Портал до Фейхауната

  Я уже успел выучить репертуар Бена и даже начал понимать некоторые слова из тех, что он мне не стал переводить. Примерно что-то: "Он обманул ее – он умер. Больше не скажет ей ни словечка, хотя обещал. Конечно, он вернется, ведь он дал слово мужчины – он умер и стал свободным". В общем, какая-то лирически-слезодавильная дребедень для страдающих от неразделенной любви. Бен любил петь подобные песни. Но эту он предпочитал исполнять лишь тогда, когда выпивал не меньше двукратной нормы.
  Конечно, три недели – небольшой срок, чтобы досконально узнать человека. Но если, кроме этого человека, вокруг не существует никого разумного в пределах досягаемости, а он сам покинул цивилизованный мир так давно, что уже не помнит – когда… Тогда он будет говорить, говорить, говорить, пока внезапно появившийся собеседник не заткнет уши и не убежит на другой конец станции.
  Наверно, для Бена мое появление здесь было неожиданнее, чем для меня. Что-нибудь такое я мог предположить еще в самом начале. Когда, вместо того, чтобы отправить меня на Фейхаунат, система "Портал" вежливо предупредила: "Покиньте кабину переброски. Масса недостаточна. Повторите попытку через несколько минут после перезагрузки основных контуров". Ну, да, конечно. Буду я слушаться какую-то железку! Мало ли чего она хочет! Да и не может быть такого – встречный поток с Фейхауната всегда стабильный. Так что я наплевал на технику безопасности и ударил по тумблеру переброски.
  Как результат – я здесь. Бен, конечно, сказал, как он называет эту планету. Но, по-моему, в галактических каталогах у нее только номер и есть. А кто-нибудь пробовал по номеру найти нужную планету, даже зная ее некоторые характеристики? Если пробовал, пусть придержит эмоции при себе – мне и без того тошно.
  Делать тут, по сути, нечего. Есть, пить, спать. Мыслить, если кто желает. Наблюдать. Тут нет информ-сети – для горнодобывающих роботов она ни к чему. Тут вообще мало чего есть. Несколько домиков для технического персонала, эллинг для машин, перерабатывающая станция.
А еще тут потрясающие закаты, когда голубоватое солнце подсвечивает изумрудным цветом низкие облака, постоянно висящие над горами. Странные кустистые растения с гибкими сетчато-чешуйчатыми стволами, которые колышутся и шелестят лазоревыми нитевидными листьями. И — Бен. Главная и единственная достопримечательность автоматической станции по добыче полезных ископаемых.

 

  Я вывалился в открытое пространство в метре над поверхностью, больно ударился ступнями и от неожиданности повалился в пыль.
  — Вот так… — расстроено буркнул кто-то на космолингве. – Можешь называть меня Беном.
  Сквозь тучу пыли, которая поднялась из-за моего падения, я разглядел сначала ноги, затем тело и, наконец, голову в широкополой шляпе. Бен грустно улыбался. Тогда я еще не понимал причины его грусти.
  Бен меня просветил. Он рассказывал долго, сумбурно, отвлекаясь на всякие мелочи. О своей прошлой жизни, о теориях образования планет, о распространении разума в Галактике, о случайностях, невозможностях и геологическом оборудовании. А еще он пел.

 

"Верни, верни мои кости.
Верни мои кости мне…"

 

