Время ударить по струнам

рассказ занял 3-е место в конкурсе «Погружение»

«Несмотря на то, что я бессмертный,

я не буду жить вечно, знаете ли»

Эндрю Хасси, «Homestuck»

Посреди необъятной космической бездны подхваченная невесомостью дрейфовала металлическая крепость. Солнце робко выглядывало из-за скруглённого Земного горизонта. Облака, похожие на густую паутину, скользили над шершавыми горами и голубой водной гладью. На темной стороне далёкой планеты тлели огоньки ночных городов, а светлая сияла синим туманом атмосферы.

Я бы не отказался проводить опыты на Земле. Но нас выгнали оттуда, заявив, что эксперименты слишком опасны. Впрочем, это лишь развязало нам руки.

Ставки сделаны. Огромный штат сотрудников день и ночь обрабатывает результаты наших утех. Игровая площадка – космический комплекс, под завязку набитый дорогим хламом. В комплекте – ядерный реактор и ускоритель элементарных частиц. Мы приблизились к осуществлению романтичной мечты всех фантастов и теперь вольны делать всё, что захотим.

Денис вывел сбивчивую секвенцию, попутно задевая лишние струны и путая лады. В руках у него был красный «Ibanez», подключенный к комбо-усилителю той же марки. Чёрная деревянная коробочка, исторгающая гнусавое жужжание, висела в невесомости, соединённая одним проводом с электрогитарой, а другим – с сетевым удлинителем. Музыка стихла: учёного отвлёк звон шлюзового люка. Похоже, Вика вернулась из открытого космоса. Через пару минут она залетела к нам.

– Смотрите, что у меня есть, – улыбаясь до ушей, произнесла девушка и продемонстрировала стальной шар размером с арбуз.

– Я выбираю тебя, Пикачу, – сострил я. – Ой, стойте, почему он не выпрыгивает? Неужели покемон умер от старости?

Так уж получилось, что вовремя найти подопытную зверушку не получается, и она героически погибает, замурованная в своей капсуле. При переносе образца электроника выходит из строя. Радио маячок, световой сигнал – ничего не работает. Трудно найти образец, не зная, откуда и в какое время ты его отправил. Поэтому единственный способ проверить результат – изучить чудом найденные капсулы и находящиеся внутри останки. Конечная цель – доставить в прошлое живого человека. К счастью, судя по отчетам, мышки благополучно туда переносятся, а умирают гораздо  позже из-за вполне понятных причин.

– Когда придут данные, я интерполирую значения, настрою контуры, и можно вылетать, – пробормотал я. – Спускаемый аппарат уже три года в отсеке пылится. Я уже задолбался туда лазать и пауков гонять.

– А не хочешь немножко подождать? Собрать побольше данных? – поинтересовалась Вика.

– Зачем? В процессе разберёмся! – встал на мою сторону Денис.

Эти двое – единственные, кто скрашивали существование в толпе, мыслящей на уровне средневековья. Мы вместе корчились от холода в зябкие ночи перед экзаменами. Доводили до ума теории, с помощью расчётов нащупывая почву под ногами. Играючи, перекидывались числами. Будто в пинг-понге, бросали неизвестные из одной половины уравнения в другую. Это было веселье – видеть, как под знаком интеграла и квадратного корня Вселенная обретает первоначальный смысл. Безграничное доверие обернулось готовностью отдать жизни ради доказательства наших теорем. Именно поэтому мы втроем оказались здесь.

Мои опекуны плевать хотели на науку. Особенно дядюшка, приёмный папа. Тот ещё чурбан. Смотрел на мои конспекты с такой скукой, что, казалось, готов отключиться, рухнуть на стол своей необъятной тушей и захрапеть прямо на тетрадках. Вряд ли он когда-нибудь в своей жизни к чему-то стремился. Хоть я и люблю его, как отца, но уж точно никогда не пойму. Как и он меня.

Даже преподаватели относились к нашим планам скептически. Особенно мой учитель и наставник – Геннадий Андреевич. Вовек не забуду его экзаменов.

– Билет номер 22. Общая теория относительности, – пробормотал я и уставился на бумажку, которую за полчаса подготовки исчеркал отвратительными каракулями. – Геометрическая теория, объясняющая явление гравитации методом искривления пространства-времени…

– Не надо отсебятины, – перебил преподаватель. – Говорите ближе к тексту, который я зачитывал на лекциях.

– Хм… геометрическая теория тяготения, развивающая специальную теорию относительности. В рамках общей теории относительности… хм… как и в других… хм… метрических системах… обусловлено… что она связана не с силовым взаимодействием… хм…

– Ну, хватит мямлить, – скривился Геннадий Андреевич. – Не знаете, так и скажите.

– Нет, знаю! – вспылил я и стиснул ручку в побелевших пальцах. – Просто эта глупая теория меня бесит. Эйнштейн спутал палку с пальцем, приравняв скорость света и распространения гравитации! Такая эгоистичная логика: типа как он всё видит, так всё и происходит. Мания величия какая-то. Не удивительно, что современная физика, опирающаяся на его необоснованный бред, так ни к чему и не пришла.

– Секундочку, молодой человек. Я не спрашиваю тебя, как обстоят дела в действительности. Кстати, откуда такому дебилу, как ты, вообще это знать? Ты должен был рассказать мне определение специальной теории относительности, сформулированное Альбертом Эйнштейном. А ты только мямлишь и запинаешься. Вот твоя зачётка. Встретимся через два года, когда демобилизуешься.

