В наших карманах...

Ира задумчиво посмотрела на меня и спросила:

— Ты сколько лет работаешь?

— Двадцать, — ответил я.

— Да нет. На последней работе – сколько?

— Не помню…

— Ага! Значит, не помнишь… — Ира сузила глаза, что предвещало зарождение очередного конфликта. – Я – помню. Пять лет уже. Соображаешь?

— Чего?

— Перестань строить из себя идиота!

— Да никого я не строю, — я поморщился. Какая разница – сколько я работаю? На день больше, на день меньше. Какой смысл считать?

Жена вздернула подбородок, ловко обогнула меня и запустила руку во внутренний карман пиджака, висящего на двери гардероба. Нарочно она, что ли? Знает же, что не люблю, когда у меня в карманах роются. Неважно, есть там что-либо или нету. Это – мой карман. Нельзя лазать. Сейчас точно на нее наору.

Иркино лицо вдруг расплылось в ехидной усмешке, и она извлекла карту оплаты. Нашла сокровище, тоже мне. Кроме меня, картой никто воспользоваться не может – стану я личный код говорить, ждите. Что Ирка с ней делать собирается? Даже интересно.

Жена уцепила карту за уголок двумя пальцами и принялась внимательно разглядывать: и на просвет, и с ребра, пуская зайчиков по всему коридору, и чуть ли на зуб не пробовать. Она явно пыталась мне что-то продемонстрировать, чего я, в силу природной тупости, не понимал.

— Смекаешь? – наконец спросила она, так и не добившись от меня той реакции, которую ожидала.

— Купить что-то хочешь? – предположил я. – Чего тебе еще не хватает для полного счастья?

— Для полного счастья мне много чего не хватает, — отрезала Ира, — например, сообразительного мужа.

Я вздохнул. Кто ей мешал в свое время выбрать подходящего? Я сделал предложение, как дурак, а она возьми да и согласись. Сама, небось, хотела, теперь нечего всё на меня валить.

— А всё же?

— Ты на карту посмотри.

— А что? Карта, как карта. Таких полно. У каждого десятого.

— Вот! – Ирка вдруг завелась. – У каждого! А я не хочу, как у каждого. Я хочу больше! Понятно?! Больше!

— Куда уж больше. И так всё хламом забито. Не пройти…

Зря я это сказал. Точно – зря. Мог бы предположить, что будет. Не в деталях, конечно, а в общей направленности.

Лицо у Ирки сразу стало злым и некрасивым. Куда только подевалась вся миловидность и приятная округлость? Казалось, даже волосы встали дыбом и утратили естественный пшеничный оттенок, становясь тусклыми и грязно-серыми. Почему я до женитьбы этого не замечал? Или мы тогда еще не ругались?

А сейчас бы я с удовольствием заткнул уши, чтобы не слышать ее визг, напоминающий работу дисковой пилы, застрявшей в сучковатом бревне. Она кричала, что если я ничего не понимаю в жизни, то сам в этом и виноват… Что, если я дальтоник, то хорошо бы мне пойти к специалисту, а лучше сразу к двум. Второй, если я не понял – психиатр. Что карта серебряная, серебряная, серебряная!!! И не затыкай уши, когда с тобой по-человечески говорят!

Возможно, это и была речь современного человека. И уши я не затыкал – держал себя в руках. Что я мог возразить Ире? В основном она была права – насчет цвета карты. Конечно, серебряная тоже неплохо и позволяет совершать все покупки, чтобы не нуждаться ни в чем необходимом. Но жене давно и явно хотелось большего. Кто ж не желает повысить статус, воспользоваться сверхблагами, почувствовать зависть неудачников – тех, кому не светит перейти на следующий уровень обслуживания? Ирка считала, что она более чем достойна иметь всё то, что даст ей золотая карта.

А я, лентяй этакий, даже пальцем не шевельну, чтобы получить то, что мне и так причитается по закону! Даже новостей не читаю и не слушаю! Уже месяц, как ценз снизили – мог бы и поинтересоваться! Пять лет на твоей работе и карта – твоя! Понял?!

