся. То к окну подойдет, то дверь подергает. Нервничает. А когда я попыталась ему свои мысли высказать, вообще завелся:
  — Никогда не понимал манеры рассуждать на отвлеченные темы, когда нужно действовать. Сначала свою жизнь обезопась, а потом в философию ударяйся! Хочешь быть человеком, поступай как человек! И всё! Весь рецепт. А теперь быстренько вырабатывай стратегию и тактику.
  Что эти слова означают, я знала. Но как их на себя применить – не представляла. Ну, какой я тактик или стратег? У меня ж одни эмоции, логики – ноль, импульсивное поведение, и вообще, я девушка или кто?!
  — Девушка, девушка, — успокоил меня Илья, когда я высказалась. — Весьма боевая девушка. Хотя бы прикинь, кто теперь пожаловать может. Вдруг, сумеешь с ними договориться? А то они сначала домик разрушат, а потом «здрассти» скажут.
  — Может, не придет никто? – спросила я жалостливым тоном.
  Ошиблась. Бандитами дело не ограничилось. Через полчаса, как я первую группу оприходовала, явилась новая. Решительная такая и не скрывающая намерений. На дорожке приземлился второй флайер, выпустил троих мужчин и обратно улетел. С неясным намеком, что троица никуда с места не сдвинется, пока не договорится.
  Вышла я к незваным гостям, кивнула и жду, что скажут. Рассматриваю их бесцеремонно. Другой бы на их месте смутился или другие эмоции проявил, а эти – нет. Стоят. В черных очках, костюмах и с протокольными рожами. У них прямо на лбу написано: «федеральная служба безопасности». Вот интересно, почему они тройками приходят? Или у них считается, что трех человек вполне достаточно, чтоб меня повязать? Тут они глубоко ошибаются. Я с тремя справлюсь. И с шестью. Может, и с десятком, если они одновременно из гранатометов стрелять не будут.
  Чего-то отвлеклась. Надо же в начале гостей поприветствовать! Пусть и незваные, но я всё ж приличным манерам обучалась.
  — Доброе утро, — говорю. – Кого почту за честь приветствовать в моем доме?
  И рукой так назад показываю, чтоб понятнее было. Конечно, дом не мой, я тут просто живу. Но вряд ли Антон Иванович узнает о моем произволе. Я ж ему не собираюсь рассказывать. Тут рот надо на тысячу замочков запирать и молчать в тряпочку.
  — Мы вам звонили… — отвечает тот, что по центру стоит. Пожилой мужчина, представительный, с военной выправкой.
  Но документов, как следовало бы ожидать, не предъявляют. Типа, я сама должна догадаться, кто они такие и чего хотят.
  — Ну, заходите, раз сами приехали. Заранее извиняюсь – у меня не убрано. Как-то с уборкой сегодня не заладилось. Гостей слишком много.
  Они вошли. Встали по центру комнаты, а меня с дядей к дальней стенке оттеснили. Чтобы, значит, не мешать им, когда они вещать соберутся. И начали свои требования выдвигать. Немедленно переместиться с ними на закрытую базу… Прервать все контакты с посторонними лицами… Обеспечить секретность моего пребывания на Земле… Типа, я должна. И еще то должна, и это должна. Прям, в долгах я, как в шелках.
  — Извините, — вежливо так сказала. – Я – свободный человек, ни от кого не зависящий и никому беспокойства не доставляющий. Я – сама по себе, вы – сами по себе. Так что на требования мне ваши плевать с высокой колокольни, а просьбы я выполнять уже не расположена. Может, что еще придумаете? Слезно поумоляете? На коленки встанете? Я посмотрю. Подумаю.
  На коленки они вставать не стали. Наверно, костюмы побоялись запачкать. А пожилой говорит:
  — Судя по вашим высказыванием, вы не хотите контактировать с нами?
  — Не хочу.
  — И вас не интересуют предлагаемые условия?
  — Где-то так, – а сама думаю: «Чего такого мне можно предложить, чтоб я от свободы отказалась?»
  — Хочу вас предупредить: наши полномочия чрезвычайно высоки. И мы вправе сами принимать решения.
  Что тут ответишь? Я только плечами пожала. А пожилой отступил назад и подал сигнал сопровождающим. Те тут же среагировали. Вытащили автоматические пистолеты и давай палить почем зря. Грамотно так – не на поражение, а чтобы обездвижить. И даже попали от неожиданности. В меня попали. Больно.