Пришлось слёзно вымаливать у дяди солидную сумму. Так повторялось каждую сессию. Наша семья практически содержала Геннадия Андреевича ради следующих, ещё более наглых его выходок, отравляющих студенческие годы. Но я не сдавался. Уперто подбирался к своей мечте. Трудился, не покладая рук.

Окончив ВУЗ, наша троица пошла в аспирантуру. Многие старые наглецы выбились за наш счет в доктора наук. Но ни один из них не захотел на собственной шкуре испытать действие сверхсильных магнитных полей, именно поэтому в «пекло» отправили нас троих. И теперь вместе со своими друзьями я работаю на орбитальной станции, снабжённой самой современной техникой, которая только существует в природе. О чем ещё мечтать?

Результаты с Земли не заставили долго ждать. Мышиные патологоанатомы и прочие специалисты сообщили важную цифру – пять лет, восемь месяцев и один день. Я не ошибся в расчетах. И теперь, зная силу электромагнитной индукции, я могу проградуировать приборы годами и десятками лет. Понимая, что для начала нам придется осваиваться в новой среде, я ставлю таймер на 1988-й и готовлю оборудование к прыжку.

Можно перемещаться лишь на точное число лет, потому что год – время оборота Земли вокруг Солнца. Ошибёмся на несколько дней – окажемся вне орбиты, в межзвездной пустоте. Из-за этого 99 процентов Микки Маусов так и не было найдено в околоземном пространстве. Со временем мы всё точнее отстраивали приборы, и всё больше маленьких пушистых трупиков благополучно попадало на орбиту. При этом был небольшой разброс, потому что наша галактика тоже вращается, да и Вселенная когда-то шандарахнула так, что до сих пор разлетается в великом Ничто.

– Пять контуров готовы, ждем оставшийся. Шестой включен. Провожу тест «ядра».

Некогда кромешная космическая тишина была взорвана букетом оглушительных звуков. Генераторы, трансформаторы, завывающие «жёсткие» диски, всё это передавалось к нам по металлическому корпусу со всех концов станции. В окружении экранов, рябящих строками отчета, мы убеждались в исправности системы. А в груди всё сильнее грохотало сердце.

– Дэн, скажи: ты учишься играть на гитаре, потому что любишь теорию струн?

– Чёрт возьми, я её поклонник номер один! – провозгласил парень и, подглядев на экран Вики, включил синхронизацию контуров. – Это же так прекрасно – маленькие струнки колеблются в такт друг другу и наполняют Вселенную жизнью. Именно от этой музыки сфер зависит, будет ли частица протоном или нейтроном…

– А ты представь, что было бы, если б они лажали так же, как ты.

– Ага, струна из меня хреновая. Проверка пикового напряжения.

– Может, это потому что ты существуешь только в 4-х измерениях, а не в 11-ти? Запуск коллайдера, калибровка спина.

– Кто знает. Проверка отклонения от постоянной Планка. Нахождение числа Авогадро.

– Установка поправки на анизотропию.

Мы верим в себя. Верим друг в друга. В наши мечты. В силу науки. И пускай им всем кажется, что мы сошли с ума. Пусть хор твердолобых теоретиков вторит, что ничего не получится. К чёрту Эйнштейна, который сказал, что ткань пространства-времени нельзя порвать. Это ведь так глупо – к мембране, существующей в 11-ти измерениях, приписывать свойства какой-то там половой тряпки. Там, где логика приземлённого обывателя сталкивается с непреодолимой стеной, мы возносимся надо всеми преградами. И верим, что среди свёрнутых измерений, не видимых глазу, всё живёт по другим правилам. По нашим правилам. Ведь это наша игра и наша Вселенная. Лишь плохой хозяин не знает каждый уголок своей обители. Но здесь главные – мы. Наступило время это доказать.

Пришло время ударить по струнам, заставить их зазвучать в такт нашим мыслям. Взять красивейший аккорд в вездесущей симфонии, чтобы пронестись сквозь время и пространство к нашей мечте.

– Оп-па, все тесты пройдены. Ну что – полетели?

Я запустил таймер обратного отсчёта и посмотрел на то, как Денис вслед за Викой пробирается сквозь круглый люк. Оттолкнувшись от кресла, я взмыл к проходу. Схватившись за поручень, последний раз взглянул на приборную панель. Спектрограф едва колыхался, показывая идеальную стабилизацию электросети. На панелях, разбросанных по станции, убывали драгоценные секунды, а миллисекунды беспорядочно мерцали с эпилептической быстротой.

Скоро точно так же пойдет вспять настоящее время.

Следуя по закоулкам металлических катакомб, повисших в чёрной пропасти космоса, я чувствовал прикосновение чего-то великого. Будто ледяная длань Вселенной была протянута нам для рукопожатия. Сквозь редкие иллюминаторы взирало солнечное око, восходя над идеальным шаром родной планеты. Земля отражала слепящие отблески выпуклой водной гладью. Куталась в голубоватом тумане и хлопьях облаков, что заплетались в причудливые вихри фрактального узора.

Денис открыл массивный люк. Три человека в скафандрах окунулись в огромное шарообразное помещение, усеянное переплетениями перегородок и освещённое красными светодиодами. Двенадцать бесформенных агрегатов со всех сторон окружали металлическую сферу. Они вырабатывали мощное магнитное поле и были похожи на те, что расставлены по периметру коллайдера, но служили иным целям. Между ними внутри защитной капсулы находился спускаемый аппарат.