  Конечно, я не понимал – Бен пел на старо-английском. Он перевел на космолингву, но от этого песни стали какими-то не такими. В оригинальном исполнении в них слышалось настоящее. Грусть, боль, тоска… Редко – радость. Нечему было радоваться на станции.
  Что может быть проще возвращения обратно? Системой порталов охвачены все населенные миры. Достаточно иметь на двух стендах перехода равную массу, в соответствии с каким-то там законом сохранения, как тут же происходит встречный обмен между ними, и ты оказываешься в нужной точке. Разумеется, не всегда масса в точке прибытия равна твоей. На этот случай предусмотрена добавка нейтрального материала на самом стенде.
Какое главное слово в системе "Портал"? Правильно, "населенный". На этой планете портала не было. За ненадобностью.
  Мне казалось, что Бен не стремится выбраться отсюда. Да и с самого начала, как оказался здесь, не стремился. Иначе, что-нибудь наверняка бы придумал.
  Бен спокойно выслушал все мои идеи о том, как вернуться в обитаемые миры, и спокойно разгромил каждую парой фраз. Значит, я что-то еще не заметил и не учел. Кстати, как ему удалось элементарно не умереть с голоду в этом автоматизированном комплексе? Ведь роботам явно пища не нужна. Выходит, есть связь с внешним миром? Ведь так? Как насчет линии доставки?
  — Линия доставки? Она – да. Есть. Работает.
  — По ней нельзя отправиться?
  Бен посмотрел на меня и сказал:
  — Думаешь, я – идиот? Не прикидывал способов отсюда убраться?
  — Какие проблемы?
  Бен не стал объяснять. Взял меня за рукав и потянул за собой. Я пошел. Какое-никакое, а развлечение.
  Пришли мы в дальний ангар, где я еще не удосужился побывать. Впрочем, потерял немного – стандартный склад для осваиваемых планет – мы такими все экспедиции комплектуем. В дальней от входа стене небольшое окошко, прикрытое матовой панелью с красивыми иероглифами по кругу.
Она. Связь с миром.
  Бен демонстративно встал рядом, чтобы я убедился в невозможности осуществления моих идей. Я убедился. Возразить было нечем. А Бен еще и добавил:
  — Ты сможешь так сложиться, чтобы сюда залезть? Я – не смог. А путешествовать по частям у меня как-то большой охоты нет.
  — Чего она такая маленькая?
  Бен пожал плечами:
  — А я знаю? Я, что ли, монтировал? Она тут уже стояла, когда я сюда попал.
  — Кстати, как попал? Вирт-порталом? Или высадили с корабля?
  — Да так же, как и ты, — Бен усмехнулся. – Нажал не на ту кнопку в кабине – здесь и очутился. Только потом до меня доперло, что это автоматизированный рудник – тут людей вообще нет.
  — Зачем же здесь линия доставки? – поразился я. – Сменные детали роботам доставлять? Да они раньше ресурс выработают и морально устареют, чем сломаются!
  Бен подошел к окошку выдачи, развернул панель и набрал код доступа. Из динамика звякнуло и приятный голос сказал:
  — Линия активирована. Укажите нужное направление доставки.
  — Отсюда, — ответил Бен. Он взял лопатку и начал аккуратно закидывать в раскрытое окошко серебристый порошок, беря его из небольшой кучи у стены. Накидав, закрыл окно и набрал комбинацию к отправке.
  Дзынькнуло, порошок исчез из приемной камеры, и голос автомата подтвердил получение:
  — Ваш счет пополнен. Спасибо.
  На панели высветился сигнал готовности начать следующую операцию, какой бы она ни была. Я взял щепотку просыпавшегося порошка и растер его в пальцах.
  — Вот этим и торгую. Подбрасываю помаленьку – мне на счет некоторую сумму переводят. Жить можно. Даже кое-что заказывать – не очень громоздкое.
  "Громоздкое" было явным преувеличением. Блюдце с пирожным – максимум по размеру, что Бен мог получить за свои деньги.
  — Откуда минерал берешь? Сам роешь?
  — Зачем сам? У роботов отнимаю. Они уже не сопротивляются, сами отдают, благо доступ к линии я им перекрыл. Они так настроены, что если приемный бункер наполняется, его нужно опорожнить. А то – дискомфорт. Робот обязан выполнять программу. Они теперь в соседнем ангаре всё сваливают. Я оттуда по чуть-чуть беру. На жизнь мне хватает.
  — И никого не заботит, что добыча сократилась?
  — Да таких станций – миллионы! Легче бросить убыточную, чем пытаться сделать ее рентабельной. Мало ли по каким причинам стало меньше минерала. Может, жила выработалась. Может, все роботы сгорели. А, может, станцию вообще вулкан разрушил!
  Я забеспокоился:
  — Здесь есть вулканы?
  — Нету. Но ведь никто не проверял! Сбросили с орбиты автоматический комплекс и дальше полетели. Никого дальше его судьба не волнует. А уж если выработка пошла – совсем хорошо. Значит, корпорация компенсирует затраты.
  — Безрадостно.
  — А то! – Бен весело оскалился и затянул одну из своих песен.

 

  Я смирился. Надеяться на чудо не в моих правилах. Уж лучше сразу принять факты, как есть, и жить в соответствии с ними. Чудеса для тех, кто в них верит.
  Аварийная посадка – это не чудо.
  Когда межпланетник выжигает скудную растительность, пытаясь удержаться с помощью маневровых двигателей, выплясывающих дикий танец, а маршевый угрюмо молчит. Когда корабль касается поверхности, не успев полностью распрямить посадочные опоры, и заваливается набок. Когда гравитация размазывает корпус об скалу, и он лопается по всей длине, вываливая внутренности.
  Тогда понимаешь, в чем счастье. Счастье – быть живым.
  Я вывел из ангара танкетку и направил ее к месту падения. Нерационально. Неразумно. Какое удовольствие смотреть на смерть? И я не ожидал увидеть чужих.
  Бледно-зеленоватые тельца в полупрозрачных саркофагах. Те, что не разбились при падении корабля, наполнены розовой жидкостью. Таких – немного. Других, которые на здешнем воздухе прямо на глазах покрываются черными пятнами и распадаются в отвратительное желе, — больше. Их тысячи, лежащих на земле. Возможно, в корабле их десятки тысяч. У меня нет желания заглядывать внутрь.