  Я и рассердилась. Пришли в чужой дом, ранили хозяйку, мебель со стенами пулями изрешетили. Кому ж это понравится? Ну, и не сдержалась.
  Все же знают, что я чудовище, монстр. Но мало кто видел, как метаморфозы происходят. И скорость реакции у меня выше. И сил больше. А еще эффект неожиданности, когда из симпатичной невысокой девушки, не обремененной излишними мышцами, я превращаюсь в это. Ну, это. То самое.
  Так что я их всех обездвижила. Всех троих. Разом. Потом взяла веревку и аккуратно связала. Чтоб удобнее разговаривать. Двоих усыпила, а третьего отнесла наверх: не на свалке же сидеть. А второй этаж, вроде, и не пострадал. Илья сам поднялся, вслед за мной. Уселся в углу на кожаное кресло, руки на груди сложил и неодобрительно нахмурился. Я перед федералом на скамеечку уселась, а его самого на кровати примостила. Он, как очухался, сразу ругаться принялся. Я, как порядочная девушка, сразу уши ладонями прикрыла и даже отвернулась, чтобы случайно по движениям губ не догадаться, что конкретно его беспокоит.
  Наконец, дядя мне начал всякие знаки подавать, чтоб я перестала фигней страдать и послушала, что пленный говорит. Пока я его тащила, с него очки свалились. Так что, его лицо мне знакомым показалось, когда я обратно повернулась. Ну, не умею я бесстрастно смотреть. Все меня сразу раскусывают. Мужик этот – тоже.
  — Узнала?
  Я кистью неопределенно повертела, но не ответила. Пусть сам решает, что в виду имела. А он продолжил:
  — Да. Ты права. Именно я отдал приказ оставить тебя на планете. На той планете.
  Оп-па! Тут всё и сложилось. И откуда я его помню, и почему он здесь, и чего они от меня хотели.
  — Рада видеть, — говорю. Глупость, конечно, сказанула, но ничего подходящего к случаю не вспомнилось.
  — Можешь называть меня Альбертом.
  Альбертом, так Альбертом, мне без разницы. Мало ли какие мысли у его папы с мамой были, когда он родился. Хотя, на мой взгляд, Кузьмич ему бы больше подошло. Вот не о том думаю! Надо быстро решать, как из ситуации выкарабкиваться, а не рассуждать на отвлеченные темы. Но, с другой стороны, какой случай представился! Тот, кого я искать собиралась, сам ко мне явился. Грех таким случаем не воспользоваться. Расспрошу его по-хорошему, а там уж решу, что с ними со всеми делать.
  — Претензии у меня. К вам, Альберт. Общего свойства. Так сказать, гуманистической направленности. Вы почто маленького ребенка одного на планете оставили? Почему не спасли? Даже не попробовали. Обманули дитё. Зачем, а?
  И шмяк его по роже!
  Не сильно била, хотя и от души. За всё, что в одиночку натерпелась. За ужас одиночества. За страх смерти. За то, что не было у меня детства. Да и повзрослеть никак не могу.
  Альберт головой мотнул, зубами поскрипел, но ругаться не стал. Понял, небось, что наболело у меня за пятнадцать лет. А мне, как высказалась, да пощечину влепила, сразу полегчало. Захотелось что-нибудь отвлеченное и бессмысленное спросить. Например, понравилась ли ему моя планета.
  Я прямо на глазах тупела от воспоминаний. А майор, то есть, Альберт, ничего путного рассказывать не стал. О каких-то приказах, о начальстве, о политике Земли, о бремени цивилизованного человека. Чушь всякую! Я ему так прямо и сказала. Чтобы он от общих слов к конкретным перешел – обо мне. Это его весьма взбодрило.
  — Ты – дура! Хоть раз подумала – почему?
  — Что – «почему»?
  — Да почему ты вообще жива осталась! – майор попытался аж привстать и скорчил такую рожу, будто лимон разжевал.
  — Случайность. Я могла погибнуть сразу же, как вы улетели.