Странным образом он был замурован среди нагромождений конструкций и не имел никакой возможности быть использованным по назначению. Внутри него царила тьма. Свет фонарика выхватывал тумблеры и аналоговые датчики. Блёстками переливались иллюминаторы. Мы разместились на своих местах. Согласно расчётам, путешествие в прошлое должно занять не так уж много времени, если эта фраза вообще имеет смысл.

Мы отключили фонари и оказались в почти осязаемом мраке. На что похоже путешествие в полной темноте? Возможно, там таится чуть больше магии. Кто знает? Вероятно, человеческому оку вообще не следует видеть, что происходит снаружи огромной металлической пули, летящей в прошлое. Без надёжной оболочки наш хрупкий организм просто развеется по ветру под действием излучений, усилившихся в сотни раз. Нашу примитивную видеоаппаратуру ждёт то же самое. Но если бы мы только узрели?..

У вас никогда не возникало желания вернуться в прошлое и что-нибудь изменить? Неудачно сказанное слово или неверно выбранное решение? У меня есть более веская причина.

Двадцать пять лет назад неизвестный грабитель убил моих родителей. Я стоял в дверях и смотрел, как чужой человек кидает на пол нож и признается, что это он – он их убил! Слова эти казались такими же непонятными, как и его поступок.

Думая о своём неуёмном желании спасти их от гибели, я взглянул на часы. Светящиеся стрелки показали, что время пришло. Магнитные контуры заработали на полную мощность. Полная тишина взорвалась треском и гулом. Капсула, оберегающая спускаемый аппарат, заныла под действием магнитов. Ничего страшного. Шарик – самая прочная форма во Вселенной. Выдержит.

Я приготовился испытать адскую боль. Перегрузку, как будто мы взлетаем на ракете или входим «мертвую петлю». Но её не последовало. Я чертовски точно всё просчитал. Совесть, истерзанная сотнями мышиных смертей, немного успокоилась – всё это было не зря.

Фосфоресцирующий циферблат поменял цвет с зелёного на розовый, а затем и вовсе исчез.

– Скорость света возросла, – заговорил я дрожащим голосом. – Фотометрические частоты ускорились, и мои глаза это уловили. Теперь весь видимый свет стал ультрафиолетовым. Хорошо, что теперь мы, по крайней мере, можем узнать, закончился ли перенос. Когда часики снова примут зеленоватый оттенок, можно включать электронику.

– Тахионы – частицы, летящие быстрее скорости света, – пробормотал Денис (его голос был глухим, но слышимым). – Учёные проверяют по их наличию, верна ли теория. Если в результате расчетов получается тахион, значит, формулы не верны.

– Мы сами теперь, как три тахиона, – Вика переливисто засмеялась.

Но лишь об одном я сейчас думал. Вернуться бы назад. И не дать моим настоящим родителям умереть. Уверен, они смогли бы меня понять.

Так что же увидит человеческий глаз, научись мы смотреть сквозь твердь металлического панциря? Частицы, вытянутые по оси времени. Вибрация и хаотичное движение отразятся на форме их линий. Будто петляющие железнодорожные пути, которые ты видишь из окна поезда. Свет из тамбура по-прежнему ярок даже глубокой ночью. Он падает на пролегающие рядом рельсы, на миг выхватывая их из мрака. И рельсы те по мере движения то отдаляются, то приближаются к твоему вагону. Переплетаются на развязках, а затем пропадают во тьме.

Я проснулся от ослепляющего света. Прикрыв глаза необъятной перчаткой скафандра, осознал: у друзей на шлемах включились фонари.

– Готовьтесь к выходу. Через пятнадцать минут состав прибывает на станцию «каменный век», – воскликнул Денис.

По коже поползли мурашки. Откуда он узнал, что мне снилось? Хотя, наверное, между нами просто очень много общего… эта мысль согрела душу драгоценным спокойствием.

– Запускаем тесты электроники, – сонно пробурчал я и включил собственный фонарик. Щелкая по кнопкам, я всё сильнее нервничал. Почему-то казалось: аккумуляторы должны полностью разрядиться, и тогда мы навсегда окажемся заперты в стальном шаре, словно бесчисленное количество погибших зверьков. Расплата за мышиный геноцид. Никто не прилетит за нами, потому что о нас просто никто ещё не знает. На данный момент мы – НЛО. Если заметят, в лучшем случае собьют.

Аккумуляторы действительно оказались разряжены, но энергии хватило для сброса кожуха капсулы и раскрытия солнечных батарей. Только теперь я понял, какая же необъятная ноша свалилась с наших плеч. Наступила эйфория. За стеклом иллюминатора – бескрайний космос, усыпанный блёстками звезд. И наша родная Земля. Помолодевшая на тридцать лет, но всё такая же прекрасная. Мы отклонились, кажется, на тысячу километров, но, по крайней мере, были на орбите. Осталась самая малость – посадить это корыто и рассказать всему миру, кто мы такие.

«Союз ТМА» вошёл в атмосферу. Мы много раз проходили это испытание на тренажёре. Часто «разбивались», особенно в первой сотне попыток. Конечно, не будь дураками, мы научились этому нелёгкому ремеслу, и всё же при реальном приземлении нервишки неслабо пошаливали.

Двигатели мягкой посадки не подвели. Спускаемый аппарат грохнулся в реку Ангара к северу от Иркутска.