 

  Мы завтракали с Беном в подобии летнего кафе – под тентом, прячущим нас от утреннего солнца, сидя на легких пластмассовых стульчиках, — и угрюмо молчали.
  — Зря я так быстро уехал, — невзначай вырвалось у меня. – Может, нашел бы кого для общения…
   — С кем ты общаться собираешься? Здесь, кроме нас, никого нет. Уж я-то знаю. Искал.
  Ничто не мешало мне промолчать. Какой смысл отвечать на вопросы без ответа? Я вообще мог что-нибудь сочинить.
  Я не стал обманывать.
  — Там корабль сел, — я махнул рукой в сторону предгорья, всегда находящегося в синей тени. – Чужой.
  Бен сразу поверил.
  — Давно? – хрипло спросил он.
  — Вчера. Ночью. Ты спал.
  — И что они? Как? Откуда? Они возьмут нас с собой, ты не спрашивал? – голос Бена стал просящим и умоляющим.
  — Не спрашивал, — отрезал я. – Они в коме. По-крайней мере, я так думаю. Не двигаются. Не говорят. Лежат по капсулам. Некоторые из них лопнули.
  — Авария, значит…
  — Я догадался, — подтвердил я.
  — Умеешь ты, Петр, сначала дать надежду, а потом отобрать. Эх, ты…
  Бен отвернулся, непроизвольно сгорбился и побрел к станции.
  — Я попробую вынуть одного из них и поговорить.
  Бен на секунду приостановился и ядовито сказал:
  — Давай, пробуй…

 

  Что вы хотите от простого комплектовщика? Единственное, что я умею делать хорошо – подбирать оптимальный набор снаряжения для экспедиции, куда бы она ни направлялась. А еще я знаю, что под каким шифром в каком контейнере спрятано. Не вина Бена, что он не нашел всего: что-то ему было не нужно, а что-то открывается только ключом-активатором.
  Медицинский комплекс был в неприкосновенности. Ведь я могу думать, что он поможет инопланетянам? Я могу думать что угодно. И делать – тоже.
Бен обозлился на меня, наклюкался и мрачно напевал: "Ты уйди, уйди стрела каленая…" Ничего, я справлюсь и без него: медицинский комплекс полностью автоматизирован. Отвезу его к упавшему межпланетнику, подключу к целому саркофагу и узнаю, как пробудить зелененького. Потом узнаю, как восстановить их корабль, и мы с Беном улетим далеко-далеко. Туда, где много людей.
  Универсальный нано-разъем действительно оказался универсальным. Воткнулся в бок саркофага, который показался мне наиболее сохранившимся, и медицинский комплекс заурчал, получая и передавая информацию.
  "Начать пробуждение", – ответил я на запрос автомата.
  Зелененький открыл глаза.
  Он смотрел на меня требовательно и испытующе. Потом непонятно забулькал – динамик исправно доносил звуки из саркофага. Проблемы с переводом – разочарующе и ожидаемо. А так хотелось, чтобы инопланетянин заговорил сразу по-русски. Придется ждать, пока автопереводчик сможет обработать неизвестный язык и выдать результат.
  Я очистил место от мусора и присел у саркофага. Зеленый тоскливо бубнил, и от этого слипались глаза. Я тряс головой, просыпался и опять начинал дремать…
  — Мы можем говорить. Время ограничено. Спрашивай.
  Я дернулся, ударился затылком о стенку и пробудился.
  — Кто вы? Какова ваша цель?
  — Наша цель – этот мир. Мы летели сюда. Мы здесь. Нам плохо, но есть надежда. Ты должен понять.
  — Вы полетите обратно? – спросил я главное.
  — Нет возможности восстановить корабль. Он не предназначен для обратного пути. Он, как у вас называют, ковчег. Посыльный. Дорога в один конец. Освоение земель. Планет. Распространение…
  Переводчик бормотал всё невнятнее, но суть я уже ухватил.
  О, да! Конечно. Этого и следовало ожидать. Все разумные хотят новых земель. Что может быть естественней искать лучшую жизнь там, за морем мрака?
  — А связь? – спросил я. – Ведь вы должны иметь связь с родным миром?
  — Мы должны открыть путь. Понимаешь, что это значит? Путь? Направление. Дорога. В один конец. Связь… — и опять непонятно забубнил.
  — Почему вы выбрали эту планету? – не унимался я в дурацком желании узнать больше, чем мне необходимо.
  — Нет высших животных. Нет разума. Можно занимать. Разведка. Давно… Летоисчисление не переводится… Теперь вы тут. Нельзя? Нельзя-нельзя? Нельзя?
  Это "нельзя" жалобным эхом разнеслось по обломкам корабля. Так и хотелось сказать: "Да, нельзя! Это наш мир – мой и Бена. И нечего всяким зелененьким на него претендовать!"
  Не сказал. Отнимать надежду у умирающего – что может быть хуже?
  — Пока вы здесь, мы не вправе занять этот мир, — автопереводчик не может передавать эмоции, но я их чувствовал.
  — Нас тут особо ничего не держит… — осторожно сказал я, — мы в какой-то мере даже желаем покинуть эту планету. Любым способом. Правда, мы испытываем недостаток в технических средствах…
  — Есть возможность. Мы переправим вас в ту точку пространства, которую вы укажете.
  И я уже не воспринимал бубнящий голос автопереводчика со скверным выговором. Потому что услышал главное.
  Выбраться отсюда – это очень хорошо. Если повезет, мы сможем взять немного порошка для личных нужд: всегда найдутся желающие его приобрести по смехотворной цене. Но это так, мелочь, на первое время. Гораздо дороже оценят сведения об инопланетной расе. Первый контакт с гуманоидной цивилизацией означает многое. Имя в учебниках истории и прижизненное восхваление – над этим стоит подумать. Кто ж не мечтает о славе? Другое дело, не каждая мечта сбывается. Но если отнять у человека надежду, он не захочет жить.

