Рассказы

Я ползу… ползу уже третьи сутки, судя по мерцающим на запястье часам. Они вспыхивают нежно-голубым. Каждые 24 часа. Не знаю зачем. Хорошие часы. Водонепроницаемые… Ах да… о чем это я… На брюхе, в этой чертовой зловонной жиже. Кажется несколько минут назад я отключился. Очнулся от того, что захлебываюсь. Нос и рот заполнила отвратная копошащаяся дрянь...

Служащий доставки распаковал робота и, нащупав небольшой выступ на затылке, нажал. Послышалось слабое гудение, через минуту звук пропал.

-Приветствую вас, моя хозяйка,- услышала я приятный баритон.

Работник вежливо попрощался и вышел. А я растерялась.

— Здравствуй, меня зовут Азарина, но будет лучше, если ты будешь обращаться ко мне Рина. Так привычнее.

-Хорошо, хозяйка,- снова услышала я приятный мужской голос...

Это было самое удивительное и прекрасное дерево на Земле – волшебное порождение мыслей демонов, богов и людей. Подобного ему не могли создать ни природа, ни умелые руки садовника, ни даже самые смелые и безудержные фантазии творцов миров и вселенных – писателей и поэтов. Ствол дерева темно-красного цвета хранил на себе отпечатки бесконечного количества лап и рук всех, кто проходил мимо, покидая мир живых.

Посреди необъятной космической бездны подхваченная невесомостью дрейфовала металлическая крепость. Солнце робко выглядывало из-за скруглённого Земного горизонта. Облака, похожие на густую паутину, скользили над шершавыми горами и голубой водной гладью. На темной стороне далёкой планеты тлели огоньки ночных городов, а светлая сияла синим туманом атмосферы.

Я бы не отказался проводить опыты на Земле. Но нас выгнали оттуда, заявив, что эксперименты слишком опасны. Впрочем, это лишь развязало нам руки.

Иван Князев считал себя реалистом, материалистом и во всякую чертовщину, загробную жизнь, инопланетян, экстрасенсов и тому подобные выдумки бездельников от науки и религии никогда не верил. Прочитав в детстве несколько фантастических рассказов, он пришел к выводу, что этот жанр литературы – профанация, искажающая и коверкающая действительность, и более к подобному чтиву не прикасался. А к новомодным телепередачам об инопланетянах, НЛО, экстрасенсах и разных аномальных явлениях, относился крайне скептически...

Случилась эта история много лет назад в рождественскую ночь. Кому-то она, возможно, покажется  банальной и скучной, поскольку события той ночи, о которых пойдет речь, на первый взгляд выглядят вполне обыденно. Нет в них ничего фантастического или мистического. Но все это только на первый взгляд....

Новый дом не понравился зверю, но Арман влюбился в него с первого взгляда. Высокие колонны, картины на стенах, просторные залы, мраморные лестницы – все это нравилось Арману, но главное – зверь не любил этот холодной простор и достаток.

— Ненавидишь его? – спросил Джек.

— Он убил мою мать. – Арман нахмурился. – И много кого еще. Даже лошадь...

Мир многогранен, многолик. Тысячи вселенных и жизней окружают нас. В одном мире люди любят друг друга, в другом ненавидят. Где-то мы живы, а где-то уже мертвы. Где-то нас ждут, а где-то закрывают двери, как только видят в окно. Сколько людей, столько и вселенных. Для каждого своя истина. Для каждого свой наркотик, свое устройство – машина, дающая возможность увидеть мир таким, как мы его видим, представляем. И такое устройство есть у каждого. В каждом доме, в каждой семье. Мир делится на миллиарды судеб...

Делать нечего. Я ему обещал. Встаю, выискиваю брюки, они же живые, ночью прячутся под кровать, спасибо, что не кусаются, когда достаю… А ч-ч-черт, укусили, аа-а, нет, это не брюки, это Снежок, еще Снежка этого подобрали, его-то куда девать… Еще ни свет ни заря тащиться к Тась-Ванне, тащить ей ключи, а за котиком посмотрите…

(Я еду в Лондон. Я обещал. Обещал одному мальчишке. Которого нет)...

Рассказ, который я написал для конкурса "Погружение" по настоянию Райво Штулберга, за что ему огромное спасибо. В виду того, что на конкурсе действовало ограничение в 40 тыс. знаков, мне пришлось адски обрезать свою работу, чтобы соответствовать условиям. Здесь лежит полная версия, со всеми 54 тыс. знаков.

Пасмурное небо было солидарно с обитателями колониальной базы «Новая Примавера».  Сегодня был объявлен траур в честь погибшей на приисках группы шахтёров. Флаги приспустили, персонал дружно нацепил на себя маску скорби. Первая смена была в самом разгаре, так что в коридорах было пусто...

Когда в университете, наконец, раздался звонок, Зак выбежал первым из кабинета. Его лицо отражало и радость и печаль одновременно. Занятия на сегодня окончены, однако они будут завтра, послезавтра и вообще ещё добрых три года. Почти все его одногруппники, однако, не торопились покидать учебные стены...

(Vivere est facite, Жить — значит делать. Немного утрированная изнанка нашей реальности.)

Поднимаем руки. Все. Разом. У нас тут все есть, и землекопы, и маляры-штукатуры, и массажисты левой пятки, и космонавты дальнего плавания. Кто прикажете, те и будут, деньги-то нужны… Здоровый толстяра оглядывает нас, как породистых лошадей, вот-вот полезет смотреть зубы и щупать мускулы. Потом накинет уздечку и погонит домой...

Двое вышли почти последними. Высокий, уже немолодой джентльмен с седой, но ещё густой шевелюрой, в темно-сером дорожном сюртуке и черном цилиндре, держал в левой руке темно-коричневый кожаный саквояж. Спустившись с подножки первым, он подал руку очаровательной молодой женщине, одетой в элегантное синее платье и модную шляпку...