Выбравшись на берег, мы собрали хворост и устроили костер. Через пару часов к пикнику присоединились представители спецструктур и министерства внутренних дел, а также военная часть с парочкой боевых единиц для острастки. Чего и следовало ожидать. Мы объяснили, что выполняем секретное задание и должны связаться с высшим руководством.

Казалось бы, бесполезное советское правительство сработало неожиданно быстро. Через три часа к месту нашего заключения подъехала «волга». В сопровождении охраны в комнату вошёл мужчина лет сорока. Я не сразу его узнал. Но через пять минут общения начал понимать, что эта интонация мне до боли знакома. Вряд ли мы могли бы вести внятный диалог с кем-то ещё. Сделав глубокий вдох, я начал трудный разговор. С презрением во взгляде мужчина слушал нашу историю.

– Боюсь, без веских доказательств нам с вами не о чем разговаривать, – неоспоримым тоном заключил Геннадий Андреевич. – Вынужден согласиться с министром обороны: вы просто шпионы, которые решили запудрить нам мозги своими фантастическими выдумками, чтобы избежать расстрела. Мне это надоело. Дома меня ждёт жена и сын, мне некогда терять время с какими-то зарвавшимися самозванцами.

– Мы уже предъявили вам образцы вычислительной техники, созданной в 2017-м году. Какие ещё доказательства вам нужны? – убитым голосом произнес Денис.

– Вы что, смеётесь? – ехидно улыбнулся наш будущий преподаватель. – Технические достижения не могут служить доказательством! Они ведь не Советского производства. Значит, мы не можем получить точных сведений о том, когда именно их изобрели.

– Так отправьте их в США на экспертизу!

– И что, вы думаете, ответит нам наш вероятный противник? – на сей раз хриплым голосом спросил пожилой полковник. – Конечно же, они попытаются вас выгородить, потому что вы, наверняка, агенты их разведки.

Самое обидное – и не поспоришь!

– Тогда просто дождитесь, когда наши политические прогнозы сбудутся. Распад СССР, штурм Белого Дома, финансовые пирамиды…

– Вам всё равно никто не поверит.

– Просто включи телевизор и убедись! – повысил голос Денис, но надменная болтовня профессора поставила его в тупик:

– Политические игры – слишком тонкая вещь, чтобы доверить их случаю. Всё планируется заранее. Поверьте, я знаю об этом гораздо больше, чем хотел бы. Не надо устраивать тут комедию. Просто предъявите мне настоящее доказательство. То, что не зависит от человеческого фактора. То, что исключит любые сомнения. Я жду.

– Дэн, – прошептал я. – Покажи ему «тетрадь смерти».

– Ты что?! Это же наш задел на будущее! – огрызнулся он.

– Да брось. Ты что, не видишь, что нас могут расстрелять?

– Вика, что скажешь? – Денис затравленно сглотнул.

– Наверное, он прав, – отозвалась она отрешённо.

– Чёрт подери! Держи, подавись! – закричал мой товарищ, вынул из-за пазухи чёрную тетрадку (на обложке красовался бог смерти Рюк с алым яблоком в костлявой руке). – Вот! Сюда я выписал выигрышные номера в «спортлото». Это нормальное доказательство?

Перенести информацию в прошлое во время стирающего всё и вся электромагнитного импульса можно лишь несколькими способами. Перфокарты, лазерные диски и тривиальная бумага. А поскольку замысел Дениса являлся его личной инициативой (иначе говоря, преступной аферой), всё пришлось писать ручкой в тетради и прятать в надёжное место. Только это нас и спасло.

Как по мановению выключателя, глаза нашего будущего преподавателя загорелись и начали переливаться, будто светодиодные ленты на Новый Год.

– Думаю, да. Это именно то, что нужно. Ведь шары выпадают в прямом эфире. Механическое устройство сделано из прозрачного плексигласа. Подстроить такое невозможно. Конечно, существуют электромагнитные поля, но мы можем просто прийти в студию с проверкой и убедиться в том, что результаты абсолютно случайны.

– А «эффекта бабочки» не возникнет? – обеспокоился Денис. – Вы заявитесь на студию, а потом, во время эфира, выпадут не те результаты.

– Ткань пространства-времени неразрывна, как сказал Альберт Эйнштейн, – завел старую песню мой будущий препод. – Время целостно в любой точке континуума. В вашем прошлом, то есть моём будущем, мы, разумеется, уже являлись на студию и делали проверку. Просто вам этого не сказали. Только дурак будет думать иначе.

Возможно, Геннадий Андреевич попал пальцем в небо, но каким-то чудом он оказался прав.

Субботним утром после окончания передачи, которую мы смотрели по большому цветному телевизору, к нам заявился профессор. Глаза его радостно горели.

– Ну, что, ребята, вы молодцы! И я тоже молодец. Благодаря мне вы полностью реабилитированы в глазах науки и правительства. Поздравляю! Теперь вам нужно лишь обратиться к администрации, и вас обеспечат всем необходимым для проживания в нашей великой стране. А я пошёл. Я теперь свободный человек. Зачем мне работа, когда есть это?

Он вытащил из-за пазухи чёрную тетрадку и, помахав ей на прощанье, удалился из комнаты. Несколько секунд мы сидели без движения, будто восковые фигуры мадам Тюссо. А затем Денис сорвался с места и побежал к двери, выкрикивая проклятья:

– Эй, ты, препод недоделанный! Это моя «тетрадь смерти», верни ее!