— Понял, — ответил я, когда жена сделала паузу, чтобы набрать воздуха. – Тебе нужно, ты и получай.

Она поперхнулась, судорожно закашляла и покрылась красными пятнами. Отдышится, и я опять стану неблагодарной дрянью, которого не заботит судьба близких. Это ж моя прямая обязанность – содержать ее. Предназначение!..

Всю жизнь мечтал, ага.

Неужели она не понимает, что мне ничего не нужно? Неужели всерьез считает, что бесконечное потребление – самое главное в жизни?

Ира передохнула и завела по новой – что конкретно она купит, когда у нее – у нее! – будет золотая карта. Куда она поедет. На что будет смотреть. Как к ней будут относиться. И до чего же это престижно – иметь золотую карту. А если я считаю, что ее вещи некуда складывать, то вполне возможно приобрести новую, достаточно вместительную квартиру.

Можно. Всё можно. Если хочешь.

Я – не хотел.

Уже само стремление покупать новое до того, как испортится или сломается старое, выводило меня из себя. Причем, зачастую это новое оказывалось не в пример хуже. Вещи становились непрочными, одноразовыми. И отношения стремились к тому же.

Я молчал, не реагируя на высказывания жены, и она постепенно выдохлась, не подпитываемая противодействием с противоположной стороны. Ну, что это за скандал, когда действующее лицо – одно? Возмущенная моим неучастием в животрепещущей теме обсуждения семейных отношений, Ира замолчала на полуслове и гордо удалилась в ванную.

Вот и славно. А карту всё равно надо получить. Через неделю таких ежедневных скандалов я стану невменяемым. Вряд ли я пристукну жену. Скорее, сбегу в тундру или запишусь в колонисты на Титан.

Отпроситься у директора оказалось самым простым. Едва услышав о получении золотой карты, он осклабился в подобии улыбки, затряс мне руку и поздравил с вступлением в золотой клуб. Потом проводил чуть ли не до входной двери, придерживая за локоть, чтобы я по дороге не испарился.

Ближайшее отделение Центра потребления находилось совсем рядом с работой. Можно сказать – во дворе нашего офиса. Ни один из филиалов почему-то не устраивался на центральных улицах. Все они прятались где-нибудь во дворах и в спальных районах. По типу – кому нужно, всё равно найдет, а мозолить глаза – напоминать неимущим об их нищете.

Скромная вывеска. Ажурный зонтик. Чистый пол при входе. Вежливый администратор у стойки, не пытающийся сразу же втюхать свою продукцию, а ожидающий, когда посетитель выскажет свои вопросы.

Я высказал. Насчет желания получения золотой карты.

Администратор, не удивляясь, пощелкал в базе данных. Что-то с чем-то у него совпало, и он кивнул, дескать, такая возможность имеется. Но, разумеется, есть некоторые граничные условия.

— Вам нужно пройти несколько тестов, — сказал служащий, окинув меня скептическим взглядом.

— Зачем? – удивился я. Когда менял бронзовую на серебряную ничего такого не было.

— Таковы правила. Пользование золотой картой предусматривает не только увеличение ваших личных прав, но и некоторую ответственность перед лицом общества.

Опять время терять. Думал, оформление минут десять займет, а потом с чистой совестью погуляю по весеннему городу – не часто удается вырваться в центр, где не видно давящих громад небоскребов. С другой стороны – лучше всё сделать за один раз, чем опять выслушивать Ирины крики. А так, хоть чем-то удовлетворится – буркнет о том, что всё это давно надо было сделать, и с надменным видом утопает в свою комнату.

— Давайте ваши тесты, — сказал я служащему.

Тот кивнул и вызвал дежурного, который проводил меня в небольшой кабинет, украшенный радостными детскими картинками на стенах. Тут же появился человек в белом халате, молча сунул мне пачку листов бумаги и ручку, а сам сел на диванчик у двери. Я принялся отвечать на многозначительные и многочисленные вопросы, не особенно задумываясь об их содержании и смысле. Хотят непредвзятых результатов – они их получат.