  — Угу, конечно. Ты посмотри на себя. Нет-нет, внимательно посмотри. Ты вообще кто? Ты – не человек. Что ты собой представляешь – никому не понятно. Ты – источник неизвестной опасности для всех. Не только окружающих тебя людей, но и вообще – всех! Ты это понимаешь? А теперь подумай. Реши, что правильнее: вывезти одного ребенка с опасной планеты или подставить под удар всё население Земли? Ладно. Допустим, я бы тебя забрал. Где бы ты оказалась? Тут даже предполагать не надо – в исследовательской лаборатории с ограниченным доступом, расположенной где-нибудь в поясе астероидов. Во имя всё той же безопасности. И всё равно сохранился бы риск, что ты вырвешься оттуда и погубишь всех.
  — Я вырвалась. И кого погубила?
  Майор сник.
  — Эх, Вероника! Ты уже взрослая. Ты можешь думать, рассуждать, принимать верные решения. Вспомни себя в тринадцать лет. Когда память о том, что тебя бросили, еще свежа, знаний с гулькин нос, но в груди бьется неистребимое желание отомстить. Отомстить. Любой ценой. Уверен, имей ты такую возможность, ты бы сюда явилась. И нам бы мало не показалось. Ты хотела гибели обычных людей, которые о тебе не знают ни сном, ни духом? Ты не думала о них. Ты думала о себе.
  Не скажу, что Альберт меня убедил. У него своя правда, у меня – своя. И чья правда правдивее – не решить. Но его логику я приняла. Не в мою пользу логика. Как-то неожиданно получилось, что майор меня спас, оставив одну на планете. Да и не одну, в общем, – Джо только сейчас сломался. Подозреваю, что не у каждого ребенка на Земле имеется личный обучающий комплекс. То есть, теперь я Альберта благодарить должна, что ли?
  Задумалась и на Илью отвлеклась. А тот сидит грустный и понурый. Наверно, не интересны ему наши воспоминания и философские дебаты.
  — Чего? – спросила у дяди.
  — Может, достаточно разговоров? Время идет, ты не отвечаешь. Ты в курсе, что они задумали? Нет. Наверняка дом окружен и всё под контролем. Согласись на некоторые условия. Выйдешь отсюда – всем легче станет.
  Явно пораженческие настроения у Ильи. А что по этому поводу думает противоположная сторона? Может, связаться с вышестоящими начальниками? Что скажет господин Альберт? Так и спросила. И ответ получила:
  — Как я с ними свяжусь? Ты ж меня связала!
  — И никто за тобой не следит из внешнего наблюдения?
  — Следят. Только не слышат, — Альберт пожал плечами и поморщился.
  — Не верю я тебе. Я вам всем не верю. А, впрочем, какая разница!
  Внезапно мне сделалось тоскливо и захотелось на всё плюнуть и вернуться назад, на свою планету. Там всё просто, привычно и ожидаемо. Никаких заумствований. Никто не пытается вправить мозги. Никто ничего от меня не хочет. В отличие от Земли. Но Илья прав: не будешь же бесконечно в домике сидеть.
  Альберт завозился на кровати и сказал:
  — Развяжи меня, а? Руки затекли. И спина болит. Я ж не сбегу.
  Он закряхтел, пошевелился, чтобы сесть удобнее, и снова завалился на спину.
  — Знаешь, майор, мне сейчас только о твоих удобствах и расвуждать… — я пыталась что-нибудь придумать, а Альберт меня отвлекал.
  — А ты подумай. Да и не майор я уже давно.
  Не майор, так не майор – какая разница. Может, в генералы выбился, а, может, в отставку ушел. У меня своих проблем выше крыши. Разговор какой-то мутный получился. Все правы.
  — Звони своим. Я поговорю.
  Сказала, и легче стало: всё ж какое-никакое решение. Первый шаг. Там, глядишь, и второй сделаю. И пойду, пойду… Бывший майор не позволил мне опять в мысли углубиться: очень уж выразительно на свои руки посмотрел.
  Пришлось Альберта развязывать. Да и то – зачем пожилого человека связанным держать? Я ж с ним легко справлюсь. Он кисти размял, за телефоном полез во внутренний карман, достал, начал на кнопочки нажимать. Жмет и хмурится. Видно, что-то не так пошло. Потом телефон обратно положил, выпрямился и на меня посмотрел. Я решила, что надо сначала с ним переговорить. Глупо ж во время разговора перебивать: вдруг Альберт что-нибудь не так передаст? Не так, как я в виду имела? Пусть уж лучше мои слова повторит. Самой-то мне с его начальством стрёмно болтать. Ну их, нафиг, твердолобых. Сначала про себя сформулировала, а потом вслух проговорила. Официально так:
  — Я улечу. Отпущу тебя, твоих людей. С тем условием, что вы не будете преследовать ни меня, ни моих родственников здесь.