Он выскользнул в темноту коридора. Вика кинулась за ним. Чертыхаясь, я отправился следом за друзьями, обезумевшими от жадности. Одинокий дневальный даже звука не подал. Похоже, обвинение в шпионаже с нас уже сняли. Беспрепятственно я минул казарму и контрольно-пропускной пункт. Выбежав на улицу, пустынную и тихую, если сравнивать с современным дорожным движением, я увидел злой оскал Геннадия Андреевича. С упоением он рассказывал Денису и Вике об их незавидной участи:

– У вас будет неплохая зарплата, но только в сравнении с другими нищими. Начальство, которое будет вас доить, пока вы не сдохните. А я буду иногда играть в «спортлото». Вот такая жизнь по мне. Я уже подписал заявление об уходе из этого вонючего университета. С меня хватит этой нервотрёпки. Можете меня поздравить. Счастливого дня.

Геннадий развернулся и направился к перекрёстку. Денис быстрым шагом пытался его догнать, а мы с Викой обеспокоенные шли следом. Дэн потянулся, чтобы схватить зарвавшегося мужика за плечо, когда подъехала белая «волга». Из нее высунулась рука – облачённый в красный пиджак преступник ткнул в лицо мужчине пистолетом. Другой рукой выдернул из-за пазухи Геннадия Андреевича тетрадь, дал по газам и был таков.

Преподаватель, как оглушённый, застыл с ничего не выражающим покрасневшим лицом, неотличимый от примостившегося рядом светофора. Роняя злорадные смешки, мы окружили его.

– Ну, что, допрыгался? – не удержавшись, произнёс я. – Теперь у тебя нет чудо-тетрадочки. Да ты ещё и безработный. Ай-ай-ай, беда.

Геннадий медленно повернулся, будто башня тяжелого танка, и остекленевшими глазами дал по моей психике нешуточный залп:

– 2006-м году ты поступишь на физический факультет МГУ, я прав?

Кивнув, я заметил, как его обречённое лицо расплывается в сумасшедшем оскале:

– Я устроюсь туда преподавателем и завалю тебя на экзаменах.

– Не завалишь, – тут же парировал я.

– Это ещё почему? – сощурив глаза, он будто состарился лет на десять.

Я вдохнул побольше воздуха и озвучил единственно верную мысль:

– Не сможешь отказаться от взятки.

Наступила безоговорочная тишина. В ожидании истерического припадка, потока брани и, возможно, драки, я с удивлением наблюдал добродушную улыбку безобидного мужичка.

– И то верно, – вздохнул Геннадий. – Даже и не поспоришь. Ну, тогда ладно. Пока. Увидимся в новом тысячелетии.

– Уже виделись, – заметил я раздражённо и помахал ему вслед.

Так и закончилось наше путешествие в прошлое. На следующий же день мы обратились в администрацию. Без очереди нам выдали квартиры. Стали платить пенсию – и только.

Возвращаться к научной деятельности уже не хотелось. Обидно понимать, что прогресс отброшен на 30 лет назад. Даже если мы и выступим на совещаниях с современными теориями, они будут рассматриваться лишь как смелые фантазии. Чтобы их доказать, нужно оборудование, которого в этом времени попросту нет. Так я и бросил науку.

Через год Вика и Денис окончательно оборвали со мной связь. Я не винил их, потому что сам ушёл с головой в свои собственные проблемы. Первым делом съездил в родной город, но обнаружил, что девятиэтажку, в которой проживала наша семья, ещё не построили. Вместо нее взгляд мозолил старомодный покосившийся дом, который наверняка должны были снести. Только вот когда?

До трагедии осталось пять лет. Советский Союз ещё не успел развалиться и, кажется, у меня в запасе целая эпоха. Только вот натыкаясь на неприятности, одну за другой преграждающие путь к мечте, невольно падаешь духом.

Я наизусть знал паспортные данные своих прежних родителей, но найти их всё равно не получалось. Будто их и вовсе не существовало. Адреса моих бабушек и дедушек, которые формально были ещё живы, оказались липовыми. Казалось, я перенёсся в иное измерение, из которого начисто вырезали нашу родословную. Такое вполне может быть в модели «мультивселенная». Если задуматься, то изменить прошлое можно только при таком раскладе: статичное пространство-время Эйнштейна не дало бы мне и шанса. Что и говорить: даже о самых тривиальных вещах, таких как время, гравитация – да вообще всё! – мы знаем гораздо меньше, чем думаем. Поэтому мне оставалось лишь ездить время от времени в Саратов и смотреть, не началось ли строительство дома, в котором через пять лет случится несчастье. Но нет, эта старая двухэтажная хибара продолжала стоять несмотря ни на что, попирая своим существованием само время.

На долгие годы я был выбит из колеи. Дни стали серыми, будто разводы заледенелой грязи на холодном асфальте. А будущее – неопределённым, словно мигающий желтый сигнал на растерянном светофоре, освещающем пустынную дорогу. Я просто следовал по направлению к неизвестности, находясь в чуждом мне окружении. Иная реальность, не более настоящая, чем вагон поезда дальнего следования. Ты прикован к своей койке и обязан день за днём слушать удары колёс о рельсы, окруженный людьми, на которых тебе наплевать. Ты не знаешь их и не хочешь знать. А если бы хотел – всё равно бы их не понял. И пусть нервы начинают сдавать. Пускай тебе хочется вырваться из этого вынужденного плена. Но это невозможно, ведь до конца пути ещё так далеко!