Доктор в халате вытащил электронный покет из кармана и принялся методично действовать стилом. То ли писать научную статью, то ли играть в новомодную игрушку. Иногда он хмыкал. Но вообще вел себя неназойливо и не подгонял, как распространено в среде психологов.

Я закончил ставить метки в пустых квадратиках и отдал ему листки. Он кивнул, взял всю пачку, пересел за рабочий стол напротив меня, пропустил мою писанину сквозь считыватель, пощелкал кнопками на старой клавиатуре и воззрился на экран. Сидел он так минут пять, видимо, несколько раз перечитывая результаты моего теста, которые ему выдал компьютер. Потом поморщился, будто его заставили долго жевать нелюбимый им лимон, и сказал:

— Подходите. Пройдите обратно к администратору и получите вашу карту.

— Вы уверены?

— Я – нет, — ответил доктор. – Компьютер уверен. Я вообще против этой затеи, понятно вам?

Он разговаривал всё более агрессивно, и я решил больше ни о чем не спрашивать – мало ли что человека взволновало? Не мне в этом разбираться.

Прежний служащий заполнил форму, дал подушечку для оттисков и, когда я поставил отпечатки всех пальцев на гербовой бумаге, любезно предложил коагулянт, чтобы удалить краску с рук.

Потом достал большой конверт из золотой бумаги и торжественно сказал:

— Вам оказана честь владеть данной картой. С этой минуты вы вправе делать многое из того, что раньше не могли. Внимательно ознакомьтесь с инструкцией пользователя. Не забудьте, что карта именная и может быть использована только в ваших интересах и интересах членов вашей семьи. Выражаем благодарность, что вы воспользовались нашим филиалом для получения карты. До свидания.

— До свидания, — буркнул я, уже уходя от стойки. Надо же какое представление устроили. Неужели им больше нечем заняться, кроме как говорить напыщенные речи для посетителей? А если я сейчас что-нибудь с картой сделаю? Какое у него будет выражение лица?

Я усмехнулся. Нет, ничего подобного я делать не собирался. Как минимум, следовало сначала помахать картой перед Иркиным носом. Дескать, вот она, смотри. То, что ты хотела. Надеюсь, я сумею потом отработать то, что жена закажет в первый момент в пароксизме удовлетворения резко возросших возможностей.

Дома никого не было. Наверняка Ира пошла прогуляться по магазинам, чтобы успокоиться и развеяться – отдохнуть, как она говорила. Тем лучше. Спокойно посмотрю – что же мне вручили в Центре потребителя.

Конверт не хотелось рвать, да и вряд ли возможно: он был сделан из прочного негнущегося пластика и напоминал папку для хранения бумаг. Я провел пальцами по запечатанному клапану, и конверт открылся, тихо щелкнув.

Перевернув его, я всё вытряс на письменный стол, за который присел.

К карте прилагалась неизбежная инструкция. Небось, обычные указания для дебилов – как нельзя использовать карту. Чтобы суд в любом случае оправдал производителя. Я знал любителей пихать карты куда попало, с тем, чтобы стрясти по суду компенсацию за громадный моральный ущерб, вследствие потрясения от собственных действий. Но прочитать всё же стоило. Иногда в инструкции печатают умные слова о правилах пользования. И если ты сам не прочтешь, и не станешь им следовать – в суд потащат тебя. Веселая жизнь.

Оформление впечатляло. Всё было выдержано в золотистых тонах: виньетки, переплетающиеся листики дуба и лавра, птички, несущие в клювах маленькие копии карт, деревья на заднем плане.

Черные буквы рекламного слогана по верхней границе первого листа:

"Используя золотую карту, вы сможете удовлетворить все ваши желания!"

