Рассказы

Падал крупный снег. В этот вечер было намного теплее, чем  в последнюю неделю.  Багги выносил свиньям ведро с помоями, а хавроньи, разжиревшие на хозяйских приготовлениях к Рождеству, были, тем не менее, недостаточно упитанны, чтобы мадам Фру-фру отослала их на бойню.

Среди раздумья стылых плит
Твоя душа себя узрит, -
Никто не внидет в сумрак ложа,
Твой сокровенный час тревожа.

(Эдгар По)

— Эй, Вард, куда собрался?..

 –  Четыре миллиона долларов!
 –  Принято! – отвечает специалист в конце зала.
 –  Дон, какой это по счету? – спрашивает Стен.
 –  О чем ты?
 –  О том, что ты морочишь голову китайцам.
 –  Брось, – отмахивается Конбери, – инвесторы должны иметь свою голову на плечах…
 

Потомки истлели на острове Санторин
в террасах из вулканических туфов.
Да, в Древнем Леванте, 
спасшиеся от волны,
«народы моря» кровь проливают глупо.

Несмотря на ранний час, в доме царил полумрак, только из камина, в котором потрескивали сучья, струился неяркий оранжевый свет. Вставать не хотелось. Я бросил окурок в пасть камина, заложил за подлокотник старого потрёпанного кресла томик Блейка и задремал. Засыпая, я, разумеется, вспомнил, что Уильям Блейк не только сочинял стихи, но и рисовал картины.

Пятая история о гоблинах.
Когда я пришёл в себя, огоньки факелов стремительными скачками убегали вдаль, то теряясь за ветвями деревьев, то снова выплывая из темноты. Они становились всё меньше и, наконец, скрылись.

В кабинете было уютно и тепло. Приглушенный мягкий свет и удобное кресло, принимавшее людей в свои заботливые объятья, способствовали мгновенному их погружению в некое сонливое состояние. Или причиной тому были капли дождя, которые мерно отстукивали свою унылую мелодию, барабаня в оконное стекло скрытое за шторой?..

Полёт длился недолго. От гелиополиса до границы экватора с предэкваториальной зоной шар, бешено вращающийся и удерживающий в себе странников, пролетел около пятнадцати сот. Приблизившись к границе, он выбросил плазмоидов из своего возбуждённого магнитного поля прямо в Океан, а сам, следуя команде невидимого оператора, полетел обратно к Сфере.

Моя таверна расположена на перекрестке миров. Уж и не упомню, за давностью веков, кто и когда посоветовал мне построить трактир в таком выгодном месте, но спасибо ему (или ей?) за это. На недостаток посетителей жаловать не приходится: люди, звери, мифологические существа, порождения ночных кошмаров и гости из созданных творцами – поэтами, писателями и художниками – миров. Иногда и инопланетные жители заглядывают: но эти бывают редко, и больше из любопытства. Что им в моей таверне – им другие напитки подавай, привычные. Мои для них – экзотический коктейль, не более.

Вовка не любил математику. Да и как, скажите, любить этот школьный предмет, если по нему с завидным постоянством схватываешь «пары»? Иногда, правда, когда Вовка уж очень старался, то двоек удавалось избегать, но всё равно, больше тройки он никогда не получал. Ну, не даётся предмет, и всё тут! Правда, Тамара Николаевна, его классный руководитель и учитель по математике, не раз говорила

Вопрос утонул в лязге отпираемых засовов. Створки Конфигуратора, отгораживающие зону реконструкции, медленно разошлись, и Юрий Кузьмич тут же задохнулся от счастья. Потемневшие от времени бревенчатые стены, здоровенная русская печь, широкие лавки, пучки травы, свешивающиеся с потолка…