 

  — Бен! Бен! Они отправят нас! Представляешь!
  — Куда? Куда отправят?
  — Куда пожелаем. Остается только сказать – и всё.
  — И какие у них условия? – подозрительно спросил Бен.
  Я запнулся. Действительно, про это я не спросил. Впрочем, в разговоре что-то такое промелькнуло…
  — Они хотят получить эту планету в собственность.
  — А Земля – лишиться ее? Ну, нет…
  — Зато мы попадем домой.
  — Дом там, где ты живешь! Да я лучше сдохну здесь, а не отдам нашу собственность зелененьким!
  Эх, Бен. Не ожидал от тебя такого.
  — Почему мы не можем владеть планетой совместно?
  — А ты не уточнял – какие им требуются условия жизни? Не будут ли они заниматься планетоформированием?
  Я вернулся и спросил. Зеленый ответил. Да, всё так.
  — Есть два пути. Первый: ты спасаешься, мы – гибнем. Второй: спасаемся мы, но ценой твоей жизни. Выбирай. Мы знаем ответ, но хотим его услышать от тебя.

 

  Я ушел в пустыню. Там, к западу от станции, ничего не растет. Отвалы пустой породы. Рукотворная пустыня, точнее манипуляторо-творная. Это то, чем славятся люди: изгадить всё вокруг себя.
  "Нечего думать, — нашептывал внутренний голос, убедительный и напористый, — кто они, и кто – ты? Какое тебе дело до нескольких полутрупов непонятных существ? Они всё равно погибнут. Не сейчас, так завтра. Зачем им твоя жизнь?
  Я согласился. И с голосом, и с Беном. Они правы. Приду к зелененьким и скажу – что я решил. Решил же, да? Решил… Собственная жизнь всегда дороже. У любого разумного. Вот из этого и надо исходить.

 

  На песке стояла рамка инопланетного портала. Через нее свободно прошел бы межпланетник, расположи они ее в космосе. Для меня одного она казалась великоватой. Они включат портал, используют последний импульс энергии, и я окажусь на Фейхаунате. В любом случае, если меня не будет здесь, планета останется за ними.
  Я представил, как делаю шаг и попадаю в солнечное яркое утро Фейхауната. Зеленые пинии под желтыми лучами, красные цветы на кустах орликов, синяя вода Ближнего моря и бездонное небо. И Полина. Она ждет меня. В легком летнем цветастом платье. С растрепанными ветром волосами. С неизменной гибкой веточкой в руке.
  Достаточно сделать шаг. Зеленый сказал, что я получу то, что действительно желаю.
  Бен не стал дожидаться, когда я сообщу зелененьким о своем решении. Собрался, погрузил на танкетку запас воды и пищи, порошка, выломал из стены ангара камеру доставки, позвал с собой роботов и уехал в горы.
  Ах, Бен, Бен. Ты всегда казался мне пророком. Я вспомнил, как он пел. Его лицо, прикрытое тенью от полей шляпы, его пальцы, беспокойно перебирающие в такт мотиву, его пыльную одежду.

  "Он умер, тирьям-пам-пам-пам…"
  Ревущий поток розовой воды выплеснулся из портала по всему контуру…
  "Он умер, тирьям-пам-пам-пам…
  Он обманул её…"

 

  Я умер.