Хорошее слово "все". Если бы они знали – какие у меня желания…

И ниже сам текст:

"Вы держите в руках опытный образец золотой карты. Теперь вам не надо пользоваться устарелыми терминалами оплаты, в которых, зачастую, застревают любые карты. Не надо касаться сенсорных вводов, которыми до вас пользовались тысячи граждан, может быть не полностью здоровых. Не надо подносить карту к считывающему лазерному устройству, которое невзначай может нанести непоправимый урон вашему зрению. Не надо пользоваться устарелыми системами. Не надо! Карта всё сделает за вас. Достаточно лишь подумать и представить то, что вы хотите получить. Как только запрос будет сформулирован достаточно четко, к вам из ближайшего центра доставки поступит то, что вы пожелали. Задержки в доставке могут быть обусловлены лишь размытостью ваших помыслов. Тренируйтесь! Точность гарантирует своевременное получение товара. В момент фиксации вашего заказа на карте загорится зеленый огонек. После этого вам останется подождать несколько минут, в зависимости от того, что вы хотите получить. Потребляйте! В этом ваша жизнь…"

Я вздрогнул. Уж слишком ярко представил, как карта попадает в руки жены, и она начинает желать, желать, желать… И всё это сыплется на нее и на меня сверху, как из жуткого рога изобилия, погребая под собой. Сможет ли она остановиться и сказать "довольно"? Или так и будет желать до самого момента смерти, задавленная непомерной тяжестью навалившихся вещей, боясь, что всё превратится в ненужную грязь, если она остановится?

Понятно, что рекламную составляющую инструкции писали специалисты. Но к чему они стремились? Чтобы я – в данном случае именно я – поскорей начал приобретать необходимые мне товары? Что ж. Попробовать можно. Или пожелать что-нибудь совсем невозможного, а они пусть потеют?

Новая карта практически ничем не отличалась от серебряной – только цветом фона и, быть может, массой. Или это был чисто психологический момент, и лишь казалось, что она тяжелее прежней?

Я положил ее перед собой на столешницу так, чтобы солнце лишь освещало ее поверхность, не давая бликов. Чтобы такого пожелать… Счастья для всех? Но у каждого понятие счастья различно, да и невозможно использовать карту не лично для себя.

Может, просто какой-нибудь подарок Ире? Возможно, она даже обрадуется в первый момент, но потом всё равно будет целую неделю укорять, что я купил совершенно не то, что она хотела. На закономерный же вопрос, чего ей в таком случае хотелось бы, она неизменно ответила бы, что ей это понятно. Как придет в магазин – сразу увидит. А я мог бы и догадаться. Да, и почему я ей ничего не дарю? Это же так просто – пойти и сделать приятное жене.

Не хотелось ей делать приятное.

Что бы я ни сделал, всё равно станет кричать и ругаться. Этого я в ней и не любил. Вряд ли мне пришлют другую жену, если пожелаю, что она будет всегда приветливая и радостная. Таких женщин наверно и не бывает. Иру же я даже представить не мог в радостном настроении. Даже если она покупала что-то из ряда вон выходящее, всё равно жаловалась, что приобрела вещь, которая наверняка найдется у десятка-другого человек. Купить же по-настоящему раритетный предмет с серебряной картой не представлялось возможным. Теперь она разгуляется.

Но ведь мне самому, наверно, тоже что-то надо? Еще бы вспомнить – что. Да, именно вспомнить. В детстве всем хочется того, что они получить не могут. Потом вырастают, получают, но это уже не в радость. Получил ли я, что хотел? Или в детстве я мечтал о странном? Например, не о новом скутере, а о необычных мирах, в которых я буду каким-нибудь героем. Стану помогать людям в борьбе со стихией, и все будут счастливы, просто потому, что иначе невозможно и вообразить.

Наивный Сережа! Не бывает такого.

Зазвонил входной колокольчик и хлопнула дверь.

— Сергей, ты уже дома? Чего так рано сегодня?

Пришла. Отберет ведь карту. Увидит и отберет. Лучше бы мне быть где-нибудь в другом месте. Я мгновенно представил – что это будет за место.

Место, в котором нет тех, кто желает только потреблять. Место, где всё дается личным трудом. Место, где дела твои важны, а результат ценен для многих.

Шаги из коридора остановились на пороге комнаты. Я обернулся. Ира стояла и с непонятным выражением смотрела на меня. Точнее на мои ладони, в которых поблескивал золотой прямоугольник.

