Публикации

Я – разбитая скрипка,
Скрипка, брошенная об асфальт,
В разноцветно-бензиновой луже
Струны – удаленные наживо нервы,
Колкой проволокою комок,
Я свое отыграла...

Они проговорили тогда всю ночь. Сидели на кухне, пили остывший чай, жевали печенья, потом разогрели сэндвичи в микроволновке. И говорили, говорили, говорили.

Кристофер рассказывал о детстве в каком-то офигенском особняке, под присмотром гувернанток, учителей, прислуги, о Харроу, Оксфорде, друзьях-подружках – таких же богатеньких мальчиках и девочках. Астор делилась сложностями жизни с работающей на двух работах мамой, которую видишь хорошо если в выходные, да и то не всегда, о школе, где одноклассники дразнили и шпыняли за немодные шмотки, о голодной студенческой жизни и проблемах с фрилансом. И о том, как, наконец-то – спасибо Тео – у девушки появился этот дом, где ей так хотелось жить тихо и спокойно, занимаясь своим дизайном и никого ничем не напрягая.

Я смотрю на маленькую коробочку, сделанную из крыла сбитого немецкого разведывательного самолёта Фокке Вульф — 189 «Рама» и вспоминаю историю, рассказанную мне одним замечательным человеком Валентином Михеевичем Степановым, другом моего отца, фронтовиком, страстным поклонником рыбалки, художником, переводчиком и большим любителем природы. Историю удивительную и невероятную, но в равной степени правдивую и жизнеутверждающую.  

Хороший дом у бабы Маши, справный. Крепенький, как спелый орех, коричневый, сверху зеленой крышей, будто листочком, прикрыт.

И сама баба Маша словно Хозяином Лешим из чурки дубовой вырезана – под стать дому. Такая же невысокая, кругленькая, лицо загорелое, в морщинках, из-под светло-зеленого платочка седые прядки выбиваются. И работящая, как белочка-хлопотунья.

По материалам портала

Наиболее плодотворные творческие союзы не бывают спокойными. Классический пример – прекрасная пара Лавиния Шульц и Вальтер Холдт. Танцоры выступали в Гамбурге в конце 1910-х – начале 1920-х гг., поражая и нередко шокируя зрителей. Все было необычным на шоу Шульц-Холдта: композиция, пластика, сценография, авангардная музыка. И, разумеется, костюмы: «то ли ретро-роботы, то ли рыцари Баухауса» (Элисон Мейер).

Яростные лучи солнца разбивались о хромовые отражатели, разгоняя тень между атмосферными башнями. Вершины зданий терялись в невесомых облаках. Было одиннадцать кварков седьмого чедвика — первого из пяти тёплых месяцев. Уже не рань, но ещё не время обеда.

Для Сола это не имело значения. Сегодня он припозднился и только-только шагнул на аэроплатформу, чтобы подняться на крышу социального тауэра и проглотить там в кафе свой первый в этот день кусок пищи. А может, и единственный за сегодня. Затем он отправится на поиски ежедневной халтуры...