Каждый раз, когда я приближался к цели – выходил на нужного человека, добивался встречи – кто-то вставлял палки в колёса. Часто я сталкивался с людьми в красных пиджаках. Символ преступника времен «перестройки», которая еще не успела начаться.

Время шло. СССР с треском развалился. В прострации глядя сквозь экран телевизора, я думал о своём. Я никогда не был фанатом «Что, где, когда?», но за неимением других вариантов смотрел её, чтобы отвлечься. В зимней серии ввели новый титул для игрока, выигравшего финал. Вместо чёрного пиджака он надевает красный и получает статус Бессмертного члена клуба.

Именно тогда я понял, что Бессмертные (как я сам же их называл), которых постоянно замечал где-то рядом, скорее всего, являются членами секретной организации. Их задача – преследовать, мешать моим планам. Любой другой, подумав об этом, может с чистой совестью звонить в дурдом. Но не в моём случае. В конце концов, отсутствие данных о моих родителях могло быть следствием работы Бессмертных. Бумагу можно сжечь, а людей запугать.

Вот и сейчас девушка в милицейской форме разговаривает с кем-то по телефону, пока я сижу за столом и смотрю себе на руки. Повесив трубку, следователь совершенно неожиданно рассмеялась:

– Так что, неужели, всё, что вы говорили, правда? А я-то думала: вы всё выдумали! Ну, знаете, бывают ведь такие индивиды. Обиженные жизнью рассказчики небылиц. Но, как оказалось, за вами действительно кто-то следит. Не зря же мне позвонил начальник и запретил помогать вам.  На него явно надавил высокопоставленный чиновник. Представляете, какие люди вовлечены в игру? Это доказывает: всё, сказанное вами, правда. В том числе и слежка, и необходимость во что бы то ни стало найти своих друзей.

– Вы не боитесь ввязываться во всё это, потерять работу?

– … Но, конечно же, не задаром! – глаза девушки хитро блеснули. – Я просто сделаю доброе дело, а вы меня за это отблагодарите. Идет? Небольшой гонорар, как частному детективу. Во-о-от такусенький.

Она не шутила. Через месяц Аня действительно взялась за расследование. Как выяснилось, её отцу нужно было сделать дорогостоящую операцию в Европе, и она всеми средствами пыталась накопить деньги. Я предложил ей полную сумму, понимая, что она не сможет отказаться. Мой до проклятия логичный мозг с такой легкостью жонглировал человеческими судьбами, что даже стало немного страшно.

Я продал автомобиль, разменял квартиру. Необходимая сумма лежала на моей сберкнижке и ждала своего часа. Издали через чур оптимистичная затея казалась несколько глупой, но мне и правда было нечего терять.

Время тянулось и тянулось, как жевательная резинка «KentTurbo» или, например, «Loveis». А дни, будто их фантики, улетали прочь, унося за собой красивые, хоть и фальшивые образы чужого прошлого. С искусностью ниндзя незримо приближался последний момент. Два года, год, полгода. Внутреннее напряжение не давало покоя.

Старую хибару так и не снесли. Дураку понятно, что за какие-то пару месяцев девятиэтажный дом построить нельзя. Если вдуматься – это самое логичное: дать мне в будущем липовые документы. Чтобы, вернувшись сюда, я не смог ничего предпринять. На месте Бессмертных я так и сделал бы. Создать сбивающие с толка поддельные записи – не сложнее, чем изъять настоящие. Конечно же, тогда я был слишком мал, чтобы помнить свой настоящий адрес. Найденный же мной в архивах детдома был лишь маленьким кусочком большой лжи.

Наступило время для чуда, которое волшебным образом выручает в самый последний момент. И оно произошло.

По телефону Аня сообщила, что нашла Илью и Ирину. Следователь пересказала слова местного участкового, который совсем недавно с ними разговаривал. Пусть мне было всего пять лет, когда их убили – я кое-что помню. Совсем чуть-чуть, но шестым чувством вдруг понял: это действительно они.

– Записи у меня в отделе, – говорила она. – Я их заберу, а потом поеду к Дому Советов. Там сейчас такой дурдом! В общем, подходи туда, я скажу тебе адрес. Деньги не бери, потом отдашь.

– Ты что, доверяешь мне, что ли? – зачем-то спросил я.

– Доверяю, – она рассмеялась. – А ещё я знаю, где ты живёшь… но ты не пугайся. Ты ведь хороший мальчик, а хорошим мальчикам бояться нечего.

Кровь вмиг наполнилась волнением. Я вышел из квартиры и быстрым шагом направился к месту встречи. «Наконец-то я добился своего, – думал я. – Вы ещё узнаете, кто я такой!..». Но скоро душевный подъём сменился тревогой. Перейдя на бег, я озирался по сторонам. Смотрел на старые пожелтевшие листовки, которые не успели снять со столбов: фотография президента и указание для народа, как лучше голосовать. Расположенные столбцом четыре слова напоминали странное заклинание:

ДА
ДА
НЕТ
ДА

Вспоминая, что именно должно произойти сегодня, я задыхался от изматывающего бега. Слишком рано продал машину, надо было ещё немного подождать. Хоть я и из будущего, но, кажется, знаю гораздо меньше пришедших из прошлого. Все эти люди стоят рядом с домом парламента и требуют крови. Они пришли, чтобы изменить историю. А я не могу изменить даже свою собственную жизнь.