Вот и всё. Закончились мечты. Сейчас она шевельнется, протянет руку и заберет последнюю надежду.

Ира шагнула в комнату.

Я заметил, что уголок карты замерцал зеленым, и от этого мерцания воздух словно заколебался вокруг меня. Между мной и тем, что было напротив, возникло подобие прозрачного занавеса, разделившего пространство непроницаемой мембраной.

Там, за ним, что-то происходило. Я видел, как жена рвалась ко мне и никак не могла сделать шаг. От ее усилий дверные косяки и стены конвульсивно дергались. С этой же стороны всё было спокойно, хотя как-то темновато. Потом сделалось совсем темно, а картинка передо мной стала напоминать сначала объёмвидение. Через несколько секунд исчезла глубина, и я начал воспринимать жену и часть стены, как старую телевизионную программу с дурной цветопередачей. Цвет поблек, и изображение стало черно-белым – сначала контрастным, а потом смазанным и дерганным.

И исчезло вовсе.

Я видел темноту, в которой не воспринимал себя.

Меня не стало. Это меня не стало, а не мира вокруг.

— Ходил в море? Вижу, что не ходил. Ты послушай! Сразу видно, кто в первый раз идет. Нет, только не говори мне про круизный лайнер – это совсем не то. Сидишь там наверху, ничего не делаешь, по сторонам глазеешь и абсолютно не воспринимаешь, что вокруг тебя – океан. Ни качки не чувствуется, ни волны до тебя не достают, ни ветер даже волосинку на твоей шевелюре не тронет. Словно на балкон погулять вышел в доме на набережной. Опять же – на лайнере что делать полагается? А? Я тебе скажу! Скучать! Нет, кое-кто может называть это отдыхом. А по мне – это не отдых, а издевательство одно. Так что ты правильно сделал, что со мной на очистку пошел, — Игорь подмигнул.

Он был совершенно прав. Я давно собирался пойти в море. И именно на легком корабле службы очистки. Конечно, можно было бы подыскать и другую работу в свободное время – полегче и поближе к дому, но мне хотелось сюда. Я уже порядком подзабыл – что такое океан. От детских воспоминаний остались теплые волны, жара на берегу и возможность бродить где угодно.

Наверняка с тех пор море стало совсем другим, да и я изменился.

С Игорем мы заранее договорились по быстрой связи, и он встретил меня еще на материке, куда сел межконтинентальный дирижабль, которым я воспользовался.

Корабль Игоря мне понравился: легкая яхта с самой необходимой навигационной автоматизацией и обслуживанием. Электрический двигатель на аккумуляторах прямого преобразования солнечной энергии. И паруса.

Разумеется, оборудование для поиска загрязнений, сбора и очистки. На мелкие участки вполне хватает возможностей нашего корабля. Если встретится то, с чем мы не сможем справиться, Игорь вызовет базу. А пока – в путь. Паруса поднимаются, подхватывают ветер, и наш корабль почти неслышно отваливает от пирса.

Поиск автоматизирован. Спутниковая система исправно сигнализирует обо всех малейших признаках посторонних для океана предметах. Задача оператора – выбрать то место, к какому пойдет яхта. Это не знание. Это – интуиция. Никогда Игорь не объяснит, почему он даже не задержался у мазутного пятна с застрявшими в нем пластиковыми бутылками. Его привлекли мелкие черные пятна на поверхности, которые постепенно сливались в лужицы.

— Здесь, — он застопорил яхту и спустил паруса. Лег в дрейф. – Камеру – вниз.

Камера – это мое дело. Я вынул ее из гнезда, проверил функции, подцепил на канат и аккуратно спустил за борт. Взял пульт, и направил плавучий агрегат вертикально вниз. Потом пошел к Игорю в рубку – смотреть на экран и ждать от него руководящих замечаний.