  Альберт усмехнулся. Только совсем невесело.
  — Поздно. У меня был час. И он прошел. Я не смог уговорить тебя сдаться. А теперь сюда летит крылатая ракета с малым ядерным зарядом, которая уничтожит нас всех. И тебя. И меня. И, наверно, многих жителей поселка.
  — Ты так спокойно это говоришь…
  — Я устал. Смирился. Мне уже всё равно. Отсчет идет. Тебя боятся, понимаешь? Боятся до того, что готовы уничтожить жалкую тысячу сограждан, лишь бы не стало тебя.
  И я поняла. Это правда. Таким голосом не лгут. Но это его правда.
  — Всё не так, — возразила я. – Откуда на Земле такое старье двухсотлетней давности? Да еще с ядерным зарядом? Тебя обманули, Альберт. Нет никакой ракеты.
  — А что есть? – бывший майор уже приготовился к смерти, и ему было всё равно. Он спрашивал на автомате, как делают, поддерживая светский разговор.
  Тут у меня в голове словно щелкнуло, и начали появляться всякие сведения о земном оружии. Наверно, как-то читала, а потом забыла. Вот и пригодилось.
  — Орбитальный лазер точной наводки. Например. Думаешь, реально быстро изменить орбиту спутника, чтоб он над моим домом пролетел, и перенацелить его? Вот, пока я тут с тобой возюкалась, они это сделали. Правда, здорово? Тобой пожертвовали. Знали, чем меня занять.
  И понимаю, что совсем это не здорово. Что если действительно такое имеет место, то на месте домика появится круг выжженной земли на глубину десяти метров, диаметром метров в сто. На четыреста метров будут сметены все постройки тепловым ударом, а еще дальше, до километра, всё начнет весело гореть. Вот такой этот импульсный лазер. Он, конечно, на подлетающие космические корабли рассчитан, но и по поверхности нехило сработает.
  Остается проверить – права я или нет. Пока он будет фокусироваться, я успею узнать. И даже отбежать прочь от центра, закопаться в землю и спрятаться. Это просто. Это легко. Я могу.
  Я стояла на крыльце и слушала поселок. За два дома переговаривались соседки о том, как хорошо уродились помидоры в парнике. На соседней улочке ревел мальчик Витя, укушенный шмелем в коленку. Двое друзей подросткового возраста выясняли, кто из них круче режется в новую игруху. А пенсионер Селиверстов, постукивая палочкой о штакетник, строгим голосом читал нотацию Лидочке, залезшей в его сад за клубникой…
  Стало жарко.
  Я угадала. Пройдет полминуты, и всё начнет гореть. Люди просто не успеют понять, что случилось. Что они мне? Они ничего не сделали для меня. Да и откуда им знать о маленькой девочке, затерянной на далекой планете и явившейся, чтобы доказать им всем. Доказать… Я вспомнила, как Илья сказал: «Хочешь быть человеком, поступай как человек». Это правильно. Это – верно.
  Я сделала несколько шагов, сойдя с крыльца на землю, легла навзничь и посмотрела в голубое небо, на котором вот прямо сейчас возникнет новая звезда. Злая звезда. Наверно, я не смогу. И даже скорей всего. Но вдруг удастся хоть немного ослабить лучевой удар. Вдруг.
  Хорошо быть монстром. Уметь управлять телом. Растянуть его как можно шире по всей площади удара, укорениться в земле, чтобы отвести лишнюю энергию. И приготовиться. Я еще слышу, как тревожно переговариваются жители поселка. Несколько секунд. Томительное ожидание. Растянутые мгновения. Удары сердца. Надо же, оно бьется.
  Испепеляющий удар пламени с небес. Я кричу. Кричу! Мой вопль слышно на моей планете. Надо держаться. Свет дает силу и убивает. Его слишком много. Мои тонкие кончики начинают обгорать. Я не вижу, но знаю – они рассыпаются в прах. В белый невесомый пепел. Невозможно противостоять. Невозможно…
  Я горю.
  И всё.
  Всё.

 

  Знаете, мало у кого есть два надгробных памятника. У меня есть. Только даты на них – разные.

 

  Багряный закат. Ветерок поднимает сажу из серо-желтого круга. Летит красный кленовый лист. И падает, падает. Люди думают.