– Слава советской власти! – закричал старик и швырнул камень.

Солдаты наставили на толпу автоматы. Ночью произошла бойня неподалеку от телецентра, погибли люди. Как при царе. Как в каменном веке! Никто, наверное, не верит, что это когда-нибудь повторится. Они снова кидаются на омоновцев, словно бешеные собаки. Но я-то знаю будущее. Нет же, чёрт подери, уже настоящее!

Будто зелёные черепашки, по улицам ползли танки. Поднимался дым, рычали двигатели, под клацающими траками в страхе дрожал асфальт. Сердце замерло в груди. Даже маленьким ребёнком глядя на всё это по телевизору, я до сих пор не оправился от шока. А теперь я – в центре заряженной мины. Динамитной шашки, фитиль которой почти истлел. Гранаты без чеки. Бомбы, летящей к земле, чтобы разметать чьи-то надежды.

Бронетранспортёр неспешно двигался вдоль аллеи. Ствол одного из его орудий повернулся к зданию парламента. Громогласной очередью из дула выплеснулся дым.

Я должен найти её и узнать. Если с ней что-то случится, я уже никогда не смогу изменить… чёрт, что я несу! Какой же я всё-таки урод!

Крики ужаса, боли, ярости. Пороховой смрад. Кого-то несли на плечах, кого-то забыли. Тут и там лежали бесчувственные тела. Испуганные солдаты стреляли по разбегающейся толпе.

Танки снова пальнули по Дому Советов. Ослепительно белая стена покрылась язвами копоти. Водопад осколков и дымовой гейзер вырвались из-под водруженных на здание часов. Пики стрелок склонились под гнетом гражданской войны, они указывали на смутное время.

Почерневший фасад вспыхивал огненными бутонами вдребезги разнесённых окон. Разорванные в клочья жизни усеяли мостовую. Это была дорога к отчаянью. Путь в один конец. Но я всё равно бежал по нему, вдыхая непробиваемый пороховой дым воспламенившейся демократии.

Как во сне, я подобно валькирии нёсся сквозь пекло.

Приближаться к солдатам равносильно самоубийству. Они напуганы не меньше моего. Поэтому палят во всё, что движется. Я щурился, вглядываясь в ряды убийц. Искал девушку в милицейской форме, пока над головой свистел свинец.

Верхняя половина Белого Дома полностью почернела, из окон поднимались щупальца пламени. Спецназ бросился внутрь, открыв охоту на не добитую дичь. В голове гудело от грохота. Прикрыв её руками, я озирался по сторонам. Из-за дыма глаза слезились, но я всё-таки заметил Аню.

Она сидела на газоне, прислонившись спиной к дереву. По лбу расползлось кровавое пятно. Я подбежал к ней и увидел, как жалобно смотрят ее обессилившие глаза.

– А, вот и ты, – сонно произнесла оперативница. – Со мной всё в порядке. Какой-то придурок кинул в меня камнем. Я немного отдохну и приду в себя.

Она сунула руку в карман формного пиджака и вытащила записную книжку. Оторвав лист, вручила его мне. На клочке бумаги остались кровавые отпечатки.

– Это их адрес. Ты должен скорее добраться туда, пока Бессмертные ещё что-нибудь не предприняли.

Я скосил взгляд на «мерседес», остановившийся у противоположной стороны мостовой. Водитель в красном пиджаке посмотрел мне прямо в глаза. О чем думал Бессмертный? Понял ли он, что их план провалился? Каким будет их следующий шаг? И что они сделают с Аней, которая их не послушалась?..

– Пора сваливать отсюда, – пробормотал я и положил её руку себе на шею. Другой обхватил девушку и поднял с земли. Аня едва могла стоять на ногах. Озираясь на Бессмертного, я шаг за шагом повел ее прочь от самого чудовищного позора нашей страны. Не поделившие власть демократы устроили резню на глазах у затравленного народа. Нам здесь делать нечего.

«Мерседес» медленно развернулся и двинулся следом. Плевать! Пусть пристрелит нас обоих – я не отступлюсь! Нужно спасти человека, которому я обязан другой, более светлой жизнью для себя и своих настоящих родителей. Аня единственная не испугалась и помогла мне. Кто я такой, чтобы её здесь бросить?

Через полчаса мы оказались в травмпункте. Я усадил девушку на кушетку. С благодарностью она посмотрела на меня и еле слышно произнесла:

– Ну, всё. Иди, куда собирался. Ничего они мне не сделают. Пусть попробуют. А ты… не забудь в течение месяца заплатить по счетам. А то найду и в землю зарою.

Я отвернулся, потому что глаза мои заслезились от умиления. Не оглядываясь, я кивнул и пошёл прочь.

На что похожи рельсы, которые проносятся за окном вагона? Пути летят рядом и сплетаются на развязках в причудливые узоры. Наверное, на нас самих, если повернуться перпендикулярно временной оси. Вытянутые линии наших жизней, следующие от момента «А» к точке «Б». Я припал лицом к окну, пытаясь успокоиться. К утру экспресс прибудет в Саратов. Остаётся всего лишь один день на поиск моего дома. Надеюсь, Аня не ошиблась. Другого шанса у меня не будет.