Глубина тут была приличная – почти три километра. Так что я успел вольготно развалиться во втором кресле, пока камера не достигла дна. Я не специалист. Мое дело – быть на подхвате, точно выполнять указания. Все решения принимает Игорь. Он знает – что делает. Он не в первый раз выходит в море.

Динамик прочистил горло и голосом начальника базы сказал:

"Внимание! Яхта "Золотая долина"! В вашем районе ожидается тектоническая деятельность мощностью до трех баллов. Будьте внимательны. Возможны непрогнозируемые выбросы перегретой воды со дна ".

— Вас понял, — автоматически ответил Игорь. Он смотрел на поднимающиеся со дна черные столбы псевдо-дыма. Нормальное явление для подводного вулкана. Громадное давление, и вода не может закипеть даже при четырехстах градусах. Она поднимается вверх, встречается с холодными пластами океана, конденсируются минералы, формируя кратеры, и выделяется черный ядовитый дым. Хотя даже там есть жизнь – красивая, процветающая и безумная. Хемосинтез.

Да, этой жизни можно позавидовать. Пусть погаснет Солнце, не имея сил превратиться в Сверхновую, эти существа даже не обратят внимания на это. Им не нужен свет. Только тепло и вода.

Однако не только дымящий подводный вулкан привлек внимание Игоря. Наконец я понял причину его беспокойства.

На экране чернела непонятная масса, от которой тонкими ниточками поднимались к поверхности шарики жидкости. Картинка ни о чем мне не говорила. В отличие от Игоря, который сумел среди однотипных выбросов вулкана разглядеть нечто чуждое природе. Но что? Хриплым голосом Игорь ответил:

— Это танкер, Сережа. Танкер. Затопленный. Там на дне тонны сырой нефти. Понимаешь? Если гейзер рванет, то вся нефть пойдет сквозь толщу воду. Частично в ней растворяясь, оседая на всем, что попадет в облако. Это смерть. Понимаешь, Сережа?

— Так что делать? Мы же не можем его поднять? Он там проржавел насквозь. Тронь – рассыплется.

— Вот именно, — Игорь поднял указательный палец вверх и потряс им, — нужна консервация. Смекаешь? Спустимся вниз, пару проходов с пленкой, а потом спокойно подождем подъемник.

— Сами не будем поднимать?

— Шутишь? У нас столько понтонов нет, чтобы даже стронуть его с места.

— А как же выбросы?

— Они вероятны. Но не факт, что обязательно будут.

— И всё же?

— Да не знаю я! – Игорь рассердился. – Там видно будет. Готовь субмарину. Будем спускаться.

Двухместный скутер, который Игорь обозвал субмариной, был легким, удобным в управлении и находился в трюме "Золотой долины". Я открыл палубный люк. Зацепил скутер крюком и с помощью бортовой лебедки аккуратно поместил его на воду, благо качки не было.

Мы залезли в него, задраились и начали спуск.

Танкер выглядел совершенно не страшно. Обросшее колониями желтых и белых бактерий нечто. Как только он выдержал всё это время в струях раскаленной воды?

Полнообзорный блистер скутера давал прекрасную цветную картинку. Комп детально прорисовывал то, что глаз лишь отмечал. Автоматика вычленяла из неясных выпуклостей и впадин объекты и послушно демонстрировала их нам.

Мы находились у носа танкера. Я поднял манипулятор скутера и попытался отскрести растительные наросты, чтобы самому прочитать название корабля. Чиркнул несколько раз по корпусу и чуть не задел непонятный вырост на борту. Тут же почувствовал руку Игоря, крепко сжавшую мне плечо.

— Это мина. Не трогай ее. Тактильная. Другая давно бы рванула, и мы имели бы еще один мертвый район.

— Надо бы ее того. Обезвредить, — сглотнул я.

— Надо. Этим займется техника… Ты не боись, у нас всё под контролем, — Игорь хлопнул меня по плечу, которое только что сжимал. – Техника меня не беспокоит – она людьми сделана и потому легко просчитывается. А вот что и когда вздумается сделать вулкану – известно только ему одному. Наши предположения о вулканизме оправдываются не чаще, чем одно из двух. Понятно?

Столбы черного дыма безостановочно поднимались вокруг нас. Почему-то мне казалось, что они стали толще и гуще. Я толкнул Игоря в бок и сказал, что думаю обо всех этих вулканах и о проявлениях их деятельности.

— Скоро начнется. И танкеру хана. Уходим. Надо вызвать базу – пусть присылают усиленную бригаду.

— Они будут устранять последствия. Тебе не кажется, что лучше их не допустить?

— Лучше. Кто спорит, — выражения лица Игоря в синем свете было не разобрать. – А еще лучше избегать бессмысленных жертв.

— Не будет жертв, — отрезал я. – Мы успеем.

Игорь присмотрелся к вулкану и что-то буркнул насчет умников из города. Потом добавил:

— Что успеем? Уплыть?

— И это тоже. Но главное – убрать танкер.

— Как?!

— Ты не понимаешь! Нефть легче воды! Его якоря держат. Если их отцепить – он всплывет, как миленький!

— Куда всплывет? Куда?!

— Да какая разница! Лишь бы подальше от разлома.

Игорь задумался.

— Ты прав. Основная проблема – отрыв от грунта. Если получится, то остальное пройдет как по маслу.

Как мы работали… Наверно, перекрыли все нормативы по упаковке опасного груза, предназначенного для подъема со дна. Но каждую секунду я боялся, что вулкан окончательно проснется и сведет на нет наши усилия. А заодно укажет нам прямой путь в адское пекло.

Да, мы успели. Укутать танкер непроницаемой изомерной пленкой, срезать его с якорей, подогнать несколько маленьких понтонов – все, что у нас были, и толкнуть утвердившееся на дне судно в нужном направлении.

Не успели другого – позаботиться о себе.

Струя горячей воды ударила снизу в дно скутера, побежала вокруг, обтекая со всех сторон, а потом наподдала так, что маленькое суденышко завертелось волчком.

Не знаю, как Игорь удерживал субмарину от оверкиля, но швыряло нас крепко. Пару раз потолок как следует приложил нас по головам, хотя мы и были прочно пристегнуты к креслам. Танкер медленно отползал под углом в сорок пять градусов, волоча за собой обрывки цепей. Скоро им займется специализированная бригада, которую Игорь вызвал. Нам же оставалось бороться за собственную живучесть и надеется на запас прочности скутера.

Океан выплюнул скутер, так что винты забили по воздуху, а двигатель без нагрузки дико взревел на момент, пока не скинул обороты. Потом рухнул пузом на волну и закачался, никем не управляемый.

Наверху было свежо. Еще не шторм, но уже и не то благодушие, которые мы оставили, когда спускались вниз.

Нам было хорошо, как бывает, когда сделал что-то на пользу всем. Выполнил предназначение. Можно было со спокойной совестью открыть люк дрожащими пальцами и на подрагивающих ногах перебраться на борт "Золотой долины".

Океан швырнул мне в лицо кусок грязи и довольно зашкворчал, неспешно утекая с палубы. Надо же какую гадость раньше в море бросали. Хорошо хоть успели вовремя остановиться до того, как превратили океан в сточную канаву. Теперь чистить надо. Я не спорю – чистить надо везде: и на суше, и в воздухе, и под землей. Но только далеко в море это нагляднее всего. Каждый день миллионы человек считают своим долгом выйти в свободное время из дому и убраться. Не за собой. За предками. Люди хотят жить на чистой Земле. И прекрасно понимают, что кроме них самих, этого никто не сделает. Не прилетят добрые пришельцы, которые нас спасут. Не появится устройство, в котором нажмешь кнопочку, и тут же всё исполнится по твоему хотению. Человек должен трудиться. Руки ему для этого дадены.

Мы сидели, свесив ноги с палубы в воду, и иногда бултыхали ими. Акулы? Да какие акулы! В этот момент мы ни черта не боялись. Еще бы. После такого чувствуешь себя если не богом, то уж титаном – точно. Да что мне акула! Щелкну ей по носу – она и сгинет.