Времени на поиск адреса уходит гораздо больше, чем кажется. Когда я вошёл во двор, взглянул на знакомую детскую площадку и фасад девятиэтажного дома, проснулось сладкое чувство правоты. Когда-то высокие и необъятные – горка и лестница у входа показались такими маленькими. Я ещё раз сверился с листком и ступил во тьму подъезда.

Лифт, конечно же, не работал. Поднимаясь на шестой этаж, я всё отчетливее разбирал странный шум. Скоро к нему прибавились голоса. Пронзительный визг напуганной женщины проходит через стены любой толщины. Закружилась голова. Я понял: то, что должно произойти, уже происходит. Как во сне, гвоздодером, заготовленным на всякий пожарный, я выломал дверь общей прихожей, а затем и квартиры.

Илья и Ирина. Должно быть, они, так же, как и я, боялись преследования со стороны властей и сменили имена. Поэтому я и не мог найти их пять лет назад. Просто тогда Ильи и Ирины ещё не существовало.

В коридоре лежала женщина, схватившаяся за живот. Из-под пальцев струилась кровь. В ней я узнал Вику. И, кажется, она уже умерла.

Рядом с ножом в руке стоял Денис. Он поднял на меня обезумевший взгляд.

– А ты здесь откуда?! – вскрикнул мой бывший друг. – Ты что, и есть тот ублюдок, с которым она спала?! Ну, конечно, кто же ещё!

Всё произошло слишком быстро. Ударив его по руке монтировкой и отняв нож, я лишил жизни зверя, почуявшего кровь.

Денис и Вика неподвижно лежали на полу. Проснувшийся из-за шума мальчик появился из детской комнаты. Он сверлил меня испуганным взглядом.

– Это же я…

Выронив орудие убийства, я бросился прочь. Только теперь я всё понял. Тем «грабителем», которого я когда-то видел, был я сам. И фраза, которую он произнес, означала не то, что он их убил. Он сказал, что встретил самого себя.

Я встретил самого себя.

Потерпев поражение, в то же время я осознал истину, которая помогла мне спастись. Ведь на самом деле не «грабитель» виновен в смерти моих родителей. Просто Вика и Денис сошли с ума. На столе я увидел стаканы и бутылку, учуял запах перегара и понял, что смерть от поножовщины была их судьбой. Вряд ли у меня могло быть будущее в такой семье.

Шли годы. Отцу Ани благополучно сделали операцию. Сама она постриглась и перекрасила волосы. Тогда я и узнал в ней свою приемную мать. А посмотрев однажды в зеркало, увидел и дядю. Возраст взял своё у нас обоих. Пришло время забрать мальчика из детдома. Усыновить и дать ребёнку новую жизнь.

Между ним и мной были натянутые отношения. Потому что я знал, кто он такой, и мне приходилось постоянно врать, не договаривать, умалчивать.

Ещё я осознал свою наивность. Потому что лишь когда влез в шкуру дядюшки, смог его понять. Он вовсе не был туповат. Просто с возрастом появилось безразличие ко всем этим мелочным проблемам, а давно приевшиеся формулы вызывали лишь зевоту.

И вот, наступил момент, когда мой приёмный сын отправится в прошлое на созданной специально для него космической станции. С двумя лучшими друзьями, Викой и Денисом. Мамой и папой.

Затерявшись среди удивлённой толпы, я смотрю на мрачный фиолетовый шар, повисший над рыжими закатными облаками. «Чёрная дыра». Вход в червоточину. Искривлённое пространство-время. Прогал в реальности, через который троица авантюристов проскользнула в прошлое.

Бояться нечего – в центре гравитационного поля не сконцентрировано почти никакой массы, поэтому через несколько минут зловещая сингулярность испарится. И всё же зрелище завораживает своей грандиозностью. Размашистый хук науке, достойный самого Чака Норриса – что может быть прекраснее?..

Человек в красном пиджаке встал рядом со мной и поприветствовал.

– Здорова, – процедил я. – Может, скажешь, наконец, чего вы добиваетесь?

– Наша цель – твоя цель, – ответил Бессмертный. – Знаешь, почему? Ты сам отдаешь эти приказы. В будущем. Ты что, не догадался, что ли? Кто ещё мог знать обо всех твоих действиях, кроме тебя самого?

Я промолчал. Конечно же, я догадался. Всё это давно перестало меня волновать. Уставившись на пугающий шар, повисший вблизи заходящего Солнца, я подумал, что всё-таки добился своего.

Вместе со своими настоящими родителями я провёл молодость. Они помогали мне во всём. Пусть и не воспитали меня, но стали моими лучшими друзьями в университете. Больше жизни я мечтал их узнать, понять. Так и случилось. Лучше этого ничего и быть не может.

История повторилась, несмотря на попытки её изменить. Но это не значит, что время статично, судьба неизбежна и выбора нет. Уверен: это не так! А иначе, зачем было посылать в прошлое Бессмертных и давать им задание спасти историю от изменений?

Не знаю, что случится со мной и почему я приму те решения, которые мне суждено принять. Но внутри обледеневшего сердца вновь проснулось любопытство. Глядя на пульсирующую кляксу, я пообещал, что, вернувшись домой, перечитаю справочник по квантовой физике и просмотрю новые научные презентации.

Настало время ударить по струнам.

26 декабря 2013 года,

г. Саратов, Российская Федерация.

Похожие статьи:

Рассказы → Пограничник

Рассказы → По ту сторону двери

Рассказы → Проблема вселенского масштаба

Рассказы → Властитель Ночи [18+]

Рассказы → Доктор Пауз