— Ну, как первый день? – Игорь радостно улыбнулся, смахивая с лица соленую воду.

— Нормально, — я улыбнулся в ответ. Конечно, я устал. Но я этого и добивался. К тому же я действительно увидел океан. И даже почувствовал его. Отдых получался на редкость увлекательным. А что еще нужно, чтобы хорошо отдохнуть? Между прочим, для Игоря это вовсе не отдых, а работа. Это я – сойду на берег и могу делать, что захочу. А ему писать отчеты, обслуживать яхту, решать проблемы.

— Игорь, скажи, тебе ведь интересно работать на очистке?

— Спрашиваешь!

— А почему не на морской ферме?

Игорь замялся.

— Да, понимаешь, там я уже работал. Не сложилось как-то. Нет, люди там хорошие, я не говорю. Некоторые слишком хорошие, — Игорь покраснел так, что это стало видно даже сквозь его загар при садящемся солнце. Наверно, любовная история. Бывает. Зачастую героям не везет именно в личной жизни.

Мы помолчали.

— Ну, что, на базу? – спросил Игорь, хотя на судне я был неловким гостем, а он – капитаном и мог плыть куда угодно и когда угодно, не спрашивая ни чьего мнения.

— Давай.

Я поднялся, разминая чуть ноющие мышцы. Завтра они мне напомнят, что обращаться с ними следует нежно и ласково и работой не перегружать. Дойдем до базы – приму нейтрализатор. Или я его брал с собой? Не помню. Надо поискать – и я зашарил по карманам.

Пальцы наткнулись на холодное металлическое ребро, и я вытащил прямоугольник золотого цвета.

— О! Серега! Что это у тебя? Интересная штукенция…

— На, посмотри, — я протянул Игорю непонятный предмет.

Он повертел пластину в руках, хмыкнул и потащился в кубрик.

Я остался. Мне еще не надоело смотреть на закат. Солнце словно вплавлялось в поверхность воды. И казалось, что оно растекается золотой дорожкой к нашей яхте, а не уходит за горизонт. Доберется оранжевая плазма, и мы вспыхнем радостным костерком…

— Серега! Иди сюда!

Корабль шел на автоштурмане, и я спустился, не опасаясь оставить штурвал без присмотра. Игорь сидел с ошарашенным видом над золотым прямоугольником, который он умудрился разобрать: расчленить довольно тонкую пластину по ребру и снять одну из сторон. Внутри находились какие-то печатные платы, разноцветные проволочки и блестки кристаллов.

— Как думаешь – что это?

— Не знаю. Средство связи? – предположил я.

— В какой-то мере… Связи с мозгом. Вот этот контур, — Игорь показал на что-то внутри пластины, — отвечает за прием биосигнала. Откуда это у тебя?

— Не знаю. А что такого? Эта вещь чем-то необычна?

— Необычна? О, да! Никто такого у нас делать не будет. Дело даже не в том, что этого не сделать в принципе. Просто не нужно. Ну, скажи, кому у нас может потребоваться управлять человеком на уровне его желаний?

Мы подумали вместе. По всему выходило, что никому.

Действительно, где я подобрал этот прямоугольник? Как он попал в мой карман? Я никак не мог вспомнить. Что-то неприятное было с ним связано. Или это только кажется? Ложная память? Да, ерунда. Нечего голову забивать.

— Чего с этой штукой делать?

— Не знаю. Выкинуть в воду, — посоветовал я.

— Ну, да, выкинуть. Сначала чистим, а потом засоряем, — хмыкнул Игорь. – Я его знающим людям покажу на базе. Ты не против?

Я не был против. Я уже думал о завтрашнем походе. Воспоминание о золотой пластинке беспокоило всё реже, и неприятное ощущение утраты таяло, словно черный дым подводного вулкана ближе к поверхности океана.

Странные вещи порой находятся в наших карманах…

Похожие статьи:

Рассказы → Проблема вселенского масштаба

Рассказы → Пограничник

Рассказы → Доктор Пауз

Рассказы → По ту сторону двери

Рассказы → Властитель Ночи [18+]